Оружейник

Глава 22

С балкончика отеля "Континентал" открывался отличный вид на улицу — двойной ряд деревьев и даже очень исторический фонтан, что-то там про каналий в названии. Балкончик был небольшой, полукруглый, на нем как раз хватало места для небольшого столика и двух стульев. Сидишь, пьешь утренний кофе — или вино, если утро закончилось — куришь сигару и лениво поглядываешь на людскую суету внизу. Если, конечно, у вас есть деньги на все эти удовольствия.

Деньги у нас были. Правда, большая их часть сейчас находилась в багажнике угнанного "де сото" и риск встретить около него полицейскую засаду был, дипломатично говоря, не нулевой. С другой стороны, стоянка дорогого отеля все же не то место, с которого полиция начинает поиск угнанной машины.

А еще можно было закрыть балконную дверь, задернуть штору, сесть в кресло и любоваться другим видом — с некоторых точек зрения самым лучшим на свете. Жаль, я не художник… умей хоть немного держаться за кисть или хотя бы за карандаш, не сходя с места начал бы набрасывать картину "черное на белом". В смысле черные волосы на белых подушках. Забавно даже, мы с Тересой уже столько времени вместе, но разглядеть её спящей со стороны, при свете дня я смог только сейчас. До этого все как-то не складывалось… и я не замечал, какой юной она выглядит, когда так вот спит, безмятежно раскинувшись на кровати. Собственно, с кроватями у нас пока тоже было не очень-то…

В голове начала зреть шальная мысль плюнуть на все и остаться здесь дня на три-четыре или даже неделю. Отсыпаться, гулять по городу… остановиться и взять от жизни маленький кусочек счастья, который потом сможем вспоминать.

Но додумать эту мысль я не успел. В дверь номера постучали.

— Ваш завтрак, сеньор…

Дверь я открыл левой рукой. Ею же вкатил тележку с тарелками и ароматно парящими чашками, выудил из кармана серебрушку — новенький флорин с профилем короля Георга, жаба квакнула, что жирновато для чаевых, но не сдачу же требовать — кинул официанту и закрыл дверь. Пусть думает, что я левша — про кольт-покет в правом кармане халата ему знать совсем не обязательно.

— М-м-м…

Тереса, потянулась… перекатилась на бок, приподнялась на локте, не открывая глаз…

— Как вкусно пахнет…

Запах был действительно чудесный. Даже я ощутил приступ аппетита, хотя с ранья уже закинул в себя жареную сосиску. Два куска обжаренного хлеба, томаты, сыр, яйца, все это посыпано приправами, а сверху плавает на волнах аромат кофе.

— Добро пожаловать в буржуинство, команданте Гарза.

— Вот как… это начало допроса или уже пытка? — спящая красавица все-таки приоткрыла один глаз, лишь затем, чтобы сцапать одну из булок. — Я нишего не скашу, так и жнай.

— Даже приятного аппетита не пожелаешь?

— Аппетит у тебя и так… — Тереса запнулась, озадаченно глядя на меня… — Мартин… ты какой-то другой стал. Иначе выглядишь.

— Что, хвост снова вырос?

— Тьфу на тебя… нет, серьезно, дай угадаю. Ты принял душ?

— И это тоже. А еще побрился, подстригся и обновил наш гардероб. Как говорят у нас в Англии, the early bird catches the worm.

Вообще-то идея насчет англичанина принадлежала как раз Тересе и мне казалась довольно сомнительной. Не то, чтобы изображать "пьяного до остекленения" было тяжело… но все же "Континентал", это вам не просто маленькая гостиница в пригороде, вроде той, где мы выгрузили остальную часть команды. Парня, которого посреди ночи уличная девка с трудом доволокла до стойки регистрации, по моим представлениям, тут запросто могли выставить за дверь, даже не глядя, как он сорит деньгами. Однако все прошло как по маслу, ночной портье даже глазом не моргнул, записывая "мистера и, и-и-к, миссис Браун" в свой гроссбух… а еще закинул себе в рукав полсоверена, скотина эдакая.

— Что-о? Когда ты все это успел?

— Говорю же, утром. Солнце встает еще до восьми, а сейчас уже почти десять утра.

— И-и?

— Мои обновки в шкафу и на кресле, — я кивнул в сторону вычурной конструкции напротив кровати — бук, синий бархат, черный глянцевый лак. Садиться мне в такое почему-то не хотелось, а вот бросить сверху пиджак и брюки в самый раз. Выждал, пока девушка возьмет чашку с кофе, я добавил: — А твои в пакетах и коробках у стены.

Вопреки моим ожиданиям, кофе она не поперхнулась. Спокойно сделала глоток, поставила чашку на блюдце… и лишь затем спрыгнула с кровати.

— Ножик дать? — запоздало спросил я, но мой вопрос растворился в треске разрываемой оберточной бумаги.

— Мартин… это же…

— Китайский креп, crepe de chine, как говорят французы. А вообще это платье, мне сказали, что в этом сезоне цвет «морская волна» снова в моде. Там еще пояс и платок, а шляпки в соседних коробках.

В магазин женской одежды я зашел, уже слегка облагородив собственный внешний вид, так что к причуде "хочу взять платье и прочее… вот примерно на неё" сопровождаемое кивком в сторону одной из продавщиц, отнеслись вполне с пониманием. Месье хочет сделать даме сюрприз? Любой каприз за ваши деньги. Сложнее было с обувью, я ведь даже размер точный спросить не догадался, а имевшиеся у Тересы стоптанные ботинки наверняка бы заставили эстета вроде нашего Костореза упасть на пол и долго биться в истерике.

— Так… — девушка, не выпуская из рук добычу, села на пол. — Нам нужно серьезно поговорить. Это все… чересчур.

— В таком случае хотя бы в простынь завернись, — попросил я, — иначе у тебя тактическое преимущество.

По-моему, бравому командиру испанских партизан хотелось не вести дискуссию, а срочно начать примерять обновки, благо, на одной из створок шкафа имелось длинное, почти до пола, зеркало. Но все же революционная сознательность взяла верх. Тереса вернулась на кровать и даже прикрылась одеялом… в нескольких стратегических местах.

— Так нельзя, Мартин. Эти вещи… слишком дорогие. Я… так нельзя.

— Так нужно, товарищ Гарза, — я сначала повысил голос и лишь потом, спохватившись, оглянулся на балконную дверь. Вроде прикрыта плотно… да и вообще, мы на четвертом этаже, если до нас уличный шум долетает уже изрядно приглушенным, то наш разговор точно внизу никто не расслышит. — Понимаю, что ты сейчас чувствуешь. Но если нас арестуют, революция лишиться не сотни песет, а гораздо большей суммы. Так что этот роскошный номер, мой новый костюм, твое платье, это такое же оружие, как винтовки в багажнике. Camouflage, понимаешь, военная хитрость. Чем лучше мы замаскируемся среди толпы буржуев, тем проще будет доставить наш груз по назначению. Пытаться экономить на этом все равно, что экономить патроны и снаряды в решающем сражении.

— Говоришь складно, — Тереса мотнула головой, словно пытаясь вытряхнуть мои слова из ушей, — но ведь сам понимаешь, убедительного маскарада у нас не получится. Ты-то повидал мир… и вообще образованный, наверняка прочёл больше книг, чем я в жизни видела. Но из дочери простого мексиканского пеона благородная сеньора точно не получится.

Произнесла она это с такой убежденностью, что я сразу же вспомнил где и когда слышал похожую реплику. Год назад, в Манчестере… поздней осенью там бывает исключительно мерзкая погода, я хотел пойти в кино, но в итоге взял билеты в театр, на "Пигмалион" Бернарда Шоу. Профессор Хиггинс был так себе, актеру явно было за пятьдесят и тянул он с трудом, а вот Элиза была хороша, в её игру верилось.

Конечно, я далеко не профессор фонетики, да и с полугодом обучения как-то неважно. Но и задача куда проще.

— Для начала ты вовсе не простая крестьянка. Иначе бы сидела не тут, а в Мексике, жарила бы кукурузные лепешки, как их там…

— Тортильи… мама их замечательно делала, особенно вкусно с сырной начинкой получалось.

— … неважно. Уж точно бы не оказалась в Испании, да еще командиром. И с образованием у тебя получше, чем у многих, ты же сама рассказывала про эти ваши курсы партактива.

— Курс повышения политической грамотности, — поправила меня Тереса. — Это уже в штатах, когда наш отряд ушёл за границу. Днем работа, вечером учёба… сначала в Новом Орлеане, потом в Кливленде. Хорошо, я английский уже немного знала, у нас в отряде были двое гринго. Но, Мартин, это же не то все… как себя вести, как держать… да хоть за какую вилку в ресторане браться… этому ни на ткацкой фабрике, ни на курсах политучебы не учат.

— Нож в правой руке, вилка в левой, — я пожал плечами. — Если перепутаешь, все просто решат, что ты левша.

***

— Шоколадное. И клубничное. И это… фисташковое…

— Смотри, не простудись, — предупредил я. — Все-таки не лето.

— Пожалуй, ты прав, милый, — Тереса с явным сожалением отложила меню. — Но так хочется попробовать и то, и это…

— Мне пока просто кавы, — сообщил я официанту, берясь за стопку газет. — Может, позже решусь на что-то еще.

Откровенно говоря, хотелось кружку холодного светлого пива. Причем если в этом ресторанчике вообще есть пиво, то это наверняка лагер из местных пивоварен. Но у англичан тоже плохо с пониманием смысла лагера. Либо светлый эль градуса в три, по вкусу и цвету похожий на воду из Темзы, либо крепкий стаут или биттер. Причем и то и другое — дома, на Острове, а в Испании они предпочитают вино, как вон та компания через два столика. Смешно… сами британцы утверждают, что южные народы склонны к излишне громкой речи, но здесь и сейчас именно компания англичан болтала в полный голос, ничуть не стесняясь окружающих. Что еще более забавно, это были журналисты, судя по некоторым фразам — левые до социализма — а разговор крутился вокруг "какой-то недавней заварушке в Стране Басков", и конечно же, правдивую информацию о случившемся власти злостно скрывали.

В какой-то момент у меня даже мелькнула мысль подойти к ним с предложением эксклюзивного интервью, но я быстро запинал её обратно вглубь. В такой компании на семь человек наверняка будет один, а то и два стукача. Причем хорошо, если только в родные английские конторы, которых тоже не одна. Но может подрабатывать и на местных… как говорил один житель Иудеи "тридцать сребреников хорошо, а шестьдесят еще лучше".

С другой стороны, на фоне таких вот шумных компаний мы выглядели вполне скромно и обыденно, а взглядов нам доставалось… ну, примерно сколько и должна была собирать красивая девушка «с каким-то кавалером». У меня были опасения насчет прически, но Тереса из трех заколок и пятнадцати минут сдавленной ругани соорудила у себя на макушке мудреную конструкцию, которую затем спрятала под шляпку. Вот насчет сумочки я почти промахнулся, в этот модный футляр для пудреницы пистолет удалось впихнуть с большим трудом. Конечно, и "астра-400" не жилетник, но все же могли бы сделать её малость побольше…

— Что ты ищешь в этих газетах?

— Объявления о сдаче жилья. Что-то вроде небольшой виллы с участком, лучше всего с гаражом, конюшней или просто сараем.

— А ты уверен, что они там будут? — Тереса засмеялась. — Прости, глупый вопрос. Конечно, ты уверен. Иногда мне кажется, что ты знаешь все на свете.

— Это не так.

— Да? Ты говорил, что никогда не был в Барселоне, а стоило нам выйти из отеля, как ты сразу начал рассуждать, куда нам лучше пойти, к площади Каталонии или к собору Святого Креста.

— Всего лишь взял у портье карту достопримечательностей для туристов. А в остальном… когда тебя долго носит по свету, просто начинаешь подмечать некоторые закономерности.

Тут официант вернулся с подносом и внимание моей спутницы переключилось на вазочки с разноцветными шариками. Свой "тюльпан" я пока оставил в покое — по стеклу было видно, что молодую каву здесь подают более холодной, чем это нравиться моим зубам.

— Как тебе мелкие буржуазные радости, cariño[1]?

— Непривычно, — Тереса отложила ложечку, — и странно. Все эти кафе, рестораны, машины, люди в дорогой одежде, музыка… аристократы всегда так живут?

Прежде, чем ответить, я оглянулся по сторонам. Plaça Reial, Королевская площадь, не путать с находящейся где-то здесь же Plaça del Rei, площадью Короля. Красивое место — фонтан, множество пальм. Фонари работы некоего А. Гауди, как сообщала карта. Никогда не слышал эту фамилию, но фонари мне тоже понравились. Вообще готический квартал Барселоны, это просто рай для любителя старинной или хотя бы псевдостаринной архитектуры, по здешним улочкам не один день можно бродить.

— Как живут аристократы, товарищ Гарза, мы и краем глаза не видели. Это надо попасть на прием в каком-нибудь дворце, на одну из яхт на рейде или, — я продемонстрировал рекламный разворот очередной газеты с белой крылатой громадиной "Imperial Airways", — такой вот круизный лайнер. Восемнадцать дней вокруг света, вся экзотика мира за вашим иллюминатором. Поверь, с его высоты разница между нами и чистильщиком обуви возле отеля совершенно незаметна.

— Поверю. Только в прицел винтовки рабочего или крестьянина разница между… такими, как мы сейчас и теми аристократами, она тоже совершенно незаметна.

Я все-таки попробовал каву, в полдень она должна была нагреться быстро. Неплохо, но не совсем в моем вкусе. Вроде бы и на этикетке надпись "брют", а сахар почти не чувствуется.

— Не буду отвечать цитатами из классиков, товарищ Гарза. Однако как практик, замечу: если в своем праведном классовом гневе рабочий или крестьянин не будет выделять бесполезных аристократических трутней, а начнет расстреливать всех подряд в хорошей одежде и руками без мозолей, вместо победы революции получится коллапс всего. — Не самое подходящее слово, запоздало сообразил я, но решил, что по смыслу Тереса поймет его значение. — Управленческие цепочки, транспорт, водоснабжение, даже канализация. Любой мало-мальски крупный современный город слишком сложный механизм, чтобы функционировать без постоянного применения специальных знаний. В деревне с этим проще, но там и нет людей в дорогой одежде в значимых количествах. К тому же, как тебе прекрасно известно, крестьяне в массе значительно классово развиты, чем городской пролетариат. В среднем их мечты сводятся к тому, чтобы разделить на всех помещичью землю, а из города пусть привозят керосин и мануфактуру.

— Ты плохо знаешь крестьян, Мартин.

Я начал было открывать рот для ответа и вдруг понял, что Тереса сейчас вернула мне мою же собственную фразу — только произнесенную много лет назад. Забытый богом и людьми сибирский полустанок, морозные узоры на чудом уцелевших стеклах, самовар с ягодным взваром. и человек в мундире железнодорожника за столом напротив. Из-за этого мундира его чуть не шлепнули получасом ранее, приняв за отставшего от своих колчаковца. Спасибо деду-обходчику, так выступившему с клюкой наперевес и матюгами, что лихачи взвода конной разведки, не боящиеся ни черта, ни бога, шарахнулись что тараканы на свету. Правда, тот недорастрелянный инженер-путеец обращался ко мне исключительно на "вы", а то и вовсе "сударь".

Черт, неужели я в самом деле был таким же юным и пламенным идиотом? Нет, ответил я сам себе, тот Мартин был намного хуже.

— Но ты в другом прав… или по-другому, как правильнее сказать? Там, в горах, мы не видели всего этого, — Тереса широко взмахнула ладонью, — мирной красивой жизни. Долгие дни, холодные ночи, стычки, переходы с места на место. Любая тень в небе — опасность, снегопад — проклятье. Счастье — когда можно развести костер, приготовить что-то горячее и просушить ноги. Месяц за месяцем… кто-то не выдерживает и уходит, кого-то убивают, на их место приходят новые бойцы. И эта война и есть твой мир, ты забываешь, что где-то может быть иначе. А потом спускаешься в долину и видишь… это выглядит очень, очень несправедливым!

— А еще у тебя есть винтовка, чтобы эту несправедливость исправить, — закончил я. — Все так. Именно поэтому я давно уже перестал бороться за справедливость. Просто продаю винтовки всем, кто еще не устал.

***

— Думал, вы про нас уже забыли…

Их Сиятельство не выглядел довольным, как я ожидал. Хотя казалось бы — я его не в тюремной камере забыл, наедине с одним сухариком и двумя крысами, а в отдельном номере гостиницы. Вполне приличная комната, с умывальником и даже удобства на этаже в конце коридора, а не во дворе. Да, стенки фанерные и кровать скрипит при любом движении, но другим постояльцам вряд ли это мешает. Или, может, он как раз наоборот, не рад, что я появился так рано, а предпочел бы еще одну ночь тут скоротать? Нет, не похоже… Князюшка у нас натура тонкая, но не настолько сложная.

Есть сильное подозрение, что-то у Их Сиятельства с Женевьевой не срастается. И это плохо, потому что пока мы не вернемся на "Добрую тетю", проблемы Князя будут доставлять головную боль еще и мне.

— Мы за полдня осмотрели полдюжины домишек, пока нашли подходящую конуру. Домик так себе, благородная ветхость, но вроде от чиха не разваливается. Зато к нему притулился каретный сарай, а по периметру кусты с тебя ростом.

— Как мой боец? — не дав мне закончить, встряла в разговор Тереса.

Вообще-то я попросил её остаться в машине. В этом предместье и так наш "де сото" выглядел не очень уместно, а уж такая шикарная дамочка и подавно. Сплетни в таких местах расходятся быстро. Не настолько, чтобы кто-то уже побежал докладывать в участок или где там сидит местная полиция, но если свяжут угнанную машину с описанием постояльцев, это уже плохо.

— Днем стало чуть получше, — ответила вместо Князя мадмуазель Вервиль. — Смог сеть, поел немного супа. Ближе к вечеру опять забылся, температура поднялась… и мне кажется, рана на плече воспалилась еще сильнее.

— Завтра найдем ему врача, — заявил я с уверенностью, которую на самом деле совершенно не ощущал. — Но сейчас от него потребуется еще одно усилие, последнее. Князь, помоги ему спуститься в машину. Тереса… раз уж вышла, зайти к портье, спроси все ли в порядке насчет оплаты и прочего.

— Что значит "в порядке"?! — возмутился Князь. — Мы им вчера за две ночь вперед заплатили!

— Значит и проблем не будет! — отрезал я. — Иди за раненым. А ты, Леви, как все выйдут, проверь по-быстрому обе комнаты. Все мало-мальски подозрительное… бинты там, гильзы… сгребай в сумку и в машину, понял?

— Сделаю, — кивнул Минц и умчался наверх.

Пока они собирались, я встал возле машины и закурил. А заодно внимательно поглядел по сторонам, насколько получалось. Фонари на этой улице имелись, но своего названия не очень заслуживали, подсвечивая даже не в половину — в четверть накала. Самый яркий был как раз перед входом в гостиницу, поэтому я остановил машину чуть дальше, на границе светового круга. По идее, максимум, что сумеют разглядеть аборигены, это наши смутные силуэты. Но это по идее, а на практике случалось мне встречать людей, про которых фраза "ночью видит как днем" выглядела подходящим описанием.

Пока улица выглядела тихой и пустой. Ну, почти. Откуда-то из дворов доносилась ругань и какие-то противные звуки — то ли кошку кто-то мучил, то ли пытался петь, аккомпанируя себе напрочь расстроенной гитарой. Иногда этот гитарист делал паузу и тогда можно было услышать стрекотание сверчков, гораздо более мелодичное, чем его дребезжание. А впереди, через два дома, на углу маячили два силуэта в кепках, но подходить ближе не рисковали. Правильно делали, настроение у меня портилось со скоростью сгорания табака — к тому моменту, как я растоптал окурок о булыжную мостовую, желание дать кому-то в морду стало вполне отчетливым.

Наконец хлопнула дверь и моя "инвалидная команда" вывалилась наружу. Раненый испанец, стоит отдать должное, держался молодцом… точнее, держал его Князь, а тот пытался изобразить, что переставляет ноги почти без посторонней помощи.

Чего я не учел — "де сото" даже в варианте седана, как у нас, не самая широкая машина. В прошлый раз это большого значения не имело, я все равно колесил практически наугад в поисках подходящей гостиницы. А теперь получалось, что рядом со мной должен сесть Князь, без вариантов и если Тереса уже кое-как научилась отслеживать наш маршрут по карте, то из Их Сиятельства штурман примерно никакой.

Наверное стоило бы вернуться в центр города и уже оттуда ехать вдоль берега до "виллы", этот маршрут я более-менее представлял. Но ехать напрямую выглядело логичнее, мы же были фактически в соседнем районе, а мимо берега моря точно не промахнешься.

Ошибка. Я забыл про железную дорогу — пока не выехал к ней и не обнаружил, что ближайший переезд закрыт шлагбаумом. Вторая ошибка — стоило бы просто постоять и дождаться, пока откроют проезд, но я решил, что проще и быстрее окажется найти мост.

И даже нашел его. Хороший современного вида мост над путями…

…на съезде с которого скучал наряд полиции.

— Валим их?

Удивительно, но это произнес не Князь или Леви Минц и даже не Тереса, кровожадное предложение прозвучало из уст Женевьевы Вервиль. Более того, она еще и затвором щелкнула.

— Нет, попробуем договориться.

Спиртным от меня не пахло, так что с этой стороны я чист. Наверняка в местных правилах есть что-то насчет вождения в нетрезвом виде… пару секунд я даже думал, не сделать ли пару глотков из фляжки, просто для запаха. Сейчас там был домашний самогон Рохаса. Отличная вещь, к слову, гнал его наш недавний друг для личного пользования, так что сил и дров не жалел.

— Какие-то проблемы, сеньор офицер?!

[1] исп. милая.