Милая маленькая игрушка

4

ИЛЬЯ

— Федор получил известие, что Темкины снова переедут на этой неделе. Они планируют переехать, пока мы отвлечены во время нашей встречи с Яковской братвой, — заявляет Артем, один из моих самых доверенных капитанов, стоя в моем офисе, расставив ноги на ширину плеч и сцепив руки за спиной.

Он представляет свой отчет с прямой спиной, его тон уважительный и ровный, хотя в конце просачивается оттенок гнева. Эмоции направлены на наших соперников, Темкиных, которые были проклятием моего существования с того дня, как они застрелили моего отца в одном из своих первых из многих актов войны. С того дня они продолжали посягать на нашу устоявшуюся территорию, браконьерствуя наш продукт, нарушая наши продажи и бросая вызов моему правлению, пытаясь захватить то, что по праву принадлежит мне.

Это было нелегко, вырывать их деятельность с корнем, вырывать их с моей территории, как вырывать сорняк из цветника. Особенно учитывая, что мне пришлось занять место отца в столь юном возрасте. Никто не становится паханом в двадцать пять лет, то есть не успешно. И пока я боролся с Братвой, которая хладнокровно убила моего отца, мне одновременно приходилось подавлять любые мысли о мятеже, любые намеки на волнения в моих собственных рядах, которые исходили от того, что я взял на себя ответственность до того, как мне дали реальную возможность заслужить уважение моих людей.

Но я заслужил его. Дюйм за дюймом, битва за битвой, по мере того, как мы уничтожали Братву Темкина и изгоняли ее с нашей территории, мои люди стали уважать меня. Среди впечатляющего количества потрясений мне удалось подчинить своих людей, и теперь, когда Артем стоит передо мной, я знаю, что он с готовностью отдаст за меня свою жизнь, потому что я заслужил его доверие. И он знает, что любая жертва, которую я мог бы попросить его принести, будет не только необходимой, но и жизненно важной для выживания нашей Братвы. Мы братство, и я не буду просить у своих людей ничего, чего бы я не хотел сделать сам. Теперь они это знают, хотя мое лидерство было завоевано с трудом.

По правде говоря, наша территориальная война с Темкинской братвой — это не только то, что поставило меня в такую невыносимую ситуацию, но и единственная причина, по которой я смог заслужить уважение своих людей за такой короткий промежуток времени. Но за полтора года с момента смерти моего отца мы вытерли пол нашими соперниками из Братвы, и теперь они бегут, спасая свои жизни. Но я не остановлюсь, пока каждый из них не будет мертв у моих ног. Мы охотимся за этой последней фракцией уже несколько месяцев, решив отомстить, избегая при этом привлечения внимания к нашим действиям. Нам не пойдет на пользу, если правоохранительные органы будут дышать нам в затылок.

И теперь мы наконец-то загнали их в угол. К этому времени на следующей неделе Темкинская братва прекратит свое существование.

— Хорошо, — холодно говорю я, глядя на своего капитана справа, который, как настоящий солдат, смотрит на середину дистанции. — Пока я веду переговоры с другой братвой, ты и твои солдаты последуете за Темкинскими к их новому местоположению. Я хочу, чтобы ты подождал, пока не будешь уверен, что все они у тебя есть. Затем возьми их. Убей любого, кого сможешь, чтобы взять их под свой контроль. Я поговорю с ними, как только закончу наши дела. Я хочу увидеть, как свет угасает в глазах наших врагов, когда они умирают медленной и мучительной смертью.

— Господин, — соглашается Артем, коротко кивая.

Кто-то тихонько стучит в дверь, и я смотрю на нее, хотя Артем остается застывшим по стойке смирно.

— Войдите, — командую я, переходя на английский, чтобы вместить любого из моих домашних работников. Все мои дела в Братве всегда произносятся только на русском языке, чтобы гарантировать, что любопытные уши не услышат ценную информацию. Я намеренно нанимаю персонал, который говорит только по-английски, чтобы заботиться о моем поместье, чтобы сохранить мои дела в тайне, и до сих пор это работало в мою пользу. Но когда дверь бесшумно распахивается на хорошо смазанных петлях, входит Бьянка. Широкая улыбка рассекает ее прекрасное лицо, и она приветствует Артема, как будто это друг брата, а не опасный и смертоносный солдат, которым он является.

Но мой капитан, похоже, не возражает, поскольку он снисходительно улыбается Бьянке, прежде чем поприветствовать ее формальным:

— Барышня.

— Спасибо, Артем. — Говорю я, извиняясь кивком.

Он слегка кланяется, прежде чем выйти из комнаты, не сказав больше ни слова.

— Извини. Надеюсь, я не помешала важной встрече. Я не хотела мешать. — Говорит Бьянка, хотя ее тон совсем не извиняющийся.

Я откидываюсь на спинку стула, приподнимая бровь в легком веселье, наблюдая, как она скользит по комнате ко мне с впечатляюще большими сумками для покупок в руках.

— Что-то я в этом сомневаюсь, — сухо замечаю я.

— Ну, мне хочется показать тебе мой новый гардероб для занятий. Мы с Элли весь день были в торговом центре, и мне не терпится показать, что я купила.

Смех грозит вырваться из моей груди, когда я наблюдаю, как моя младшая сестра роется в своих сумках, набитых папиросной бумагой и одеждой. Каким-то образом каждый месяц ей удается прожигать щедрые карманные деньги, которые я даю ей на одежду и другие необходимые вещи. Ее любовь к моде и обуви, по моему мнению, не что иное, как зависимость, но я не могу ей ни в чем отказать, а одежда гораздо менее вредна, чем некоторые другие вещи, которые могут заинтересовать молодую женщину ее возраста.

Ее тяга к одежде в сочетании с любовью к театру предотвратила мое постоянно растущее беспокойство о том, когда ее внимание может переключиться на мальчиков. Пока что она дала мне все основания полагать, что мне не о чем беспокоиться. Даже если близнецы Маркетти смотрели на нее, как на спелый фрукт, во время нашей встречи на днях.

Улыбка играет на моих губах, когда я позволяю ей вытащить каждый лоскут одежды из их соответствующих сумок для покупок, чтобы она могла держать их перед собой, как ценное сокровище. Должен признать, что у моей сестры хорошее чувство стиля. Если бы она не была так решительно настроена стать актрисой, я думаю, она могла бы стать талантливым консультантом по моде или даже дизайнером.

Каждый раз, когда она достает новую вещь, Бьянка ждет от меня какого-то знака одобрения, чего-то, что подтвердит, что она должна оставить то, что купила, и я снисходительно ей угождаю, зная, что это раздавит ее, если я не оценю каждую вещь. На данный момент я хорошо разбираюсь в этом ритуале и даже обнаруживаю, что мне нравится проводить с ней время. Это дает мне передышку от более мрачных разговоров, которые я, кажется, терплю каждый раз, когда один из моих капитанов требует моего внимания.

Наконец, ее показ мод завершен, заканчиваясь кучей выброшенной одежды, сваленной на стул, который Артем отказался принять из уважения к официальным обычаям нашей Братвы.

— Ну? — Требует Бьянка, ее лицо светится от предвкушения.

— Похоже, ты купила все, кроме самого торгового центра, — легкомысленно замечаю я.

Бьянка упирает руки в бедра.

— Я имела в виду, что ты думаешь о моей одежде? Она подойдет для первокурсницы колледжа? Может, для кого-то помоложе? Я не хочу выглядеть как школьница, которая пытается выглядеть взрослой. Может, мне стоит сдать несколько платьев обратно, — размышляет она, закусив губу, глядя на кучу.

Я хихикаю, вставая со стула, чтобы обойти стол и подойти к ней. Схватив ее за плечи, я нежно улыбаюсь ей сверху вниз, полностью осознавая, как я впустил эту назойливую маленькую смутьянку в свое сердце, несмотря на мое здравое суждение.

— Наряды идеальны, и ты будешь выглядеть в них замечательно. Как раз подходящий стиль для начинающей бродвейской актрисы.

— Правда? — Настаивает она, ее зеленые глаза вопросительно смотрят на меня, когда она смотрит на меня с редким проблеском уязвимости.

— Правда, — уверяю я ее.

Прежде чем я успеваю отреагировать, Бьянка обнимает меня за талию, прижимается щекой к моей груди и крепко обнимает. Затем она так же быстро отпускает меня.

— Я знаю, что тебе не нравится обсуждать со мной дела, но что бы вы с Артемом ни обсуждали, я надеюсь, что все получится. Ты сильно нервничаешь с тех пор, как наш отец… — Слова Бьянки замирают, когда она изучает мое лицо.

Я никогда не говорил с ней о семейном бизнесе, и она знает, что лучше не спрашивать больше. Сначала, когда она появилась на пороге нашего отца, она была ненасытно любопытна, до такой степени, что мой отец на нее сильно рассердился. Тем не менее, я знаю, что она видит больше, чем говорит, и если бы я был готов открыть этот канал общения, она была бы сострадательной слушательницей. Но рассказ Бьянке о моем бизнесе только подверг бы ее ненужной опасности. И она подвергается достаточному риску, просто потому что связана со мной. Чем меньше она знает, тем меньше соблазна будет для моих врагов.

— Я просто говорю, что ты можешь попробовать брать выходной время от времени. Может, вы с Артемом могли бы сходить в боулинг или что-то в этом роде? — Поддразнивает она.

— В боулинг? — Спрашиваю я, приподнимая брови.

— Или, знаешь, мальчишник. Что-то помимо бизнеса, соперничества и мести. — Бьянка сжимает губы, а глаза ее расширяются, показывая, что она знает, что сказала больше, чем следовало.

— Что ты знаешь о моей мести? — Требую я, и в моем тоне просачивается гнев.

— Я имею в виду, что я могла немного подхватить русский с тех пор, как переехала… — уклоняется она, избегая моего взгляда.

— Ты подслушивала мои встречи? — Требую я.

— Нет, — невинно говорит она, качая головой сильнее, чем нужно.

— Бьянка, — рычу я беззвучно.

— Клянусь, я не слышала больше пары слов тут и там, — уверяет она меня, на этот раз более намеренно встречаясь со мной взглядом.

— Ладно, — признаю я, хотя подозрения все еще велики. Лучше так и оставайся.

— Конечно, — соглашается она. — Итак, что ты будешь делать сегодня вечером? Еще встречи? — Это явно тактика, чтобы сменить тему, но я позволяю ей уйти.

— На самом деле, если хочешь знать, я иду на свидание.

— О, это с танцовщицей из моей школы, с которой мы столкнулись в Роузхилл на днях? — Спрашивает она нараспев.

Я хмурюсь, разочарованный наблюдательностью моей младшей сестры. Она слишком умна для собственного блага, а не преимущественно для человека в ее положении, где наивность гораздо безопаснее.

— О, боже мой, это так, не так ли? — Восклицает она, хлопая в ладоши от волнения.

— И что с того? — Требую я, необъяснимо обороняясь. Обычно мне все равно на мнение сестры о женщинах в моей жизни, но по какой-то причине мне важно, что она думает об Уитни.

Выражение ее лица смягчается, а улыбка становится понимающей.

— Кажется, она тебя интересует больше, чем большинство девушек, с которыми ты встречался.

Я открываю рот, чтобы возразить, но Бьянка продолжает прежде, чем я успеваю:

— Это хорошо. Мне нравится Уитни. Я всегда думала, что у нее сильный дух, хотя я не знаю ее лично. Я думаю, она может тебе подойти. — Бьянка одаривает меня лукавой улыбкой, прежде чем повернуться, чтобы забрать свой новый гардероб. — Ну, развлекайся на свидании, — снова напевает она, быстро уходя, избегая гнева, который она явно пытается вызвать у меня.

Я издаю рычание разочарования, когда дверь за ней захлопывается. Мне нужно подготовиться, если я собираюсь забрать Уитни вовремя, но насмешки моей сестры задели меня за живое. Может быть, Уитни и интересует меня больше, чем обычно, но она интригующая девушка. Должен признать, что я никогда не предлагал ни одной из своих девушек пробный заезд, прежде чем официально оформить наше соглашение. Я никогда не возвращался, чтобы добиться кого-то через год после знакомства. Но это особые обстоятельства. Когда я впервые встретил Уитни, она не только была несовершеннолетней, но нас еще и прервал телефонный звонок, в котором говорилось, что моего отца застрелили.

С тех пор у меня не было времени оглянуться назад и подумать о девушке, которая остановила меня на улице. И встреча с ней в Роузхилл была не чем иным, как судьбой, снова вернувшей ее ко мне, но я уверен, что со временем я буду готов уйти от нее, как и от всех остальных.