Одна дорога из Генуи (Плохая война — 5)

Глава 37. 14 декабря. Битва при Казальночето.

Золотой обоз движется со скоростью телеги, а преследователи раза в два быстрее, и они точно знают, куда надо ехать и кого там искать. У Максимилиана остались считанные часы форы. Постумиева дорога ведет в Тортону, где сидит французская или профранцузская администрация, и новости об ограблении Рыцаря Королевы в Генуе там уже знают.

Макс намерен свернуть при первой возможности, и у него есть карта с дорогами, но без рельефа. Пункт назначения — Вогера, единственный город на маршруте, где можно получить помощь. В течение дня можно успеть.

Преследователи потерпели двойное поражение. Отряд Луи полностью разгромлен, марсельских солдат не осталось, а сам Луи убит. Но в Серавалле место сбора с отрядами Фабио Моральи и Андре де Ментона, которые уже на подходе.

Рассвет. Овада.

Де Ментон поднял свой отряд на рассвете. След оказался ложным, и в Оваде ни обоз, ни эскорт не появлялись. Не так уж сложно проверить город, когда у тебя людей под рукой больше, чем в городе постоялых дворов. Тогда маршрут Овада-Гави-Серавалле. Пара часов в гору до Гави, напоить коней и быстро спуститься в долину.

Полтора часа после рассвета. На полпути до Тортоны

Максимилиан обогнал колонну.

— Стой!

— Тпррру! — натянул вожжи Птичка.

— Здесь есть дорога на восток, не заезжая в Тортону?

— Далеко на восток, мессир?

— Вогера.

— Не хотите, чтобы в Тортоне получилось как в Борго-Форнари? — Птичка сам не видел, что получилось в Борго-Форнари, но за ужином Бруно и Джованни поделились подробностями.

— Там будет хуже, — вздохнул Максимилиан.

Стоило ожидать, что застава на въезде в приличный город не чудит, как Маккинли, а привычно проверяет въезжающих и собирает пошлины. Особенно, когда возчикам нечего сказать о происхождении груза и очень не хочется его показывать. Макс не задумался своевременно о легенде для прохождения застав, потому что рыцарей заставы не досматривают, а обозы он никогда не водил. В Вогере можно идти с письмом от коннетабля сразу к Сансеверино, в деревнях по пути застав не ожидалось до самого Пиццигеттоне, а про Тортону он просто забыл. И не вспомнил бы, если не Борго-Форнари.

Конечно, можно было и проскочить. Учитывая, что Постумиева дорога — главная транспортная артерия в этих краях, никаких стражников не напасешься, чтобы проверять вообще все грузы. Но как раз поэтому на заставах сидят люди, знающие местные реалии и проверяющие в первую очередь подозрительных и необычных. Да и после Борго-Форнари рисковать с заставами уже не хотелось.

— Где-то здесь поворот на Сареццано, — Птичка не первый раз возил грузы, которым противопоказаны досмотры.

Макс посмотрел на карту, подаренную коннетаблем. Да, есть ниточка дороги и Сареццано.

— Сворачивай.

Два часа после рассвета. Серавалле.

Мальваузен утром убедился, что оставил раненых в хорошем состоянии, взял коня и продолжил погоню.

Почему не вчера? Потому что ему сначала не дали раненые. Потом вместе с более-менее стоящими на ногах солдатами пришлось ругаться с крестьянами насчет похорон и платы за все-все-все. Оказалось, что с трупа Луи крестьяне успели стащить кошелек с дукатами и сделали вид, что так и было. Потом пришлось допрашивать крестьян насчет особых примет обоза и сопровождающих. А также насчет особых примет тех, кто убил Луи и забрал телегу с золотом.

За одной телегой в Геную или за тремя из Генуи? Конечно, за тремя. Тем более, что в Серавалле место встречи с Фабио и де Ментоном.

Фабио Моралья с отрядом без происшествий доехал до Гави. В каждой деревне он спрашивал по тем описаниям, которые принес гонец от де Ментона, про обоз и трех всадников. А еще про Птичку и Терцо. Ничего. Утром он, как приказал де Ментон, оставил одного человека в Гави и выехал в Серавалле. Час пути, а никого пока что нет. Второй час. Один человек?

— Ден?

— Фабио, наконец-то!

— Где все остальные? Отбили золото и вернулись в Геную?

— Луи и Гийом убиты. Солдаты убиты или ранены. Нормально сижу в седле только я.

— Грабители развернулись и дали бой?

— Старший рыцарь с мальчишкой-оруженосцем развернулись и дали бой. Остальные уехали вперед. А еще застава в Борго-Форнари отобрала у них одну телегу. Мы взяли ее с собой, и ее у нас забрали еще какие-то разбойники.

— Еще какие-то? Из Генуи?

— Да. Ехали за нами.

— Плохо дело. Если в Генуе прошел слух, что триста тысяч дукатов увозят без большой охраны, за нами могла и не одна банда в погоню пойти, — Фабио заметно вздрогнул, — Надеюсь, этим одной телеги хватит, а остальные за эту же телегу передерутся. Можешь сказать какие-нибудь приметы? Я сейчас отправлю пару человек вслед за ними в Геную, а потом вернусь и всех разыщу. В Генуе от меня никто не спрячется.

— Могу.

Мальваузен вкратце пересказал описания, полученные от крестьян. Фабио, похоже, кого-то или узнал, или заподозрил. Или тех, что уехали с телегой в Геную, или тех, что продолжили погоню.

— Ждем Рыцаря Королевы или продолжим погоню до Тортоны?

— Продолжим. Пусть догоняет.

Четыре часа после рассвета. На подъезде к Тортоне.

Преследователи доехали до того места, откуда видны крепостные стены Тортоны. Никакого обоза не увидели, посмотрели краем глаза на даму с кавалером на верховой прогулке, развернулись и поскакали обратно, расспрашивая местных, не проезжали тут обоз из трех телег с тремя рыцарями.

Преследуемый обоз утром точно выехал из Кассано-Спинолы. В Виллальвернию обоз въезжал, а потом куда-то подевался. Оказалось, что свернул на восток.

— Черти. Обходят Тортону, — прокомментировал Фабио, — Вогеру тоже обойдут, там им делать нечего, там Сансеверино, верный рыцарь короля, и заставы у него не хуже, чем в Тортоне.

— Тогда куда они собрались? — спросил Мальваузен.

— Или в папскую Пьяченцу, где всем плевать на короля и королеву. Или через переправу в Парпанезе в Милан к Колонне. Скорее второе, потому что двое рыцарей одеты как немцы, но в миланских доспехах. С ними другие люди, говорящие по-немецки, и имперский боевой воз.

— А остальные? Рыцарь с саблей, корсиканцы, негры? — на постоялом дворе в Кассано-Спинола дали подробное описание.

— Судя по всему, пираты. Почему бы рыцарю императора не нанять пиратов, чтобы пограбить короля Франции?

— Почему бы пиратам не сбежать от него с золотом? — усомнился Мальваузен.

— Было бы куда сбежать, они бы сбежали. Но у этого золота земля горит под ногами, а вода, судя по тому, что за дело взялся Дориа, горела бы еще сильнее.

— Допустим. Погнали?

— Погнали. Отстаем почти на три часа, но можем догнать через полтора. Только что мы будем делать, если догоним? У нас даже одного рыцаря нет.

— Кажется, теперь есть. Это не наш рыцарь там пылит?

Пылил вдалеке действительно Андре де Ментон со своим отрядом. Стражник из отряда Фабио, оставленный в Гави, сказал, что ничего интересного на верхней дороге нет. Стражник, оставленный в Серавалле, сказал, что все интересное на нижней дороге.

— Докладывайте! — приказал рыцарь, не тратя время на приветствие.

— Они свернули на восток. Не хотят входить в Тортону, — ответил Фабио.

— Парпанезе или Пьяченца? — спросил рыцарь с таким видом, будто кто-то знал ответ.

— Да, — ответил Фабио, имея в виду «совершенно верно, или Парпанезе, или Пьяченца».

— На сколько отстаем? — де Ментон уже знал о судьбе Луи и отбитой телеги золота. Мог бы поругаться на тему, как, кому и почему просрали семьдесят пять тысяч дукатов. Но не стал. Поругаться вообще никогда не поздно, даже когда годы пройдут. Другое дело погоня. Здесь иногда и минуты решают.

— Часа на три, — прикинул Мальваузен.

— Если гнать в два раза быстрее их, то через три часа догоним, — сказал де Ментон.

В два раза быстрее телеги для лошади не предел даже с учетом «чистой» скорости без остановок. На три часа в темпе лошадей хватит.

— Кто знает местность? — спросил де Ментон.

— Я, — ответил один из наемников.

— И я, — ответил другой.

— Что за дорога отсюда в сторону Вогеры?

— Горная, — поморщился первый, — Так себе. Но люди живут, ездят.

— Есть дорога лучше?

— Так мы на ней. Римская дорога через Тортону, в обход гор.

— У вас карта есть? — наудачу спросил рыцарь.

— Есть, — хором ответили Мальваузен и Фабио. Первый взял у Луи ту карту, которую ему достал Фабио. Второй на всякий случай купил еще одну.

— Значит, так. Ты с этими своими как бы стражниками, на которых эти вот как бы браво непонятно почему смотрят как кошки на собак, гоните в Казальночето по следам через горы. Дорог там вряд ли много, так что не заблудитесь.

Фабио кивнул.

— А я с этими бездельниками, которые считают, что знают местность, гоню в Казальночето через Тортону. Дорога сильно короче будет?

— Если по времени, то раза в полтора, — прикинул один из браво.

— Не врешь?

— У меня родня в Казальночето. Всю жизнь ездил через Тортону. Раз попробовал срезать — весь переплевался и подкову потерял.

— А мы с кем? — спросил Мальваузен, имея в виду себя и Бонакорси.

— Доктор получше со мной, доктор похуже со стражей.

— Понял? — Мальваузен двинулся в сторону рыцаря.

— Понял-понял, — Бонакорси двинулся в сторону Фабио.

— Мессир, нам точно хватит людей? — спросил Мальваузен.

— Ты считаешь, что рыцаря и больше двух дюжин бездельников с мечами может не хватить?

— У них там три конных рыцаря и три телеги удачливых пиратов. На постоялом дворе говорят, что там не меньше шести человек с телегами, и все при оружии.

— Предлагаешь заранее струсить?

— Мессир, я знаю легких на подъем парней в Тортоне, — сказал браво из Казальночето и потер пальцами, намекая на деньги.

Де Ментон достал из седельной сумки банковский мешочек.

— Подставляй кошель.

В кошелек ссыпалось примерно сто дукатов. Рыцарь до ограбления успел отложить себе хорошую сумму на расходы и безбожно сорил деньгами.

— Мы в Тортоне задерживаться не будем, а ты загони коня, но парни из Тортоны должны догнать остальной отряд до Казальночето.

Пять часов после рассвета.

С поворотом на восток Максимилиан перехитрил сам себя. Дорога безальтернативно поднималась в гору, и оставалось только надеяться, что карта коннетабля верная, и эта дорога ведет не в тупик. Может быть, он и не свернул бы здесь, если бы на карте был указан рельеф, но что теперь поделать. Может быть, дальше и свернуть негде до самой Тортоны.

В Сареццано, в верхней точке пути, встали на обед. Накормили коней, поели сами. Поехали теперь вниз, по серпантину спустились в долину, отказались от дороги в Тортону и выбрали поворот направо. Примерно в то время, когда де Ментон догнал Мальваузена и Фабио в Вилльларвении, золотой обоз подъезжал к развилке в Баракке.

На развилке выбор очевиден. Одна дорога снова в Тортону, куда не надо. Вторая на восток. Что особенно приятно, под гору. Максимилиан ехал с обозом, а Фредерик и Устин налегке проверяли дорогу впереди и по сторонам.

Еще час пути. Вроде бы все нормально, впереди выезд на дорогу пошире.

Фредерик вернулся и сообщил, что впереди мелкая речка и узкий каменный мост. Почти сразу же подъехал Устин и сказал, что слева, со стороны Тортоны, большой конный отряд скачет во весь дух.

— Гоните! Это за нами! — приказал Максимилиан, — Надо первыми успеть к мосту!

Возчики хлестнули лошадей, и телеги ускорились.

— Фредерик, стой!

Фредерик удивленно остановился.

— Дай мне твою лошадь. Бери Паризьена и помогай Тодту.

— Может, втроем отобьемся?

— Не искушай Господа.

— Зачем мне Паризьен, если Тодт будет ставить или пеший строй, или вагенбург?

— Здесь не турнир, лошадей не пожалеют. Паризьен мне еще пригодится живым и здоровым, а тебе новую купим.

— Но…

— Мы с Устином их задержим. Вы с Тодтом успейте поставить заслон на мосту, чтобы нам было куда отступить. Дальше видно будет.

Макс отлично понимал, что для Рыцаря Королевы он в любом случае просто вор. И, если он не сможет отбиться своими силами, что вряд ли, то его жизнь и, что более важно честь, спасет только Сансеверино, прочитавший письмо от коннетабля. Все-таки, это его земля в получасе езды от его замка. Кто бы ни устроил тут побоище, в замок доложат, и сеньор непременно пошлет отряд проверить, кто это устраивает войну на его землях без малейшего разрешения.

Для формального оправдания Макс мог сказать, что отобрал золото не у Рыцаря Королевы, а у пиратов. Этого хватило бы, чтобы свалить весь груз ответственности на Сансеверино. А тот вполне мог бы поступить в стиле де Вьенна. Отобрать случайно попавшее под руку золото на благие цели, а того, кто мог бы потребовать справедливости, посадить под замок просто своей волей. С Фредериком этот вопрос они обсудили прошлым вечером. Ни дядя Гец, ни бабушка, ни даже дядя Бертольд не смогли бы придумать ничего лучше. Тетя Шарлотта, может быть, смогла бы. Но ее под рукой, к сожалению, нет.

Максимилиан и Устин свернули с дороги налево и поскакали через поле наперерез преследователям. Возчики хлестнули лошадей. Как можно быстрее пересечь мост, потом отдохнут.

— Ах ты ж [непереводимся игра слов], — выругался Устин по-русски, оценив численность вражеского отряда как существенно превышавшую ожидания.

Достал лук, наложил стрелу и выстрелил, почти не целясь. Один из всадников впереди наклонился и выпал из седла. Устин выстрелил еще раз, вроде в кого-то попал, но не фатально. По узкой дороге всадники держались всего-то по два в ряд, и стрелять по вражескому строю, не целясь, не выглядело разумной стратегией.

Русский, по-видимому, знал особую стратегию на такой случай. Он пересек дорогу и поскакал в поле. Остановился, прицелился и выстрелил. Попал на этот раз в коня. Всадник удержался в седле, но съехал с дороги.

Макс так и не придумал ничего умного. Атаковать колонну готовой к бою кавалерии в лоб не лучший вариант. Совсем не то же самое, что атаковать из засады конный отряд на марше. Тем более, если применять тот же трюк второй раз подряд. Замысел Устина он более-менее понял. Увести врагов за собой, не вступая в бой. Ладно, попробуем так. Он двинулся с дороги по следам Устина, но с большим отставанием. Устин выстрелил еще раз и снова в кого-то попал.

— Тортона за лучником, пятеро со мной, остальные вперед! — скомандовал на ходу де Ментон таким голосом, что его за перестуком копыт услышал весь отряд, а с полей вокруг взлетели даже самые глухие и ленивые птицы.

Кто же за лучником, как не «легкие на подъем» из Тортоны на самых свежих конях. Сам де Ментон направил коня на второго рыцаря, который замешкался в поле и явно не успевал удрать. Генуэзцы отстали от него, не поняв, кто конкретно должен остаться здесь, а кто гнать за обозом. Среди них, правда, уже выделились неформальные лидеры, который быстро навели порядок. Два вражеских рыцаря здесь, а в обозе золото. Верных друзей с собой за обозом, не особо лояльных — к рыцарю на подстраховку.

Увидев, что к нему скачет один рыцарь, а солдаты замешкались на дороге, Макс развернулся и поскакал навстречу. При сложившемся соотношении, возможность сразиться отдельно с рыцарем это подарок. А простолюдины, если что, сами разбегутся.

Де Ментон существенно превосходил Максимилиана в плане конного боя на мечах. Макс, воодушевленный разгоном отряда Луи и буквоедской формальной победой над Маккинли, не ожидал чего-то большего, кроме как съехаться на скорости и обменяться ударами, а потом повторить.

И совершенно зря. Француз не намеревался устраивать красивые и честные поединки с ворами. Он ударил не по всаднику, а по голове лошади, и легко уклонился от ответного удара.

Лошадь оказала последнюю любезность, не упав кувырком через голову, а остановившись и повалившись набок. Макс успел соскочить с седла. Де Ментон развернулся и атаковал спешенного противника.

Максимилиан подпустил рыцаря поближе и отшагнул влево, подняв меч. Преследователя это отлично устроило, возможность нормально бить с руки, он поднял меч на замах.

Макс ударил сверху по шее коня. С поворотом корпуса, с полного замаха поднятого меча, с вложением всей своей силы и всей массы. И сразу же опустился на колено, подставляя шлем под неумолимо опускающийся клинок.

Голова коня упала на дорогу. Всадник поздно понял, куда пойдет удар, дернул поводья, но не успел. Обезглавленная туша по инерции пролетела еще пару шагов и повалилась. Де Ментон успел соскочить.

Макс понадеялся, что шлем выдержит. Миланская сталь оправдала ожидания, и привычная к ударам по шлему голова не пострадала. Он, конечно, потерял пару секунд, пока приходил в себя, как любой другой после такого удара по шлему, не опирающемуся на плечи, но француз явно не ожидал, что его коню отрубят голову, и не смог воспользоваться этими секундами.

Непривычные к конному бою наемники, не желая путаться под ногами у рыцарей, придержали коней и вовсе остановились, едва съехав с дороги.

Максимилиан встал.

— Viens ici, cochon de mer!

Не будучи любителем ругаться, Макс обозвал француза на понятном ему языке первым, что пришло в голову. Морской свиньей, которую последнее время Тодт поминал так часто, что она с ушей свисала.

Француз изрядно удивился, почему он свинья и почему морская.

Один из наемников, не будучи хорошим наездником, направил коня через придорожную канаву. Конь неловко прыгнул, поскользнулся передними ногами, свалился в канаву и жалобно заржал. Другой, будучи наездником получше, пришпорил коня, заставил его прыгнуть и провалиться до середины бабок в размокшую пашню.

Ага, сомнешь его. Шагом по мокрому полю. Наемник слез с коня и выругался, когда почувствовал, как в туфли налилась холодная вода вперемешку с землей. Максимилиан усмехнулся. У него одна нога мерзнет, а у врагов будут мерзнуть обе. Это полезное преимущество.

Остальные браво неторопливо спешились, оставаясь на твердой дороге.

Де Ментон сделал пару шагов, оценил почву под ногами и пошел сразу в атаку без лишних церемоний.

Макс без труда отбил несколько классических ударов и сам нанес пару в ответ, которые легко были отбиты. Рыцари стоили друг друга.

Француз отметил, что противник твердо стоит на ногах и избегает выпадов и маневров. Попытался обойти, чуть не упал. Выпад — и чуть не остался без головы. Ноги или вязнут по щиколотку в мокрой пашне, или скользят на крупных кусках земли.

Обмен ударами. Достойными ударами, сильными, быстрыми. Звенят клинки.

Первым предсказуемо сломался перекаленный и переточенный меч Максимилиана. Не так-то просто отрубить голову коню нормальным мечом. Макс после Ферроны заказал себе меч, заточенный наподобие палаческого, чтобы чисто сносил врагам руки, ноги и головы, пугая тех, кто пока не попался под руку. Он, конечно, понимал, что для битвы в доспехах такой не годится. Но сейчас, поскольку предстоял поход и сражения, скорее всего, с бездоспешными противниками, взял с собой именно этот длинный двуручный меч, оставив «классические» в обозе.

В руках осталась примерно треть клинка. Та часть, которую не точат, потому что удары наносят острием или серединой, но никак не частью, что ближе к рукояти.

Де Ментон усмехнулся и продолжил рубить. Но с еще меньшим результатом. Макс теперь парировал удары с меньшими усилиями. Ведь часть меча, предназначенная для парирования, оставалась в руках и стала только легче. А отсутствие возможности атаковать поставило защиту в фокус внимания.

Наемники вышли в поле и по дуге окружили Максимилиана сзади, шлепая по полю медленно и печально, чтобы рыцарь уже победил к тому времени, как они подойдут. Если бы рыцарь дал команду, они бы всей бандой как-нибудь зарубили сильного, но не имеющего возможности нормально двигаться противника. Раз уж командир, одержимый гордыней, команду не дал и решил развлечься поединком, то ему, конечно, виднее. Но толпиться, как зеваки, было бы со всех сторон позорно. Вдруг рыцарь начнет проигрывать или просто устанет от честного боя и все-таки прикажет атаковать, а не смотреть?

Де Ментон перехватил меч левой рукой за середину клинка и двинулся в ближний бой. Противник не производил впечатления ни более опытного, ни более талантливого, ни имеющего какое-то преимущество. Любой может заказать меч наподобие палаческого, который отменно рубит мясо с костями, но сломается об сталь.

Макс выдернул ногу из грязи, шагнул вперед и парировал перекрестьем в середину клинка. После чего сразу же выпустил меч и перехватил француза за запястья.

Руки всегда были сильной стороной Максимилиана. Насколько сильной, что он и раньше часто забывал про «день ног» на тренировках. На этом и попался в Ферроне, когда пропустил не особо сложный удар и остался без ноги. Когда ног меньше двух, пропускать «день ноги» еще проще, зато руки, от плеч до пальцев, становятся еще большим приоритетом.

Такого де Ментон не ожидал. Запястья сжало как железными обручами. Он никогда и не думал, что такой прием может иметь смысл. Просто схватить за руки не жалкого простолюдина, а потомственного мастера меча. Попытался вырваться. Не получилось. Конечно, удержать большого и сильного рыцаря непросто, Максимилиан покраснел от напряжения, но продолжал удерживать обе руки в захвате даже когда противник стал вкладывать массу всего тела в попытки освободиться.

Макс встряхнул врага, и его меч вылетел из побелевших пальцев.

— Убейте его! — крикнул своим де Ментон.

Наемники двинулись к замершим в борьбе рыцарям.

Что-то щелкнуло и просвистело в воздухе. Подошедший ближе всех коротко вскрикнул и упал. Остальные оторвали глаза от рыцарей и увидели всадника на дороге. Это Устин сделал круг по полю, оторвался от преследователей, выехал на дорогу и быстро вернулся по ней к мосту.

Всадник поднял непривычно маленький лук и выстрелил еще раз. Второй наемник повалился в грязь со стрелой в сердце. Третий дернулся, и Устин промазал. Четвертый взмолился Богоматери, и в руках Устина сломался лук.

То самое «nicht gut» и «Krebs ist ein Fische». Устин ожидал этого с самой покупки. Бросил половинки оружия и спокойно съехал в поле. Конь не очень хорошо ходит по мокрой пашне, но люди-то ровно по ней же ходят еще хуже. Оставшиеся трое наемников забыли про поединок рыцарей и бросились наутек в поле.

Их спас отряд из Тортоны, который, растянувшись, приближался к Устину. Лучников среди них не нашлось, а арбалетчик и аркебузир не умели заряжать и сколько-нибудь метко стрелять с седла.

Устин пришпорил коня, вернулся на дорогу и поскакал в сторону моста, уводя тортонцев от Максимилиана. Те бросили взгляд на борющихся рыцарей, но, не получив команду, решили не лезть. Тем более, что впереди мост, и вражеский рыцарь, которым им приказано заняться, скачет туда, на помощь своему обозу.

Де Ментон под давлением опустился на колени. Максимилиан перехватил его правой рукой за шею и сразу нажал большим пальцем на впадину между ключицами. Француз потерял контроль и повалился в грязь. Победитель наступил коленом ему на грудь и приставил к горлу кинжал.

— Ничего личного, — сказал Максимилиан, — Дело чести.

— Какой чести? — возмутился де Ментон, — Ты вор!

Макс ударил его по щеке ладонью.

— Я не вор и требую извинений. Мало того, что ты трусливо позвал на помощь, это я мог бы простить, но обвинения в воровстве не прощу.

— Ты взял золото королевы. И не говори, что не знал.

— Клянусь, что не брал ни дуката ни у королевы, ни у тебя.

— Черт побери, а что в телегах?

— То, что я забрал у грабителей. Ты потерял королевское золото, а я его вернул и наказал воров.

— Так отдай его владельцу.

— Я отдам его кому положено. Но не тебе.

— Кому?

Макс задумался. Стоит ли говорить, что золото поедет в Кремону? Конечно, армия не сможет скрыть тот факт, что Его Величество все-таки расплатился. Швейцарцы перестанут дезертировать, а то и убежавшие вернутся. Через пару дней после того, как золото приедет в Кремону, о нем будут знать в Милане, а еще через неделю — в Париже. Но нужно ли, чтобы в связи с этим упоминался Максимилиан де Круа? Королева-мать никогда не простит. Если выбор между «не простит королева-мать» и «зарезать беззащитного», то что хуже? Да понятно, что.

Макс сжал руки на горле француза. Тот захрипел и потерял сознание.

Трое браво возвращались к нему, подняв клинки.