Мой босс: Искушение соблазном

10. Трансформация

Прошло две недели после вечеринки. Ничего не изменилось. Не то чтобы Ариана ждала особого отношения к себе — ей хотелось простого, человеческого уважения.

Марк Вольский оставался ледяным, безжалостным и непредсказуемым. Каждое утро начиналось с его звонка, каждое поручение — от "принести кофе" до "проанализировать потенциальное поглощение небольшой европейской компании" — было проверкой на прочность, ловушкой, замаскированной под рабочую задачу. Он будто ждал — с холодной, почти научной любознательностью, — когда же она, наконец, сломается, совершит ту самую роковую ошибку, которая позволит ему с чистой совестью поставить на ней крест.

Он бросал ей вызовы, которые на первый взгляд казались абсурдными: найти архивные финансовые данные десятилетней давности за сорок минут, организовать закрытый ужин с японским партнером, чьи пищевые предпочтения по уровню информации сравнимы были с государственной тайной. Или срочно найти переводчика на сложнейший патентный документ с китайского: переводчика, который не исказит ни единого технического нюанса и выполнит перевод за полдня.

Но Ариана не дрогнула. Она не просто следовала своему плану — она вжилась в него, как в вторую кожу, более прочную и бесчувственную. Ее дни были расписаны по минутам, ее разум работал как сверхточный компьютер. Она предвосхищала его желания, ее аналитические записки были безупречны, ее память стала энциклопедической. Она научилась читать малейшие изменения в его интонации, предугадывая всплеск раздражения еще до того, как он сам его осознавал.

И однажды вечером, уже дома, за чашкой успокающего травяного чая, который Ариана пила теперь регулярно, перечитывая свой собственный "План выживания", она с леденящим душу прозрением осознала: она не просто следует стратегии. Она становитсяегоотражением.

Пункт первый:Пунктуальность до фанатизма.Теперь Ариана сама приходила в офис за полчаса до начала рабочего дня, и ее раздражала любая, даже пятиминутная задержка курьера или задержка с отправкой факса. Она начала измерять эффективность своего дня в сэкономленных минутах.

Следом пункт номер два:Перфекционизм, граничащий с психическим расстройством.Ариана перепроверяла каждую запятую в своих письмах по три раза. Тратила кучу времени на оформление согласно внутренниму регламенту. Она видела ошибки там, где их не видел никто другой, и исправляла их с холодным, безэмоциональным упорством.

Пункт три:Тотальный контроль.Она создала систему планирования и учета, которая позволяла ей контролировать не только свои задачи, но и отслеживать рабочий процесс всего отдела. Если кто-то потенциально мог задержать нужный ей документ, она знала об этом раньше самого сотрудника. Ее мир сузился до "Вольск Групп", и в этом мире она медленно сходила с ума.

Четвертым путктом быланетерпимость к оправданиям.Когда бухгалтерия задержала отчет, прислав формальное извинение о "технических неполадках", ее первой реакцией была не понимающая улыбка, а холодная мысль: "Это непрофессионализм". Ариана мысленно произнесла этоегоинтонацией.

И, наконец,абсолютная дистанция.Она перестала участвовать в кухонных перерывах, отвечала коллегам односложно, ее лицо в рабочее время было такой же непроницаемой маской, как и у него. Она убила в себе не только страх, но и простые человеческие импульсы — желание пошутить, пожаловаться, просто поболтать.

Ариана лишь иногда позволяла себе на пять минут запереться в туалете, дав волю чувствам. А затем нужно было бежать вперед — улучшать показатели эффективности.

Она смотрела на свои заметки, на эти сухие, безжизненные пункты, выведенные ее рукой, и ее охватила тихая, глубокая паника, похожая на осознание того, что ты идешь по тонкому льду и слышишь уже не просто треск, а настоящий гул под ногами. Этот план был написан ею, Арианой Орловой, но духом, логикой, самой своей сутью он дышал им. Чтобы выжить рядом с хищником, она сама начала отращивать клыки и когти, перенимать его повадки, учиться мыслить его категориями. Чтобы не быть сломленной его волей, ей пришлось выковать в себе такую же, железную и безжалостную.

Между ними ничего не изменилось. Он по-прежнему был ее мучителем, а она — его жертвой, отчаянно защищающейся. Но способ защиты, который она избрала, стирал границы между ними. Она перенимала его методы, его хладнокровие, его безжалостную эффективность. Принимала ли Ариана эти стороны в нем и, тем более, в себе? Девушка не знала ответа. Теперь, когда от ошибок других зависила ее жизнь, ей казалось очевидным — это ее единственный путь.

Ариана легла спать, но сон не шел. Перед глазами стояло не его недовольное или раздраженное лицо, а ее собственное отражение в темном окне офиса — строгое, сосредоточенное, лишенное тепла. Она пыталась стать каменной статуей, как он. И у нее получалось. Слишком хорошо.

И самый тревожный вопрос висел в воздухе: что останется от нее, Арианы Орловой, с ее болью за родителей, с ее старыми подругами, с ее любовью к сладкому и дурацким сериалам, если эта игра затянется? Сможет ли она когда-нибудь снять эту маску? И не станет ли маска в итоге ее настоящим лицом? Она вступила в схватку с демоном и с ужасом понимала, что начинает понимать его логику. Понимать его логику, его мотивы, его извращенную эстетику безупречности. А что, как не это понимание, не это зеркальное отражение, является первой, самой страшной стадией полного и окончательного поражения.