Милая маленькая ложь

1

АНЯ

ЧЕТЫРЕ ГОДА СПУСТЯ

— Пожелайте мне удачи в мой первый день! — Говорю я, закидывая сумку на плечо и направляясь к двери.

— Удачи, — говорит тетя Патриция со своим слабым русским акцентом, наклоняя щеку, чтобы я могла поцеловать ее, и нежно сжимает мою руку.

Среднего роста и немного полноватая, моя тетя на несколько дюймов ниже меня, и мне приходится наклоняться, чтобы дать ей требуемый поцелуй, который она получает от меня каждый день перед уходом.

Проходя мимо кухонного стола, я останавливаюсь, чтобы поцеловать черные кудри моей дочери, которые всегда напоминают мне о ее отце. Клара сияет, глядя на меня своими невинными карими глазами, ее улыбка одновременно озорная и покоряющая меня в парадоксальном сочетании. Она знает, что слишком мила, и как выпутаться из неприятностей, и она в полной мере использует это в своих интересах.

— Будь умницей с тетей, ладно? — Прошу я, бросая на Клару многозначительный взгляд.

— Да, больше никаких раскрасок на стенах детского сада, — соглашается тетя Патриция.

Она предпочитает называть себя тетей, хотя технически она двоюродная бабушка Клары. Но она всегда утверждает, что это заставляет ее чувствовать себя очень старой. Я не могу сказать, что виню ее. Учитывая, что я забеременела до своего семнадцатилетия, тетя Патриция относительно молода, чтобы быть бабулей в свои сорок три года.

— Нарисуй мне сегодня что-нибудь на бумаге, Клара. Так ты сможешь принести рисунок домой, чтобы я его увидела, — предлагаю я, щекоча живот моей маленькой девочки.

Клара хихикает и ерзает на своем месте.

— Да, мамочка, — соглашается она. Она снова переключает внимание на свои хлопья, которые небрежно отправляет в рот.

Полная нервного возбуждения, я выхожу из входной двери нашей скромной маленькой квартиры и бегу вниз по трем лестничным пролетам на улицу. Отсюда полчаса езды на автобусе до кампуса колледжа Роузхилл, частного университета, в котором я всегда мечтала учиться. Наконец, после многих лет упорной работы и четырех семестров в местном общественном колледже, я получила полную стипендию на элитную программу исполнительских искусств частного университета. Я все еще не могу поверить, что они меня приняли.

Загрузившись в городской автобус, я нахожу место у окна сзади и смотрю, как медленно проносятся мимо улицы Чикаго. Это был тяжелый путь, чтобы добраться сюда. Между решением оставить и воспитать своего ребенка, переводом из средней школы в старшую, прежде чем окончить ее и поступить в колледж, и продолжением строгого уровня подготовки, чтобы стать балериной, я чувствую, что моя жизнь была бесконечным циклом бессонных ночей и долгих дней. И я не знаю, что бы я делала без моей тети, которая поддерживала и направляла меня во всем этом. Я бы не смогла сделать это сама.

По крайней мере, сейчас Клара достаточно взрослая, чтобы ходить с моей тетей в детский сад каждый день. Первые несколько лет ее жизни были особенно сложными. Но я бы не отказалась ни на секунду, если бы это означало жить без моей малышки. Она — центр моей вселенной и свет моей жизни. Даже когда она проказничает, Клара освещает мой день.

На улице прекрасный августовский день, и улицы кипят жизнью, когда я выхожу из автобуса и ступаю на крошечный кампус Роузхилла в свой первый день учебы. Мне не требуется много времени, чтобы найти здание, в котором размещается большинство моих танцевальных классов, студии, где я буду проходить интенсивные тренировки с некоторыми из лучших профессоров Чикаго, если не США.

Здание сделано из красивого серого камня, который образует башенки под круто скошенными карнизами, что придает ему почти замковый вид. Арка, ведущая к главному входу, затмевает меня, и моя грудь наполняется гордостью от осознания того, что я посещаю колледж именно здесь.

Мой первый урок — хореография с упором на балет, и когда я захожу в студию, у меня отвисает челюсть. Коврики уже заняты многочисленными учениками, которые растягиваются, готовясь к началу занятия. Хотя я пришла на десять минут раньше, я уже чувствую, что опоздала.

Засовывая сумку в один из ящиков, выстроившихся вдоль стены, я снимаю кеды, заменяя их танцевальными тапочками. Затем я тихонько подхожу к коврикам, чтобы присоединиться к своим однокурсникам, которые растягиваются, рассказывая о своем лете и о том, чем они занимались.

Я выбираю место немного в стороне от толпы, остро осознавая, насколько не в своей тарелке я себя чувствую. По марке их одежды я вижу, что меня окружают ученики совершенно другого экономического эшелона, чем я. Они носят только наряды и танцевальную одежду от лучших брендов, в то время как мои леггинсы начинают выглядеть немного потертыми от многих лет использования. Мои танцевальные туфли также выглядят изношенными по сравнению с другой обувью в этой комнате. Но они достаточно удобны, чтобы справиться с задачей.

— Венеция — мое любимое место, — восторгается одна девушка, наклоняясь к своей растяжке. — Но у них есть паста, которая меня просто напугала. Они используют чернила кальмара в качестве соуса, поэтому все блюдо черное. К счастью, мои родители полностью согласны с планом питания моего тренера, поэтому я все равно не смогла ее есть. Никаких углеводов для меня.

— Сколько ты там была? — Спрашивает высокая темноволосая девушка рядом с ней. Ее стрижка пикси выделяется темным нимбом вокруг ее головы, делая ее похожей на свирепую фею.

— В Венеции или Европе? — Спрашивает первая девушка, останавливаясь во время растяжки, чтобы собрать свои обесцвеченные волосы в тугой хвост.

— И там, и там?

— Ну, в основном мы провели лето в летнем доме моих родителей в Ницце. Но мы провели неделю в Венеции.

Мое внимание переключается на другую группу танцоров, растягивающихся, пока веснушчатый парень хвастается:

— О, да, вертолет просто кружил над вулканом. Мы никак не могли приземлиться. Я имею в виду, лава извергалась!

— Остров был большой? — Спрашивает его друг, звуча так же благоговейно, как и я при мысли о кружении над вулканом.

— Большой. Это единственный действующий вулкан на Гавайях прямо сейчас.

Из разговоров, которые происходят, я понимаю, что я снова не в своей лиге. Восторженные описания экстравагантных каникул и времени, проведенного в летних домах на севере штата Нью-Йорк, заставляют меня отчетливо осознавать, как я устроилась на летнюю работу преподавателем балета, чтобы накопить достаточно денег на покрытие расходов Клары во время учебы. Немного пугает осознание того, что я здесь одна как благотворитель щедрого семейного пожертвования, которое финансирует мою стипендию.

— Я так рада, что в этом семестре буду в классе профессора Мориари. — Говорит темноволосая девушка с короткой стрижкой, снова привлекая мое внимание, упоминая имя нашего профессора.

— Мне немного страшно, — признается обесцвеченная блондинка с содроганием. — Из-за его печально известной строгости руководства я не удивлюсь, если в какой-то момент расплачусь.

Это вызывает на моем лице намек на улыбку, хотя и не для того, чтобы посмеяться над блондинкой. Я полностью понимаю, как строгий профессор может быть пугающим. Но я на стороне девушки с короткой стрижкой. Чем сложнее испытание, тем лучше. Балет — это то, ради чего я здесь, и, если профессор Мориари будет строг с нами, это значит, что это возможность для роста. Тем не менее, я сочувствую блондинке. Я видела, как мечты многих танцоров рушились из-за наставника, который слишком сильно на них давил. Надеюсь, она выдержит это давление, хотя я и сама еще не встречалась с профессором. Эти студенты, возможно, из другого социального класса, но они, кажется, так же, как и я, увлечены танцами и становлением исполнителем, и осознание этого помогает мне расслабиться.

Устраиваясь поудобнее, растягиваясь, я прохожу знакомую практику подготовки к танцу. Мне приятно просто слушать, пока я расслабляюсь. Мои одноклассники не особо обращают на меня внимания, поэтому у меня есть возможность лучше понять их и легче войти в ситуацию. Напротив, мне очевидно, что большинство этих танцоров провели последние несколько лет в колледже здесь, знакомясь друг с другом. Так что, когда я перешла из более доступного общественного колледжа, они уже встретились, подружились друг с другом и были постоянной частью этой программы.

В комнате становится тихо, когда двери студии распахиваются, и авторитетный мужчина в строгом наряде входит в дверь. Он движется с грацией танцора, и я могу только предположить, что это профессор Мориари.

— Я ожидаю, что вы все будете полностью растянуты и подготовлены к началу каждого занятия, — заявляет он, направляясь в дальний конец зеркальной комнаты, прежде чем повернуться лицом к своей молчаливой аудитории. — Я не трачу время на встречи и приветствия или социальные взаимодействия. Вы можете справиться со всем этим за пределами этого класса. Здесь я ожидаю, что вы будете в лучшей форме, готовыми выступать и учиться на пределе своих возможностей. Теперь вы старшеклассники, и, как таковые, вы будете одним из нескольких классов, которые выступят на осеннем шоу-показе через месяц. Я ожидаю, что каждое из ваших выступлений должным образом продемонстрирует ваши таланты, а также докажет ваш потенциал.

Мой пульс учащается при мысли о том, что меня попросят танцевать на сцене так скоро после начала учебного года. Я знаю, что смогу. Я никогда раньше не спотыкалась на выступлениях, но это моя мечта — изучать балет в колледже Роузхилл, и я чувствую, что я скорее маленькая рыбка в огромном океане талантов здесь. Я только надеюсь, что смогу оправдать ожидания школы.

— Все встаньте. На ноги. Я хочу увидеть, насколько вы продвинулись, или отступили за летние каникулы.

Профессор Мориари заставляет нас выполнять несколько изнурительных упражнений, требуя большего от каждого ученика, оценивая нас одного за другим. Я привыкла к давлению, которое заставляет меня работать до тех пор, пока я не достигну предела своих физических возможностей, потому что я знаю, что мне придется бороться за свое положение сильнее, чем кому-либо, у кого есть семейный трастовый фонд за спиной. Я добьюсь успеха как танцовщица, только если буду готова пройти лишнюю милю, чтобы выделиться, несмотря на свои финансовые трудности. Но мои родители мечтали, чтобы я стала балериной, чтобы представлять наше русское наследие и показывать миру свою ценность. И теперь это моя мечта. Неважно, кровь, пот и слезы, я хочу быть лучшей в мире и стоять на сцене как прима-балерина на все времена.

— Еще раз! — Требует профессор Мориари, расхаживая между нашими рядами, наблюдая за нашими формами и фигурами, пока мы исполняем сложную программу, которую он использует для оценки наших навыков.

Он останавливается рядом со мной, и мне приходится пристально смотреть вперед, чтобы не дрогнуть под его острым взглядом. Он уже успел что-то сказать критически обо всех, кого он останавливал, и я готовлюсь услышать любую критику, которую он мне предложит.

— Вы новая ученица. Аня Орлова, да? — Спрашивает он сухим тоном.

— Да, сэр, — отвечаю я, стараясь не звучать слишком запыхавшейся, продолжая при этом свои построения.

— Очень хорошо. Вы подаете надежды. — Он делает паузу, словно оценивая, как я отреагирую на его похвалу.

Мне требуются все мои силы, чтобы не покачнуться от шока от его комплимента.

— Сохраняйте изгиб правой руки. Вы позволяете ей быть плоской, — добавляет он, прежде чем перейти к следующей жертве.

Я снова сосредотачиваю свое внимание на форме своей руки, делая все возможное, чтобы применить его наблюдения.

К тому времени, как он заканчивает оценивать каждого ученика и позволяет нам сделать перерыв, я обильно потею от тренировки. Это именно то, что мне нужно, кто-то, кто подтолкнет меня, проанализирует мои слабые стороны и скажет, как я могу улучшить свои результаты.

— Для осеннего показа у каждого из вас будет партнер. Я назначу их, поскольку у вас ограниченное время на подготовку. Вы будете отвечать за выбор номера для выступления, который подчеркнет ваши сильные стороны. Помните, этот первый показ станет трамплином для вашего следующего задания, зимнего показа. Где от вас будет ожидаться постановка собственного номера на основе традиций балета. Я опубликую список партнеров перед завтрашним занятием. Я ожидаю, что вы найдете своего партнера и выберете выступление в свое свободное время. Это время занятий будет использовано для совместной практики. Я настоятельно рекомендую вам также проводить время за пределами занятий. — Профессор Мориари делает паузу, чтобы бросить острый взгляд на нескольких студентов по очереди. Я благодарна, что его взгляд не останавливается на мне после этого заявления.

Конечно, я уже планирую практиковаться вне занятий, надеюсь, с готовым партнером. Тем не менее, я подозреваю, что наш профессор выбирал студентов, которым, по его мнению, нужно больше всего практики, чтобы они соответствовали его стандартам.

Поскольку мое первое занятие подходит к концу, я осознаю, насколько интенсивной будет эта новая программа. Она гораздо более требовательна, чем общие танцевальные занятия, которые я могла найти в моем общественном колледже, и даже более интенсивна, чем программа, которую я продолжала вне школы в течение многих лет. Это тот строительный блок, который мне нужен, чтобы вывести меня в высшую лигу.

Мой второй урок такой же сложный, как и первый, хотя на этот раз основное внимание уделяется импровизации и современным танцам. К третьему уроку мои руки и ноги начинают чувствовать напряжение от постоянных тренировок, а мой живот урчит. Я не могу дождаться обеда, и, к счастью, у меня есть перерыв между третьим и четвертым уроками.

Направляясь в главное здание, где школьная столовая удовлетворяет потребности всех учеников в еде в течение дня, я выбираю очередь за едой, чтобы взять салат из жареной курицы со шпинатом, который полон питательных веществ, и черный кофе, чтобы пережить дневные занятия. Я чувствую, как физическое истощение подкрадывается к моим мышцам, и надеюсь, что заряд кофеина не даст мне уснуть. Но я не осмеливаюсь добавлять сахар или сливки и нарушать свой строгий режим питания, который поддерживает меня в танцевальной форме.

Я благодарна, что моя стипендия включает в себя план питания, который снимает с моей тети бремя оплаты качественной еды и помогает обеспечивать Клару. Я с облегчением знаю, что наши продукты и моя еда в кафетерии обеспечены на все время, пока я в Роузхилл. Направляясь к столам, я несу свой поднос, пробираясь сквозь толпу людей, идущих в поисках собственного обеда. Знакомый глубокий голос доносится до моего слуха, пока я иду, необъяснимым образом поднимая волосы на затылке. Я думаю, что мое тело перегружено всеми физическими нагрузками, и я пытаюсь успокоить свое учащенное сердцебиение, продолжая идти вперед.

И вот он прямо передо мной.

Когда студент обходит меня, намереваясь добраться до очереди за едой, его долговязая фигура открывает сильную, высокую и потрясающе красивую фигуру Николо Маркетти. Воздух покидает мои легкие, когда его карие глаза встречаются с моими, интерес вспыхивает, когда он смотрит на меня. Я замираю, мое тело напрягается, когда я сталкиваюсь лицом к лицу с человеком, который так сильно ранил меня более четырех лет назад. Отцом моего ребенка — хотя он и не подозревает об этом. Я никогда не рассказывала Николо Маркетти о двух розовых полосках на тесте. Он многое у меня отнял, но не мог заполучить ее. Я думала, что сбежала от него, когда ушла из школы, и вся уверенность уходит из меня, когда я сталкиваюсь с тем, что кажется жестокой шуткой.

Когда его губы растягиваются в этой очаровательной, дерзкой улыбке, которая напоминает мне, что он и его семья практически владеют городом Чикаго, мое тело немеет. Я едва чувствую, как поднос выскальзывает из моих пальцев, прежде чем он падает на пол.

Горячая жидкость вырывается вверх, когда смесь легкого салата и кофе брызгает на Николо и меня взрывом зеленого и черного. Жжение от горячего кофе, разбрызгивающегося по моим рукам, ничто по сравнению с выражением полной ярости, которое преображает красивое лицо Николо. Его сильная челюсть сжимается, заставляя сухожилия опасно лопаться под его слегка щетинистым лицом. Его ноздри раздуваются, а плечи напрягаются.

— Что с тобой не так? — Рычит он, взмахивая руками, отправляя жидкость и зелень, покрывающие их, обратно на землю.

Мое сердце замирает в груди, когда я осознаю, что я сделала. Но я настолько потрясена, увидев Николо, стоящего передо мной, что, похоже, не могу сформулировать законченную мысль, не говоря уже о словах, при виде человека, который лишил меня девственности, отца моей дочери и человека, который превратил мою жизнь в ад. Я не видела его с конца второго года обучения в старшей школе, и я была так благодарна, что тогда была вдали от него. С тех пор я каждый день старалась не думать о нем. Но было тяжело с живым напоминанием о нем в виде моей дочери.

И вот он здесь, передо мной, в колледже, в которой я всегда мечтала учиться, и выглядит так, будто он вот-вот ударит меня.