Милая маленькая ложь

ПРОЛОГ

АНЯ

Когда я наблюдаю за Николо Маркетти в коридоре нашей школы, мне становится дурно. Он наклоняется к стоящей перед ним брюнетке с ямочками на щеках и накручивает прядь ее длинных волос на палец, его гордые губы изгибаются в дерзкой, но очаровательной улыбке — той же, которая покорила меня несколько недель назад. Я вижу это на лице девушки, когда она откидывается назад к шкафчикам, она поддается его уловкам так же, как и я, ведясь на его милые, заигрывающие слова и уверения его влечения к ней, и то как она влияет на него находясь рядом.

— Я никогда не встречал никого похожего на тебя. В тот момент, когда я увидел твое прекрасное лицо, мое сердце остановилось, и я понял, что не смогу жить, не узнав о тебе каждую деталь.

Я закрываю глаза, слыша, как его мягкий, глубокий голос отдается в моей голове, вспоминая те слова, которые он пробормотал мне во время нашей совместной ночи.

Хотя прошли недели с тех пор, я все еще прекрасно помню его голос. Дрожь пробегает по моему позвоночнику, когда мое тело инстинктивно реагирует на него сейчас, как и тогда. Выразительность взгляда Николо, то, как его темные кудри падают на его карие глаза, все в нем кричит о том, что он Прекрасный Принц, — только с первого взгляда. Он довольно хорошо сохраняет видимость достаточно долго, чтобы быть вполне убедительным. В потоке его всепоглощающего внимания я фактически потеряла из виду свою единственную цель стать балериной, когда поддалась его сладким словам.

Я очень ярко помню нашу ночь вместе.

Волнение от того, что я впервые улизнула, чтобы пойти к нему домой на вечеринку, было заменено только моим волнением от того, что меня пригласил один из самых красивых парней в школе. Я знала, что на этой вечеринке мне не следует быть. Моя тетя Патриция никогда бы этого не допустила. И как только я вошла в парадную дверь, я поняла, что нахожусь не в своей тарелке.

Приторный запах вейпов смешивался с потным смрадом подростков, которые были слишком заняты танцами и поцелуями, чтобы заметить мое появление. Я чувствовала, как заползаю в свою раковину, когда музыка слишком громко ревела в моих ушах. Я была уверена, что копы прервут вечеринку из-за жалоб на шум. С другой стороны, это было в богатом, закрытом поместье Форест-Глен, так что копы, вероятно, привыкли лицезреть экстравагантные домашние вечеринки с ревущей музыкой.

Я бродила в поисках Николо, чувствуя себя не на своем месте, и когда кто-то сунул мне в руки красный стаканчик Solo с пивом, я была почти благодарна. Хотя я никогда раньше не пила, я слышала о жидкой храбрости и думала, что это может меня успокоить. Но как только я попробовала алкоголь, я закашлялась и искала место, чтобы избавиться от него. Определенно не для меня.

Вот тогда я и заметила Николо.

В дизайнерских рваных джинсах и бледно-зеленой рубашке на пуговицах, закатанной до локтей, он выглядел таким крутым и непринужденным с красной чашкой в руке, прислонившись к дверному проему и смеясь с друзьями. Как только наши взгляды встретились, его внимание переключилось на меня, и я была уверена, что он мог отчетливо слышать, как мое сердце билось через всю комнату, когда он приближался ко мне.

— Ты прекрасно выглядишь. — Сказал он, играя с прядью моих светлых кудрей.

— Спасибо. — Я сильно покраснела от его внимания, не привыкшая к тому, что парни разговаривают со мной, не говоря уже о том, чтобы делать комплементы.

— Я рад, что ты пришла. Я не был уверен, что ты это сделаешь, и я умирал от желания провести с тобой время вне школы. — Его карие глаза оценивающе изучали меня, заставляя меня быть благодарной, что я решила надеть одно из своих лучших платьев, хотя еще не наступила весна.

— Я тоже рада, что пришла. — Сказала я с застенчивой улыбкой. Я не знала, почему Николо Маркетти внезапно заинтересовался мной, но я не собиралась упускать этот шанс. Несмотря на его репутацию плохого парня с семейными связями с итальянской мафией, я нашла его необычайно интересным, заинтересованным во мне, и в то же время очаровательным в игривой манере. И он мне понравился.

Кто-то наткнулся на меня, толкнув вперед, и Николо протянул руку, чтобы поддержать меня, схватив мое предплечье. Тепло разлилось по моей груди от его сильного прикосновения.

— Хочешь найти место потише? — Предложил он.

В тот момент я подумала, что он, возможно, почувствовал мой дискомфорт от толпы и захотел меня успокоить.

— Да, — с облегчением выдохнула я.

Когда он взял меня за руку, в моем животе запорхали бабочки, и я выдохнула от облегчения, что мне не придется пить это отвратительное пиво и меня не стошнит. Он повел меня наверх, быстро улыбнувшись через плечо, и мое тело растаяло в лужицу.

В тишине спальни, заполненной бейсбольной атрибутикой, Николо закрыл за нами дверь, прервав грохочущую снизу музыку. Он остановился у двери, игриво наблюдая за мной, пока я нерешительно сидела на кровати — единственном месте, где я могла сесть, кроме пола.

— Так ты танцовщица? — Спросил он, возвращая наш разговор к тому, как он впервые заговорил со мной на днях.

Он увидел фотографию меня в детской пачке, сидящей с родителями, которая висела в моем шкафчике. И, сломав лед остроумным замечанием, он закрыл дверцу моего шкафчика и зажал меня в своих объятиях, так что у меня не было выбора, кроме как поговорить с ним.

— Да, занимаюсь балетом. Это была мечта моих родителей, видеть меня балериной… Я полагаю, это был их способ сохранить свою культуру на чужбине, поскольку они иммигрировали сюда из России еще до моего рождения.

— Была их мечта? — Спросил Николо, медленно проходя через комнату, чтобы присоединиться ко мне на кровати. — Но больше нет?

Мои нервы заставили меня заговорить, прежде чем я успела усомниться в его интересе к моей слезливой истории.

— Они погибли. В автокатастрофе.

Сильные брови Николо сошлись вместе в беспокойстве.

— Мне жаль.

Я пожала плечами, показывая, что это в прошлом, хотя боль от их отсутствия все еще преследует меня. Я опустила взгляд на колени, чтобы скрыть боль, пытаясь восстановить самообладание.

— Это случилось несколько лет назад.

— Я уверен, что они гордятся тем, что у них есть дочь, которая хочет исполнить их мечту после их смерти. — Николо придвинулся ко мне на кровати, его рука лежала на моем бедре, а его большой палец успокаивающе гладил мою кожу. Теплое волнение наполнило мой живот от его прикосновения, несмотря на то, что я была уверена, что он хотел только успокоить меня.

Однако, когда наши глаза встретились, я увидела тот же треск предвкушения, отражающийся в его взгляде. А затем его рука расчесала мои кудри, и его лицо оказалось всего в нескольких дюймах от моего. Я чувствовала запах его одеколона, тонкий и соблазнительный, и оттенок пива в его дыхании. Его губы прижались к моим, посылая толчок прямо в мое нутро. Наш первый поцелуй высосал кислород из комнаты. Я потеряла всякое чувство контроля, подавленная возбуждением, которое бежало по моим венам от ласки Николо.

— Ты такая красивая, Аня. Я с трудом верю, что у тебя нет парней, выстраивающихся в очередь, чтобы встречаться с тобой, — выдохнул он, и его рука скользнула по коже моей щеки.

— Никто не ухаживал за мной до тебя, — пробормотала я, все еще в благоговении от того факта, что из всех парней, которые могли подойти ко мне в моей школе, именно Николо Маркетти сделал это.

Когда он повел меня дальше на кровать и откинул назад, нависая надо мной, пока мы целовались, я не стала сомневаться. Ослепленная своим влечением к нему, я позволила ему вести меня, очарованная его страстным поцелуем и нежной лаской. Он не торопился, успокаивая меня, даже когда он прикасался ко мне способами, которые оживляли мое тело, как никогда раньше. Я отдала ему свою девственность, убежденная, что мы влюбимся и будем вместе.

Но теперь, когда он прижимает брюнетку к шкафчикам, что, должно быть, является его фирменным приемом, я могу увидеть Николо таким, какой он есть. Игрок, змей, который скажет что угодно, чтобы залезть к девушке под юбку. Больно видеть, как он играет со своей следующей добычей, в то время как я чувствую, как мое сердце разрывается и истекает кровью на кафельном полу нашей школы.

Слезы катятся по моим щекам, и я сердито смахиваю их. Я была эмоционально раздавлена с тех пор, как провела с ним ночь. Одна только мысль о той ночи повергает меня в смятение, поскольку мое мятежное тело отвечает дрожью желания. Я все еще чувствую призрак его рук, исследующих мое тело, зажигающих мою кожу. Это было так хорошо, так правильно. Секс с Николо только подтвердил, насколько мы идеально подходим друг другу. А потом, когда он закончил, он просто указал мне на дверь. Его внезапная смена отношения была как будто мне на голову вылили ведро ледяной воды, пощечина после единственной ночи блаженства.

Пустая боль, оставшаяся во мне, как от его физического отсутствия, так и от внезапного прекращения его эмоциональной связи, оставила меня разбитой, с открытой, ноющей раной, которую я, кажется, не могу полностью исцелить. И теперь, как будто я никогда не существовала в его мире взгляд Николо скользит по мне всякий раз, когда я пересекаю его путь, как будто меня вообще нет.

Я снова резко вытираю щеки, пытаясь сдержать слезы. Я чувствую себя мчащимся товарным поездом перед крушением, но в замедленной съемке, перерастающей в еще большую эмоциональную катастрофу, пока я не начинаю себя изводить. Я постоянно изнурена от того, что ворочаюсь по ночам, меня мучают яркие сны о нашем времени вместе, которые всегда заканчиваются холодным, бесчувственным взглядом Николо, и его ленивым приказом «Убирайся». Не помогает и то, что моя тревога задержала мой обычно регулярный месячный цикл, и я чувствую, что я просто плотина гормонов, ожидающая, чтобы вырваться наружу в очередном неконтролируемом приступе слез.

Я такая идиотка, что думала, что действительно смогу привлечь внимание Николо Маркетти. В нашей старшей школе он бог среди мужчин и по титулу, и по физической силе, а я просто поддалась его желанию переспать со всеми девушками в нашей школе. Как же я могла быть такой слепой?

И все же, даже задавая себе этот вопрос в сотый раз, я знаю. Он заставил меня почувствовать себя особенной. Я думала, что он увидел меня, действительно увидел меня, когда я была так сосредоточена на балете, что едва ли видела себя. Он заставил меня почувствовать то, чего я никогда раньше не чувствовала. И за это я отдала ему всю себя. Это была высокая цена.

Николо наклоняется к красивой улыбающейся брюнетке, поглаживая ее щеку пальцами. Я почти чувствую то же самое нежное прикосновение к своей плоти, что заставило мою кожу покалывать и перехватить дыхание в легких. Тот первый электрический поцелуй, который, казалось, оживил мое тело, как дефибриллятор. До Николо меня даже никогда не целовали, и, как неопытная дурочка, я так легко поддалась его уловкам.

Внезапный гнев вспыхивает во мне, когда Николо идет по коридору, направляясь в моем направлении, отказываясь смотреть в мою сторону. Я не знаю, что на меня находит, но глубокая потребность уколоть за его жестокость берет верх. Прежде чем я успеваю как следует обдумать свои действия, я шагаю вперед, пробираясь сквозь толпу, пока не останавливаюсь прямо перед Николо Маркетти.

Его глаза танцуют, когда он смеется над чем-то, что только что сказал один из его друзей, и когда его взгляд встречается с моим, я замечаю момент удивления, который дает мне небольшое чувство удовлетворения. Он не ожидал, что когда-либо снова будет со мной общаться.

— Ты использовал меня, — обвиняю я, стоя перед ним, мои руки сжаты в кулаки по бокам, мои губы сжаты в гневную линию.

— Ну, и тебе привет… как тебя зовут еще раз? — Его тон легкий, он шутит над моим гневом. Он уже даже имя мое забыл.

Его друзья останавливаются вместе с ним, окружая меня и смеясь в ответ на его язвительный вопрос.

— Зачем? — Требую я, мой голос дрожит от эмоций. — Зачем, ты переспал со мной, лишил меня девственности, и теперь просто игнорируешь меня? Что ты вообще можешь…

— О, ну ладно, — протягивает Николо, щелкая пальцами и грозя мне указательным пальцем, словно внезапно осознавая, что он меня знает. — Ты та самая девушка, Анна? Анита? Аня? Девушка, которая хочет стать танцовщицей, чтобы почтить память своих умерших родителей. Так?

Просто слышать, как он передает мне мою личную информацию, ковыряя рану, которая все еще свежа и болезненна, разрывает меня на части. Я чувствую, как из моих глаз снова грозят пролиться новые слезы. Ухмылка Николо становится более серьезной, его карие глаза становятся темными, когда он смотрит на меня свысока.

— Ты действительно верила, что мы будем вместе? — Он усмехается, глядя на своих друзей, и закатывает глаза.

Они отвечают хриплым смехом, как будто это все просто большая шутка. Я для них шутка.

— О, милая Аня. Видишь ли, для меня ты была просто еще одним завоеванием, чем-то, что я отброшу в сторону, как только закончу с тобой. Как ты могла поверить, что можешь быть достаточно хороша для меня? Ты дочь иммигрантов из низшего класса без копейки в банке. Ты никогда не будешь достойна меня. — Он прижимает руку к груди, показывая смущение при мысли о том, во что я могла поверить. — Я просто заставил тебя думать иначе, чтобы ты переспала со мной. Я не против иногда общаться с простолюдинами, такими как ты, если это означает, что я получу девственную киску. Но я уверен, ты можешь понять, почему я никогда не буду делать этого дольше, чем на одну ночь. А теперь, когда я взял твою девственность, у меня нет причин разговаривать с тобой. — Он подходит ближе, его высокая мускулистая фигура возвышается надо мной, заставляя меня чувствовать себя маленькой и слабой.

Несмотря на гнев, пронизывающий меня, заставляющий мое тело дрожать, я все еще физически реагирую на близость Николо, на мужской запах его одеколона и на тепло его тела, исходящее от него, согревающее мою плоть. Мой пульс учащается от непрошеного возбуждения, предающего меня. Слезы застилают мне глаза, когда нежелательное воспоминание о нашей совместной ночи поглощает меня. Сильные руки Николо обнимают меня, его обнаженное тело прижимается к моему, его полные, теплые губы жадно пожирают мои…

— Я закончил с тобой. Ты ничего для меня не значишь, — бормочет Николо, приближая свое лицо к моему в тот момент, который мог бы быть почти интимным, если бы он не шептал мне ядовитые слова. — Ты ничто. И никогда не будешь чем-то большим, поэтому я предлагаю тебе запомнить это и держаться от меня подальше.

Снова встав во весь рост, он проталкивается мимо меня, пока его друзья разражаются оживленной речью, высмеивая мою попытку противостоять ему, пока они идут по коридору в класс. На мучительный момент я стою, застыв, остро осознавая, что все эти любопытные и полные осуждения глаза смотрят на меня. Когда голос Николо затихает позади меня, я разражаюсь ужасными, мучительными рыданиями. Мне все равно, что дневные занятия вот-вот начнутся. Мне нужно уйти.

Несясь к дверям, ведущим на студенческую парковку, я бегу так быстро, как только могут нести меня ноги. Сокрушительная боль заставляет мои легкие вздыматься, борясь за кислород, пока я борюсь за то, чтобы вернуть себе хоть какое-то подобие контроля. Мне нужно скорее вернуться домой, чтобы спокойно оплакивать сокрушительную потерю своей невинности.

Я не могу поверить, что я так наивно поддалась ухаживаниям Николо. Я позволила ему завладеть самой интимной частью меня. И он не только, кажется, думает обо мне как о невинной зарубке на столбике своей кровати, но он также готов бросить мне в лицо все самые личные подробности моей жизни, когда он знает, что я не делилась горем из-за смерти моих родителей почти ни с кем. И он сделал это с таким жестоким удовлетворением, как будто ему нравилось наблюдать за болью, которую это мне причиняло.

По мере того, как моя тревога усиливается, тошнота от встречи с Николо становится невыносимой. Упираясь одной рукой в грубую штукатурку фасада моей школы, я сгибаюсь пополам и выплевываю свой обед. Я наконец-то это сделала, позволила своему беспокойству настолько полностью поглотить меня, что я физически сделала себя больной.

Наклонившись у стены здания, я продолжаю блевать, пока у меня больше не остается ничего, что можно было бы вырвать. Пот покрывает мой лоб, и мои руки трясутся, когда я неуверенно поднимаюсь на ноги. Я вытираю пот тыльной стороной ладони и продолжаю идти, маршируя через кампус, пока не достигаю улиц Чикаго.

Квартира моей тети находится в нескольких минутах ходьбы, и именно туда я направляюсь, готовая прятаться до конца дня, если не до конца учебного года. Чего бы я не отдала за хоть какое-то облегчение. Способ стереть из памяти все, что произошло за эти последние несколько недель. Мне кажется, мне нужно что-то, чтобы полностью очиститься от времени с Николо Маркетти.

Может быть, у меня скоро начнутся месячные. Надеюсь, тогда мое тело и разум смогут отпустить то, что произошло между нами. Но когда я об этом думаю, новое гнетущее чувство тяготеет, как свинец, в глубине моего живота. Мои эмоции, задержка месячных, а теперь и рвота? Я не могу быть беременной, не так ли? Я почти уверена, что это не так. Он вытащил член, прежде чем кончить.

Я терзаю нижнюю губу зубами. Разве это не вишенка на торте всей этой ужасной ситуации? Но этого не может быть. Я просто развалина, потому что у меня был ужасный сон вдобавок к разбитому сердцу. Тем не менее, чтобы успокоиться, я останавливаюсь в магазине по пути к тете и покупаю тест. Сжимая в руках тест на беременность, пока я иду последние несколько кварталов до квартиры в Аптауне, где я живу, я стараюсь не думать о том, насколько неловкой была сцена, которую я устроила сегодня в школе. Если я думала, что игнорирование Николо — это плохо, то теперь я знаю, что есть судьба гораздо хуже. Мне просто придется молча страдать от своей душевной боли и, как сказал Николо, не путаться у него под ногами. Еще два года в старшей школе с ним не будут такими уж плохими. Верно?

В квартире все еще тихо, когда я вхожу. Тетя Патриция вернется с работы из детского сада только через несколько часов. Бросив рюкзак у двери, я прямиком направляюсь в ванную, чтобы сделать тест.

Я осторожно кладу его на край ванны, ожидая результатов, мои колени нервно подпрыгивают, когда я сжимаю ладони в молчаливой молитве. Пять минут спустя на меня смотрят две яркие розовые линии. Я беременна. Я опираюсь на стойку в ванной, когда поворачиваюсь к своему отражению. Ужас в моих кристально-голубых глазах заставляет меня выглядеть почти сумасшедшей. А от пепельного цвета моей кожи и от того, как кружится моя голова, я думаю, что могу просто упасть в обморок.

Глубоко вдыхая через нос, я стараюсь не сосредотачиваться на том, что это значит. Но мне приходится смотреть в лицо холодной и суровой правде.

У меня будет ребенок.

Ребенок Николо Маркетти.