Милая маленькая игрушка

35

УИТНИ

Я осторожно оптимистично настроена, что мне действительно удастся увидеть Илью в эти выходные, и что, возможно, просто возможно, он не избегал меня так намеренно. Он позвонил в пять тридцать утра в пятницу, когда я еще крепко спала и ответила на звонок как в тумане, чтобы сообщить мне, что конфликт, который в последнее время занимал у него так много времени, похоже, наконец-то разрешился. Он даже намекнул, что хочет поговорить со мной поподробнее о нашем контракте, и это дает мне немного надежды, что он, возможно, не захочет меня отпускать.

Остаток пятницы я была напряжена, мои мысли были где угодно, только не на текущей задаче, и на этот раз Тренту пришлось держать меня сосредоточенной, а не наоборот. Я не могу перестать думать о том, что может сказать Илья, что могу сказать я. Я постоянно колеблюсь между волнением и тревогой. И к тому времени, как наступает суббота, я почти не сомкнула глаз.

Я встаю до восхода солнца, даже без будильника, и знаю, что наше свидание начнется только сегодня вечером. Илья сказал, что заберет меня в четыре. Но из-за волнения я встаю и вылезаю из постели пораньше, и я завариваю себе кофе, слишком взволнованная, чтобы сидеть в кофейне и вести себя как нормальный человек. Вместо этого я включаю какой-то старый панк-рок и прихлебываю кофе, наблюдая, как солнце встает над озером Мичиган.

Это захватывающая дух золотисто-розовая симфония цвета, которая имитирует мои чувства от осознания того, что я действительно могу увидеть Илью сегодня. Это жалко… я жалкая… затронутая одним человеком. Но после моих разговоров с мамой и Аней я больше не могу скрывать от себя правду. Что бы Илья ни чувствовал ко мне, я без ума от него. Иногда я думаю, не схожу ли я буквально с ума от этого.

Когда я думаю о том, как может звучать наш разговор сегодня вечером, меня пронзает волна беспокойства. Мне нужно обсудить это с собой, рассмотреть все возможности, чтобы быть готовой. Я начинаю с хорошего, предлагая себе возможность чего-то, кроме катастрофического провала.

Если Илья хочет поговорить о контракте и о том, куда он движется, то что, если он захочет его возобновить или, может быть, продлить немного дольше? Волнение пульсирует в моих венах от этой возможности. Но действительно ли я этого хочу? Просто продление срока, чтобы посмотреть, не привлечет ли его внимание кто-то более интересный за это время? Нет, я не могу делать это бесконечно, и оттягивание неизбежного только усложнит задачу, когда придет время, и он решит меня отпустить.

Так что же тогда?

Предложу ли я попробовать настоящие отношения? Боже, он подумает, что я идиотка. Он сказал мне с самого начала, что не вступает в отношения. Он прямо сказал, что уже разрывал контракты с женщинами, когда они слишком привязывались. В этом и есть весь смысл наших сцен, в которых он играет Дома, а я его подчиненную — не допускать эмоций в физическое удовольствие. Нет, если я предложу ему попробовать настоящие отношения, сегодня он, скорее всего, бросит меня на задницу.

Но в последние несколько раз, когда мы были вместе, Илья не устраивал сцен. Это что-нибудь значит?

Я позволяю себе лишь проблеск надежды, когда такая возможность приходит мне в голову. Затем я возвращаюсь к более вероятной реальности, что это не то, что я хочу. Вздыхая, я ставлю кружку с кофе и откидываюсь на диван. Вероятно, он хочет поговорить со мной сегодня о контракте, потому что видит, что я слишком глубоко ввязалась. После того, как я потеряла голову в танцевальной студии, ему, вероятно, совершенно ясно, что я слишком эмоционально вовлечена, и ему нужно меня отпустить.

Отказавшись от кофе, я иду в ванную, чтобы принять душ, готовясь к долгому и изнурительному процессу подготовки к нашему свиданию. Надеюсь, я смогу найти достаточно вещей, чтобы отвлечься до четырех. Я принимаю душ, оттирая каждый дюйм кожи, затем тщательно бреюсь и стою под водой, пока мои пальцы не превратятся в черносливы. Когда я наконец выхожу, я уделяю особое внимание каждому этапу подготовки: моей прическе, макияжу, украшениям. Я даже крашу ногти в глубокий винно-красный оттенок. Сегодня я трачу на свою внешность больше часов, чем за всю неделю, но я просто не могу усидеть на месте.

В качестве последнего шага я выбираю серебристое платье с глубоким вырезом, который образует глубокий V-образный вырез, спускающийся ниже пупка, прежде чем ткань стягивается на бедрах, обхватывая талию и бедра почти как мини-юбка. Топ на бретельках оставляет спину открытой, и я знаю, что буду мерзнуть из-за погоды на улице, поэтому я выбираю пальто длиной до колена с капюшоном и подкладкой из овчины. Оно ниже моего платья, и этот наряд вместе с моими ботильонами с открытым носком со стразами наверняка привлечет внимание Ильи.

Я окидываю себя последним взглядом, и тут раздается стук, сообщающий, что мое время истекло. Я с трудом верю, что я пережила этот вечно длинный день. И теперь, когда пришел Илья, мне вдруг захотелось повернуть время вспять, потому что я не готова. Я не хочу слышать, как он прощается, а я боюсь, что это может произойти.

Сделав глубокий вдох, я на мгновение закрываю глаза, собираясь с мыслями. Затем я уверенно шагаю к двери и открываю ее. Илья стоит передо мной, одетый с иголочки и выглядящий безумно красивым в черном костюме и белой рубашке, его простой черный галстук каким-то образом делает наряд более нарядным.

Волосы уложены идеально, с идеальной щетиной, покрывающей линию подбородка и верхнюю губу, сильное лицо Ильи захватывает мое дыхание. Его темные глаза смотрят на меня с такой интенсивностью, что моя кожа загорается, и если бы я не была так взволнована, я бы очень хотела схватить его за лацканы и затащить внутрь, прямо здесь, прямо сейчас, чтобы сделать с ним все, что захочу. Но я просто нервничаю. Мои руки дрожат, и я сжимаю складки своего пальто, плотнее натягивая его на себя, чтобы скрыть это.

— Привет, — выдыхаю я, глядя на него с сердцем в горле.

Очаровательная улыбка украшает его полные губы, намекая на легкое веселье.

— Ты выглядишь потрясающе. Ты готова?

Я киваю, и Илья ведет меня в холл к лифту.

Это быстрая поездка в центр Чикаго, и я смотрю в лобовое стекло, когда мы въезжаем на Великолепную милю и останавливаемся у башни Лейк-Пойнт, где находится мой любимый шикарный ресторан Cité. Мое сердце замирает, когда я задаюсь вопросом, просто ли это совпадение или он помнит, как я говорила, как сильно мне он нравится. Когда я снова смотрю на Илью, его понимающая улыбка говорит сама за себя.

— Ты привел меня сюда, чтобы загладить вину? — Подозрительно спрашиваю я, прищурившись.

Он усмехается.

— Что-то вроде того.

Двери машины открываются, и Илья выходит из машины, бросая парковщику ключи, и обходит свой синий Ламборгини, чтобы предложить мне руку. Мы поднимаемся на лифте на семидесятый этаж, между нами сохраняется ложное легкомыслие, поскольку мы стараемся поддерживать легкие темы. И хотя Илья, кажется, совершенно непринужден, я рвусь перейти к сути и поговорить о том, что на самом деле у меня на уме.

— Чем все закончилось с твоим конфликтом с другой Братвой? — Спрашиваю я, переходя от нашей небольшой беседы о колледже и семье к более серьезной теме, когда больше не могу этого выносить. — Ты сказал, что думаешь, что решил это, да?

Илья становится серьезным, его брови хмурятся, когда он смотрит на меня более пристально.

— Я не хочу вдаваться в подробности. Но да, я считаю, что все кончено. Мне потребовалось все мое терпение и здравомыслие, но мы наконец-то выследили виновников, вызвавших столько разрушений и смертей.

— Смертей? — Мое сердце замирает от испуганного взгляда на лице Ильи. — Что ты имеешь в виду? Ты нашел своих пропавших людей? — Я помню, как он говорил, что за последний год из-за набегов его соперников пропало несколько человек.

Илья наклоняет голову в мгновенном замешательстве, а затем в его глазах проступает осознание. Он тяжело вздыхает, и уголки его губ опускаются.

— Мне жаль. Я был под таким давлением и у меня было так мало времени и сна в последнее время. Я, должно быть, не сказал тебе. — Он трет глаза указательным и большим пальцами, внезапно выглядя измученным.

— Не сказал мне что? — Нажимаю я.

Глаза Ильи встречаются с моими, его выражение грустное.

— Ублюдки убили моего лучшего капитана и семерых его людей. — Он качает головой и отпускает ее. — И использовали их головы, чтобы отправить мне официальное объявление войны.

Мой желудок падает, и я молча смотрю на Илью, когда двери лифта со звоном открываются на семидесятом этаже. Прочитав мое испуганное выражение, Илья протягивает руку и сжимает мою ладонь.

— Сейчас не время и не место вдаваться в подробности. Когда-нибудь я расскажу тебе все, что произошло с той ночи, но обещаю, они больше не придут за моими людьми.

Его убежденность заставляет мой пульс учащенно биться, и когда он кладет мою руку на сгиб своего локтя, я позволяю ему вести меня к стойке хозяина, хотя мне не терпится узнать больше. Хозяйка встречает нас дружелюбной улыбкой, прежде чем провести к нашему столику прямо у окна с видом на потрясающий закатный вид Чикаго. Илья не заморачивается с меню, заказывая каждое из наших блюд вместе с бутылкой вина, прежде чем хозяйка успевает уйти.

Затем он переключает внимание на меня, и его глаза скользят по моему телу, когда он видит меня без пальто впервые сегодня вечером. Вспышка или сильная оценка наполняет его взгляд, но он не говорит ни слова. Вместо этого он складывает руки на столе, принимая деловой вид. У меня все еще есть миллион вопросов о том, что произошло между Братвой Ильи и этой угрозой, с которой он пытался справиться в течение года. Но я не могу задать их сейчас. Мы находимся в центре переполненного ресторана, и, судя по напряженному взгляду Ильи, направленному на меня, он хочет что-то сказать.

— Я пытался придумать хороший способ, чтобы облегчить этот разговор, но, когда дело доходит до дела, мне лучше общаться напрямую, и я думаю, что ты не будешь слишком возражать, поскольку ты тоже не из тех, кто ходит вокруг да около, — хрипло говорит он.

Я усмехаюсь с нервным облегчением. Прямолинейная честность — это действительно моя лучшая политика, когда дело касается общения, и, честно говоря, это одна из вещей, которые я нашла невероятно привлекательными в Илье с самого начала. Ему нравится, когда я перехожу к сути, и он не боится этого делать.

— Уитни, я много думал в последнее время о том, что наш контракт скоро закончится.

Мое сердце трепещет, когда он действительно просто ныряет прямо в сердце всего моего стресса и беспокойства о нас в последнее время.

— Мне нравилось наше время вместе. — О боже, вот и оно — Но я пойму, если ты готова двигаться дальше после окончания учебы. Я знаю, что быть с мужчиной старше, таким как я, вероятно, не было твоей идеальной ситуацией, и ты могла бы найти лучшего партнера. Того, кто ближе к твоему возрасту и больше соответствует твоим интересам. Или, может быть, ты вообще не хочешь мужчину. Может быть, ты просто хочешь сосредоточиться на своей карьере, и после того, как я увидел, как ты танцуешь на прошлой неделе, я уверен, что ты добьешься успеха в своем увлечении.

Илья излагает возможности с такой холодной легкостью, что это меня поражает. Его тон ровный, почти отстраненный, такой непринужденный, как будто мы обсуждаем погоду. Это не тот разговор, который я ожидала о том, что чувствует каждый из нас, а скорее длинный список причин, по которым я не должна хотеть быть с ним после окончания колледжа.

Что происходит? Он ищет выход? Пытается найти то, что заставит меня сказать: «Да, знаешь что? Ты прав. Я думаю, нам лучше пойти разными путями»?

Хотя мне и тяжело это признавать, пока Илья продолжает говорить обо всех причинах, по которым я должна хотеть двигаться дальше по жизни после окончания колледжа, я понимаю, что на самом деле он подает знаки того, что хочет двигаться дальше. Он хочет, чтобы я его отпустила. Резкий отказ пронзает мою грудь, за которым следует немедленное чувство потери. Как бы он ни говорил, что хочет быть прямым, Илья пытается дать мне возможность прийти к выводу, который он надеется услышать. Слезы жгут мои глаза, когда во мне закипают боль и гнев, но я отказываюсь плакать перед ним и делать все еще более неловким, чем оно есть. К черту. Если он хочет напрямую, то так оно и будет.

— Я прекрасно понимаю наше соглашение, — вклиниваюсь я, останавливая его на полуслове более резким тоном, чем намеревалась. — Ты с самого начала ясно дал понять, что это временные отношения. Тебе не нужно подводить меня или пытаться заставить меня чувствовать, что это мое решение, Илья. Просто скажи мне, чего ты хочешь. Ты хочешь продолжать трахаться со мной, пока я не закончу? Или ты пытаешься сказать мне, что решил отпустить меня раньше?

Шок заставляет его замереть, когда рот Ильи захлопывается, и на мгновение он замолкает. Затем его брови изгибаются в глубокой хмурой усмешке.

— Ты не поняла. Я совсем не это имел в виду.

Внезапное разочарование в его тоне удивляет меня, еще больше сбивая с толку.

— Тогда что ты имеешь в виду? — Требую я.

— Я говорю это только потому, что не хочу, чтобы ты чувствовала себя в ловушке со мной, если ты предпочтешь найти кого-то нового. Но, Уитни… — Илья наклоняется вперед в своем кресле, протягивая руку через стол, чтобы взять меня за руку. Его темные глаза наполняются глубокими эмоциями. — Несмотря на все мои усилия, я понял, что у меня появились чувства к тебе.

Мое сердце замирает, но я, должно быть, неправильно его расслышала. Тем не менее, он мчится вперед со своим глубоким русским акцентом, который заставляет меня верить своим ушам, и он не оставляет мне возможности задать вопрос или прояснить ситуацию.

— Я знаю, что моя любовь к тебе подвергает тебя опасности просто потому, что у меня всегда будут враги, которые могут попытаться причинить мне боль через тебя. Но если ты готова пойти на этот риск — зная, что я сделаю все, что в моих силах, чтобы защитить тебя, я бы хотел продолжать видеться с тобой. Нет, на этот раз я хочу видеть тебя по-настоящему, как свою девушку, попробовать настоящие отношения.

Когда Илья замолкает, его страстная речь окончена, на этот раз нет места для неправильного толкования. Ошеломленная, безмолвная, я не знаю, как ответить. Я чувствую потребность ущипнуть себя, чтобы убедиться, что я не сплю, потому что это те слова, которые я так долго хотела услышать. Все мои тревоги из-за того, что он отстраняется, весь мой страх все испортить, влюбившись в него, его слова победили их в одно мгновение. Потому что у него тоже есть чувства ко мне. Он на самом деле сказал, что любит меня… окольным путем, но все же.

Я едва могу мыслить здраво, когда его ониксовые глаза впиваются в мои, его сильная рука сжимает мои пальцы с яростной страстью, которая подтверждает его слова. Я внезапно чувствую себя такой глупой из-за того, что не нашла в себе смелости признаться в своих чувствах. Я была так уверена, что Илья не может любить меня, что даже когда он признался в своих чувствах, я восприняла это как его отталкивание. Какая же мы неблагополучная пара, настолько настроенная против любви, что мы даже подписали контракт, почти пообещав, что не влюбимся друг в друга. И все же, мы были так же беззащитны перед этим, как и весь остальной этот безумный мир. Потому что я люблю этого мужчину с такой силой, что это пугает меня.

Я люблю все в нем и, по-видимому, он тоже любит меня.

А затем, пока Илья продолжает смотреть на меня, изучая мое лицо, пока мои мысли лихорадочно спешат, а сердце колотится, выражение его лица начинает меняться. Огонь в его глазах тускнеет, и маска опускается на его эмоции, снова скрывая их от меня. Он отпускает мою руку, когда он отстраняется, оставляя меня чувствовать себя холодной и беззащитной, и изменение его энергии сбивает меня с толку.

— Забудь, что я только что сказал, — бормочет он таким тихим голосом, что я едва могу разобрать его слова. — Ты вольна уйти, как только закончится наш контракт. Я не остановлю тебя и не встану на пути твоего счастья, как бы я ни себя ни чувствовал.

Он отворачивается, полностью отстраняясь от меня.

Но за его холодным, бесчувственным ответом я вижу глубокую боль. И внезапно я понимаю, что не ответила ему. Я так долго была лишена дара речи, что Илья воспринял это как отказ. Его уязвимость из-за мыслей о том, что я не хочу его, потрясает меня до глубины души. Я никогда не хочу быть причиной его боли. Его глаза закрываются, его рука сжимается в кулак на столе, когда я встаю. Как будто он изо всех сил старается не останавливать меня.

Обойдя стол, я проскальзываю между его краем и грудью Ильи, устраиваясь у него на коленях, обхватывая руками его шею и страстно целую его.