Одна дорога из Генуи

Глава 48. 15 декабря. Награда победителю.

Золотой обоз и 19 всадников сопровождения переправились через По в Парпанезе. На северном берегу обоз встретила засада в полсотни арбалетчиков и алебардистов из Пьяченцы, которых привел брат Витторио, следивший за Максимилианом по поручению епископа Генуи.

Корсиканцы Джованни и Бруно угнали паром с телегой золота, загруженной последней. В леске у устья Тидоне их встретила банда из еще восьми корсиканцев.

Также в лесок зашли Томазо Беккино с бандой, Фредерик, добрый сэр Энтони Маккинли из Борго-Форнари и брат Витторио.

Тем временем, в Парпанезе победили французы, но их осталось всего трое. Эрнесто поехал за Максимилианом по дороге в Пиццигеттоне. Роберто остался искать следы золота из брошенной телеги с раненой лошадью (оно у Марты и Кокки). Массимо отправился на лодке за уплывшим по течению паромом.

— О, брат Витторио! — поприветствовал монаха Томазо, — Да забирайте вы свои слитки именем Господа. Только вот незадача, их нам с вами так просто не отдадут.

— Тогда мы с Божьей помощью заберем сами!

Витторио побежал навстречу рыцарям.

— Задержи его насколько сможешь, — сказал Маккинли.

Фредерик не успел ответить, как на него обрушился первый удар монаха. Одновременно со всех сторон на рыцарей набросились генуэзцы и корсиканцы.

Защищаться спиной к спине не вышло. Фредерик, отражая бешеный натиск, отскочил сразу на десяток шагов, чудом успев увернуться еще и от пары разбойников. Правда, он вышел из окружения и мог не бояться удара в спину. Монах бешено загонял темп и наступал, а Фредерик только защищался, вертясь между деревьями и еле успевая видеть, куда шагнуть, чтобы не сломать ногу.

Разбойники все-таки не бросили монаха одного, но лучше бы бросили. Витторио не привык биться в строю с незнакомыми людьми и, не задумываясь, рубанул того, кто мелькнул с обнаженным клинком в поле зрения подбитого левого глаза.

— Прости Христа ради! — отвлекся Витторио, а Фредерик в это время одним движением отодвинул в сторону тесак другого корсиканца и довершил выпад в сердце. Чтобы фехтовать с рыцарем лицом к лицу, нужен меч, а не любая заточенная полоса железа. После этого остальные уже под руку не совались.

Ради этого стоило пять лет меча не покладать. Чертов монах фехтовал лучше, чем весь экипаж «Пегаса» вместе взятый. Хорошо, что он почти не видел левым глазом. А еще он, похоже, не вполне оправился после недавнего удара по голове и поэтому не то, чтобы делал ошибки, но не мог развить успех, не мог тактически переиграть противника.

Впрочем, молодого оруженосца все эти обстоятельства не спасали. Витторио приноровился к местности, сократил дистанцию, с силой отбил в сторону меч Фредерика и пнул противника в грудь.

«Как лошадь лягнула», — подумал Фредерик. Лошадь его пока не лягала, но обычные люди пинали не в пример слабее.

Фредерик выдохнул и улетел спиной вперед на несколько шагов, где врезался спиной в дерево. Правда, он успел наклонить голову и не удариться затылком. Но и этого хватило. Первый удар в солнечное сплетение напрочь сбил дыхание, а полет спиной об дерево выбил оставшийся воздух из легких.

Витторио удовлетворенно вытер пот и перевел дух перед тем, как подойти и добить поверженного врага.

Но не подошел.

— Alba gu bràth! — на него бежал Маккинли, высоко занеся меч.

Шотландца преследовали разбойники, но без особого энтузиазма.

— Я добью! — крикнул кто-то из корсиканцев и бросился к Фредерику.

Витторио повернулся к шотландцу.

Рыцарь и монах со звоном скрестили мечи. С клинка Маккинли в лицо Витторио сорвались тяжелые капли крови.

Удар, еще удар. Техника у шотландца вроде и так себе, но опыта хватает. У него еще и открытый шлем на голове, а на руках перчатки. Успел надеть во время переговоров. В голову Витторио решил не тыкать, зато поточнее проткнуть легкое или сердце, чтобы не нарваться на одновременный «удар мертвеца». Маккинли, привычный к бою в доспехах, парировал не только клинком, но и латными перчатками, при этом сам постоянно атаковал в правую кисть.

Витторио все-таки раскрыл защиту рыцаря и нанес сильный укол в грудь. Звяк! — ответила кольчуга под просторной накидкой.

— Куда, засранцы! — раздался крик сверху, от оставшихся без присмотра ящиков и вьюков.

Кто-то из бежавших выше разбойников вместо того, чтобы помочь посланному Богом союзнику, побежал обратно. Даже не один. Каждый из них решил, что кто-нибудь другой поможет монаху, пока он сам спасает золото.

— Добейте рыцарей, я разберусь! — крикнул Беккино и тоже поспешил наверх.

Меч монаха немного пробил кольчугу и чуть-чуть застрял. Этого мгновения хватило, чтобы Маккинли перехватил вражеский клинок левой рукой в перчатке под перекрестье. В ответ Витторио левой рукой схватил Маккинли поверх правой кисти, сжимавшей меч.

Здоровяк Бастиан от души приложил шотландца дубинкой по шлему, но шеи у рыцарей цельнометаллические, а головы набиты опилками, поэтому Маккинли крякнул, но не упал. Шлем частично погасил удар, сорвавшись с головы и улетев в кусты.

Шотландец шагнул вперед и ударил монаха головой в лицо. Витторио повалился как подкошенный.

— Шотландский поцелуй, святоша!

«Засранцы» наверху совсем немного отвлекли своих товарищей. Но этого времени хватило Маккинли, чтобы разделаться с монахом и увернуться от удара подбежавшего генуэзца, который как раз дождался удобного момента.

Другой генуэзец тоже дождался и успел ударить, но в горячке боя не сообразил, что на рыцаре под накидкой кольчуга, и вместо хорошего укола в область почек получил еще один бесполезный звяк.

Третий не сделал ничего, потому что Фредерик за пару вдохов восстановил дыхание, ногами уронил «добивашку», вскочил, проткнул ему бедро, а этому третьему сразу шею.

Дядя Максимилиан все-таки был не совсем прав, когда говорил, что достаточно зарубить половину, а остальные разбегутся. Витторию только что столкнулся с подобной ситуацией в Парпанезе. Если уж человек влез в драку, то он не подумает, что пора убегать, раньше, чем отступит на шаг, переведет дыхание и поймет, что лучшие бойцы убиты, а худшим пора бы сматываться.

Вот и эти не отступили, не перевели и не посмотрели. И не убежали. Мог бы убежать Бастиан, но такие плотные мужики обычно бегают так плохо, что у них с детства нет привычки убегать от опасности. Поэтому их часто считают смелыми, хотя на самом деле у них попросту нет выбора.

Бастиан честно пытался фехтовать дубинкой, но Фредерик отрубил ему правую кисть, после чего без труда проткнул сердце. Маккинли разобрался с остальными.

Рыцари переглянулись и поспешили наверх.

Бруно и Шрам катались, сцепившись по рассыпавшимся из мешка дукатам, а Беккино отчаянно рубился с Джованни. Оба атамана с самого начала не поспешили нападать на рыцарей, бросив своих людей на съедение львам.

Джованни определенно проигрывал, и не столько рубился, сколько бегал между деревьями, кое-как отражая удары. Бруно, раненый в руку, тоже не побеждал, но и Шрам, оказывается, теперь мог действовать только левой, так что бой одноруких борцов в партере несколько затягивался.

Беккино обернулся к рыцарям.

— Черт побери! Эти корсиканцы хотели стянуть ваше золото, господа!

Маккинли лениво направился в его сторону.

— Я сдаюсь! Правосудия! Я же ничего не украл! Я вам царапины не сделал!

Рыцарь сделал движение, будто убирает меч в ножны, но резко взмахнул клинком и подрубил атаману правую ногу. Тот упал, и Маккинли добил лежащего уколом в сердце.

— Не люблю предателей.

— Почему предателей? — спросил Фредерик, — Разве он нам что-то обещал?

— Он генуэзец и подданный короля Франции, — объяснил Маккинли, — Пусть преступник, но не предатель. Когда он принял предложение Витторио, он перешел на папскую сторону, а у нас с ними война, если кто забыл.

— А с этими что делать? — Фредерик повернул голову на Шрама и Бруно.

— Да то же самое, — ответил Маккинли и провернул меч в руке.

— Вьючные мулы! — крикнул Джованни с безопасного расстояния.

— Что? — обернулся Фредерик.

— Там груза на восемь мулов! Кто их поведет?

Как и куда можно вести восьмерых мулов вдвоем? И кого можно позвать на помощь?

Фредерик подошел, прицелился и разрубил голову Шраму. Но Бруно не тронул.

— Пожалуй, кто-то опять заработал отсрочку приговора. Ну что, висельник, могу я пугать ежей?

— Будь я ёж, я бы от страху сдох уже, — ответил Бруно, — Я и так-то чуть не обосрался.

Фредерик и Маккинли корсиканцев приказали корсиканцам добить всех раненых. Не то, чтобы их пришлось именно принуждать к этому, но «попросили» или «предложили» совсем не подходит.

— Теперь, добрый сэр Энтони, не расскажете, как Вы здесь оказались? — поинтересовался Фредерик.

— На следующее утро после нашего поединка я узнал, что в Изола-дель-Кантоне было два сражения, — ответил Маккинли, — В первом Максимилиан остановил погоню и быстро уехал, а во втором кто-то напал на отбитую у вас телегу, убил Луи, сержанта и недобитых Максимилианом солдат и угнал телегу в Геную.

— Вот как? — искренне удивился Фредерик, — Кто это?

— Не знаю. Мне рассказали об этом двое стражников из Генуи. Люди Фабио Моральи, который, оказывается, шел за вами по верхней дороге через Гави. Надеюсь, они догонят разбойников. Ты знаешь Фабио Моралью?

— Мы встречались один раз, но нам не дали поговорить, — скромно ответил Фредерик, не раскрывая обстоятельства знакомства и обстоятельства прерывания знакомства, — Потом он был на моей свадьбе.

— Ты женат?

— Уже целых пять дней.

— Поздравляю. Кто счастливая супруга?

— Кармина фон Нидерклаузиц, в девичестве Кармина Ладри.

Маккинли подавился языком. Сказать мальчишке, что Кармина акула мутных вод и тихих омутов? Еще не поверит, обидится. Драться потом с ним. Нет, не до того. По крайней мере, сейчас.

— Итак, я узнал, что Луи не справился, — продолжил шотландец, — Поэтому никто не узнает, что я отбил у вас полную телегу золота, и никто мне даже спасибо не скажет. Лучше бы себе забрал, право слово, чем золото достанется каким-то разбойникам. Но, раз уж я к этому делу стал причастен, почему мы мне не ознакомиться с ним поближе? Может быть, вы перехитрите де Ментона, но я-то вас всех в лицо могу узнать. И Максимилиана, и тебя, и этот ваш боевой воз с мальчишкой-возчиком, и певца-корсиканца, и старика-священника. И я поскакал за вами.

— Куда?

— В Тортону, конечно. Куда вам еще деваться.

— А вот и нет. Мы свернули.

— Да уж. Я вчера еле уснул. Голову сломал, куда вы подевались. Полгорода опросил, денег обещал. Но Бог мне воздал сторицей. Утром крестьяне из окрестностей приехали на рынок и наперебой рассказывали про резню под Казальночето. Я сразу понял, что это вы, пришпорил коня и погнал в Вогеру. Когда приехал, вас уже не было. Но стражники у ворот — истинный кладезь сведений для того, кто выглядит прилично и готов раскошелиться. Стражники сказали, что прибывший вечером рыцарь с обозом сразу же заявил, что он личный гость Его Светлости Галеаццо Сансеверино, сеньора Вогеры.

— Но Сансеверино уехал в другую сторону.

— Знаю, я встретил его между Тортоной и Вогерой, и вас с ним не было. Я на всякий случай спросил, не с сеньором ли уехали вечерние гости, и стражники западных ворот отвели меня к стражникам восточных, которые выпустили вас с эскортом совсем недавно.

— Если мы выехали с эскортом от Сансеверино, значит, мы не грабители? — уточнил Фредерик.

— Да. Я подумал, что единственное место, куда Сансеверино отправит королевское золото, если уж решит не удерживать его у себя, это армия. То есть, или собственно армия через Парпанезе, или Кремона через Парпанезе и Пиццигеттоне. И поехал за вами, чтобы убедиться. В любом случае, выехав из Вогеры на запад, вы могли ехать только в Парпанезе, а никак не в Пьяченцу.

— Зачем? — спросил Фредерик, — Если Вы уже поняли, что нет повода нас преследовать.

— Если Максимилиан действительно вез золото Его Величества в армию Его Величества и соблюдал клятву о молчании, мне по совести следовало бы извиниться перед ним. Совесть такая штука, что заставит человека провести еще полдня в седле, будь он даже и рыцарь.

— Но в Парпанезе нас уже не было?

— Да. Монахи сказали про бой на той стороне, про угнанный паром и про оруженосца, который отправился в погоню один, потому что Сансеверино запретил своим людям вторгаться во владения Паллавичино.

— Мерзкие трусы!

— На этом берегу остался только один, и он повел себя не как трус. Взял лодку, переправился и, надо полагать, честно сражался.

— Сражался? С кем? Дядя Максимилиан в беде? Что же Вы мне сразу не сказали?

— А и сказал бы сразу, что бы ты сделал? Бросил бы это все и побежал на переправу?

Джованни и Бруно добили раненых и вернулись к золоту и мулам.

— Всех добили? — спросил Фредерик.

— С Беккино было одиннадцать человек и со Шрамом семь, — ответил Джованни, — Стащили в два ряда, можете пересчитать. Всех, кроме священника. Он мог далеко уйти? Чем вы его ранили?

— Я его даже не задел, — ответил Фредерик и обернулся к Маккинли.

— Шотландский поцелуй, — ответил тот, — Лбом в лицо.

— И все?

— Хм… Да.

— То есть, вокруг ходит самый сильный противник, — грустно сказал Фредерик.

— Думаю, он скорее где-то отлеживается, — ответил Бруно, — Он даже не подобрал свой меч. В сумерках он в своей сутане может под любым деревом лечь или даже если просто отошел в поле и упал, мы его не увидим.

Маккинли сел на пенек, как будто устал. Корсиканцы принялись перекладывать золото из ящиков во вьюки. Фредерик сурово приглядывал, чтобы они не смахнули слиток-другой к себе за пазуху.

— Какое оно маленькое, это золото! — удивился Фредерик, — Шестьсот фунтов влезли бы в один винный бочонок, какой на стол ставят!

— В том-то и дело, мессир, — ответил Джованни, — Но лошади поднимают вес, а не объем.

Маккинли вдруг покачнулся и упал.

— Эй, что с ним? — Фредерик и корсиканцы подбежали к рыцарю.

— Похоже, его ранили, — ответил Бруно, — Вот эта лужица — свежая кровь, это его кровь, а не кровь с одежды.

— Сэр Энтони! Вы меня слышите!

Маккинли не слышал.

— На нем кольчуга! — сказал Джованни. Он попытался снять с рыцаря теплую накидку и наткнулся на стальные кольца.

— С коротким рукавом, — добавил Бруно, — Из руки кровь течет.

— Надо перевязать, — сказал Фредерик.

Вытащил меч, подошел к одному из убитых генуэзцев, распорол дублет по спине и выдрал огромный лоскут из нижней белой рубашки. Номинально белой.

— Ага, сейчас, — Джованни туго перевязал руку.

Не успел он затянуть узел, как Фредерик ткнул его мечом в спину.

— Мессир! — Бруно попытался вскочить, но поскользнулся на траве.

Фредерик сделал шаг и ударил его по голове.

Вытер меч, вложил в ножны.

— Хитрые вы слишком, — сказал он покойникам, — Вдвоем мы бы за вами приглядели, а одного меня вы найдете способ во сне зарезать.

Фредерик стянул с Маккинли кольчугу, поддоспешник и рубашку. Не без труда понял, где конретно находятся раны на перемазанном кровью теле. В кольчуге оказалось две хороших дырки. Под одной порез на нижних ребрах сзади, отменной силы удар. Под другой колотая рана сбоку живота. Это, похоже, брат Витторио постарался. Кроме левой руки еще пострадали оба бедра. В корпус, судя по состоянию кольчуги и тела под ней, прилетело еще несколько ударов тупыми и острыми предметами. На груди под ключицей здоровенный синячище. И в пах, похоже сильно ткнули палкой, но в самое ценное не попали, а попали где-то около сустава.

Надо было раньше раны бинтовать. Неужели он не чувствовал боли?

Оказав посильную первую помощь, Фредерик вернулся к золоту.

— Господа, не угодно ли вам поработать? — сказал он сам себе, подражая акценту Тодта.

— Когда нет Рыб, Рак тоже Рыбы, — ответил, подражая акценту Устина.

Как все знают, золото очень тяжелое. В девятнадцать раз тяжелее воды. Особенно хорошо это знают те, кому довелось подержать в руках сразу много золота. Для того, чтобы спрятать двести килограммов золотых слитков, потребуется яма объемом чуть больше десяти литров. С обычное ведро. Нет ничего сложного, чтобы выкопать такую яму широким тесаком, снятым с кого-то из людей Шрама. Пока еще солнце не совсем село, снять дерн у корней дерева, покопаться и сложить там все слитки. А монеты взять с собой. Половину навьючить на одного из мулов, половину на коня Маккинли. Сейчас шотландец отлежится, встанет и поедет. Завтра вернемся вдвоем, возьмем каждый по мулу и одним рейсом вывезем слитки.

В целом, как уже понял Уважаемый Читатель, план очевидно плохой и не очень реальный по всем пунктам. Такое мог придумать только излишне самоуверенный подросток, который никогда ничего подобного не делал и вообще не мастер планировать планы, копать ямы, прятать золото и перевозить раненых верхом. В состоянии стресса и цейтнота. Такой, как Фредерик.

— Эй, есть здесь кто-нибудь? — спросил по-французски знакомый голос.

— Совесть замучила? — ответил Фредерик, узнав того, кто отказался ему помогать в Парпанезе.

— Да, мессир, извините. Но лучше поздно, чем никогда, не так ли?

Лучше, конечно, вовремя. Но что там говорится про раков и рыб?

— Quand il n'y a pas de Poissons le Cancer est aussi un Poissons, — сказал Фредерик поднимавшемуся на берег Массимо.