Мой босс: Искушение соблазном

24. Тень из прошлого

Благотворительный вечер в отеле "Метрополь" был тем самым местом, где объединялись деньги, власть и показная благотворительность. Ариана в вечернем платье, выбранном Марком, чувствовала себя одновременно куклой и шпионкой на вражеской территории. Каждый ее шаг по паркету отдавался эхом неуверенности в ее собственной значимости. Она ловила на себе взгляды — любопытные, оценивающие, иногда откровенно завистливые — и каждый раз внутренне сжималась.

Марк Александровичдержался с ней подчеркнуто официально, его рука на ее талии была скорее формальным жестом, чем проявлением близости. Но под маской безупречного профессионализма сквозили другие сигналы — его большой палец едва заметно проводил по шелку ее платья, а взгляд, скользя ее лицу, на мгновение задерживался, становясь темным и глубоким. Эти крошечные, укромные знаки внимания были ее единственным якорем в этом море фальши, и Ариана цеплялась за них, как утопающий за соломинку.

Именно в такой момент, когда она начала немного расслабляться, к ним подошла она.

— Марк, дорогой! Я слышала, ты где-то пропадаешь. Тебя не видно на наших ужинах.

Женщина, появившаяся словно из ниоткуда, была воплощением той самой гламурной, холодной красоты, что царила в этом зале. Изумрудно-зеленое платье, идеально сидящее на точеной фигуре. Безупречная укладка, дорогие украшения, сверкающие с тем же ледяным блеском, что и ее глаза. И сами глаза — светлые, пронзительные, гипнотизирующие. Они медленно скользнули по Ариане с ног до головы с одной лишь вежливой улыбкой, не скрывающей ледяного, хищного интереса. В этом взгляде не было простого любопытства — было изучение соперницы. Оценка угрозы.

Марк, секунду назад расслабленный, мгновенно превратился в статую. Его рука на талии Арианы напряглась, пальцы впились в ткань так сильно, что она чуть не вскрикнула. Он весь застыл, и Ариана почувствовала, как по его спине пробежала волна того самого опасного, сковывающего напряжения, которое обычно предшествовало взрыву гнева. Но сейчас гнева не было. Было нечто иное — резкое, почти животное отторжение.

— Милана, — кивнул он, и его голос прозвучал резко, как удар хлыста, рассекающий воздух. — Не думал, что ты интересуешься детскими домами.

Женщина — Милана — лишь томно улыбнулась, демонстрируя идеальные белые зубы. Ее улыбка была оружием, отточенным годами в подобных схватках.

— Я интересуюсь всем, что связано с тобой, Марк. Мы же старые друзья. Почти семья, — ее взгляд, тяжелый и влажный, наконец перешел на Ариану, и в нем заплясали насмешливые огоньки. — А это, должно быть, та самая… новая ассистентка? О которой все говорят.

Фраза была произнесена с такой сладкой, обволакивающей ядовитостью, что Ариана почувствовала, как по ее спине бегут мурашки."Все говорят"— что именно? И каким тоном? Что в ней такого особенного? Что она его очередная пассия? Унизительная смесь гнева и стыда залила ее лицо жаром. Она чувствовала себя выставленной на показ, голой и беззащитной перед этой женщиной, которая смотрела на нее как на забавную игрушку, на временное недоразумение.

— Ариана Орлова, — представилась она, заставляя себя улыбнуться и протянуть руку, надеясь, что голос не выдаст ее внутренней дрожи.

Рукопожатие у Миланы было холодным и быстрым, словно прикосновение змеи: — Очарована. Милана Захарова. Мы с Марком знакомы… с пеленок, кажется". Она снова посмотрела на Марка, и в ее взгляде промелькнуло что-то знакомое, интимное, притягательное и отвратительное одновременно, от чего Ариане стало физически не по себе. — Твоя мама постоянно спрашивает о тебе. Скучает.

— Передай ей, что у меня все хорошо. И что я сам могу о себе позаботиться, — отрезал Марк. Его лицо было каменной маской, но Ариана, стоя так близко, чувствовала, как напряжены все его мышцы. Он был как тигр, готовящийся к прыжку, и каждый его нерв был натянут до предела.

— Не сомневаюсь, — Милана сделала маленький глоток из бокала, ее глаза-леденцы снова вернулись к Ариане, изучая, оценивая, находя слабые места. —Марк всегда умел окружать себя… талантливыми сотрудниками. Надеюсь, ты справляешься с его непростым характером, милая.

Слово "милая" прозвучало как пощечина — снисходительной и унизительной.

— Справляюсь, — ответила Ариана, заставляя свой голос звучать ровно и уверенно, хотя внутри все клокотало от ярости и унижения. Она чувствовала себя девочкой, которую покровительственно похлопывают по голове.

Милана продержалась еще несколько минут, изливаясь в сладких, натянутых воспоминаниях об "их общем прошлом", бросая на Марка взгляды, полные скрытого смысла и невысказанных претензий. Он отвечал односложно, его раздражение становилось все более очевидным, прорываясь сквозь тонкую пленку светских приличий. Наконец, с легкой насмешливой улыбкой, словно удовлетворив свое любопытство, она удалилась, оставив после себя шлейф дорогих духов и ощущение тяжелой, невысказанной угрозы, витавшей в воздухе, как ядовитый запах.

Остаток вечера Марк был мрачен и молчалив. Он отдалился от нее, его взгляд стал отсутствующим, устремленным в какую-то внутреннюю бездну. Он уехал с мероприятия, даже не дождавшись окончания аукциона, резко бросив Ариане через плечо: — Машина ждет. Идем"

В салоне автомобиля царила гнетущая, звенящая тишина. Он сидел, откинувшись на спинку сиденья, с закрытыми глазами, но по напряженным мышцам его челюсти было видно — он не спит. Он борется с демонами, которых пробудила эта встреча.

—Кто это?, — не выдержала наконец Ариана, глядя в темное, искаженное каплями дождя окно. Ее голос прозвучал хрипло от сдерживаемых эмоций.

— Никто. Незначительный персонаж, — отрезал он, не открывая глаз. Его голос был плоским и окончательным, не оставляющим пространства для дискуссий.

— Она явно так не считает, — ревность, горькая и едкая, подступила к горлу, заставляя слова звучать резче, чем она хотела.

— Не неси ерунды, — его голос был резким, как лезвие. Он открыл глаза и уставился на нее, и в его взгляде читалось раздражение. — У нее были какие-то иллюзии. Они не имеют ко мне никакого отношения. И уж тем более к тебе.

Он явно лгал. Или умалчивал. Напряжение, с которым он реагировал на Милану, было слишком сильным, слишком личным для"незначительного персонажа". Это была не просто досада от встречи с надоедливой знакомой. Это было нечто глубже, темнее. Ревность вгрызалась в Ариану острыми клыками, отравляя все внутри. Сколько таких "Милан" было в его жизни? Женщин из его круга, красивых, уверенных, знающих его годами, связанных с ним общим прошлым, общими семьями, общим социальным слоем, к которому она никогда не принадлежала?