Милая маленькая игрушка

32

ИЛЬЯ

— Тебе потребовалось достаточно времени, чтобы слезть со своего коня и позвонить мне, — ругает Бьянка по телефону резким голосом. — Или ты просто почувствовал необходимость еще немного покомандовать мной?

Я борюсь, чтобы сдержать вздох, закрывая глаза и потирая виски большим и указательным пальцами.

— Если я обещаю больше не выходить из себя, ты придешь домой для еще одного разговора, может, на этот раз останешься на ужин? — Спрашиваю я, стараясь сохранять нейтральный тон голоса. — Мне нужно с кем-то поговорить, и ты единственная, кому я доверяю такие вещи.

Она хихикает.

— Приятно слышать, что ты наконец-то справился со своей истерикой. Тебе потребовалось всего две недели, — поддразнивает она.

Я стискиваю зубы, сдерживая нетерпение.

— Я шучу. Если тебе нужно с кем-то поговорить, конечно, я рядом. Я буду дома через два часа. — Ее тон меняется на более мягкую мелодию, когда она находит в себе сострадание.

— Спасибо, — коротко говорю я. Этот разговор и так будет достаточно болезненным. Надеюсь, она не в самодовольном настроении, хотя, судя по всему, меня ждет хорошая взбучка.

Мы вешаем трубку, и я откидываю голову на спинку офисного кресла, делая глубокий вдох. Мне кажется, что вся моя жизнь вот-вот сгорит в огне. Я не продвинулся ни на шаг в поисках людей, убивших Артема. Они стали призраком на ветру. А пока я не смог вернуть домой свою сестру и, скорее всего, уничтожил свои отношения с Уитни.

Мне потребовалось две недели, чтобы смириться с тем, что я должен извиниться перед Бьянкой. Но, с Уитни, я все еще не знаю, как мне действовать. Я не могу понять, где мы находимся после того, как я застал ее и Трента на выступлении вчера вечером, объятия, которыми они обменялись после, свели меня с ума. И хотя она не остановила меня, когда я раздел ее прямо там, в студии, и взял ее, на что она доказала свою способность, и смог заставить ее кончить вокруг моего члена, я все еще чувствую, что не могу найти с ней опору.

Мои мысли продолжали кружиться, как бы я ни старался сосредоточиться на более потенциально фатальной задаче. Но поскольку я зашел в тупик, где еще я могу охотиться на этих жалких властолюбивых воров, я не могу выкинуть из головы образ лица Уитни, слезы, текущие по ее щекам. Боль в ее глазах. Как заноза в моей ладони, она продолжает колоть меня, влияя на каждое мое действие, пока я не отчаиваюсь, чтобы вытащить постоянный дискомфорт из-под своей плоти. Я больше не знаю, что правильно. Когда дело доходит до Уитни, я чувствую, что каждый вариант, который я могу придумать, неправильный. Либо для нее, либо для меня.

Мои глаза слепо смотрят вниз на документы передо мной, пока я пытаюсь разобраться с совершенно не связанной с этим проблемой. Мой мозг истощен от постоянной работы в режиме перегрузки и не дает мне спать. Я чувствую, что могу сходить с ума, запертый в черной дыре нерешительности и неуверенности в себе.

Стук в дверь моего кабинета застает меня врасплох, и я смотрю на часы, только чтобы понять, что потратил почти час, продолжая размышлять об Уитни и о том, как мне следует с ней поступить. Бьянка удивляет меня, открывая дверь и доказывая, что она пришла задолго до истечения ее двухчасового окна. Она входит в мой кабинет со всей помпой и дерзостью звезды Бродвея, впервые появившейся на сцене. Одетая в черное платье с длинными рукавами и черные сапоги, моя сестра одаривает меня дерзкой улыбкой и плюхается в новое кожаное кресло, стоящее в углу моего кабинета.

— Я здесь! — Объявляет она излишне пышно. — Та-да!

— Ты рано. — Замечаю я, приподнимая бровь.

Бьянка небрежно пожимает плечами.

— По телефону это прозвучало как-то срочно. Я имею в виду, ты, должно быть, в отчаянии, если готов пообещать вести себя хорошо, — поддразнивает она.

— Ну, ладно. — Я прочищаю горло и собираю разбросанные по столу бумаги, готовясь к тому, что нужно сказать. — Я рад, что ты пришла. Бьянка, я хотел извиниться за то, что накричал на тебя. — Отложив стопку бумаг, я заставляю себя посмотреть ей в глаза. С уважением. — Я вышел из себя, и мне не стоило так с тобой разговаривать. Мне жаль.

Легкое удивление мелькает на лице моей сестры.

— Я все еще хочу, чтобы ты вернулась домой, — продолжаю я, желая выговориться, прежде чем она скажет что-то, что заставит меня отказаться от своих слов, — пока я не разберусь, кто преследует нас, но я не лишу тебя финансов, что бы ты ни выбрала. И я надеюсь, ты простишь меня за то, что я зашел так далеко.

Милая улыбка кривит ее губы, а выражение лица смягчается.

— Я не могу долго злиться на тебя, старший брат. Конечно, я прощаю тебя за то, что ты тупица. — Говорит она, ее зеленые глаза мерцают. — Я знаю, что ты делаешь это из любви.

Опять это слово. Уитни использовала его, чтобы описать мои чувства к Бьянке, в последний раз, когда мы с сестрой поссорились. Это была та ночь, когда я так жестоко наказал Уитни за то, что она говорила не по правилам. И все же теперь я нехотя начинаю понимать, что она была права. Возможно, я не так хорош, как мой отец, в контроле людей. Мне нужно признать тот факт, что я люблю свою сестру. Я бы сделал для нее все, что угодно. И если быть совершенно честным с самим собой, я бы сделал все, что угодно, и для Уитни.

Тяжело вздохнув, я потираю лицо и наклоняюсь вперед, кладя локти на стол.

— Послушай, эта грядущая война Братвы отличается от прежней. Мы сражаемся не на равных, потому что кто бы это ни был, он слишком много знает обо мне, о клане Шулайя. А я ничего о них не знаю. Они появились из ниоткуда и растворяются в воздухе после каждой атаки. Это делает их гораздо более непредсказуемыми, чем враги, убившие Отца, и гораздо более опасными.

Сострадание наполняет глаза Бьянки.

— Мне правда жаль Артема. Он был хорошим человеком, всегда был так добр ко мне, и я доверяла ему, что он прикроет тебя, когда я знаю, что ты ввязываешься в опасное дело.

Эмоции густеют в воздухе несколько минут, пока мы оба на мгновение вспоминаем человека, который так много сделал для меня за последние три года в качестве пахана.

Когда Бьянка снова заговаривает, ее глаза сияют искренностью.

— Я буду осторожна. Обещаю. Я знаю, что ты не хочешь, чтобы со мной что-то случилось, и я не позволю, кто бы это ни был, использовать меня против тебя. Но я не могу просто так взять и уйти с занятий. Я собиралась сказать тебе это несколько недель назад, когда пришла домой с ужина, я на самом деле получила главную роль в весеннем мюзикле Роузхилл. Это невероятная честь — быть выбранной на главную роль перед моим выпускным годом, и мне жаль, но я не могу просто так уйти. — Она звучит немного извиняющейся, как будто понимает, какой стресс может вызвать у меня отказ от моей защиты.

Я закрываю глаза, пытаясь проглотить ее слова, пытаясь принять их, как я и обещал ей. Кивнуть — лучшее, что я могу сделать, чтобы признать ее решение. И она позволяет тишине повиснуть между нами, пока я заставляю себя двигаться дальше.

— Поздравляю. Я горжусь тем, что ты получила главную роль. У тебя невероятный голос и личность, которая захватывает аудиторию, — добавляю я с резким оттенком.

Глаза Бьянки сужаются, когда она замечает мое замечание, которое опасно намекает на оскорбление.

— Почему-то у меня такое чувство, что последняя часть не была комплиментом, — подозрительно говорит она.

Я невинно пожимаю плечами.

— Думай, что хочешь.

Моя сестра поджимает губы и откидывает волосы через плечо, словно отмахиваясь от моего ехидного замечания.

— Если ты собирался быть умником, то, я думаю, мы должны были обсудить все, что ты считал нужным сказать. Могу я быть свободна?

Как она знает, что нужно вернуть себе преимущество, я не знаю, но я не хочу, чтобы она уходила прямо сейчас.

— На самом деле, есть еще кое-что, о чем я хотел поговорить с тобой. — Говорю я, снова становясь серьезнее. — Посоветоваться, если хочешь, — добавляю я через мгновение.

— Конечно. — Бьянка подвигается вперед на своем стуле, теперь садясь более внимательно.

— Ты знаешь, что у меня есть что-то вроде контракта с Уитни, который… связывает ее со мной, пока она не закончит Роузхилл, верно?

Бровь Бьянки иронично изгибается от моей деликатной формулировки. Конечно, она знает. Моя сестра и любопытна, и гораздо более наблюдательна, чем я хотел бы ее считать. Она знает все о моих контрактах с женщинами, даже если я не обсуждаю их с ней напрямую.

— Ну, учитывая опасности, возникающие из-за этого нового конфликта, я понимаю, что в интересах Уитни, возможно, будет позволить ее контракту истечь и позволить ей двигаться дальше по жизни в конце этого года. Она, вероятно, заинтересована в том, чтобы найти кого-то более близкого ей по возрасту после окончания учебы, и для нее будет безопаснее, если я ее отпущу. Даже после почти года поисков я не приблизился к тому, чтобы найти того, кто претендует на мою территорию, и Уитни осталось всего несколько месяцев до окончания учебы. Кто знает, найду ли я к тому времени ответственных мужчин?

Я колеблюсь, размышляя, стоит ли мне оставить все как есть. Разве этого недостаточно для Бьянки, чтобы сказать мне, что я должен отпустить Уитни? Но мне нужно рассказать сестре полную картину. Потому что теперь это больше, и я начинаю бояться, что, если я подожду до окончания учебы Уитни, может быть слишком поздно.

— Но что-то еще тяготит меня. Каждый раз, когда я пытаюсь отступить от нее, чтобы увеличить расстояние между нами, я чувствую, что растягиваю резинку, затягивая ее все туже и туже. В конце концов, она щелкает, и я снова рядом с ней, контролируя себя меньше, чем в прошлый раз. Я чувствую, что могу потерять перспективу, когда дело касается Уитни. — Я провожу пальцами по волосам, умоляя Бьянку понять, что я говорю, не заставляя меня говорить больше.

Ее взгляд пристальный, вдумчивый, сочувствующий, но она не предлагает ни единого слова облегчения, ожидая, что я продолжу. Поэтому я продолжаю, мои слова вырываются из меня с усилием, которое требуется, чтобы их выдавить.

— Мне интересно, не лучше ли просто оборвать все связи, отпустить ее сейчас, пока не стало еще сложнее. Такие мужчины, как я, не получают роскоши любви. Она слишком дорого обходится, и я только усложняю ситуацию, застревая на девушке, которая, вероятно, в любом случае хочет двигаться дальше. — Я не могу заставить себя рассказать Бьянке о том, что я видел в студии репетиций Уитни, объятия, которыми она обменялись с партнером, выражение чистой радости на ее лице, когда она улыбнулась ему.

— О, Илья, — выдыхает моя младшая сестра, и эмоции переполняют ее глаза, заставляя мое сердце болезненно сжиматься. — Вся твоя предпосылка о том, что такие мужчины, как ты, не могут любить, совершенно нелепа. Ты, больше, чем кто-либо из моих знакомых, заслуживаешь любви. Под всей твоей грубой внешностью и бравадой мачо, ты такой замечательный, добрый, хороший человек. И Уитни была бы полной идиоткой, если бы не влюбилась в тебя за то время, что вы были вместе. У меня нет ни малейшего сомнения, что, если бы у нее был выбор, она бы выбрала тебя, а не любого другого мужчину, какой бы ни была разница в возрасте.

Я не так уж в этом уверен, но я обожаю свою сестру за то, что она уверена в моей доброте и думает, что Уитни, возможно, видит во мне то же самое.

— Тебе стоит хотя бы поговорить с ней об этом, — мягко настаивает Бьянка, вставая со стула. Подойдя к моему столу, она заворачивает за угол и берет меня за руку. Подняв меня на ноги, она крепко обнимает меня, ее щека прижимается к моей груди, а ее крошечное тело обнимает меня за талию.

Демонстрация привязанности каким-то образом снимает мое напряжение, давая мне небольшое чувство надежды, и я прижимаю к себе свою младшую сестру, целуя верх ее рыжеватых кудрей.

— Спасибо, Бьянка, — бормочу я. Я не знаю, чем я заслужил такую сестру, как она, но я чувствую себя необыкновенно благословенным, что она есть в моей жизни.

Она сжимает меня немного крепче в ответ.

— Давай. Пойдем поужинаем. Потом ты позвонишь Уитни и скажешь ей, что тебе нужно поговорить.

В моей груди раздается смешок.

— Да, мэм.