Одна дорога из Генуи

Глава 56. 17 декабря. К вопросу о невидимом слоне.

Марта и Кокки вывезли из Парпанезе телегу золота, оторвались от погони и взяли курс на Милан. Доехать за день не получилось, но осталась финишная прямая, которую можно преодолеть за два часа. Их сопровождают старый друг Кокки Роберто Антиллези, учитель фехтования из Милана, четверо его учеников и добрый доктор Бонакорси.

На рассвете Антонио Кокки проснулся как ни в чем не бывало. Вчерашняя простуда отступила после комплексной атаки горячим камином, горячим вином, горячим мясом и горячей женщиной. Правда, вместо теплой постели им достался сеновал и почти высохшие плащи вместо одеял.

Ландскнехты оказались отличными партнерами по переговорам. В меру осторожными и в меру жадными. Обогрели, накормили и напоили. Все равно они бы сами целую свинью не съели. Гостям отдали под ночлег хозяйственные постройки, а сами заперлись в доме мельника. Всего за сто дукатов продали пароконную телегу с лошадьми и упряжью, которую вчера реквизировали в Ландриано.

Доктор Тони тоже оправдал ожидания. Кокки мысленно похвалил себя, что прислушался к рекомендациям Марты и доверил в первый раз встреченному человеку и даже не генуэзцу такую важную задачу. Проскочил все посты в своем «балахоне-невидимке». Выдернул по пути пару больных зубов и выписал лекарство от поноса. Прекрасная легенда для лазутчика.

Старый друг Роберто Антиллези тем более не подвел. В отличие от Кокки, который до последнего времени специализировался на установлении справедливости, и только после известных событий ушел в преподавательскую работу, Антиллези был потомственным учителем фехтования, унаследовавшим школу от далеких предков. В большом городе всегда есть спрос на такие услуги. К нему ходили даже те рыцари, которые посчитали бы зазорным чему-то учиться у простолюдина, но отлично оборудованный зал давал им возможность с комфортом попрактиковаться друг против друга на учебном оружии.

Но в основном к Антиллези ходили люди, живущие с меча. Профессиональные наемники и телохранители, перевозчики важных грузов и писем, грабители, налетчики и разбойники. А также бедные дворяне, не отягощенные личным замком и родовым наставником.

Поэтому, получив сообщение от старого друга, подкрепленное тысячей сверкающих дукатов, Роберто выбрал из числа надежных учеников четверых верных друзей, специализировавшихся как раз на охране перевозок.

Специфика Генуи в том, что кормиться с меча можно не выходя из города. Тортоны в том, что на перекрестке шести дорог надо быть легким на подъем. Милана в том, что раз в несколько лет в город непременно заглянет какая-нибудь иностранная армия. Когда в городе армия, насильственная преступность повышается в разы. Солдаты в реалиях эпохи настолько конфликтный и неуживчивый народ, что на потери от внутриармейских разборок некоторые мемуаристы списывали до трети всех потерь. Поэтому на честных охранников в Милане был и спрос, и предложение.

Парни распределили между собой ночные вахты и, надо полагать, честно их отстояли. Во всяком случае, контрольные метки, которые Кокки оставил на грузе, никто не потревожил.

Выехав с мельницы утром, Кокки оптимистично рассчитывал на свежих и сытых конях проскочить до Милана. Но на пути лежала Опера. Не та опера, где поют, а та, где расположился на постой полк ландскнехтов. Тот самый полк, из которого позавчера фуражиры сходили на юг.

— Стой, кто идет! — часовой на дороге смело остановил конный отряд с телегой.

— Свои, — ответил Антиллези и приготовился заплатить пошлину, какой бы высокой она ни оказалась.

— Откуда у вас наша телега? — спросил часовой, а вокруг начали накапливаться солдаты.

— Мы ее купили в Ландриано, и ничего она не ваша, — спокойно ответил Антиллези, — На свой обоз посмотри и на нее. Крестьянская же телега, клянусь всеми святыми.

— Телега-то крестьянская, да мы ее позавчера реквизировали в Ландриано, а теперь она ваша, — сказал часовой.

— Мы ее честно купили у ваших фуражиров.

— Не верю.

— Ну извини, договор не подписывали.

— Надо было подписать. Не пропущу.

— А подписали бы, ты бы поверил? Ты их подписи знаешь?

— Мое дело маленькое, пусть офицеры разбираются.

Кокки грустно оглядел окрестности. Деревня и военный лагерь. О том, чтобы дать бой, не может быть и речи. Если дать шпор, то верхом прорваться можно, но телегу придется оставить. Нет уж, надо торговаться.

— Если что, я не с вами, — шепнул Бонакорси сидевшей на вожжах Марте, — Подожду у ворот, а вы придумайте, как сказать, что я к начальству жаловаться поехал.

Марта кивнула, и он тронулся вперед.

— Ты куда прешь? — часовой нацелил на него алебарду.

— Домой, в Милан, к пациентам, — спокойно ответил Тони.

— Что в сумке?

— Нам, докторам, нечего возить, кроме своих пилюль, — Тони приоткрыл притороченную к седлу жесткую сумку.

Часовой взглянул в сумку, на доктора, не нашел ничего подозрительного и махнул рукой.

К подозрительной компании с подозрительной телегой подошел вызванный офицер. Профильный офицер. Профос.

— Эрвин Шмидт. Профос, — представился ландскнехт, — С кем имею честь?

— Антонио Кокки, учитель фехтования.

— Роберто Антиллези, учитель фехтования с учениками.

— Марта Крафт, ответственный грузоперевозчик.

— Барабан! Та-да-дам!

— Труба! Ту-ру-ру!

Женская реплика профоса особенно заинтересовала, и он подошел поближе.

— Мне кажется, я знаю, кто Вы.

— Вы даже не предствляете, — в очередной раз стандартно ответила Марта.

— Не Вы ли будете вдова светлой памяти Маркуса из Кельна?

Сказать про Маркуса «светлой памяти» мог только коллега-профос.

— Да, это я.

— Какой у Вас груз?

— Секретный.

— В каком направлении?

— Милан.

— Кому конкретно в Милане?

— Фуггерам, — наудачу ответила Марта.

Если Фуггеры финансируют армию императора, а армия в Милане, то и какое-то представительство Фуггеров здесь должно быть. Вообще и правда неплохо бы попасть с этим золотом к Фуггерам, а дальше пусть запрашивают своего главного.

— Откуда?

— Из Генуи.

— Почему на крестьянской телеге?

— Наша сломалась.

Профос заглянул в телегу.

— Откройте вот тот ящик.

— Нет.

— Фрау, если я говорю откройте, значит, надо открыть.

— Там золото для армии, — Марта наклонилась к нему и шепнула на ухо.

— Точно?

— Клянусь Вам. Какой груз может быть более дорогой, чтобы выдавать его за золото?

— Тогда вы по адресу. У нас тут как раз армия, и командование нам как раз задолжало. Где расписаться за получение?

— У Фуггеров в Милане.

— Допустим. Где сопроводительные документы?

— Это секретный рейс.

— Тогда я сошлюсь на отсутствие документов, конфискую золото и раздам солдатам согласно платежной ведомости. Ваши действия?

— Вы не сможете его раздать.

— Почему?

— Антонио, открой, пожалуйста, ящик.

Кокки удивился, но залез в телегу, достал кинжал, подцепил приколоченную крышку и открыл ящик. Поднял лоскут серого сукна. Слитки.

— Это же слитки! — удивился профос.

— Слитки, — ответила Марта, — Их надо поменять на серебро, чтобы платить солдатам. Или как? Дробить на кусочки?

— Кто везет в армию слитки золота? Я вам не верю.

— Мы уже отправили посыльного в Милан.

— Кого? — профос обернулся к часовым, — Они кого-то отправили?

— Никого, — ответил часовой.

— А доктор?

— Эээ… — часовой замялся

— Что эээ? — уточнил профос.

— Я думал, доктор не с ними.

— Если мы не попадам в Милан, то завтра профос Шмидт будет объяснять всем остальным командирам, где их чеканная монета, — сказала Марта.

— Я все равно не верю. Золото вижу. Но у вас нет никаких доказательств, что вы везете его Фуггерам для армии.

— Так поехали вместе.

— Куда?

— В Милан к Фуггерам.

— А поехали, — сказал профос.

После чего отдал несколько команд толпившимся вокруг солдатам, и к шести всадникам-итальянцам добавилось еще пара дюжин немцев.

Барабан и Труба на всякий случай решили не выходить из-под охраны и проехать дальше. А то мало ли, допрашивать начнут, да с пристрастием. Этот Шмидт довольно строгий профос.

— В чем дело, Антонио? — спросил Антиллези, — Зачем нам теперь ехать к Фуггерам? Чтобы нас приперли к стенке как воров?

— Фуггеры в деле, — ответил Кокки, — Едем спокойно, не дергаемся.

Антиллези удивился, но поверил. Почему бы банкирам не быть в деле о скупке краденого золота? Хотя и странновато для Фуггеров, но мало ли вдруг.

На въезде в Милан профос Шмидт помог отбрехаться от стражи на воротах и помог найти миланское представительство Фуггеров. Слава Богу, что оно тут и правда было.

В отличие от скромной конторы генуэзского филиала, миланский представлял собой маленький, но квартал. Дома без просветов соединялись друг с другом, образовывая замкнутый четырехугольник между четырьмя улицами. С парадного фасада вход в деловые помещения, с заднего — ворота для всадников и телег. С остальных сторон никаких входов, маленькие окошки первого этажа и небольшие следующих. Крепость в крепости. Настоящую осаду может и не выдержит, но от мародеров отобьется.

Ученики Антиллези под присмотром ландскнехтов перетаскали бочки и ящики в контору с парадного входа. Золото заслуживает уважительного отношения. Шмидт потребовал все принять, пересчитать, рассчитаться с перевозчиками, обменять слитки на монету и выдать на руки согласно штатного расписания.

Со стороны конторских служащих возражений насчет принять не поступило, а насчет выдать Шмидта послали в штаб к Фрундсбергу за этим самым штатным расписанием и добавили, что сами разберутся, кому когда выдавать. Не дожидаясь решений по выдаче, стали принимать. Появились весы, ювелир, писари, счетоводы. Начался длительный процесс с пересчитыванием пятнадцати тысяч монет и взвешиванием нескольких десятков слитков с проверкой пробы каждого. Почему пятнадцать, а не двадцать пять? Потому что восемь тысяч с этой телеги осталось в Вогере, тысячу Кокки отдал Бонакорси и тысячу сразу отложил себе и Марте на расходы. Можно бы было отложить и две, но тогда бы поясные сумки оттягивали пояса слишком неудобно и подозрительно.

Марта и Шмидт остались при счетчиках. Марта как ответственный перевозчик, а Шмидт для придания значимости своему внутреннему «я» перед своим внутренним «я». Чтобы не бегать в штаб за штатным расписанием. Потому что золото уже попало в загребущие лапы банкиров и так просто его не отдадут даже тем, кто успел его подержать в руках.

Шмидт отослал назад свой эскорт, и Антиллези с четверкой учеников тоже оставаться не стал.

— Я поеду, Антонио? — спросил он.

— Да. Спасибо, Роберто.

— Не за что. Твой доктор привез тысячу дукатов. Огромные деньги. Какие-то совершенно безумные деньги за какое-то явно совершенно безумное дело. Я сдернул парней на пару дней с хорошего контракта, обещал им по сто и даже думаю, что переплатил. Сгоняли туда-сюда, поели-попили, поторговали лицом. На сто дукатов многие в Милане могут прожить год. Так что ты нам ничего не должен, это скорее мы у тебя в долгу.

— Спасибо еще раз.

— Но ты не теряйся. Заходи в гости. Мне до чертиков интересно, как ты влип в эту историю. Украл в Генуе для Фуггеров фунтов семьсот золота в слитках. Ты ведь украл их, да?

— Как говорят в Генуе, переукрал украденное, — уточнил Кокки.

— Ну да, ну да. Ты же не вор.

— И вообще отошел от дел.

Друзья рассмеялись и обнялись на прощание.

К тому времени, как каждую монету пересчитали и каждый слиток проверили и взвесили, счетчики сделали даже перерыв на обед. Неплохой, надо сказать, обед. С густым бобовым супом, еще теплым копченым окороком, горячим белым хлебом и выбором вин. Откуда-то прибежала прислуга с подносами и поставила перед всеми по тарелке. Марте, Кокки и Шмидту тоже, не задавая лишних вопросов. Если они здесь сидят, значит так надо.

После завершения работы Шмидту сказали «спасибо» и недвусмысленно показали на дверь, а Марту и Кокки попросили подняться для переговоров с высшим руководством.

За дубовым столом сидел гостеприимный хозяин. Антон Фуггер. Перед столом стояли два кресла.

— Садитесь. Поговорим, — относительно нейтрально предложил Фуггер.

— Вы здесь? — удивилась Марта, — Мы же недавно расстались в Марселе!

— Я отплыл в Геную в тот же день, что и Вы. Пьетро мне ежедневно докладывал о ваших планах. К сожалению, я неудачно выразился, чтобы он, цитирую, «хоть сам все бросил и заставил их пошевелиться». Он понял это буквально. Увы…

— Почему увы? Мы отбили у французов половину всего золота. Четверть по пути и четверть сейчас.

— Голубь из Генуи любезно сообщает, что Петер вернулся в город и погиб, наше представительство эвакуируется, а в Генуе начались какие-то нездоровые бурления. Куда вы дели ту четверть, которую якобы отбили по пути?

— Петер погиб, а золото исчезло? — переспросил Кокки.

— Что Вы имеете в виду?

— Мы разделились, — пояснила Марта, — Мы с сеньором Кокки продолжили преследование, а Пьетро с Симоном повели телегу золота в Геную.

— Понятно. Значит, при случае спросите с этого вашего Симона. Если он каким-то чудом сумеет спрятать золото в городе, где его ищут вообще все. Я пока не могу зачесть вам ту четверть суммы как выполненное задание. Золото еще вполне может вернуться к королю. К королеве, конечно, вряд ли. И я давал вам задачу не отрывать кусочки, а отобрать всю сумму! — Фуггер несколько разозлился.

— Но мы не бросили остальной обоз, отбив четверть, — возразила Марта, — В Парпанезе мы атаковали и отбили еще четверть. Между прочим, сдали ее Вам, можно сказать, лично в руки. Я уверена, что ландскнехты не отдадут свое жалование ни королю, ни королеве. Еще четверть у французов угнали вместе с паромом. И еще всего четверть я не знаю где.

— Миланскую четверть я вам зачту. Я не рассчитывал, что она попадет к нам, но мы и так не испытываем недостатка в средствах.

— По какому курсу?

— Пятнадцать процентов. И это очень щедрое предложение для краденого золота, у которого земля горит под ногами. Нам еще предстоит транспортировка слитков через Альпы. Не можем же мы обменивать их на серебро в окрестностях, чтобы пошел слух, будто Фуггеры воруют у короля Франциска.

— Согласна, — вздохнула Марта.

Хотя особого повода вздыхать у нее не было. Они могли рассчитывать тысяч на восемь, причем уже в безналичном виде с возможностью получить в любом месте цивилизованного мира. Поскольку еще в Генуе решили все делить поровну, то это по две с лишним на нос дополнительно к доле, которая уехала в Геную.

— Хотите знать, куда уплыл паром? — спросил Фуггер, — Угадайте, не стесняйтесь.

— В Пьяченцу, — предположил Кокки, — В Парпанезе французов встретили папские солдаты, они скорее всего, были из Пьяченцы.

— Угадали. Но именно угадали. Ваша логика и аналитика здесь не сработала. Голубь из Пьяченцы сообщает, что паром угнали разбойники, у разбойников золото отбил оруженосец, который принудительно сдал его епископу и сбежал.

— Епископ Пьяченцы определенно не человек короля или королевы, — ответил Кокки, — И скорее союзник императора.

— Да, поэтому я не буду ругать вас, что не прибрали к рукам эту четверть, хотя тут вам просто повезло.

— Но доехать до Кремоны может максимум четверть, — сказала Марта, — разве это плохо?

— Плохо! Не то слово! Лучше бы вся сумма отправилась в Марсель, чем появиться в самое неподходящее время в самом неподходящем месте. Она уже доехала, но не до Кремоны! Бог-то с ней, если бы ее приняли сонные интенданты на базе далеко от воюющей армии. Нет, она как раз только что, когда каждый час имеет значение, прибыла прямо во французский лагерь в Монце! Швейцарцы вот-вот должны были разбежаться из-за неплатежей. А получилось, что французы выдали им авансы. Они выиграли время, чтобы успеть провести монету из Парижа через перевалы. Теперь не уйдут даже те шестнадцать тысяч горцев, которых уволил Джулио Медичи. Чертов Медичи предал нас, потому что ему тиара важнее, чем наша общая война, которую начал его дядя! Этот Лев, который на самом деле не более, чем Кот, втянул нас в войну, а его семья нас бросила. Еще не хватало, чтобы Колонна перешел на чью-нибудь сторону.

— Извините, — Марта опустила глаза.

Фуггер встал и потянулся.

— Нет, я, конечно, понимаю, что вы случайно встреченные дилетанты. Петер говорил, что ни Вы, ни Вы никогда никого не грабили. И что ваш план изначально дурацкий. И что не лучше ли нанять нормальных грабителей. Господи! Нормальных грабителей! Нанять! Беда нашего времени в том, что, как только речь заходит об уникальных и нетипичных задачах, никому катастрофически, апокалиптически не хватает одновременно верных и умных людей.

Выглянул в окно. На улице толпились ландскнехты.

— Да, мы с императором можем нанять любое потребное количество солдат. Хороших солдат. Можем нанять полководцев. Обозников, оружейников и прочих ремесленников. Но попробуйте наймите исполнителя тайных миссий. Солдаты категорически не годятся, не говоря уже о мирных простолюдинах. Они все действуют по шаблонам. Шаг в сторону от привычных навыков как шаг в сторону с моста над пропастью. Мошенники, убийцы и воры могут быстро соображать, но они ненадежны. Чуть что не так — они просто разбегутся. Чуть попались — сдадут всех.

Марта и Кокки слушали, затаив дыхание. Эти жалобы на жизнь неспроста. Фуггер продолжал.

— Торговцы быстро соображают и преданы семейному делу. Но редкий из них знает, с какой стороны браться за меч. Когда речь идет о том, чтобы поговорить с людьми и отправить письмо, они справляются наилучшим образом. Когда надо поднять задницу со стула и что-то сделать огнем и мечом, они впадают в панику. Среди рыцарей есть умнейшие люди, которые могут постоять за себя и за родину. Но у них на лбу, то есть, на гербе написано, кто они и откуда. И не привлекать внимания они не умеют в принципе. Поручить миссию рыцарю — да. Тайную миссию — нет.

Фуггер перевел дыхание.

— Для нормальной работы приходится увязывать друг с другом людей, которые совместимы между собой не более, чем свинья с собакой.

Марта непроизвольно улыбнулась. По-немецки получалась «собачья свинья» или швайнхунд, популярное ругательство.

— Те, кто могут выполнять тайные миссии самостоятельно, а тем более организовывать миссии, это редчайшие бриллианты. Такие, как Петер Грубер. И я его потерял на ровном месте, в провалившейся миссии, которую можно было вообще не начинать.

Кокки смотрел в никуда и просчитывал варианты. Судья, в том числе, судья «неофициального правосудия», всегда произносит речь перед тем, как вынести окончательный и не подлежащий обжалованию приговор. Сейчас войдут исполнители. Хватать его и нож к горлу? Прыгать в окно? Принять бой в этой комнате и прорубаться к выходу?

— Я очень сожалею, — сказала Марта, — Петер был хороший человек.

— Не надеюсь, что вы сможете его заменить, но придется.

— Что, простите?

— Помните, я говорил про невидимого слона и его золотое сердце?

— Помню…

— Я думал, что сердце слона — это королевское золото. Похоже, я ошибался. В Турине на Рождество и каникулы соберутся некоторые очень важные люди. Многие из них будут инкогнито и в масках. Несколько дней сплошного маскарада. На фоне всякой куртуазии и разврата состоятся переговоры, которые сильно повлияют на судьбу окружающего мира. Вот это будет сердце слона. Вы едете со мной и делаете что я скажу.

— Обеспечиваем безопасность? — спросил Кокки.

— Нет. Выполняете те задачи, которые действительно способны не провалить. Все портите, всех ссорите, наводите панику и наносите побочный ущерб от обедни до горизонта.

— Что взамен? — спросила Марта.

— Вы знаете, я стою дорого, — одновременно с ней сказал Кокки.

Фуггер фыркнул как конь и дико заржал. Раньше он смеялся как-то прилично, по-бюргерски. Похоже, последняя реплика поразила его в самое щекотливое место.

Кокки не сразу понял, но он соображал достаточно быстро, чтобы оценить, какая получилась шутка. И сам рассмеялся.

В комнату заглянул секретарь.

— Простите? У Вас все в порядке?

— Иди-иди, — Фуггер махнул на него платком.

До Марты дошло немного позже, когда мужчины уже отсмеялись. Сказать про «дорого» племяннику самого богатого человека в мире. Ха-ха, в самом деле.

— Даю вам время на обдумывание, по существу вопроса поговорим завтра, — закончил Фуггер уже всерьез.

— Хорошо, — Кокки встал и подал руку Марте.

Марта встала и молча кивнула.

— Мы продолжим работать вместе? — спросила Марта, едва они вышли из приемной.

— Предложение работать предполагает деловые отношения, — мрачно ответил Кокки.

— Да, но романтические отношения разве не находятся на более высокой ступени доверия?

— Марта, ты сейчас очень близкий мне человек, и я доверяю тебе настолько, чтобы раскрыть одну тайну.

— Какую?

— У меня есть венчаная жена и двое детей в Турине.

— Ты же говорил, что твою семью убили?

— Да, поэтому я решил, что, когда заведу семью снова, не буду подвергать ее такому риску. Пусть никто не знает, что у меня снова есть семья.

— В Турине? Ты не хочешь ехать к жене с любовницей? — Марта соображала достаточно быстро.

— Да.

— Что тут такого? Если бы каждая женщина, которой изменяет муж…

— Я отлично знаю, какие истории начинаются с того, что какой-то женщине изменяет муж. Большинству людей нужен только формальный повод, чтобы сорваться с цепи и начать убивать направо и налево своими или чужими руками.

— Антонио, ты не преувеличиваешь? Все остальные мужчины по этому поводу говорят, что измена — это не повод для убийства.

— Просто их еще ни разу не убивали по причинам, связанным с изменой. До некоторого времени все так говорят. Сама-то ты как думаешь?

— Я не знаю…

— Точно? Ходит слух, что ты убила своего второго мужа.

— Когда ты узнал?

Кокки не удержал мрачное выражение лица и улыбнулся.

— Вы оставили мне раненого рыцаря, который бредил, когда приходил в себя. Гийом боялся его слушать и солдат не подпускал, поэтому рядом с ним сидел я. Так что я с самого начала знал всю твою историю от приезда в Феррону до резни у церкви Сан-Донато, не исключая переписку с Колонной и двести флоринов за голову.

— То есть, ты соблазнил меня, а потом испугался, что узнает твоя жена?

— Да.

Кто-нибудь менее мужественный мог бы повертеться как угорь на палубе, доказывая, что это Марта соблазнила его первой, и что он вовсе не испугался. Ничего бы, конечно, не доказал, но опозорился.

До этого дня Марту никогда не бросали мужчины. Она даже не задумывалась, как в приличном обществе принято на такое реагировать. В армии, конечно, бывало, что невенчанные полевые «мужья» бросали своих «жен». В такой ситуации брошенные женщины почти никогда не устраивали скандалов. Это бы сильно снизило вероятность получить предложение от годного мужчины.

Но Марта больше не кампфрау. Она сама себе хозяйка. Сильная, независимая и обеспеченная. Правда, все еще в розыске у французов, венецианцев и папских. Но под крышей у Фуггеров. Если принять предложение и выполнить задачу в Турине, то потом можно будет вернуться домой. Дома ее никто не ищет. И даже выйти замуж. Или не выходить, богатая вдова может себе позволить менять любовников как перчатки.

Кокки ждал, как Марта отреагирует на его слова. Кто-то менее мужественный мог бы не выдержать и залиться соловьем на предмет «дело не в тебе» и «давай останемся друзьями». Ничего бы, конечно, не добился, но опозорился.

— Я предлагаю вернуться к деловым отношениям, — как можно более твердо сказала Марта.

— Так бывает? — удивился Кокки.

— Предложение, которое мы получили, не предполагает, что мы будем спать друг с другом.

— Ты тоже намерена его принять? Зачем?

— Оно простое. Поехать на карнавал и там немного пошалить. Я могу отказаться, денег у меня на три поколения хватит, но не хочу ссориться с Фуггером. Мне нужен покровитель, чтобы нормально начать новую жизнь на новом месте.

— Я бы тоже мог отказаться, но мне, наверное, не стоит в обозримом будущем возвращаться в Геную, — вздохнул Кокки, — Так что мне тоже нужно где-то спокойно начать новую жизнь.

— Как ты думаешь, в Генуе с нашим золотом вообще все, или Симон что-то спас?

— Если бы золото отобрал кто-то другой, Фуггер бы знал и сказал нам. Но он сказал только что Петер погиб.

— Верно.

— Симон честный. Я не буду его винить, если он без Петера не смог сохранить золото.

— Ты потом сможешь вернуться в Геную и проверить?

— Я собирался послать кого-нибудь из парней Антиллези. Так будет быстрее.

— Ты ведь не оставишь себе мою долю, если найдешь это золото?

— Конечно, нет.

— Несмотря на то, что мы больше не будем любовниками?

— Я не ворую у женщин, независимо от того, сплю с ними или нет! — разозлился Кокки, — Никогда!

Он хотел добавить, что вообще не ворует, но вспомнил, что за последнюю неделю украл полторы сотни тысяч дукатов. Хотя все-таки не у женщины. У разбойников.

— Это и называется деловые отношения, — спокойно сказала Марта.

— Первый раз такое вижу, — Кокки посмотрел ей в глаза.

— Какое? — Марта выдержала взгляд.

— Когда мужчина предлагает разойтись, а женщина предлагает разойтись в постели, но остаться вместе в деле. Так не бывает.

— Если ты не заметил, я отличаюсь от всех знакомых тебе женщин.

— Верно.

Кокки за время разговора просчитал несколько вариантов развития событий. Оценил риски.

— Я принимаю твое мудрое предложение насчет деловых отношений, — ответил он и по-мужски протянул руку.

Марта ответила на рукопожатие.