Мой босс: Искушение соблазном

45. Невыясненное

Одинокий торшер золотил пыльные стены старой квартиры, освещая хаос из коробок, разбросанных вещей и одинокую фигуру на диване. Ариана лежала, укрытая старым вязаным пледом, и пыталась убедить себя, что просто устала. Но это была не обычная усталость после тяжелого дня. Это была изнуряющая, костная слабость, парализующая волю и тело. И постоянная, навязчивая тошнота, которая то отступала, оставляя после себя лишь неприятный привкус во рту, то накатывала с новой силой, заставляя сжиматься желудок и кружиться голову.

— Надо что-то съесть, — бормотала она себе под нос, с трудом поднимаясь. — Наверное, просто голодная. От этого и тошнит.

Она побрела на кухню, где царил такой же бардак, как и в других комнатах. Шкафы были распахнуты, их содержимое — старые крупы, пачки с приправами, несколько оставшихся чашек — лежало на столе в ожидании сортировки. В самом дальнем углу одного из шкафчиков ее взгляд упал на знакомую яркую обертку. Протеиновый батончик. Остаток ее прежней, стремительной жизни, когда не было времени на нормальные обеды. "Хоть какие-то калории", — с надеждой подумала она, разрывая упаковку.

Запах шоколада и орехов показался ей странно приторным и резким, но она, стиснув зубы, откусила почти половину. Плотная, липкая масса показалась невыносимо противной. Она с трудом прожевала и проглотила, чувствуя, как комок медленно и неохотно спускается в желудок.

Не прошло и минуты, как тело ответило резким, болезненным спазмом. Волна тошноты подкатила к горлу с такой силой, что не осталось времени даже на раздумья. Ариана бросилась к раковине, едва успев откусить, и ее вырвало. Слабо, безболезненно, но унизительно. Она стояла, опершись о холодную столешницу, трясясь и глотая слезы, больше от беспомощности, чем от физического недомогания.

— Черт… Наверное, отравилась, — прошептала она, споласкивая лицо и рот ледяной водой. — Просроченный, наверное.

Мысль о том, что старый батончик мог стать причиной такого жестокого недомогания, казалась единственным логичным объяснением. Она нашла в аптечке пачку абсорбента, развела его в стакане воды и залпом выпила, зажимая нос, чтобы не выплюнуть.

— Просто нужно почистить организм и отлежаться.

Слабость накатила с новой, неодолимой силой. Она доплелась до дивана, накрылась пледом с головой и провалилась в тяжелый, беспокойный сон, полный обрывков странных снов и постоянного, фонового ощущения дискомфорта.

Утро застучало каплями дождя по стеклам. Ариана провела беспокойную ночь, ворочаясь на диване в старой квартире, ее сон прерывали то приступы тошноты, то внезапные пробуждения от осознания возможной правды. Она чувствовала себя как в липкой паутине — каждое движение давалось с трудом, а мысли путались, не находя выхода.

Утро не принесло облегчения. Она проснулась от того же самого, уже знакомого подкатывающего чувства в горле. В желудке была пустота и противное ощущение, будто ее укачивает на волнах, хотя она лежала неподвижно. Голова была тяжелой, тело — ватным и непослушным.

— Опять? — с тоской подумала она. — Но я же ничего не ела с вечера.

И тут в ее сознании, медленно и неохотно, начала вырисовываться другая картина. Слабость. Тошнота на пустой желудок, особенно по утрам. Непереносимость резких запахов. Отвращение к еде, которая раньше нравилась.

— Ротавирус, — с почти облегчением подумала она. Да, скорее всего оно. Наверняка подхватила в такси или в лифте. Зараза неприятная, но не смертельная. Пройдет за пару дней.

И тут же ее обуяла новая, леденящая паника.Марк!Он был рядом с ней перед отъездом, целовал ее, ухаживал, его лицо было так близко. Если это заразный гастроэнтерит… Он сейчас в Гонконге, на самых важных переговорах в своей карьере, где нужна абсолютная ясность ума, железная выдержка и полный контроль. Если его настигнет такая же жестокая, внезапная тошнота посне встречи… Последствия для сделки, для его репутации, для всего, чего он добивался, могли быть катастрофическими. Он ненавидел терять контроль, а болезнь — это тотальная его потеря.

Сердце ее заколотилось в животном страхе. Она схватила телефон, лежавший на полу рядом с диваном. Экран был усеян уведомлениями из соцсетей, но ее взгляд сразу выхватил два сообщения от него.

Первое, с пометкой "6 часов назад":

"Приземлились. Сейчас на встречу. Скучаю до боли. Держись, моя девочка".

Второе, с пометкой "3 часа назад":

"Все под контролем, но адски сложно. Только что отвлекся — подумал о тебе. Привезу целый чемодан подарков. Выздоравливай".

Она перечитала сообщения несколько раз, и по ее телу разлилась волна жгучего, почти болезненного облегчения. Он был в порядке. Он работал. Он справлялся. Он скучал. Он не жаловался на недомогание, ни единым словом. А он бы обязательно сказал, предупредил, извинился бы за возможные задержки. Его педантичность и ответственность были абсолютны.

Значит… Значит, это не ротавирус. Не заразно. Совсем она со своими переживаниями перестала заботиться о себе. Вот организм и начинает сдавать — как когда ее постоянно тошнило перед сдачей диплома.

Она медленно, стараясь не делать резких движений, села и ответила ему, пытаясь скрыть свое беспокойство за легким, почти игривым тоном:

"Все в порядке)) Продолжаю разбор завалов. По тебе тоже безумно скучаю. Жду возвращения и свои подарки! Не переработай там".

Отправив сообщение, она с глубоким вздохом поднялась на ноги. Нужно было двигаться, заканчивать начатое. Она подошла к стопке книг и стала перекладывать их в коробку, отбирая те, что возьмет с собой, и те, что отправит на помойку. Но мысли путались, отказываясь сосредоточиться на простом механическом действии.

Новая волна тошноты накатила внезапно, уже не как дурнота, а как мощный, физический позыв. Она сглотнула слюну, закрыв глаза, но это не помогло. Пришлось снова броситься в сторону санузла.