Огненный смерч

Глава 14

Рино Толедо очнулся внутри плексигласового помещениям, имевшего форму куба. От стоящей подле койки капельницы к обеим рукам полковника тянулись тонкие трубки, еще одна — потолще — была вставлена в нос. Где-то поблизости асинхронно гудело несколько каких-то приборов. Рино прислушался к ощущениям в своем теле, и ему показалось, что с него содрана вся кожа. Видел он только левым глазом, да и то как в тумане. Попытка приподнять голову закончилась неудачей, и Рино понял, что привязан к койке.

— Расслабьтесь, полковник, — посоветовал низкий голос. — Не нужно торопиться. Нам придется побыть здесь некоторое время.

В поле зрения Рино возник громадный негр в униформе сержанта подразделения ДЮГОНЬ с вышитым на левом нагрудном кармане рубахи именем «Клайд. Дж».

— Ты кто? — разлепил губы Рино. — Где я?

— Позвольте представиться, — хохотнул медик, — я — Джо Клайд из Мемориального Госпиталя. А находитесь вы в пакгаузе близ прекрасной Ла-Либертад, жемчужины тихоокеанского побережья.

— Гарри… Где мой Гарри?

— Если вы не возражаете, вопросы буду задавать я, полковник, — заговорил вдруг динамик над головой Рино, но не сочным глубоким голосом Джо Клайда, а слабым надтреснутым голоском кабинетного бюрократа.

Рино медленно повернул голову и увидел лоснящуюся рожу своего преемника в коста-браванском отделении УРО — за прозрачной стеной куба, за консолью восседал Эзра Ходж, водрузивший себе на голову шлем оператора-телефониста и всем своим видом выражавший совершеннейшее отвращение к пациенту. Или к узнику?

— Итак, полковник, не соблаговолите ли вы поведать нам о том, что последнее вы запомнили, прежде чем потерять сознание?

— Ни хрена я не соблаговолю, пока ты не скажешь мне, что с Гарри? Усек?

Говоря, Рино испытывал такое ощущение, будто в глотке у него находится горячая наждачная бумага.

— С вашим сыном все в порядке, — сказал Клайд. — С девочкой тоже.

— Мистер Клайд, — вскинулся Ходж, — я доложу об этом вашему руководству. Вы не должны вмешиваться в допрос, его провожу я, и только я могу решать…

— Нет, не можете, майор, — раздался еще чей-то голос. — Я отстраняю вас от допроса. Не покидайте этого здания. Я поговорю с вами после того, как закончу разговор с полковником.

Голос был очень знакомый, но разум Рино отказывался вспоминать…

— Это Трентон Соларис, полковник. Вы меня помните?

Рино попробовал улыбнуться изорванными губами.

— Да-да, сэр. Прекрасно помню, сэр.

— Отлично. Тогда условимся так — я рассказываю вам, как обстоят дела с вашим сыном, а потом вы отвечаете на мои вопросы. Идет?

— По рукам.

— Гарри, Соня и эта женщина, Марта Чанг, в безопасности. Грейс и Нэнси Бартлетт пока по-прежнему в посольстве, но они уже переговорили с Гарри и Соней по телефону. Мы еще не знаем, что вы могли подцепить в «ВириВаке». Как много вы помните?

В мозгу Рино замелькали разрозненные образы, словно неуловимые солнечные зайчики в бешеном водовороте. Тут тает чье-то лицо, там вроде горит какое-то здание… в общем, сумбур, бессмыслица. Соларис, должно быть, догадался, что Рино трудно сейчас самому делать логические умозаключения.

— О’кей, полковник, что вы помните отчетливо?

— Отчетливо… ну, я прибираю на своем столе, — хрипло проговорил Рино. — Поворачиваю ключ в замке…

— Это было очень давно, полковник. С тех пор многое произошло. Вы собирались в отпуск. Взорвалось наше посольство в Ла-Либертад, взорвалась плотина в Долине Ягуаров…

— Плотину я помню, — сказал Рино. — Вода… меня понесло потоком и ударило о забор…

— Какой забор?

— Забор… ограда «ВириВака», — прошептал Рино, чувствуя, как начинают возвращаться воспоминания. — «ВириВак», южная ограда, я открыл крышки канализационных люков, чтобы впустить воду…

— Так, хорошо, — сказал Соларис, и в голосе его послышалось облегчение. — Теперь скажите, видели вы в «ВириВаке» что-либо необычное?

Рино хотел было рассмеяться, но из горла его вырвался лишь стон.

— Необычное? — он осторожно кашлянул. — Необычное? У людей оползает с костей плоть, потом они горят сами по себе, каждый вход и выход заминирован, герильясы взрывают плотину…

— Это сделали не герильясы, — перебил его Соларис. — Заряды были установлены и пущены в ход до того, как люди «Мира и Свободы» добрались туда. Они пытались предупредить вас, но вы не получили их сообщения.

Теперь и Рино почувствовал облегчение. Он вспомнил, что перед самой отключкой нехорошо подумал об Эль Индио и Йоланде, полагая, что они его предали.

— Значит, плотину взорвал кто-то из сотрудников «ВириВака»…

— Точно. И тот, кто сделал это, убил и Реда Бартлетта. Он также устроил диверсию в посольстве, чтобы навести подозрение на вас. Он же похитил Гарри и Соню, дабы заманить вас в «ВириВак». Вы оказались звеном, которое связало все воедино.

— Откуда вам это известно?

— Гарри удалось прихватить во время побега блок данных, записанный Редом Бартлеттом. Вы можете гордиться своим сыном, без него мы никогда не узнали бы, с чем имеем дело.

Еще одно отрывочное воспоминание пронеслось в мозгу Рино: склонившись над ним, Гарри помогает ему подняться на ноги.

— Я очень горжусь своим сыном, — сказал Рино. — Но я никак не возьму в толк, почему я так важен для «ВириВака»? На кой я им сдался?

Соларис немного помолчал, затем продолжил:

— Я предпочел бы пока не касаться этого вопроса, полковник. Сейчас основная наша задача состоит в следующем — нам необходимо выяснить характер груза, доставленного из «ВириВака» в Мехико и предназначенного для дальнейшего распространения по каналам Всемирной Организации здравоохранения. Мы должны узнать, какими возможностями для тайных операций располагают Дети Эдема в Мехико. Вы обладаете такой информацией?

Рино попытался вспомнить, но на ум ничего не приходило. Он не мог понять — то ли он просто не помнит, то ли вообще ни черта не знает.

— Я не помню… я не знаю, — пробормотал он.

— А как насчет ваших личных контактов? — вкрадчиво спросил Соларис. — Поймите, то, с чем мы столкнулись, представляет, возможно, смертельную угрозу для всего человечества.

— Попробуйте найти Марипозу, — сказал Рино. — У нее большие связи в Мехико-Сити.

— Кто такая Марипоза? — спросил Соларис. — И как нам выйти на нее?

— Задействуйте свою агентурную сеть в Мехико, — посоветовал Рино. — Рано или поздно вы неминуемо наткнетесь на кого-то из людей Марипозы.

— У нас нет на это времени…

— Тогда доставьте ко мне священника, — потребовал Рино. — И развяжите меня, в конце-то концов. Неужели недостаточно того, что я заперт в этом аквариуме?

— Но почему именно священника? — удивился Соларис.

— А потому, что я по-прежнему никому не доверяю, — сказал Рино. — Привезите сюда кого-нибудь из офиса архиепископа. Какого-нибудь священника, которого я знаю. Я расскажу ему, как найти Марипозу.

Клайд освободил полковника от пут, и с его помощью Рико с трудом принял сидячее положение, превозмогая страшную боль. Несмотря на плачевное состояние организма и ускользающую память, у него, однако, достало осторожности не выдавать Соларису столь ценных людей, как Йоланда и Эль Индио.

— А что вы намерены предпринять с «ВириВаком»? — поинтересовался он. — Вернее, с тем, что от него осталось. Будете проводить расследование?

— Нет, — ответил Соларис. — Во всяком случае, не на территории, где находился «ВириВак». После того, что рассказала нам мисс Чанг о роде их деятельности, мы собираемся зацементировать всю зону и позаботиться о том, чтобы ничто и никто не проник за ее пределы.

Рино мысленно взвесил услышанное.

— Здесь есть интерком? — спросил он у Клайда.

— И интерком, и компьютерный терминал, — кивнул тот. — Все, что нужно для работы.

— Сэр, — обратился Рино к Соларису. — Если я найду вам Марипозу, вы должны выполнить два моих условия.

— Назовите их, полковник.

— Во-первых, амнистия для Марипозы. Во-вторых, я хочу поговорить с моим сыном.

— Согласен, я выполню ваши условия. Вы же знаете, я всегда держу свое слово.

— Да, — сказал Рино. — Знаю. Но с Гарри я желаю поговорить сейчас же.

— Хорошо, — не стал возражать Соларис. — Вас соединят с ним немедленно.

Спустя секунду на пульте терминала засветился видеоэкран, а на нем появилось изображение Гарри — парень выглядел спокойным и уверенным в себе.

«Боже, как он похож на меня».

Мысль эта неоднократно посещала Рино и прежде, но на сей раз сходство показалось ему не столько удивительным, сколько пугающим.

— Привет, сынок, — прохрипел он. — Рад тебя видеть.

— Взаимно, папа, — улыбнулся Гарри. — Крепко тебе досталось. Ты поправляешься?

— Думаю, да. Пока, правда, чувствую себя неважно. Ощущение такое, словно меня освежевали, но вроде бы все на месте.

Оба помолчали немного.

— Гарри, я сожалею о том выстреле… но я должен был сделать это. Я не мог допустить, чтобы ты вернулся туда…

— Я понимаю, папа, — сказал Гарри. — Будь у меня пистолет, я сделал бы то же самое. Не казнись.

— Мама твоя в полном порядке. И Нэнси.

— Да, мы недавно говорили с ними. Они обе благодарят тебя за то, что ты спас меня и Соню…

— Полковник, — встрял Соларис, — нас ждут неотложные дела.

— Да-да, сэр, — сказал Рино. — Сейчас заканчиваем. Поговорим позже, сынок.

— О’кей, — кивнул Гарри. — Крепись, папа. Я тебя люблю.

— Я тоже люблю тебя, сын, — прошептал Рино уже погасшему экрану.

Сидячее положение оказалось пока что неприемлемым для полковника Толедо — невыносимо заболела израненная задница, на которую медики наложили с десяток швов, — поэтому он лег на живот и приготовился ждать затребованного у Солариса священника, почти не сомневаясь, кто это будет.

Полковник Толедо и отец Фри познакомились много лет назад, в Академии УРО, когда отец Фри вел там курс этики, а Рино и Соларис были одними из лучших, многообещающих курсантов. Отец Фри испытывал симпатию к Рино, а вот Трентона Солариса, этого тяготевшего к административной работе альбиноса, недолюбливал. Сам же отец Фри, будучи добропорядочным иезуитом, считался также превосходным офицером разведки. Официально числящийся в штате Академии капелланом, он имел чин капитана и обучил профессии «рыцарей плаща и кинжала» многих людей, превосходящих его по званию. С легкой руки Рино отец Фри получил в Академии прозвище Спук, то есть «шпион».

Не прошло и десяти минут после ухода Солариса, как в пакгауз вошел Спук, и Толедо понял, что Соларис вызвал отца Фри заранее. Осознание этого факта обеспокоило Рино. Полковнику Толедо не нравилось, когда кто-либо предугадывал его следующий шаг. Впрочем, Соларис наверняка знал, что отец Фри имеет обширные связи среди герильясов, хотя Спук давно уже оставил Управление и служил простым приходским священником в беднейших странах Центральной Америки.

Отец Фри приблизился к изолятору, и Толедо отметил, что Спук выглядит не лучшим образом — под запавшими глазами залегли темные тени, одет в какие-то грязные джинсы и выцветшую рабочую рубаху. В руке отец Фри держал неизменный саквояжик со всем необходимым для отправления обрядов.

— Привет, Спук, — прокаркал Рино. — Ну и видуха же у вас!

— Благодарю вас, полковник, — ответствовал отец Фри. — Вы тоже выглядите отменно.

Полковник кивнул на саквояж священника.

— Ожидаете самого худшего?

Бледные губы отца Фри тронула легкая улыбка.

— Когда дело касается вас, полковник, я всегда ожидаю самого худшего. Однако отпевать вас вроде бы пока что рановато, и я не входил в круг вашего общения вот уже несколько лет. Чем могу быть вам полезен?

Полковник повернулся к сержанту Клайду:

— Сержант, вы католик?

Клайд, читавший на своем «Лайтспиде» новый гипер-роман, нарочно хохотнул.

— Нет, полковник, я — демократ.

— Я хочу исповедоваться отцу Фри, — сказал Рино. — Вы имеете представление о том, что это означает?

— Да, сэр, — осклабился Клайд. — Думаю да, сэр. Это означает, что священник должен держать это в тайне, и даже суд не вправе заставить его огласить содержание исповеди.

— Совершенно верно, — подтвердил Рино. — А еще это означает, что я не хочу, чтобы меня подслушивали, поскольку сказанное мною может подвергнуть опасности жизни близких мне людей. Полагаю, я здесь полностью под колпаком?

— Верно, полковник, — сказал Клайд. — Но взгляните-ка вот сюда.

Огромный негр встал из-за терминала, протиснулся мимо койки полковника и указал на несколько кабелей и проводов, змеившихся сквозь плексигласовую стену изолятора наружу.

— У святого отца есть «Сайдкик», у вас — киберперчатка. Он подключает к наружному выводу свой «Сайдкик», вы — свою киберперчатку, вот здесь. Вы соединитесь с ним напрямую, и никто не засечет, что вы будете передавать, если воспользуетесь знаковым языком.

— Подключите нас, сержант, если вам не трудно.

— Охотно, сэр.

Менее чем через минуту полковник Толедо начал печатать:

«Хочу покаяться перед вами, святой отец, поскольку я погряз в грехах. Я уж и забыл, когда исповедовался в последний раз. Вы знаете, почему я выбрал тот путь, по которому иду. Я всецело доверяю вам и рассчитываю на то, что все услышанное вами от меня не будет предано огласке».

— Это я вам гарантирую, полковник, — сказал отец Фри. — Господь возвращает своих заблудших овец в лоно церкви поистине неисповедимыми путями.

Полковник Толедо проинструктировал отца Фри, чтобы тот связался с Йоландой Рубиа, которой, в свою очередь, следовало задействовать ее людей в Мехико и найти склад Садоводов, куда доставили груз, упомянутый Соларисом.

«Скажите ей, что это очень опасный препарат, — печатал Рино. — Скажите ей, что одна шальная пуля, выпущенная сегодня в Мехико-сити, может погубить нас всех в течение недели. Нужно во что бы то ни стало предотвратить дальнейшее распространение груза. Как только люди Йоланды обнаружат, где он содержится, им гарантирована всесторонняя поддержка со стороны Соединенных Штатов и приличное денежное вознаграждение. У меня все».

— Я не услыхал от вас никакого раскаяния, полковник, — произнес отец Фри с укоризной. — Исповедь предназначена для отпущения грехов, а не для конфиденциальной деловой беседы. Покайтесь в совершенных вами богопротивных поступках, тогда я смогу отпустить вам грехи и наш разговор станет настоящей исповедью.

Рино заколебался, потом вспомнил, как хорошо он себя чувствовал, будучи молодым, когда выходил из исповедальни с надеждой на то, какая новая красивая жизнь у него впереди.

«А почему бы и нет, черт побери?» — подумал он и решительно отпечатал:

«Я слишком много пил на протяжении последних пятнадцати лет. Прелюбодеяниям своим я уж и счет потерял. И я… бил свою жену и своего ребенка».

При последних словах пальцы его в киберперчатке затряслись, и Рино едва нашел в себе силы, чтобы унять дрожь.

— Сожалеете ли вы о совершенных вами грехах? — осведомился отец Фри. — И достанет ли у вас решимости встать на путь истинный и не грешить впредь?

«Сожалею, — отпечатал полковник Толедо, — и обещаю встать на путь истинный».

И Рино с удовлетворением поймал себя на том, что он не кривит душой. У него появился шанс начать жизнь заново, как совершенно другому человеку; тот, прежний Рино Толедо умер в «ВириВаке», и возврата к прошлому нет.

— Я налагаю на тебя епитимью, сын мой, тебе надлежит принести извинения своей жене и сыну и попросить у них прощения. Неважно, простят они тебя или нет, но попросить ты должен, покайся перед Господом нашим Иисусом Христом, живи в мире и согласии с окружающими и не греши более.

Полковник Толедо обнаружил, к удивлению своему, что даже прослезился, когда начал отпечатывать полузабытую покаянную молитву.

«Прости меня, Господи, за то, что я оскорбил Тебя…»

По другую сторону стеклянной стены отец Фри пробормотал свое отпущение грехов, благословил исповедовавшегося крестным знамением и тщательно стер все, что полковник передал на его «Сайдкик». Хлынувшие из глаз полковника Толедо слезы как огнем обожгли рваные раны на щеках; Рино спрятал лицо в ладонях и не увидел, как отец Фри заторопился к выходу, дабы поскорее передать Йоланде сообщение, от которого, возможно, зависело существование всего человечества.