Одомашнивание: Боевой маг-фермер 1

Глава 12

Бык был именно там, где Джон его оставил, но даже с помощью Элли пахать по прямой оказалось непросто. Элли была недостаточно сильной, чтобы удерживать быка в движении по прямой линии, и недостаточно тяжелой, чтобы вдавливать плуг достаточно глубоко в землю. С другой стороны, Джон не понимал, как нажимать на плуг, одновременно направляя быка по следам. Наконец, после целого дня работы, Джон посмотрел на три кривых ряда, которые они вспахали, и громко рассмеялся.

Элли, которая нервно стояла у головы быка, была поражена его смехом, и выражение ее лица значительно смягчилось. Джон в основном был молчаливым и несколько мрачным с тех пор, как приехал, и она беспокоилась, что он будет разочарован пахотой. В Джоне было многое, чего Элли все еще не понимала, и его спокойная уверенность временами могла быть просто пугающей. Услышав, как он с явным юмором смеется над извилистыми линиями плуга, она сняла тяжесть с сердца.

“Это гораздо сложнее, чем кажется”, - заметил Джон, почесывая затылок. “Хотя настоящая проблема - в этом быке”.

“Это правда. Я никогда не видел, чтобы бык постоянно пытался обернуться и посмотреть на человека, который пашет”.

“Что ж, мы поработаем над этим. Пока давай все уберем. Я сделаю это, пока ты пойдешь проведать своего брата. Похоже, Бен вернулся”.

Отвязав быка, Джон повел его обратно на пастбище. По пути глупое существо продолжало тыкаться в него носом, ища осколок чистой маны.

Ты был никчемным и хочешь получить награду? Хах, отличный шанс.

Когда бык попытался прорваться через ворота, когда он закрывал их, глаза Джона сузились, и дымка маны вытекла из его тела, заставив быка застыть на месте. Не сводя с него глаз, он медленно начал пятиться назад, пока он не смог закрыть ворота. Фыркнув, Джон втянул ману обратно в свое тело, пока чинил защелку ворот. Повесив упряжь, Джон вернулся за плугом, поднял его и стряхнул налипшую грязь с лезвия. Как только он стал чистым, он отнес его в сарай.

Когда он вошел, держа плуг в одной руке, Бен и Элли уже приступили к вечерней дойке. Джон со стуком поставил плуг на землю и очистил руки от грязи, прежде чем пододвинуть табурет, чтобы присоединиться к ним. Он пытался практиковаться в доении, но к тому времени, как он наполовину подоил одну корову, братья и сестры закончили доить остальные пять, и Бен стоял рядом с ним, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, пока Элли наливала молоко в каменное корыто.

“Ты бы хотел, чтобы я это сделал?”

“Я справляюсь”.

“Да, но Элли не разрешает мне играть, пока не закончится дойка, а скоро стемнеет, так что, если я подожду, пока ты закончишь, я буду здесь всю ночь”.

Смерив Бена долгим взглядом, Джон сел. Нервно переминаясь с ноги на ногу под пристальным взглядом Джона, Бен все еще выглядел решительным. Потирая нос, чтобы скрыть улыбку, Джон встал и отошел в сторону, когда Бен сел и быстро начал доить корову. Оскорбленная поведением брата, Элли бросилась к нему, но Джон остановил ее, протянув руку.

“Он не совсем неправ, я довольно тугодум. Плюс, нет ничего плохого в том, чтобы говорить вещи такими, какие они есть. Даже если это было довольно дерзко”.

Чувствуя, как камень, застрявший у нее в горле, оседает, Элли удовлетворенно улыбнулась. Во второй раз она поймала себя на том, что украдкой смотрит на Джона, когда он стоял там и наблюдал, как Бен за несколько минут делает больше, чем Джон сумел сделать почти за час. Закончив, Бен отодвинул табурет и толкнул ногой ведро, отчего молоко расплескалось.

“Элли, я закончил. Я могу идти? Я хочу проверить несколько закрытых ловушек”.

“Хорошо, но возвращайся до темноты. Я не хочу, чтобы ты гулял по лесу, когда стемнеет”.

“Хорошо! Спасибо!”

Сорвавшись с места, Бен исчез из сарая, оставив уборку Джону. Когда Элли поспешила попытаться поднять ведро, Джон снова остановил ее и, взяв его, вылил содержимое в каменное корыто. Подумав, он убрал тепло, исходящее от свежего молока, заставив его быстро остыть, когда он закрыл корыто крышкой.

“Я соскребу его завтра, чтобы приготовить масло, а на следующий день возьму немного молока для сыра. Было бы лучше, если бы у нас была землянка, но пока я могу обойтись углом сарая. Молоко в корыте остается действительно свежим, но скоро у нас закончится место. Каждая корова производит чуть больше трех галлонов при каждом доении, что составляет в общей сложности тридцать шесть галлонов. Это намного больше молока, чем мы можем использовать”.

“Что, если мы сделаем сыр из всего этого? У нас ведь не может быть слишком много сыра, верно?”

“Это составило бы почти тридцать фунтов сыра каждый день”.

“Хм, похоже, слишком много сыра”, - сказал Джон, похлопывая одну из коров, которая жевала корм, добавленный в ее пакет для корма. “Как ты думаешь, что нам следует делать? Я не хочу выбрасывать это. Мы можем это продать?”

“Ну, если бы мы увеличили емкость бака, мы, вероятно, могли бы хранить его и продавать кому-нибудь в городе. Или мы могли бы производить больше сыра и продавать его в городе? Однако между дойкой и приготовлением сыра это заняло бы большую часть моего времени”.

“Хм. Давай подумаем об этом. Сейчас я поработаю над увеличением размера контейнера для хранения”, - сказал Джон, поворачиваясь, чтобы посмотреть на большую каменную ванну. “Откуда взялся этот?”

“Это было здесь, когда я приехал, но старик Берроуз говорил что-то о заброшенной каменной шахте в западных горах. Возможно, это пришло оттуда”.

“Я пойду проверю это. Мы должны быть в состоянии провести там еще два дня, верно?”

“Да”. Элли кивнула. “Даже три, если мы достанем немного для сыра”.

“Хорошо”.

Вместе войдя в дом, Элли занялась приготовлением ужина, пока Джон доставал карту, которую одолжил ему Джордж. Разложив его на столе, он отметил пальцем, где находилась ферма, а затем начал прокладывать тропинку к западной стороне долины. Осматривая горы, он вскоре нашел заброшенный карьер, о котором говорила Элли.

Судя по тому, сколько времени мне потребовалось, чтобы добраться до Волчьего Логова, это должно быть выполнимо примерно за полдня. Хах, я, наверное, мог бы сделать это за ночь, если бы поднапрягся. Может быть, я пойду сегодня вечером.

Остановившись на плане, Джон свернул карту и начал пытаться придумать решения для вспашки. Если бы он не хотел пахать вручную, ему пришлось бы обучить тупого быка пахать по прямой, но он, похоже, все испортил, скормив быку кристалл чистой маны, чтобы заставить его следовать за ним обратно на ферму. Листая свои книги, он нашел одну, в которой был описан процесс обучения лошади тянуть повозку, и решил попробовать приспособить ее для дрессировки быка. Когда он убирал книгу, Бен ворвался на кухню, держа за лапки трех мертвых кроликов.

“Элли, у меня есть несколько кроликов!”

“Отлично! Ужин готов, так что повесьте их на крыльце и вымойте посуду. Не забудь вымыть за ушами, если не хочешь принимать ванну”.

“Да, да! Я понял!”

Слушая, как Бен хлопочет снаружи, Джон помогал Элли накрывать на стол, пока она выносила еду на стол. Вскоре вошел Бен, вода блестела у него на шее в том месте, куда он поспешно плеснул, и они втроем сели есть. Они ели в тишине, но Джон почувствовал определенное тепло, наблюдая, как Элли наполняет их тарелки. Он ел бесчисленное количество раз с другими, но почти все они были грубыми трапезами у военных костров с грубыми солдатами или декадентскими застольями с аристократами, которые, казалось, боялись только того, что другие не узнают, насколько они богаты. Только приехав на ферму, он вспомнил, каково это - есть простую еду в домашней обстановке.

Уткнувшись лицом в еду, Джон почувствовал, как что-то шевельнулось у него в груди, но он подавил это большим куском хлеба. Как всегда, еда была вкусной, хотя и простой, и Джон был более чем доволен, когда его ложка наконец перестала двигаться.

“Ты собираешься это есть?” Спросил Бен, не сводя глаз с лишнего куска хлеба на тарелке Джона.

“Бен!”

“Что? Еда не должна пропадать даром, верно?”

Улыбаясь, Джон передал хлеб Бену, а затем отнес тарелки для себя и Элли в раковину. Вернувшись к столу, он сел и жестом показал Элли оставаться на своем месте.

“Я собираюсь уехать сегодня вечером. Я вернусь завтра, но не раньше, чем рассветет. Запри за мной дверь и останься дома на ночь, хорошо? Бен, у тебя ведь есть тот нож, верно? Если услышишь что-нибудь странное, оставайся внутри. Я не думаю, что что-нибудь случится, но на всякий случай ни за что не открывай дверь”.

С серьезным лицом Элли кивнула и положила руку на плечо своего младшего брата. Почувствовав перемену в настроении, Бен выглядел слегка напуганным, но все равно вытащил из-за пояса кинжал, который дал ему Джон, крепко сжимая его.

“Как я уже сказал, я не думаю, что что-нибудь случится, но поскольку Джордж пришел предупредить нас, нет ничего плохого в том, чтобы быть осторожным. Я вернусь завтра на рассвете. Если меня не будет, что ж, я вернусь, так что не беспокойся об этом”.

Внезапно почувствовав неловкость, Джон встал и кивнул Элли, прежде чем выйти из дома. Увидев трех кроликов, висящих на крючке на крыльце, он крикнул обратно в дом.

“Я позабочусь о кроликах и положу их сушиться в коптильню перед уходом”.

Не дожидаясь ответа, он взял кроликов и отнес их в отремонтированный сарай, который они использовали для копчения привезенной им оленины. Быстро сняв с них шкуру и обрезав мясо, он вытянул немного маны из своего тела и разогрел воздух под ладонью, используя его для сжигания крови и отходов, оставшихся от трупов кроликов. Как только он разобрался с кроликами и мясо развесил, он покинул ферму, быстро войдя в лес.

Остановившись, как только дом скрылся из виду, Джон остановился и перевел дыхание. На ферме было тепло, которое просачивалось сквозь огрубевшую внешность, которую он создавал годами, и вызывало беспокойство то, как быстро он освоился с ней. Покачав головой, он вдохнул, всасывая всю ману из окружающей области и чувствуя, как жидкое пламя поджигает его тело. Дикая улыбка тронула его губы, но он подавил ее, заставляя жжение в легких проникнуть глубже в его тело.

Хах, каждый раз, когда я начинаю чувствовать себя нормальным человеком, требуется всего лишь вздох, чтобы вспомнить, что я больше не человек.

По привычке Джон открыл окно своего статуса и, не увидев никаких изменений, побежал. Когда он направил ману в свои ноги, его тело метнулось вперед, оставив опаленный след там, где только что была его нога. Пробегая через лес, он петлял между деревьями, единственным признаком того, что он проходил мимо, был слабый запах горящей травы.

Летать было бы намного быстрее, но если бы кто-нибудь увидел меня, моей отставке пришел бы конец.

Еще раз вздохнув, Джон остался лежать на земле, пересекая долину. Солнце вскоре скрылось за горами, погрузив мир в лунный свет и тени, пока Джон бежал, его ноги испускали малиновое свечение, когда он мчался через лес. Под яркой луной Джон не мог избавиться от блуждающих мыслей, возвращаясь ко многим лунным ночам, которые он провел на поле боя. Один особенно запомнился ему - в ту ночь, когда он впервые научился магии.

Это было ярко, настолько ярко, что он мог ясно видеть каждую линию на своей ладони. Протянув руку, он продекламировал слова свитка заклинания, который был ему вручен. С обжигающей вспышкой мана потекла из его сердцевины через ладонь, превратившись в горящий огненный шар, который завис над его рукой. Волшебство было для него невероятным, но никакие щипки не разбудили его, и в конце концов он был вынужден смириться с тем фактом, что его, по сути, призвали в мир магии.

Наличие игрового окна, которое появилось, когда он впервые появился в круге призыва, дало ему надежду, что это была просто игра. Что он мог каким-то образом выйти из системы и вернуться к прежней жизни. Однако все, что он узнал об этом мире с тех пор, превратило эту надежду в далекое воспоминание. Та ночь укрепила реальность того, что, независимо от странной синей коробки, которая парила в его видении, этот мир был игрой жизни и смерти.

Та ночь навсегда изменила его жизнь. Это был первый раз, когда он произнес магическое заклинание. Впервые он осознал свою ценность в этом охваченном войной мире. И в первый раз, когда он оборвал человеческую жизнь. Точно так же, как его первое заклинание, то, как его магический огонь поглотил врага, было выжжено в его памяти, навсегда зафиксировано во всех ужасающих подробностях. Неважно, сколько времени прошло, неважно, сколько людей погибло от его магии, эта смерть выделялась.

Это был вражеский разведчик, который наблюдал за ним из тени и видел, как он произнес заклинание. Была ли это жадность или страх, что заставило скаута выпрыгнуть, Джон никогда не узнает, но в последовавшей дикой схватке скаут был поражен тем же самым огненным шаром, который вызвал Джон, и превратился чуть больше, чем в кричащий пепел. Крики прекратились только тогда, когда один из капитанов, который бросился посмотреть, из-за чего поднялся переполох, вонзил меч в сердце разведчика, милосердно прекратив его страдания.

Выбросив из головы мрачные воспоминания, Джон оценил, где он находится. После двухчасового путешествия он прибыл к подножию западных гор. Утесы вздымались высоко в воздух, протягиваясь на север и юг вдоль края долины, время от времени прерываемые ущельями или камнепадами. Найдя три вершины, которые он выбрал в качестве ориентиров, Джон сориентировался на северо-запад и продвигался до тех пор, пока его не остановил высокий утес. Согласно карте, каменоломня находилась по другую сторону горы, которая возвышалась высоко над обрывом.

Все было бы намного проще, если бы я мог просто летать.

Проигнорировав импульс, Джон присел и вытащил ману из воздуха, направляя ее в свои руки и ноги. Одним прыжком он взмыл вверх, зацепившись за выступающий камень и используя его, чтобы продвинуться дальше по склону утеса. Найдя ногой трещину, он снова оттолкнулся, его тело ускорилось, как будто он мчался по ровной земле. Он прошел четверть пути вверх по утесу, прежде чем, наконец, остановился, упершись рукой в голый камень, чтобы удержаться на месте, и посмотрел на долину.