Милая маленькая игрушка

29

УИТНИ

— Давай начнем сначала. — Говорю я, шагая в дальний конец студии и вставая лицом к Тренту.

— Да, мэм. — Он делает шуточный жест дразня. — Но дай мне сначала воды. Я ведь всего лишь человек. — Шагая через пустую комнату, он наклоняется, чтобы взять свою бутылку с водой, и делает большой глоток. По румянцу на его щеках и поту, стекающему со лба, я знаю, что он не притворяется.

Полагаю, что в последние несколько недель я была больше похожа на сержанта-инструктора, чем на партнера, поскольку я полностью отдалась нашему выпускному показу. Мы репетировали до поздних вечеров в колледже, когда все остальные наши одноклассники уже уходили домой. Но я полна решимости вывести наше выступление на новый уровень, поскольку это будет моя последняя возможность убедить охотников за талантами, что я достойна того, чтобы меня наняли в качестве танцора.

Это также оказалось единственным достаточным выходом, где я могу выплеснуть свою растущую боль и замешательство из-за поведения Ильи или, честно говоря, его отсутствия. Я вложила всю свою энергию в танец, пытаясь забыть о том, что я не слышала от него ни слова с нашей страстной ночи вместе. После ночи, когда он разнес свой кабинет в пух и прах, ночи, когда я поняла, что опасно близка к тому, чтобы влюбиться в него, Илья ни разу не послал за мной. Ни звонков, ни сообщений, кроме коротких сообщений об отмене наших обычных совместных выходных, потому что он занят. Это единственный знак, который у меня был, чтобы заверить себя, что он вообще жив. Кажется, что, хотя наша страстная ночь показалась мне моментом, изменившим жизнь, на самом деле это мог быть способ Ильи попрощаться. И теперь он просто закончил со мной, позволив часам нашего контракта истечь, пока он занят. Между тем, у меня не было никого, кто мог бы заполнить мой внезапно освободившийся календарь, потому что даже Аня занята тем, что влюблена и наслаждается своей новой семьей с Николо. Я не могу заставить себя оторвать ее от этого больше, чем необходимо, просто чтобы посмотреть, как я утопаю в страданиях. Я могла бы провести время с Пейдж и близняшками, но я не могу заставить себя пойти в клуб и расслабиться, когда я в таком эмоциональном смятении.

Вместо этого я настояла на том, чтобы практиковаться с Трентом, пока мы оба не будем готовы упасть от усталости, репетируя нашу программу снова и снова, пока моя хореография внезапно не станет второй натурой, наши движения такими же естественными, как дыхание. Светлая сторона в том, что с моей новообретенной решимостью у нас произошел прорыв. Я даже добавила более сложные движения, которые выведут нас на новый уровень. Мы все еще работаем над несколькими сложными подъемами, поэтому мы здесь так поздно в будний вечер. Но мы приближаемся, и впервые Трент и я действительно действуем как команда.

В довершение всего, я не уверена, то ли Трент просто слишком устал, чтобы говорить свою обычную чушь, то ли я привыкаю к этому, то ли мой партнер наконец-то начал расти на волосок, но я даже нахожу его присутствие терпимым за последние несколько недель изнурительных тренировок.

— Я думаю, мы приближаемся к последнему подъему. — Говорит он, ставя бутылку с водой и вытирая лицо полотенцем.

Я делаю более элементарную работу тыльной стороной запястья.

— Да, я думаю, ты прав.

— Я не знаю, станет ли еще одна попытка еще одним шагом вперед или я действительно провалю ее. Мои руки измотаны, — признается он.

— Не будь ребенком, — дразнюсь я. — Если только ты просто не жалуешься, пытаясь намекнуть, что мне следует немного похудеть.

— Пшш….Я просто предупреждаю тебя, чтобы я не был полностью виноват, если уроню тебя лицом вниз.

— Не делай этого, — предупреждаю я, указывая на него пальцем.

Он одаривает меня улыбкой, которая говорит мне, что он просто шутит, предлагая еще одну издевательскую насмешку. Удивительно, но я доверяю ему, пологая, что он знает свои пределы и оберегает меня. Он не уронит меня.

— Ладно, давай сделаем это. — Трент затягивает свой верхний узел — новый вид его классического мужского пучка, который почему-то беспокоит меня немного меньше, и снова присоединяется ко мне на ковриках.

Ночное небо, которое я вижу через окна за его спиной, напоминает мне, что мы занимаемся этим уже несколько часов, но мне все равно. У меня есть еще одна попытка, и хотя Трент покрыт испариной, он, кажется, тоже в деле. Приятно осознавать, что у меня хотя бы есть партнер по танцам, который готов продолжать терпеть боль, даже если он не самый острый нож в ящике.

— Готово, — говорит он, кивая, находя свое место.

Я нажимаю Play на звуковой системе, и наша электрическая, хард-роковая версия «Танца эльфов» Дэвида Поппера оживает, заполняя комнату. Я влюбилась в необычную композицию в прошлом году, чудесное сочетание классического балета и рок-бунтарства, которое идеально мне подходит. И хотя потребовалось некоторое убеждение, чтобы заставить Трента присоединиться, я знаю, что теперь он тоже любит это. И поскольку я единственная из нас двоих, кто способен поставить хореографию, достойную выпускного показа, я не оставила ему особого выбора.

Мы берем первую строфу, чтобы занять исходные позиции, я олицетворяю темное существо искушения, а Трент представляет свет и добро — забавное сопоставление типичных ролей, которые часто отводятся прима-балеринам и ведущим балеринам. Мои мышцы уже разогреты от повторяющихся маневров наших предыдущих репетиций, даже на грани своих возможностей, но для этого и нужна практика, чтобы подталкивать себя и укреплять свое тело, пока то, что когда-то было сложным, не будет выглядеть таким же легким, как прогулка по парку.

Глубоко вдохнув, я сосредотачиваюсь и принимаю позу, находя свое внимание, пока жду своего вступления в песню. На другой стороне комнаты Трент оживает, его колени сгибаются, а затем выпрямляются, когда он выталкивает себя в воздух, переходя во вращение.

Затем наступает моя очередь, и я поворачиваюсь, изгибая и выгибая руки, когда наклоняюсь вперед и поднимаюсь на один носок, моя другая нога поднимается позади меня. Наша песня не дает нам времени, чтобы расслабиться в танце. С самого начала ноты каскадом льются из динамиков водопадом меняющегося звука, побуждая меня двигаться быстрее, и сильнее нажимать.

Я так и делаю, мои ноги работают, чтобы не отставать от ритма, когда я щелкаю коленями и вытягиваю носки, а затем перехожу в пике-поворот, пока я иду по полу. Музыка усиливается, ноты становятся, по-видимому, более отчаянными, и я следую за их подъемами и спадами руками, когда я достигаю Трента и кружусь вокруг него, моя рука скользит по его плечам в моем первом прикосновении искушения, пока тьма медленно призывает свет в запретное царство.

Он оживленно отвечает, выполняя свое собственное вращение, а затем тянется ко мне, когда я отскакиваю. Наши руки соединяются, и он крутит меня обратно к себе, его руки находят мою талию. Я использую импульс своего вращения, подталкиваемая его рукой, чтобы высоко подпрыгнуть в воздухе в grand jete, выполняя шпагат в воздухе и выгибая спину, прежде чем плыть к земле, руки Трента поддерживают меня в невесомости.

Он отпускает меня, позволяя мне кружиться, прежде чем последовать за мной на несколько длинных шагов, с тоской наблюдая за мной, пока его руки тянутся ко мне. Затем он переходит в пируэт a la seconde, вращаясь на одной ноге, в то время как его другая нога выносится под углом девяносто градусов, разворачиваясь, чтобы сделать полный оборот один, два раза — снова и снова в восьми последовательных оборотах.

Музыка нарастает, и вместе с ней наш танец, наши тела вращаются вместе и разлетаются в стороны, когда я превращаю его из существа света и добра в нечто опасно греховное. А затем Трент обретает собственную жизнь, управляя ситуацией, перемещая меня по полу в серии сложных подъемов. Его трансформация завершена, и он больше не моя марионетка, а хозяин сам себе, управляющий тьмой.

Все, что я могу сделать, — это поспевать за изнурительным ритмом музыки, интенсивной гитарой, вырывающей мелодию, которая танцует от ноты к ноте без паузы. Сладкое облегчение от того, что мой разум становится пустым, слишком сосредоточенным на моем следующем движении, чтобы беспокоиться об Илье или моей жизни, наполняет меня силой и мощью. Мои мышцы вопят, чтобы я остановилась, но я не могу. Во мне слишком много драйва.

Пока музыка набирает силу, достигая своей драматической вершины, я мчусь к Тренту, мои ноги с силой несут меня по полу. Мои руки находят его крепкие плечи, когда моя левая ступня касается верхней части его бедра, а его ладони поддерживают мои бедра, подталкивая меня вверх, когда я взлетаю в воздух. Я поворачиваюсь, используя его ногу и плечи в качестве трамплина. И на мгновение я чувствую себя совершенно невесомой, когда мое тело закручивается так высоко в воздухе, что я оказываюсь над вытянутыми пальцами Трента. Я крепко прижимаю руки к груди, когда вытягиваю носки ног.

А затем руки Трента снова находят мои бедра, подхватывая меня и подвешивая в воздухе. Я выгибаю спину, моя левая нога поднимается над головой в глубоком шпагате, когда я опираюсь на плечи Трента. Это требует усилий каждой мышцы моего тела, и мои конечности дрожат от усталости, но я сохраняю положение, борясь за то, чтобы оставаться в равновесии и неподвижности, пока Трент держит меня над головой. Медленно мой партнер переносит весь мой вес на одну руку, опуская другую в сторону, пока я остаюсь подвешенной, как невесомый трофей. А затем он начинает ходить по триумфальному кругу. Последние ноты песни звучат из динамиков, возвещая о нашей победе, когда мы наконец справляемся с нашим самым сложным подъемом.

Когда последняя нота затихает, Трент опускает меня, подхватывая меня за талию обеими руками, и снова легко ставит меня на пол. Я не могу сдержать визг восторга, который вырывается из меня, когда мы заканчиваем наш первый идеальный прогон. Это заняло у нас все силы. Это было за гранью сложности и это было безупречно. Улыбка, которая расплывается на лице Трента, полна того же достижения, которое чувствую я, и прежде чем я понимаю, что он делает, его руки обнимают меня, когда он поднимает меня с ног и кружит в ликующем вращении.

— Трент! — Вскрикиваю я и хихикаю, но я слишком опьянена нашим достижением, чтобы иметь в виду свой бранный тон. И когда он ставит меня обратно на ноги, я так сильно улыбаюсь, что у меня болят щеки.

Именно тогда я замечаю затененную фигуру, стоящую в дверном проеме студии. Мое сердце уходит в живот, когда я встречаюсь взглядом с Ильей. Его рука все еще держит дверь, пока он остается неподвижным, застывшим на месте, его костяшки пальцев побелели от того, что он так сильно сжимал дверь. Я не знаю, как долго он там находится, но, судя по выражению его лица, ему не нравится то, что он увидел.

Внезапно я остро ощущаю руки Трента, обнимающие меня. Улыбка спадает с моего лица, и я отталкиваю своего партнера.

— Полегче, женщина. Я просто… — Трент резко останавливается, когда видит, куда я смотрю, и его улыбка исчезает. — Я, э-э… мы были… я имею в виду… — неловко пробормотал он, на его лице отразилось беспокойство, поскольку он заставляет вещи казаться намного хуже, чем они есть на самом деле. — Я, э-э, просто оставлю тебя, ладно? — Бормочет он, бросая на меня косой взгляд, прежде чем броситься к своей куче вещей и схватить их с пола. Он даже не пытается сменить обувь, когда убегает. — Увидимся в понедельник, Уит, — говорит он, выбирая правую сторону дверей студии, которую не занимает Илья, и выходит, не оглядываясь.

Сильное облегчение накатывает на меня, когда Илья отпускает моего партнера без проблем. Выражение его лица заставило меня забеспокоиться, что он может просто разорвать глотку Тренту. Затем дверь захлопывается за моим партнером, оставляя меня наедине с Ильей. Адреналин вливается в мое тело, когда мои нервы берут верх. Я не могу прочитать по его лицу ничего, кроме того, что Илья недоволен, и это пугает меня до чертиков.