Огненный смерч

Глава 17

Полковник Рико Толедо признался самому себе, что выглядит он как разогретое дерьмо, и виной тому вовсе не обман зрения, вызванный специфическим больничным освещением. У него едва хватало сил держаться в вертикальном положении, ухватившись за края раковины, так что он не мог и мечтать о том, чтобы оторвать от опоры хотя бы одну руку и побриться. Впрочем, бритье лица с несколькими десятками швов само по себе представлялось достаточно мудреной процедурой. Рино глядел на свое отражение в зеркале и ему казалось, что он видит собственного дедушку на смертном одре.

Всего лишь час прошел с того момента, как полковника доставили в госпиталь «Мерсед», а у него сложилось такое впечатление, будто он провел здесь уже по меньшей мере несколько дней. Толедо ожидал, что почувствует себя лучше, выбравшись из плексигласовой клетки в аэропорту, но боль во всем теле мешала насладиться относительной свободой.

Чего он действительно желал сейчас, так это провести пару часиков на коста-браванском солнышке. И еще чертовски хотелось выпить.

— Хреновые дела, — доверительно сказал Рико своему отражению.

Отражение согласилось, что да, мол, хреновее некуда, но полковник знал по опыту, что все в конце концов образуется. Просто нужно держаться. В данный момент держаться хотя бы за раковину, дабы не свалиться на пол.

Впервые за очень долгое время Рико Толедо был напуган. Это проявлялось в предательской дрожи рук и ног, вот-вот готовых подвести своего хозяина. Об этом свидетельствовали также запавшие небритые щеки, исполосованные порезами, и лихорадочно блестящие ввалившиеся глаза. Рико даже не нашел в себе сил завязать пояс больничного халата, который висел на нем подобно савану.

После наводнения на лице Рико осталось около шестидесяти порезов, а на ягодицах их количество перевалило за сотню. Надзиравший за полковником в изоляторе медик, Джо Клайд, попробовал было подсчитать все швы на теле Рико, но сбился со счета после трехсот. Многие швы, наложенные в «полевых» условиях, воспалились, но Рико волновало другое.

«Что-то проникло внутрь меня, — панически подумал он. — Что-то нехорошее».

Рико испытывал противный, животный страх. Он видел его в своих глазах, ощущал его в запахе своей одежды, Рико с ужасом взирал на маску смерти, глядевшую на него из зеркала.

— Ну и физиономия у вас, полковник. Похожа на автомобильную карту южной Калифорнии.

Толедо, поморщившись от боли, слегка изменил положение головы, так, чтобы увидеть в зеркале Рену Шольц.

— Вы не позволили бы себе говорить со мною подобным тоном, будь вы по-прежнему майором Шольц, — проскрежетал он.

— Ну, мое повышение в звании — это пока только слух. Никто еще не прислал мне официального уведомления. Вам помочь?

Рена Шольц запахнула полы халата Рико и завязала пояс у него на спине. Когда она взяла его под локоть, чтобы отвести обратно к столу-койке на колесах, Рико отстранился.

— Благодарю вас, Шольц. Я сам в это вляпался и сам буду выбираться.

— Вы потратили остаток сил на то, чтобы держаться за эту раковину, — сказала Рена, пожав плечами. — Впрочем, как знаете.

«Что со мной происходит? — подумал Рико в отчаянии. — Мне должно становиться лучше, а не хуже».

Он сделал глубокий вдох и, выдохнув, начал было говорить:

— Итак…

Из горла его вырвался какой-то писк, и он попытался снова:

— Итак, Шольц, теперь вы полковник Шольц. Примите мои поздравления. Соларис сказал вчера вечером, что вас давно следовало повысить в чине. А как воспринял новость этот склизняк Ходж?

Рена вспыхнула и одарила полковника убийственной улыбкой.

— С тех пор, как начали распространяться слухи о присвоении мне нового звания, Ходж меня избегает, — тихо произнесла она. — А мне это и на руку. Не испытываю ни малейшего желания общаться с ним. Только не заговаривайте мне зубы. Доберетесь сами до стола или нет?

Рико промычал что-то себе под нос, мысленно кляня свою немощь. Его натренированный, закаленный организм служил ему верой и правдой на протяжении почти пятидесяти лет и всегда функционировал безупречно. Боль в израненном теле полковник Толедо мог стерпеть, но вот слово «слабость» никогда не входило в его личный словарный запас.

Шольц, не дождавшись от него ответа, подкатила к Рико столик и нетерпеливо сказала:

— Ну же, не упрямьтесь. К чему мучить себя? Давайте я вам помогу.

— Проклятье, Шольц, это ведь дело принципа!

Рико заставил себя оторвать руки от раковины и с трудом сел на столик. Тело его конвульсивно дернулось, когда он попытался сохранить сидячее положение, и упал бы плашмя спиной на стол, если бы Рена не подхватила его под мышки. От резкого движения швы его загорелись адским огнем; ощущение было такое, будто в тело вонзились сотни рыболовных крючков.

— Черт побери!

— Спокойно, полковник. Сделайте несколько глубоких вдохов и выдохов.

Рико испытывал слишком сильную боль, чтобы спорить, и, следуя совету Рены, глубоко и размеренно задышал, пока сотни маленьких огней не начали понемногу угасать.

— Очень умный шаг с вашей стороны, Шольц, — сумел он пробормотать между вздохами.

— Какой именно, полковник?

— Ну, хорошо, что вы в свое время отказались от монашества и поступили на службу в УРО.

— О, благодарю вас, полковник. В ваших устах — это величайший комплимент.

Он даже не заметил, когда Шольц подложила ему под колени и плечи подушки, но почувствовал себя в относительном комфорте, несмотря на то, что собственное тело ощущалось как сплошная паутина пульсирующей боли.

Во рту у Рико пересохло, горло саднило, но он пытался говорить, чтобы отвлечься от физических страданий.

— Как там Гарри?

— Он в порядке, — сказала Шольц. — Соларис предоставил в распоряжение Сони новый самолет, и она доставила Гарри в «Каса Канаду». Ходж, конечно же, немедленно отобрал у них самолет и нанял взвод «Пан-Америкен Секьюрити», чтобы не выпускать их с фермы. Они будут оставаться там под охраной до тех пор, пока ситуация в Ла-Либертад не улучшится, если она вообще когда-нибудь улучшится. Ваша бывшая супруга сотрудничает с Филипом Рубиа по вопросу создания временного правительства Коста-Брава. Правда, похоже, никого особенно не волнует, кто будет президентом, поскольку конфликт имеет явно религиозную подоплеку — католики и Садоводы колошматят друг друга.

— А что с Нэнси Бартлетт? Она вспоминает, что случилось с Редом?

— Боюсь, что да, — ответила Шольц. — Взрыв в посольстве и похищение детей были сами по себе сильным шоком для нее, а когда она увидела последнее послание Бартлетта и записи Службы Безопасности о тех растаявших людях…

— Да-да, — кивнул Рико. — Я никогда не верил в эту ерундовину с «регулировкой памяти». Тем более, что этим занимался лично Ходж.

— Ну тогда почему же вы…

— Не надо, Шольц, хорошо? Я и сам непрестанно бичую себя за это. Не сыпьте соль на раны.

Рена ничего не сказала, и в больничной палате повисла тишина, слишком гнетущая для Рико, поэтому он продолжал расспросы.

— А эта женщина, Чанг?

— У нее есть имя, полковник, — укоризненно покачала головой Шольц. — Ее зовут Марта. Между прочим, ваш сын весьма привязался к ней и очень помогает ей в работе.

— Ну, и чего ей удалось добиться?

— Она почти разработала средство для иммунизации, но ей нужна лаборатория с надлежащим оборудованием, без которого невозможно завершить дело.

— Так доставьте ее в такую лабораторию.

— Нельзя. Мы должны держать ее в укромном месте — там же, в «Каса Канаде» — ради ее же собственной безопасности.

Рико недоверчиво фыркнул.

— Безопасности? — насмешливо повторил он. — Вы хотите сказать, что те же самые люди, которые допустили взрыв в посольстве, теперь пекутся о безопасности единственного вирусолога, способного найти средство против вируса, и содержат Чанг под стражей, вместо того, чтобы перевезти ее в приличную лабораторию?

— Наш вирусолог может и не понадобиться, — сказала Шольц. — Спук… я имею в виду, отец Фри, свел Солариса с людьми «Мира и Свободы», как вы и рекомендовали. Йоланда Рубиа — она сама пожелала руководить сделкой — заключила контракт с одной из штурмовых групп герильясов, оказавшейся в Мехико, которая отбила у Садоводов склад с грузом ИВА. Не знаю только, почему Йоланда пошла на открытый контакт с нами.

— Йоланда уверена, что с Гарсией в Коста-Брава покончено, — сказал Рико, — и хочет заручиться поддержкой Штатов в борьбе за власть. Ну что же, думаю, насчет Гарсии она права.

— Она встречается завтра с Соларисом, после того, как будет закончено бетонирование «ВириВака».

Рико был благодарен Йоланде Рубиа. Она не только спасла его собственную шкуру, но и мобилизовала своих людей, чтобы спасти Гарри и Соню. Толедо понимал, что она пошла на это не из великодушия, она стремилась положить конец правлению Садоводов в Коста-Брава, а «ВириВак» контролировал про-Садоводческое правительство. Мотивы ее действий, конечно, отличались от побуждений самого Рико, но эти отличия не помешали им добиться результата, на который рассчитывали они рба — сохранить жизнь детям и Марте Чанг, вызволив их из «ВириВака». И еще Рико испытывал определенную слабость к духам Йоланды и ее темно-карим глазам.

Рико заметил, что Шольц чувствует себя неловко, говоря об Йоланде.

— У вас есть какой-то вопрос, Шольц?

— Я не уверена, какого он характера — профессионального или личного.

— Какая разница? Валяйте, Шольц.

— Почему именно Йоланда? — спросила Рена. — Почему вы пошли к людям «Мира и Свободы», а не к какому-либо независимому контрактору?

— Я не ходил к ней, — возразил Рико. — Она сама пришла ко мне. Помните диверсию? Она вытащила меня оттуда. События начали развиваться так стремительно после этого… Но я знал, что у нее есть люди наготове, а действовать следовало быстро, пока не закончатся Субботние празднества.

Шольц покачала головой.

— Нет, я говорю о том, что было до этого, а не после. Когда Ред Бартлетт… растаял, вы попросту похоронили информацию, а ведь он был вашим лучшим другом. Я никак не пойму…

Рико хотел слегка изменить положение тела, но передумал.

— Ладно, Шольц, я задам вам подобный же вопрос. Вы были там, вы видели, как «тает» Бартлетт, и записали это на ленту. Вы сохранили это в тайне и пришли ко мне, вместо того, чтобы предать информацию гласности. Почему?

Рена поджала губы, но не отвела глаз. Рико заподозрил, что, если бы она отвернулась, то расплакалась бы, а Рена Шольц не могла допустить, чтобы кто-либо видел ее плачущей.

— Единственным человеком — кроме вас, — к которому я могла бы обратиться, был Спук, — заявила она. — Кое-кто в Управлении считает его предателем. Он захотел бы, чтобы я ушла в отставку, прежде чем работать с ним. А если бы даже и не захотел, Управление вынудило бы меня подать в отставку, или что-нибудь похуже, если бы они узнали, что я контактировала с ним. Если откровенно, я удивлена, что Соларис позволил ему повидаться с вами.

— У Солариса, вероятно, не было иного выхода, — предположил Рико. — К тому же меня уже списали со счета как сотрудника УРО.

Боль немного поутихла, и Рико почувствовал, что разум его начинает проясняться.

— Послушайте, Шольц, ведь вам приходилось работать медсестрой, не так ли? Стало быть, вы умеете читать анамнезы[18]?

— Если я правильно догадываюсь, о чем вы хотите попросить меня, вам лучше обращаться ко мне просто по имени — Рена. «Шольц» больше подходит парням, а я не парень.

— Это уж точно, — согласился Рико, окидывая молодую женщину преувеличенно оценивающим взглядом, — вы явно не парень.

И ему удалось воспроизвести рукой жест, которым коста-браванцы выражали крайнюю степень восхищения сексуальной привлекательностью представительниц слабого пола — что-то вроде «Сногсшибательна!».

— Ну-у, — насмешливо протянула Шольц, — вижу, с выработкой тестостерона у вас полный порядок.

— Какое там! Вы же видели файлы «ВириВака»; меня и в этом смысле подпортили. Итак, моя история болезни находится на стеллаже в коридоре, рядом с дверью. Могли бы вы рассказать мне, что им известно о том, что со мной происходит?

— Когда к вам придет доктор?

— Они привезут сюда врача из католической клиники Санта Анны. «Фликер» отправился за ним полчаса назад.

— Уйма времени, — кивнула Шольц. — Я договорюсь с вашей сиделкой, чтобы нас не беспокоили.

— Сделайте одолжение, Шольц… пардон, Рена.

— К вашим услугам, полковник.

Шольц вышла из палаты, а Рико, глубоко вздохнув, потянулся к своим тростям. Лоб его покрылся испариной, пока пальцы охватили одну из них, а уж ею он подцепил другую. Рико попросил, чтобы трости положили подле него на кровати; они отчасти заменяли ему ноги, которые отказывались повиноваться. Сам же Рико отказался от предложенных ему инвалидных ходунков, хотя с ними он чувствовал бы себя в большей безопасности. О костылях не могло быть и речи из-за рваных ран под мышками.

Его левая подмышка, верхняя часть левой руки до локтевого сустава и левое плечо были покрыты материалом из акульих хрящей и межклеточного вещества его собственной кожи. Рико отказался от «второй кожи», производимой Детьми Эдема, равно как и от их врачей, их оборудования и медикаментов. Садоводы и так уж более чем достаточно напичкали его организм своими проклятыми снадобьями, и впредь он не собирался позволять им снова наложить на него свои лапы.

Вернувшаяся через несколько минут Шольц ободряюще улыбнулась полковнику. Ободряюще, но слишком запоздало, чтобы одурачить его.

— Опять плохие новости? — спросил он.

Шольц взвесила на руке информационный кубик, в котором содержалась история болезни, словно от новых данных он стал тяжелее.

— Пятьдесят тысяч слов, — сообщила Шольц. — Ваша история болезни уже длиннее, чем полнометражный художественный фильм средней продолжительности.

— И гораздо интереснее, держу пари.

Рико похлопал ладонью по простыне рядом с собой, и Шольц осторожно села, отключив встроенное в кубик крошечное считывающее устройство.

— Очень интересно, — согласилась Рена. — Мы знаем из записей «ВириВака», что вас инфицировали по меньшей мере тремя Искусственными Вирусными Агентами — во-первых, тем «хичхайкером» в вашей сперме, который сделал Гарри не вашим сыном, а вашим клоном; во-вторых, маленьким «буксировщиком», которого обнаружили в вашей шее, и, наконец, «агрессором», вроде того, который убил Реда Бартлетта. Ни один из них не отреагировал на тест фактора заражения, так что вы не заразны. Но они, предположительно, обусловили какие-то другие изменения в вашем организме, которые пока что не удалось выявить имеющимися в нашем распоряжении оборудованием. К примеру, фактор свертываемости у вас гораздо выше нормального — что, вероятно, и спасло вас. Видимо, это является одной из функций «агрессора». А вот ваш метаболизм глюкозы повышается и падает без очевидных причин — вот почему вы так дрожите сейчас.

— Точно, — кивнул Рико, — дрожь приходит и уходит. Правда, больше первое, нежели второе. Расскажите-ка поподробнее, что это за фактор свертываемости.

— Это совокупность процессов в организме, которая ведет к свертываемости крови. У некоторых людей кровь вообще не свертывается, и они могут умереть от малейшей царапины. У других свертывание происходит самопроизвольно, без наличия ран, и образующиеся при этом кровяные сгустки — тромбы — могут привести к удару, параличу, сердечному приступу, отказу почек…

Рико взмахом руки остановил ее.

— Так что они сделали с моей этой…

— Свертываемостью? Ну, после всех ваших ранений вы истекли бы кровью в течение считанных минут, если бы ваш организм не ответил исключительно эффективной реакцией свертывания, которая прекратила кровоточение. Боль в ваших ногах в значительной степени вызвана тем, что тромбы практически закупорили главные вены. Наши медики ввели вам пару препаратов, которые приостановили свертывание, но у вас так много ран, что вам не стали впрыскивать тромболитики, которые растворили бы уже сформировавшиеся тромбы. А воспользоваться Искусственным Вирусным Агентом, предназначенным для этой цели, вы сами отказались.

— Ну, а что насчет глюкозы? — спросил Рико.

— Вы получили большое количество глюкозы через капельницу, но ваш организм не метаболизирует ее должным образом. Медики попробовали вводить инсулин, но он по какой-то причине не сработал. Впрочем, ваша поджелудочная железа и так вырабатывает достаточно инсулина.

— Стало быть, — задумчиво произнес Рико, — если меня не разобьет паралич, мой организм все равно рано или поздно погибнет от истощения?

Шольц не смогла спрятать тревогу под маской профессионализма.

— Ну, думаю, до этого дело не дойдет. Марта Чанг обязательно…

Энергичный стук в дверь не дал Рене закончить фразу. Дверь широко распахнулась, в палату шагнул огромный краснолицый человек с длинными темными волосами и выхватил из руки Рены инфокубик.

— МакКэррон моя фамилия, — пророкотал гигант. — Доктор МакКэррон. Я вижу, вы нашли историю болезни, которая пропала из стеллажа.

Он потянул Шольц за рукав:

— Прошу прощения, мэм.

Когда та встала, тяжело опустился на место, где она только что сидела.

— Ну, рассказывайте, полковник.

Доктор сфокусировл взгляд своих пронзительных голубых глаз на Рико, который, пожав плечами, посмотрел на дверь. Рена поняла намек, подмигнула Рико и вышла в коридор.

— Это очень длинная история, — хрипло предупредил полковник.

— Ну что же, тогда начинайте поскорее. Вы уже дали мне хороший предлог не посещать совещание здешнего медперсонала, но я рассержусь на вас, если вы лишите меня послеобеденного отдыха.

— История включает в себя некоторые аспекты, касающиеся национальной безопасности…

— Так что из того? Я буду держать рот на замке, как я всегда делаю. Можете поинтересоваться об этом у вашего руководства — они подтвердят. Говорите только о том, что имеет отношение к вашему собственному организму и разуму. У меня достаточно неприятностей в моей личной жизни, и усложнять ее еще больше — нет уж, извините, слуга покорный.

Рико понравились грубоватые, но откровенные манеры нового знакомого, и, сделав пару глубоких вдохов, он приступил к своему рассказу.