Огненный смерч

Глава 5

Гарри Толедо провел дрожащей рукой по грязным потным волосам и взглянул на свое отражение в стене изолятора. Его темные волосы нависали на глаза, и впервые за пятнадцать лет своей жизни Гарри подумал, что ему неплохо бы побриться. Юноша почти не пострадал, пережив две авиакатастрофы, — несколько синяков и порезов, да громадный кровоподтек на правом бедре были не в счет.

Соня Бартлетт и Марта Чанг тоже уцелели в последнем крушении и теперь находились в таких же изоляторах, как и сам Гарри, по обеим сторонам от него. Его замечательная память, всегда служившая ему верой и правдой, сейчас слегка подводила Гарри — сказывались последний удар при «посадке» самолета и большая доза транквилизатора, которую ввел ему его отец.

— Папа! — сказал он своему отражению. — Надеюсь, что ты жив.

Если бы не разница в возрасте, Гарри и полковника Толедо можно было бы принять за близнецов: серые глаза, римский нос с индейским разлетом ноздрей, густые черные волосы, обычно коротко подстриженные. Пробивающиеся на щеках Гарри бакенбарды усиливали удивительное сходство.

Внешнее сходство, напомнил себе Гарри. Внутренне они не имели ничего общего друг с другом. В отличие от папаши, Гарри терпеть не мог запаха алкоголя, панически стеснялся женщин и был уверен в том, что если когда-либо заведет семью, то ни за что не поднимет руку ни на жену, ни на детей. И все же, за те несколько минут, когда они соединили свои усилия для побега из «ВириВак», Гарри понял, что отец его любит. Страшной, какой-то грубоватой любовью, но любит.

Гарри так давно ненавидел своего отца, что частенько представлял его себе мертвым — застреленным, взорванным бомбой или погибшим в результате автомобильной катастрофы.

«Если желаешь человеку смерти, а он потом умирает, значит ли это, что ты убил его?» — частенько задавался юноша вопросом.

Отец Умберто сказал ему на исповеди, что желание убить отца своего — тягчайший, смертный грех в глазах Церкви. Так что же тогда сдерживало его, не давало ему совершить этот грех в действительности, а не в воображении? Ничего, кроме собственной воли и собственного страха. И в самом ли деле он хочет, чтобы отец его умер?

«Нет, — признался себе Гарри. — Я хочу, чтобы он вернулся».

Полковник Толедо вырубил сына большущей дозой транквилизатора, чтобы вывезти его из «ВириВака» живым. Как ни крути, а отец спас ему жизнь.

Возможно, ценой своей собственной жизни!

Гарри подумал о том, как много раз желал он смерти своему отцу, и щеки его зарделись краской жгучего стыда. Порой доходило до того, что он фактически планировал, как убить отца и не быть пойманным. Теперь он был рад, что Господь не позволил ему сделать такую ошибку.

— Страстная Пятница, — сказал Гарри своему отражению. — Папа всегда говорил, что все сделанное в Страстную Пятницу отразится на тебе до захода солнца.

Отец его не был ни рьяным службистом, ни ревностным католиком, но он верил в Бога и государство. Именно в таком порядке.

«Вот оно, — подумал Гарри. — Если его семья и значила для него что-то, то лишь как еще один штат в государстве».

Полковник Толедо обучил Гарри двум различным стилям каратэ и в последнее время считал периодические взбучки составной частью воспитания своего сына. Каратэ и несколько других фокусов, которым научил Рино Толедо своего отпрыска, помогли Гарри и Соне в их побеге. Сейчас Гарри ужасно хотелось, чтобы отцу удалось тогда бежать вместе с ними.

Гарри вдруг с силой саданул кулаком в плексигласовую стену изолятора.

«Сбежали? Как бы не так!»

Они проползли более пяти этажей по шахте лифта, угнали самолет, потерпели крушение — и лишь для того, чтобы быть изолированными своими же соотечественниками.

— Для вашей же безопасности, — объяснила ему майор Шольц. — Еще неизвестно, какую заразу вы могли там подцепить.

Гарри, конечно, и сам опасался заражения, но не настолько, чтобы смириться с тем, что его заперли в каком-то складе, а потом забыли бы здесь в случае начала гражданской войны. Он уже придумал, как можно выбраться из изолятора, но задумка включала в себя ныряние в септическую цистерну, а посему Гарри решил повременить.

Соня — та другое дело. Гарри не думал, что она вообще способна ждать, хотя бы недолго. Реакция Сони при первом же ее взгляде на изоляторы потрясла Гарри не меньше, наверное, чем страшная сцена в «ВириВаке» и крушение самолета. Когда его, Соню и вирусолога Марту Чанг эскортировали от кареты скорой помощи в пакгауз, Соня едва не лишилась чувств.

— О, нет! — только и прошептала девушка, после чего, обмякнув, повалилась на бетонный пол.

А потом она зарыдала. Гарри казалось, что он знает Соню, как самого себя, но он никогда не видел ее плачущей. Сердце его разрывалось от жалости, когда он глядел на ее сотрясаемое рыданиями тело. Он двинулся было к ней, чтобы помочь подняться, но один их охранников остановил его, преградив ему путь своим карабином. Гарри уже почти приготовился применить тот приемчик, который спас их в «ВириВаке», но что-то удержало его, и он, стиснув зубы, отошел в сторону.

— По крайней мере, нам удалось спасти Сониного отца, — пробормотал Гарри, вглядываясь в свое отражение. — Даже если он сейчас всего лишь изображение в кубике данных.

Ред Бартлетт погиб около двух месяцев назад. Соня неоднократно пыталась убедить Гарри в том, что «ВириВак» имеет какое-то отношение к смерти ее отца, и теперь он все больше и больше склонялся к мысли, что она права. Юноша сгорал от нетерпения, желая поскорее добраться до информации, заключенной в кубике, который сейчас находился в руках Рены Шольц. Гарри ухмыльнулся с некоторым злорадством: он сам научил Реда Бартлетта тому, как изготовить этот кубик, и был уверен, что ни Марта Чанг, ни спецы Управления не смогут расшифровать данные без его помощи.

Гарри понимал, что чувствует в данный момент Соня, испытывающая отчаянное желание увидеть и услышать своего отца еще раз. Ред Бартлетт редко общался с дочерью, поскольку постоянно пропадал на работе, но взаимоотношения Сони с отцом отличались любовью и нежностью. Гарри всегда завидовал ей, поскольку до недавнего времени собственный его отец казался ему заклятым врагом.

Некоторые несущественные данные уже начали поступать с компьютера Марты Чанг на временный терминал Гарри, но это приносило ему мало удовлетворения. Чего ему действительно хотелось, так это узнать противоположное направление потока данных. Однако каждая предпринимаемая им попытка связаться с внешним миром немедленно пресекалась программой-автоблокиратором, и больше всего Гарри раздражало то, что блокиратор этот функционировал в офисе УРО, бывшем офисе его отца, которому он сам и показал, как использовать блокирующую программу.

«Один из немногих случаев, когда папа признал, что я действительно кое-что соображаю».

Гарри еще не до конца разобрался в своих новых чувствах по отношению к отцу, он лишь надеялся, что тот не погиб. Шольц сказала ему, что последовавшее за взрывом плотины наводнение смыло «ВириВак» и затопило всю Долину Ягуаров. Команда ДЮГОНЯ продолжала поиски полковника Толедо, но пока что безуспешно.

— Как самочувствие, малыш? — заговорил вдруг небольшой динамик голосом майора Шольц.

Щеки юноши вспыхнули, когда он вспомнил, как изучал свое отражение в плексигласовой стене изолятора; майор Шольц, наверное, глядела на него в это время с другой стороны.

— Как у насекомого под стеклом, — пробурчал Гарри. — Где моя мать?

— Она по-прежнему в посольстве, — ответила Шольц. — Утром она придет сюда, и мы организуем вам встречу.

— Если мы доживем до утра.

— Не вижу оснований сомневаться в этом, — пожала Шольц плечами. — Ваше состояние — твое, Сони и Марты Чанг — вполне нормальное. Мы проинформировали твою мать и Нэнси Бартлетт о ситуации. На твоей консоли есть выход на линию связи с посольством. Впрочем, ты уже, наверное, воспользовался им и немного успокоил маму.

— Маму-то я постарался успокоить, а вот сам никак не могу.

— Да-да, я понимаю, что ты сердишься на нас…

— Сердишься — не то слово, майор, — процедил юноша сквозь зубы.

Гарри приходил в бешенство, когда думал о том, что, улизнув из одного капкана, он тотчас же угодил в другой; парня бесило то, что его подвергли риску заражения какой-то неведомой болезнью, и то, что от воздействия транквилизатора он весь дрожит, как беззащитный слабый котенок, а он ненавидел чувствовать себя слабым. Все это слишком явственно напоминало ему те ощущения, которые он испытывал, находясь во власти своего отца, когда тот впадал в неистовство.

— Посмотрите на это! — проорал он, обводя рукой вокруг себя. — Преступников содержат в лучших условиях, чем эти. Койка какая-то обшарпанная, отхожее место за полупрозрачной занавеской…

— Все это временно. Мы должны были изолировать вас, и ты сам прекрасно это понимаешь, — отпарировала Рена. — Кроме того, у тебя есть терминал с обычным доступом к коммуникационной сети…

— Не вешайте мне лапшу на уши, Шольц! — грубо перебил ее Гарри. — Я обнаружил блокировку, которую вы установили на вашем так называемом «обычном доступе». Все проверяется и перепроверяется, и мой терминал вообще отключат, стоит мне только попробовать связаться с внешним миром. Откровенно говоря, я уже попробовал, но мне не помог даже код, который содержался на дискете, полученной мною от вас.

— Я думала, дискету изъяли у тебя в «ВириВаке» вместе с твоей одеждой.

— Да, — подтвердил Гарри, — они ее у меня отобрали. Но я еще дома прогнал ее через мой «Лайтспид»[7] и получил кодировочные последовательности для подтверждения и доступа.

— Ты хочешь сказать, что запомнил код из шестидесяти четырех цифр?

— Я помню все, — небрежно ответил Гарри, пожимая плечами. — А что толку?

— Ты должен понимать, почему мы предпринимаем такие меры безопасности, почему мы не хотим…

— …чтобы мировая общественность узнала о том, что вы натворили, — закончил за Рену Гарри и, видя, как посуровел взгляд майора, добавил: — Я имею в виду то, что трагедии с «ВириВаком» могло бы и не случиться, если бы не головотяпство некоторых сотрудников местного филиала Управления. Что до меня, так я думаю, нам следует сообщить миру о происшедшем.

— И какая от этого будет польза?

— А такая, что лучшие умы человечества займутся этой проблемой, — сказал Гарри. — И еще мы предупредим огромное количество людей о возможной опасности инфекции. Это ведь заразно, не так ли?

— В настоящий момент проводятся тесты относительно фактора инфицирования.

— Фактор инфицирования может сначала и не проявляться, если болезнь имеет несколько стадий, — заявил Гарри.

Светлые брови Шольц изогнулись в удивлении.

— Неплохо соображаешь, — одобрительно заметила Рена. — Мисс Чанг именно так и думает.

— Мне хотелось бы услышать то, что думает Марта Чанг от самой Марты Чанг, — насупился Гарри.

Шольц проигнорировала его угрюмый вид.

— Думаю, что мисс Чанг захочет, чтобы ты помог ей в ее исследованиях. А я, со своей стороны, буду помогать вам обоим, чем смогу.

— Между прочим, куда они дели нашу кровь, взятую для анализа, если она так опасна? И что будет с теми людьми, которые брали у нас кровь? И с нашей одеждой, с машиной скорой помощи, с вертолетом?..

Майор Шольц выставила перед собой ладонь, будто защищаясь от града вопросов, которым засыпал ее Гарри, потом ткнула большим пальцем себе за плечо, в направлении задней части пакгауза.

— Машина скорой помощи, — начала она, — ваши костюмы и одежда медиков, которые помогали вам, а также вещи и оружие герильясов, которые вас обнаружили… все это в настоящий момент заливается бетоном на заднем дворе этого здания.

— Ладно, — сказал Гарри. — А сами люди? Что вы сделали с ними?

— Люди подвергнуты карантину, которому скоро будете подвергнуты и вы трое.

Гарри поскреб ногтем среднего пальца по плексигласу.

— Какая разница между «карантином» и этой тюрьмой, в которой вы нас содержите?

— Вы сейчас подвергнуты изоляции, а не карантину, — объяснила Шольц. — Марта Чанг говорит, что существует несколько разновидностей этих ИВА. Организм каждого из вас может быть инфицирован одним или несколькими вирусными агентами. Мы не хотим, чтобы вы подцепили еще большее их количество, пока находитесь под нашим наблюдением.

— И вы не хотите, чтобы кто-нибудь подцепил их от нас, — констатировал Гарри.

— Да, не хотим. Откровенно говоря, я и сама опасаюсь заразиться здесь. Мы только что обнаружили с десяток «растаявших» в ангаре Садоводов по ту сторону взлетного поля. Там уцелела портативная видеокамера, и мы сейчас анализируем записи. Мисс Чанг подозревает, что ИВА содержались в ритуальной воде, только нет никаких признаков того, что вирусные агенты способны обусловить вторую стадию инфицирования.

Гарри покачал головой.

— Для проявления признаков вторичной стадии требуются, возможно, недели или месяцы, а то и годы. Существует же мозговой вирус с двадцатилетним инкубационным периодом. Уж не собираетесь ли вы держать нас здесь на протяжении двадцати лет?

— Говорю тебе, это временные меры предосторожности, которые защитят вас от…

— Перестаньте, майор. Не думаю, что сооруженные вами камеры могут изолировать нас от мышей, не говоря уже о вирионах[8]. Это просто смешно. Признайтесь в этом и отпустите нас.

— Мы сделали все, что в наших…

— Не пугайте меня больше, чем я уже напуган, майор, — перебил ее Гарри. — Вы будете прослушивать все, что бы Соня, Марта Чанг или я ни говорили друг другу, верно? Я не удивлюсь, если вы установили «жучков» даже в унитазе.

От едва сдерживаемого гнева лицо майора Шольц превратилось в мраморно-белую маску.

— Тебе не хотелось бы ударить меня, Гарри? Может, после этого ты почувствуешь себя лучше?

— Еще как хотелось бы, майор.

— Тогда я обещаю тебе, Гарри, что предоставлю тебе такую возможность, как только мы выпустим тебя отсюда.

— И опять вы втираете мне очки, майор. Я, может быть, никогда отсюда не выберусь. Нет уж, я хотел бы получить такую возможность немедленно!

Гарри, размахнувшись, ударил кулаком в прозрачную стену и с некоторым удивлением отметил, что плексигласовая панель слегка прогнулась. «Видно, не так уж я и слаб», — удовлетворенно подумал юноша.

Майор Шольц не вздрогнула, более того, даже глазом не моргнула. Несмотря на свое отвратительное настроение, Гарри по достоинству оценил ее самообладание, и тут она действительно удивила его.

— Хорошо, — сказала Рена и, широко раскинув руки, крепко прижалась всем телом к плексигласу, буквально распластавшись на стене и подставляя Гарри правую щеку, расплющившуюся от давления. — Бей.

Гарри занес было кулак для следующего удара, но, опомнившись, разжал его и, сунув пальцы под мышку, сильно ущипнул себя. Пред мысленным его взором пронеслись воспоминания о том, как папаша потчевал кулаками мать, которая безропотно принимала побои, пытаясь лишь прикрыть руками голову.

— Да бей же, черт бы тебя побрал! — рявкнула Шольц. — Мне что, всю ночь здесь стоять?

Гарри сделал глубокий вдох, медленно выдохнул воздух, потом протянул руку и легонько похлопал по тему месту, где щека Рены касалась плексигласа.

— Ну ладно, майор, — произнес юноша виноватым тоном, — простите меня, и давайте прекратим этот спектакль.

Шольц отступила от стены, покраснев до корней светлых, коротко подстриженных волос.

— Я на твоей стороне, Гарри.

— Я знаю, Шольц.

— И у меня есть кое-какие новости. Мы уже начали разгадывать тот кубик данных, который ты прихватил в «ВириВаке». Как раз сейчас Марта Чанг прогоняет его через свою компьютерную систему. Твой терминал подключен к той же линии, так что можешь взглянуть.

— Кубик этот изготовлен отцом Сони, — сказал Гарри. — Она тоже будет наблюдать за расшифровкой?

— Если захочет.

— А может, пока не стоит показывать ей этого? Девушке столько пришлось испытать…

— Гарри Толедо, что я слышу! Ты только что обвинял нас в том, что мы ограничили твой доступ к внешнему миру, а теперь сам хочешь ограничить Сонино общение с окружающими?

Гарри рассмеялся впервые… за какое время? По крайней мере, за последние два дня. Смех принес некоторое облегчение.

— Вы правы, — сказал он. — Спасибо вам, майор. Я не хочу становится вашим врагом, попробуем все вместе разобраться с этим.

— Да, — кивнула Шольц. — Прежде всего нам необходимо выяснить, какую гадость изобрели умники из «ВириВака» и на что она способна.

— А также то, сумел ли выжить кто-либо из этих крошечных монстров?

— Точно.

Гарри внезапно почувствовал прилив энергии, а руки его перестали дрожать.

— О’кей, майор. Я — весь внимание. Сделаю все, что смогу, — он положил ладони на теплую поверхность прозрачной стены. — И все же, когда вы позволите нам выйти отсюда?

— Скоро, Гарри. Думаю, очень скоро. Я позабочусь о том, чтобы у тебя был свободный доступ к сети. Удачи тебе.

С этими словами майор Шольц удалилась.

Установленная в изоляторе Гарри консоль имела систему звукового сопровождения, и пока по экрану ползли структуры Искусственных Вирусных Агентов, юноша набрал на клавиатуре мелодию свадебной процессии из «Золотого петушка» Римского-Корсакова, которая всегда помогала ему запоминать ту или иную информацию. На протяжении нескольких секунд он не обращал внимания на символы, мигающие на панели управления, которые сигнализировали о том, что Марта Чанг и Соня желают связаться с ним. Ему требовалось хотя бы недолго побыть наедине с музыкой, дабы собраться с мыслями.

— Прием, — приказал он наконец компьютеру, и машина сделала необходимое переключение, после чего динамик консоли жалобно пропищал:

— Привет, Гарри.

— Привет, Соня, — ответил юноша. — Как твоя голова?

— Побаливает, — сказал динамик, затем продолжил: — Какое идеальное название — «ВириВак». Вся информация на поверхности. Взгляни-ка.

Перед Гарри появилось слово «ВириВак».

— «Вир» означает вирус, — начала объяснять Соня. — Они научились выводить свои собственные, новые вирусы. Для чего использовали их? Для создания вакцин. «Вак» — это «вакцина». Но самое интересное вот здесь.

Она обвела кружком центральные буквы названия фирмы «ИВА».

— Искусственные Вирусные Агенты, — сказала девушка. — Вот что убило моего отца и других людей. Вот почему существует столько детей с синдромом Дауна.

Гарри понимал, что Соня плачет, и был даже рад, что примитивный транслятор машины отфильтровывает всхлипывания девушки. Он пока не говорил ей, что уже проник в эти файлы и начал поиски моделей.

— Так ты, стало быть, пробралась в файлы своего отца?

— Нет, — сказала Соня. — С ними работает сейчас Марта Чанг. Я просто расшифровала сообщение, которое он оставил для меня за день до своей смерти. Они проводили эксперименты над нами, Гарри. Над тобой и надо мной.

— Кто? — спросил Гарри. — Твой отец?

— Нет. «ВириВак». Этот ублюдок Мишве что-то сделал с нами еще до того, как мы родились, папа в своем сообщении говорит, что подробности — в одном из файлов; никто не знает, в каком именно.

— Я могу помочь найти его.

— Я знаю, — сказала Соня. — Поэтому я и вышла с тобою на связь.

— Ну что же, если мы трое синхронизируем наши машины, мы сможем вести поиск в двадцать семь раз быстрее, чем если бы мисс Чанг проводила его в одиночку… Знаешь, Соня, меня мороз по коже продирает при мысли о том, что Мишве манипулировал нами еще до нашего рождения…

— Манипуляции эти, возможно, еще продолжаются. Так что придется тебе основательно пошевелить своим серым веществом, чтобы придумать, как нам действовать в сложившейся ситуации.

— Слушаюсь, моя повелительница, моя королева.

— Не ерничай. Сейчас не до шуток. Посмотрим, вундеркинд, как ты справишься с этой задачкой.