Мой босс: Искушение соблазном

29. Возвращение

Несколько дней, последовавших за ее возвращением, слились в один сплошной, изматывающий марафон. Сделка с "Вест-Грин-Строй" вышла на финишную прямую, требуя предельной концентрации, бессонных ночей и постоянного напряжения всех нервов. Они работали в режиме нон-стоп, их дни состояли из бесконечных совещаний, мозговых штурмов, вороха документов и коротких, деловых разговоров, в которых не было места ничему личному.

В офисе они были идеальным тандемом — Вольский, безжалостный и точный, как скальпель, и Орлова, собранная, эффективная, предугадывающая его мысли. Они обменивались взглядами, полными профессионального понимания, их пальцы иногда касались при передаче файлов, и каждый такой мимолетный контакт отзывался в Ариане тихим, слабым разрядом, напоминанием о той близости, что оставалась за стенами "Вольск Групп". Но на большее не было ни сил, ни времени.

Они не оставались наедине все эти дни. Он ночевал в своем кабинете, она — у себя дома, падая без сил на кровать и проваливаясь в тяжелый, без сновидений сон. Но его отсутствие было ощутимым, как физическая боль. Она соскучилась по нему. По его прикосновениям, по его молчаливому присутствию рядом, по тому чувству полной, пусть и опасной, принадлежности, которое он в ней вызывал.

И вот, наконец, самый сложный этап был позади. Последние документы подготовлены, последние звонки совершены. В офисе воцарилась поздняя, звенящая от усталости тишина. Ариана сидела за своим столом, пытаясь заставить себя встать и поехать домой, но ее тело отказывалось подчиняться.

Из его кабинета вышел он. Его лицо было серым от усталости, тени под глазами казались еще глубже, чем обычно. Он снял очки и протер переносицу.

— Хватит на сегодня, — его голос был хриплым, лишенным всякой энергии. Он посмотрел на нее, и в его взгляде не было привычной стали — только глубокая, животная усталость и хрипотца, заставившая ее сердце екнуть. — Поехали.

Он не уточнял, куда. Она не спрашивала. Она просто молча взяла свою сумку и пошла за ним. Они снова ехали в его пентхаус, и на этот раз молчание в салоне машины было не напряженным, а уставшим, почти мирным. Они были как два солдата, вернувшиеся с поля боя, слишком измотанные, чтобы даже разговаривать.

Войдя в квартиру, он сбросил пиджак на пол, не заботясь о том, куда он упадет. Она сделала то же самое со своей блузкой. Они стояли посреди гостиной, просто глядя друг на друга, два выдохшихся, изможденных человека, связанные чем-то гораздо более сильным, чем просто рабочие отношения или физическое влечение.

И тогда он протянул к ней руку. Не резко, не властно, а медленно, давая ей возможность отступить. Она сделала шаг навстречу.

Их поцелуй был медленным, тягучим и нежным. В нем они хотели выразить все, что копилось внутри все эти долгие, тяжелые дни: адскую усталость последних дней, и тоску по друг другу, и облегчение от того, что они снова вместе, в своем укромном мире, где не было места сделкам, инвесторам и офисным интригам. Он гладил ее волосы, ее спину, прижимал к себе, словно пытаясь убедиться, что она настоящая, что она здесь.

Позже, лежа в его постели, в полной темноте, прижавшись спиной к его горячей груди, Ариана лениво ворчала, чувствуя, как с нее по капле стекает напряжение.

— Знаешь, что меня, по-моему, окончательно спасло от сплетен на работе? — прошептала она в подушку.

— М-м? — он лениво провел ладонью по ее боку, его голос был сонным и глубоким.

— Дресс-код. На прошлой неделе я ходила в одном и том же костюме три дня подряд. Все думают, что я просто аскетичная трудоголичка, помешанная на карьере.

Марк тихо рассмеялся, его грудь вибрировала у нее за спиной. Звук был низким, бархатным и таким приятным.

— Ужасная, — вздохнула Ариана, с наслаждением чувствуя, как его пальцы рисуют круги на ее коже.

Он помолчал пару мгновений, а затем произнес совсем просто, как будто речь шла о самом обыденном деле:

— Можешь перевести сюда необходимые тебе вещи.

Ариана замерла. Его слова повисли в темноте, наполненные таким огромным смыслом, что у нее перехватило дыхание. Это не было предложением переехать. Это было нечто большее и меньшее одновременно. Это было разрешением. Приглашением. Признанием того, что ее присутствие здесь — не случайность, а нечто постоянное. Что для нее есть место в его стерильной, бездушной крепости. Что его пространство стало отчасти и ее.

Она не ответила сразу, боясь спугнуть хрупкость этого момента. Она просто перевернулась к нему лицом и в темноте нашла его губы. Ее поцелуй был ее ответом. Медленным, глубоким, благодарным.

Марк ответил на поцелуй, его руки обвили ее, притягивая ближе. На этот раз усталость отступила, уступив место не яростной страсти, а глубокому, осознанному желанию. Это была не просто физическая близость, а нечто гораздо более интимное. Каждое прикосновение было чувственным, каждое движение — полным смысла. Он словно заново открывал ее тело, а она с полным доверием отдавалась ему, чувствуя, как все тревоги и усталость последних дней растворяются в тепле его кожи, в ритме его дыхания, в тихих, срывающихся шепотах, которые он оставлял на ее коже.

Они не торопились, растягивая каждое мгновение, наслаждаясь близостью, которая была не бегством от реальности, а, казалось, единственно верным ее воплощением.

Когда они наконец затихли, сплетенные конечностями, Ариана прижалась лбом к его груди, слушая, как бьется его сердце. Оно стучало ровно и сильно.

— Хорошо? — тихо спросил он, его губы коснулись ее волос.

Она лишь кивнула, не в силах вымолвить слово. Переполнявшие ее чувства были слишком огромны и сложны, чтобы облечь их в речь. Но она знала одно: предложение перевести вещи было для нее важнее любого признания в любви. Оно было его шагом навстречу. И она была готова сделать свой.