Милая маленькая ложь

32

АНЯ

— Никто не придет за тобой, маленькая балерина, — насмехается Трой, пока я в отчаянии бросаю взгляд на дверь склада.

Моя щека горит от нового удара, который Алексей использовал, чтобы заставить меня замолчать, и я судорожно сглатываю вокруг ткани, которая затыкает мне рот. Я знаю, что никто не придет за мной. Как кто-то может знать, где я, и что я в беде? Я села в их машину, не проверив дважды. Моя тетя и дочь даже не были там, чтобы увидеть, как я уезжаю. Конечно, я уверена, что Николо сейчас в ярости на меня за то, что я не была там, когда его водитель должен был меня забрать, но это может означать для него все, что угодно. Почему он должен автоматически решить, что эти психи отвезли меня на склад на окраине города, намереваясь порубить на мелкие кусочки?

Но это не мешает мне искать любые способы побега, которые я могу придумать. Когда мой взгляд останавливается на столе, где стоят Алексей и Трой, мое сердце срывается в спринт. Нож за ножом, выглядящим жестоко, методично выкладываются на его поверхность. Непреодолимое принуждение наполняет меня, когда я кричу, с силой выкручиваясь из пут, удерживающих меня на моем стуле, пока я борюсь, чтобы освободиться. Кожа вокруг моих запястий жалит, когда грубая веревка натирает мою плоть. Но жестокий смех Алексея, который она выпускает над моими бесплодными усилиями, обжигает сильнее всего.

Я в ловушке, совершенно беспомощна, когда я встречаю свою собственную смерть. Все, о чем я могу думать, это моя дочь и Николо и то, как они никогда не узнают об их связи, потому что правда об этом умрет вместе со мной. Слезы ярости жгут мои глаза. Наверное, лучше, чтобы Николо никогда не узнал о Кларе. Не тогда, когда это происходит с людьми, которые могут быть ему дороги. Я просто его игрушка для секса, и посмотрите, к чему это меня привело.

Подняв устрашающе изогнутый нож, Алексей поворачивается ко мне лицом, держа лезвие вверх так, чтобы оно сияло на свету.

— Ты готова, Аня? — Он спрашивает так, словно мы собираемся начать игру в карты.

Краем глаза я вижу, что Трой выглядит довольно надутым из-за того, что не получил возможности порезать меня сам. Хотя я думаю, что Алексей позволит ему сделать это, когда ему достаточно надоест меня мучить. Это слово теперь имеет для меня новый смысл, поскольку я столкнулась с настоящей болью от рук безумца.

Кровь ревет в моих ушах, а мое сердце колотится со скоростью мили в минуту. Мои ребра болят от силы его ударов, когда Алексей медленно подходит ко мне, порочная ухмылка расплывается на его лице:

— С чего начнем? — Спрашивает он разговорчиво, проводя лезвием по моей щеке к челюсти. — Твое лицо? Оно такое красивое. Я уверен, что Николо не хочет видеть, как оно будет изрезано до неузнаваемости.

Кончик лезвия скользит ниже, мимо моей ключицы, чтобы следовать по долине между моими грудями. Я закрываю глаза и с трудом сглатываю, борясь с тошнотой, готовясь к укусу лезвия. Но одним движением запястья Алексей отводит его от моей кожи, оставляя меня нетронутой. Я осмеливаюсь открыть глаза, и ярость, которая искажает его лицо, заставляет меня пожалеть об этом.

С силой схватив мою руку, Алексей прижимает мою ладонь к подлокотнику кресла, к которому я привязана.

— Давай начнем с пальца, — рычит он, с убежденностью опуская нож.

Мои легкие горят от силы вырывающегося из меня крика, и я отворачиваюсь, не в силах вынести зрелища своего надвигающегося расчленения. А затем боль взрывается в моем ухе, когда оглушительные звуки эхом разносятся по складу.

Застыв от страха, я не могу заставить себя посмотреть, сгорбившись на стуле, отклонившись как можно дальше от своей пойманной руки. Еще один оглушительный раппорт заполняет пространство, а затем еще один. И внезапно меня окружает хаос, когда люди кричат и ныряют в укрытие.

Давление на мою руку ослабевает в тот же момент, когда что-то горячее и мокрое брызгает мне на щеку и грудь, возвращая меня в чувство. Я поворачиваюсь, чтобы попытаться осмыслить происходящее вокруг, и мои глаза расширяются. Открытые, невидящие глаза Алексея смотрят на меня, пока кровь сочится из раны на его шее. Я вздрагиваю, когда пули свистят и рикошетят вокруг меня, каждый выстрел сверлит мои уши с оглушительной силой.

Панические крики Троя раздаются из-за стола, который когда-то был покрыт орудиями пыток, а теперь перевернут, чтобы служить жалким щитом. Сжавшись, я пытаюсь сделать свое тело как можно меньше, когда пули пролетают мимо меня в обоих направлениях. Что-то тяжелое падает позади меня — один из их телохранителей, я полагаю — быстро сопровождаемое криками того, кого я могу только представить, как младшего брата Гатти, умирающего в муках.

Выстрелы замедляются, а затем я слышу глубокий хрюкающий звук, за которым следует немедленное прекращение огня. Только тогда я осмеливаюсь развернуться достаточно, чтобы оглянуться на спинку стула и увидеть двух крепких телохранителей, которые удерживали меня, лежащих мертвыми в луже собственной крови.

Неконтролируемая дрожь сотрясает мое тело, пока мой разум пытается осмыслить то, что только что произошло. На мгновение я задаюсь вопросом, не впадаю ли я в шок, потеряв палец. Но когда я набираюсь смелости посмотреть на свою руку, все мои пальцы все еще на месте.

Новый переполох привлекает мой взгляд к боковому входу, через который меня провели братья Гатти, и меня охватывает волна полной паники. И тут я вижу Николо. Как он узнал, что нужно прийти за мной, не говоря уже о том, как меня найти, я понятия не имею. Но подавляющее облегчение ошеломляет меня.

— С тобой все в порядке? — Требует Николо, опускаясь на колени передо мной и вытаскивая изо рта мой импровизированный кляп. За его спиной двое его телохранителей рассредоточились, все еще держа оружие поднятым, проверяя пульс у мужчин и обыскивая склад в поисках других.

В ушах звенит от остаточных эффектов от пуль, выпущенных в таком замкнутом пространстве, и я едва могу разобрать слова Николо, следя глазами за его губами. Жужжащее онемение покалывает мою кожу, пока я пытаюсь понять его вопрос. Я в порядке? Я не знаю.

Руки и глаза Николо осторожно осматривают меня, вытирая жидкость, которая теперь начинает скапливаться на моем лице и груди.

— Они причинили тебе боль? — Упорствует он.

Пытаясь прорваться сквозь туман оцепенения, я качаю головой, чтобы сказать ему то, что он действительно хочет знать. Я не серьезно ранена. Я вижу облегчение, проступающее на его лице, и намек на улыбку, скользнувшую по его гордым губам.

— Ну, пташка. Что ты думаешь о моем насилии сейчас? — Спрашивает он, указывая на мертвенно-неподвижное тело Алексея. — Тебя все еще тошнит?

Я знаю, что он дразнит меня, вспоминая ту ночь, когда он сломал руку Трою, но, когда вся тяжесть того, что только что произошло, обрушивается на меня, я разражаюсь слезами. Переполненная эмоциями, я рыдаю, мое дыхание с хрипом влетает и вылетает из моих легких, которые горят с новой силой после того, как я так громко закричала от страха, что оставила их обнаженными.

Лицо Николо падает, все веселье улетучивается, когда он нежно обхватывает мое лицо своими ладонями, его большие пальцы вытирают мои слезы так же быстро, как они падают.

— Тсс, ты в порядке, Аня. Все кончено. Ты в безопасности. Тсс, — успокаивает он. — Я никогда никому не позволю причинить тебе боль, — непреклонно обещает он.

Его пальцы отрываются от моего лица, чтобы дотянуться до жуткого ножа, лежащего рядом с рукой Алексея, и я вздрагиваю, когда он сверкает в флуоресцентном освещении. Николо осторожно просовывает лезвие между стулом и моими запястьями, с легкостью разрезая мои путы и освобождая меня из моего заточения.

Покалывающее облегчение от крови, которая возвращается к кончикам моих пальцев, заставляет мои руки покалывать, и я массирую запястья, когда Николо наклоняется, чтобы перерезать веревки, привязывающие мои лодыжки к стулу.

Я не знаю, когда они прибыли, но, когда Николо без усилий подхватывает меня на руки, я впервые замечаю около десяти других мужчин, одетых в прекрасные итальянские костюмы, стоящих у входа на склад. Некоторые выглядывают, как будто для наблюдения. Другие прочесывают территорию на предмет оставшейся опасности.

— Я оставлю убирать это вам ребята, — властно говорит Николо, неся меня к двери, прижимая к груди. Я позволила ему, обхватив одной рукой его плечи, чтобы поддержать мой вес, но я уверена, что, если бы он попытался поставить меня на ноги, мои ноги были бы слишком слабы, чтобы стоять. Вооруженные люди сопровождают нас к его черному Мазерати, и я не знаю, почему эта деталь так меня шокирует. Тем не менее, я удивлена, что Николо сам приехал сюда. При всех людях, которые, по-видимому, были в его распоряжении, я предположила, что ему было бы так же легко передать мое спасение им. Почему он этого не сделал?

Осторожно усаживая меня на пассажирское сиденье, Николо убеждается, что я полностью внутри машины, прежде чем закрыть дверь и обойти переднюю часть автомобиля, чтобы сесть на водительское место. Мазерати урчит, оживая, и вот мы едем, склад, где я чуть не умерла, исчезает вдали, как дым от пожара, исчезающий в небе.

— Как… как ты меня нашел? — Спрашиваю я, мои слова выходят шепотом, когда я наконец обретаю голос.

— Машина, которую я послал за тобой. Они были прямо за углом и видели, как ты садишься в машину Гатти. Они проследили за вами до склада и сообщили мне о местоположении.

Что ж, это многое объясняет. Глубокая благодарность за их проницательное наблюдение и быстрые действия согревает меня. Я обязана этим людям жизнью. Но затем мой лоб нахмуривается, когда мне приходит в голову еще один вопрос.

— Но как же ты добрался сюда так быстро? — Даже если бы эти люди позвонили Николо сразу же, как увидели, что меня забрали, он был бы в другом месте, вероятно, в том месте, где он должен был меня встретить. Его реакция, должно быть, была довольно быстрой.

Николо небрежно пожимает плечами.

— Эта машина была создана для того, чтобы добираться из одного места в другое в мгновение ока, — легкомысленно говорит он.

Мои глаза округляются, когда я об этом думаю. Моим похитителям и мне потребовалось, как мне показалось, значительное количество времени, чтобы добраться до склада, и мы не особенно медленно ехали. Николо, должно быть, летел, чтобы наверстать упущенное время.

— Спасибо, — выдыхаю я, когда эмоции снова переполняют меня.

В ответ Николо просто тянется через консоль и берет мою руку в свою, окутывая мои ледяные пальцы своим теплом.

В мгновение ока мы снова в городе. Я впервые замечаю свое окружение в тусклом свете вечера, когда Николо заезжает в подземный гараж своего пентхауса.

— Ты не отвезешь меня домой? — Удивленно спрашиваю я, поворачиваясь к нему лицом.

Николо паркует машину, прежде чем встретиться со мной взглядом с оттенком беспокойства.

— Я подумал, что тебе захочется привести себя в порядок, прежде чем ты вернешься к своей семье. — Говорит он, затем колеблется. — И если честно, мысль о том, чтобы сегодня вечером ты ушла от меня, кажется мне невыносимой.

Сердце учащается в груди, выдавая неровный ритм от смысла его слов.

— Ладно, — бормочу я, не зная, что еще сказать. Затем мои мысли переключаются на Клару и мою тетю. — Тогда я должна сообщить своей семье.

Взгляд Николо смягчается.

— Конечно. Давай поднимемся наверх, и ты сможешь позвонить, кому нужно.

Я благодарно киваю, и новые слезы жгут мои глаза. Он такой нежный, такой добрый, и я не знаю, что с этим делать. Вдобавок ко всему, что произошло сегодня вечером, у меня такое чувство, будто я нахожусь в каком-то сне.