Одна дорога из Генуи

Глава 53. 16 декабря. Закон и порядок по-епископски.

Фредерик с золотом на примерно семьдясят пять тысяч дукатов добрался до Пьяченцы и даже отбился от чудом выжившего после операции по извлечению камня глупости Лиса Маттео.

Брат Витторио, «разбойник в сутане» на службе епископа Генуи при помощи местного населения и городской стражи арестовал Фредерика и золото и ведет его к епископу Пьяченцы.

По состоянию на декабрь 1521 Пьяченца летом того же года перешла от Франции к Папскому государству, и епископ там совмещает обязанности духовной и светской власти.

Брат Витторио этим утром проснулся от головной боли. Как и когда он сумел встать и отмахать неизвестное расстояние до неизвестного места, он не помнил. Сутана вся в грязи, падал несколько раз. Добрые крестьяне подобрали избитого монаха на обочине дороги, подняли в повозку, довезли до Пьяченцы и уложили на сеновале.

Обшарил себя. Меч остался лежать в траве, но потайной кошель с авансом от епископа не потерялся. Хорошо, что денег дано с запасом, и не пришлось тратиться на непредвиденные расходы по пути. Надо купить новую сутану. Эта уляпана так, что надо капитально отстирывать, а ждать, пока отстирают, некогда. Надо купить меч. Зачем гоняться за Маккинли и Фредериком без меча? Чтобы при встрече сказать «Благослови вас Бог»? Надо понять, куда они могли направиться из того леска, и купить хотя бы мула, потому что пешком их не догонишь, куда бы они ни поехали. И неплохо бы зайти к врачу, голова болит и внутри, и снаружи.

Сначала сутану. Удобнее заниматься делами, когда прилично выглядишь. Пошел на подворье, представился священником из Генуи в деловой поездке. Нисколько не соврал, и священник, и из Генуи, и по делам. Пожалели, взяли грязную, выдали чистую. Помогли умыться и вымыть голову. Посоветовали доктора. Сначала предложили остаться и отлежаться, но Витторио торопился, поэтому посоветовали лучшего врача в городе.

К епископу Пьяченцы Витторио второй раз не пошел. Застрял бы на пару часов с подробным описанием событий, а золото тем временем уйдет.

Кстати, а куда оно уйдет? Вчера стало понятно, что отец Инноченцо был прав, это никакие не воры. Это верные рыцари короля везут золото в свою армию. Маккинли тоже рыцарь и тоже служит королю, которого не предаст.

Или они вдвоем рискнуть ехать через Пьяченцу по реке или по дороге, или вернутся в Вогеру к Сансеверино. Если второй вариант, то можно сразу поворачивать домой. Но что Фредерик, что Маккинли, люди рисковые, смелые и отчаянные. С них станется и через Пьяченцу попробовать проскочить, тем более, что на французов они не похожи. Если у них хватит ума, а Маккинли пожил в Генуе и имеет мало-мальское представление о финансах, то они могут обменять золото на векселя в Пьяченце и поскакать в Кремону налегке и не задерживаясь на заставах.

Что делать? Обходить местных финансистов? Или сначала к оружейнику, потом на конский рынок? Конечно, к финансистам, не теряя времени. В леске остались готовые вьючные мулы и частично перегруженное золото. До темноты рыцари могли бы довезти золото на мулах хотя бы до предместий Пьяченцы, а днем уже вовсю менять на векселя. Может, они еще не покинули город?

Пьяченца это не Генуя и не Милан. Типовой набор достопримечательностей: городская стена, замок, дворец епископа, собор и несколько церквей, несколько кварталов приличных зданий вокруг всего вышеперечисленного. Весь «финансовый центр» и вовсе на одной улице. То есть, все достаточно приличные заведения, в которые господа рыцари рискнули бы принести тысяч двадцать монетой и пятьдесят слитками.

Ни к кому никакие рыцари ничего пока не приносили. Витторио собрался было поспрашивать насчет двух рыцарей с грузом в порту и у стражи на воротах, но внезапно увидел знакомое лицо.

Лис Маттео, про которого еще двенадцатого декабря, до того, как Максимилиан де Круа покинул Геную, говорили, что французы убили его в Портофино.

Лис выглядел так, будто ему на том свете дали отсрочку, чтобы доделать какие-то дела. По-видимому, кто-то в аду очень не хотел, чтобы золото вернулось к Франциску, который не просто большой начальник, а Божий Помазанник, как и все короли.

— Карту мне и коня! — возгласил Лис в горячке так, что даже Витторио услышал.

— Да какую карту, ты весь горишь, — ответил ему кто-то из спутников, — Тебе врача хорошего надо.

— Врача мне и самого лучшего!

— Вот, другое дело.

Зачем ему карта и конь? — подумал Витторио, — За кем он гонится? Он напал на след?

Монах спокойно пошел за Лисом и компанией. Они не оглядывались, а если бы и оглянулись, то просто скользнули бы взглядом по чистой сутане. Некоторая одежда делает людей невидимками.

В колоннаде у входа к тому самому мэтру Порденони, которого посоветовали и монахи, Лис столкнулся лицом к лицу с прилично одетым молодым человеком при мече. Они сказали друг другу по паре слов, и молодой человек пошел своей дорогой. Витторио узнал Фредерика по походке, по осанке и по светлым волосам. Фредерик же скользнул взглядом по фигуре в сутане и куда-то пошел. Витторио чуть не побежал за ним, но вовремя заметил, что Лис Маттео передумал идти к доктору и преследует молодого человека в компании троих вооруженных друзей.

Витторио обрадовался, увидев Фредерика с телегой. Из Пьяченцы ему уже не уйти. Лишь бы эти четверо не растащили золото. План Лиса он раскусил без труда. Расходятся, один к двери, один к возчику и двое к оруженосцу. Одному и без оружия против четверых с мечами тут не справиться. Лис и в одиночку способен зарезать человека, нападая первым и без предупреждения, так что Фредерик не жилец. Да он живым и не нужен. Или нужен? Собирается толпа, ему не уйти. Если есть возможность взять живым, надо брать. Он и знать должен много, и как заложник для переговоров с рыцарем пригодится.

И клинки зазвенели вот только что, и думал Витторио недолго, но жизнь вокруг кипит. Зеваки уже оттеснили его во второй ряд. Рядом проталкивался один из подельников Лиса с мечом. Приняв решение брать Фредерика живым, Витторио бросил портофинца на мостовую борцовским приемом. Оруженосец не зевал, сразу сообразил, что этот мужик с мечом заодно с Лисом, и добил его при первой возможности.

Витторио поднял меч портофинца, выпрямился и похлопал Лиса по плечу. Удивительно, насколько маскирует людей сутана. Лис до последнего не заметил, что к нему тянут меч. Хотя у него подозрительно нездоровый вид. И с мальчишкой до сих пор не справился.

— Сдавайся, грешник!

Лис сдался.

— Стража! Взять живым! Приказ епископа!

— Ладно, ладно! Ведите меня к епископу. Я просто защищался от разбойников. И телегу мою не забудьте.

Фредерик еще по пути начал ругаться, что если его задержали с золотом, то пусть все взвесят и пересчитают у него на глазах, а то он скажет, что стражники половину украли. Стражники отлично понимали, что официально им ничего не предъявят, но они устанут доказывать женам, любовницам, родственникам, соседям и начальникам, что к их рукам ничего не прилипло. Поэтому к епископу отправили гонца, а все остальные пошли к ювелирам.

Ювелиры не то, чтобы просто удивились, но Удивились с большой буквы. Не каждый день, да и не каждый год молодые оруженосцы притаскивают золота на триста тысяч флоринов, еще и в таком загадочном виде. Генуэзские свежеотчеканенные дукаты и африканские слитки в каких-то грязных вьюках на обычной телеге из порта. Про то, откуда это золото, можно не спрашивать. Из Генуи. Но как оно тут оказалось?

Фредерик поклялся на специально принесенной Библии, что они с дядей отбили это золото у пиратов, а потом на них напали разбойники, и дядя отстал, а Фредерик отбил семейные ценности и у сухопутных разбойников. Присутствовавшие при этом священник, ювелиры и старший стражник, как люди повидавшие и опытные, пришли к выводу, что молодой человек не врет, но сильно недоговаривает. Сошлись на том, что священник пойдет заниматься своими делами, ювелиры будут взвешивать слитки, а стражники смотреть, чтобы ничего не пропало. Ювелиры городским стражникам не поверили и выставили еще и свою охрану.

Увидев ювелирные весы с маленькими гирьками, Фредерик понял, что это надолго. Каждый слиток должен быть взвешен, измерен и оценен. Ювелиры открыли окно на солнечной стороне, поставили рядом стол с весами, посадили писца и принялись за рутинную работу.

Так бы ему и скучать до вечера, но наконец-то пришел епископ.

— Принимайте, Ваше Преосвященство! — сказал брат Витторио.

— Принимаю, — строго сказал епископ.

Епископ по сбивчивому докладу гонца уже понял, что брат Витторио задержал в Пьяченце примерно третью часть того обоза, который шел с эскортом от Сансеверино через Парпанезе. Именно на это золото охотился Витторио с письмом от кардинала Инноценцо Чибо. Именно на этот обоз Карло Сола как раз вчера вечером устроил засаду.

Еще с утра приехал со срочным докладом посыльный из северного Парпанезе. Он сообщил, что французов вчера пришло больше, чем ожидалось. Но отряд Карло Сола храбро сражался и победил всех французов, кроме последних троих, из которых один — Эрнесто из Вогеры, верный вассал Галеаццо Сансеверино. Из обоза одну телегу украли какие-то злыдни, угнавшие паром. Другие две вместе с еще одним сильным французским рыцарем прорвались на большую дорогу. Но некоторые говорят, что одна из них точно прорвалась с рыцарем, а вторую угнали какие-то неизвестные.

Скорее всего, Витторио догнал ту часть, что с парома, — подумал епископ.

Витторио коротко доложил о своих похождениях. Епископ сдержанно похвалил.

— С Вашего позволения, я должен ненадолго отойти, — сказал Витторио, — Мне бы надо исповедовать одного разбойника, который слишком много знает.

— До завтра он не подождет? — недовольно спросил епископ.

— Не уверен, что Господь отпустит ему дожить до завтра, а знает он много.

— Благословляю исповедовать. Но насчет важного лучше просто допросить, — оба понимали, что не стоит ставить ценные сведения под защиту тайны исповеди.

Витторио убежал, а епископ подошел к Фредерику. Фредерик вскочил и поклонился. Епископ перекрестил его. Потом жестом разогнал толпящуюся вокруг стола с весами охрану.

— Все лишние вон! Нечего здесь подслушивать!

— А мы? — спросил старший ювелир.

— Работайте. Принесите нам два кресла, — епископ указал, куда поставить кресла, чтобы получилось смотреть на взвешивание и тихо разговаривать, но ювелиры бы ничего не услышали.

Кресла принесли, и оба собеседника сели. Епископ солидно, как на трон. Оруженосец скромно на краешек.

— Сын мой, что привело Вас в мою скромную обитель? — шаблонно начал отец Скарамуцио.

— Дорога рыцарского долга и чести, Ваше преосвященство, — не менее шаблонно ответил Фредерик.

— Кому Вы везете все это золото?

— Я обещал хранить это в тайне.

— Случайно не королю Франции?

— Его Величество сейчас в Париже, а я еду в противоположную сторону.

— В армию короля? Или в Кремону? Чье это золото?

— Я только что поклялся на Библии, что это золото не принадлежало королю Франции на момент кражи его пиратами, не принадлежало ему, когда мы отбили его у пиратов, и не будет принадлежать королю до тех пор, пока кто-то не передаст его в руки королевских финансовых служащих.

— То есть, Вы хотите сказать, что оно Ваше?

— Я несу за него полную ответственность перед дядей, перед Его Величеством и перед Господом. Разбойники ведь не могут предъявить претензий, будто золото их.

— А те, у кого разбойники украли золото?

— Могут, но пока не предъявляли, а когда предъявят, будет решать суд. То есть, если кто-то претендует на это золото, пусть приходит в Пьяченцу и просит Вашего правосудия, Ваше преосвященство.

— Но до той поры Вы предлагаете мне взять золото на сохранение?

— Я думаю, что Вам, при всем уважении, совершенно ни к чему брать золото на сохранение и принимать на себя любую ответственность за его сохранность.

— Ответственность перед кем? Почему мне не следует просто конфисковать его в казну?

— Если Вам угодно сохранить хорошие отношения с Его Величеством, Вам не следует конфисковывать это золото.

— Какие еще хорошие отношения? У нас война!

— В каких отношениях с Его Величеством нынешний Папа? — скромно спросил Фредерик.

— Папу пока не избрали, но это будет или кардинал Медичи, или Колонна, или Шиннер, если Вы понимаете, что это значит.

— Вы уверены, что будущий Папа не заключает мирный договор с французами уже сейчас? И не вернется к договору 1515 года? Что скажет Его Величество по поводу своего золота?

— Так это золото короля?

— Пока нет, но я являюсь его законным владельцем до тех пор, пока суд не установит право собственности за кем-то другим. Я оставляю за собой право преподнести это золото в дар королю Франциску. Равно как и он может реквизировать золото сомнительного происхождения у своего подданного.

— А если я конфискую золото прямо сейчас у Вас, как у частного лица? За контрабанду, например.

— Прошу прощения, но я в настоящий момент как раз декларирую открыто ввезенный груз властям Пьяченцы. На въезде в город, в порту, я заявил, что везу груз в Пьяченцу. Как раз намеревался внести золото на сохранение в местном финансовом учреждении, есть свидетели. Вы вправе отказать мне вкладывать его в Пьяченце. Тогда я со всем смирением готов заплатить пошлину и ехать дальше.

— А если я конфискую золото как предположительно украденное или полученное незаконным путем?

— У Вас есть документы, подтверждающие хотя бы возможное наличие у некоего частного лица каких-то возможно незаконных средств, подлежащих конфискации?

— Тогда я не конфискую, а временно задержу золото до полного и окончательного выяснения обстоятельств.

— Как Вам угодно, Ваше преосвященство, — Фредерик склонился в особо вежливом поклоне с приложением руки к груди, — Мне ведь дадут документ о временном задержании с указанием точной суммы?

— Нет, сын мой, — улыбнулся епископ, — Вас мы тоже задержим до выяснения обстоятельств. Временно. На неопределенное время. Очень неопределенное.

Фредерик бросил взгляд на стол. На краю сушился свеженаписанный пергамент, посыпанный мелким песком для просыхания чернил. Вверху страницы, как Фредерик успел посмотреть до прихода епископа, вводная часть. Такие-то и такие-то в Пьяченце шестнадцатого декабря 1521 года от Р.Х. приняли у Фредерика фон Нидерклаузица ценный груз с составе двух вьюков с одиннадцатью мешочками золотых генуэзских дукатов ориентировочно по тысяче в каждом и десяти вьюков с золотыми слитками общим весом порядка шестисот сорока фунтов. Потом шла роспись точного подсчета монет в каждом мешочке и весов каждого слитка.

Что бы сделал дядя Гец? Пошел бы в тюрьму. До сих пор там сидит.

Что бы сделал дядя Максимилиан? Тоже пошел бы в тюрьму. Потом, может быть, сбежал бы.

— Благодарю за Ваше гостеприимство, — ответил Фредерик, — И за решение не конфисковывать золото. Сколько там, кстати, насчитали?

Фредерик встал, подошел к столу и взял пергамент. Посмотрел. Положил обратно.

— Прошу прощения, если я вел себя не вполне учтиво. Надеюсь, Вы простите негодному оруженосцу мальчишеский поступок.

— Прощаю, — кивнул епископ.

— Вы очень любезны, — поклонился Фредерик. После чего схватил пергамент и выскочил в открытое окно.

Ни стража, ни охрана ювелиров и не подумали, что человек, принесший столько золота и требующий его ответственно принять, возьмет и убежит. Да если и убежит, то скатертью дорога. Золото же он с собой не возьмет. Поэтому под выходящим на людную улицу окном второго этажа никакой охраны не оказалось. Только у входных дверей, у черного хода, да внутри дома полным-полно.

— Ловите его! — крикнул епископ. Но никто, конечно, не поймал.