Осень отчаяния

Глава 28. Тоже человек

Дождь и правда был холодный и противный, зато пахло осенью – такой запах бывает только в сырую осень, когда листья опадают, а на улице влажно, и воздух такой чистый. Любимая Пашина свежесть. Он наслаждался, вдыхал влажный аромат опавших листьев, и в нём ему чудился запах грибов.

С Ингой они неспешно брели вдоль улицы, без какой-либо цели. По дорогам проезжали редкие машины, шуршали шинами по мокрому асфальту. Людей не было. Инга шла под зонтом, а Паша нацепил бейсболку.

– Как там Кира? Вы общаетесь?

– Да. Ей, конечно, грустно одной, но у вас она чувствует себя чужой, поэтому не вернётся. Сейчас работу начала искать, она и у меня жить стесняется. Сказала, что будет ждать своего урода из тюрьмы.

– Так и сказала?

– Почти, – хмыкнула Инга.

Паше было так непривычно разговаривать с Ингой без её подколов, наедине с ней ему было почему-то неловко. Инга вздохнула:

– Я её потом познакомлю с кем-нибудь нормальным из моей группы, сейчас она немного придёт в себя, и я приду в себя… – Инга осеклась.

– У тебя тоже урод в тюрьме? – не удержался Паша.

– Мои уроды на свободе.

– Душнила отвязал себя от батареи и сбежал?

– Артём не урод! – очень резко ответила Инга и насупилась. – Он просто придурок.

Паша захохотал: значит, причина плохого настроения Инги была в Артёме. А когда Паша перестал смеяться, Инга вдруг заговорила, будто поняла, о чём подумал Паша:

– Нет, Тёма вообще ни при чём! У меня, оказывается, мать беременная. Ей тридцать семь, мужику её вообще сорок два. Это ж такой кринж! Когда я поступила, они мне комнату выделили: живи с нами. А потом мать начала намекать, чтобы я пошла учиться на курсы парикмахеров и в её салон устроилась. Она у меня стилист-колорист. Я ещё подумала, как круто, что она обо мне вдруг позаботиться решила. А вчера мне заявили про беременность и что они планируют мою комнату переделать в детскую для нового бейбика, а ты, Инга, вали домой! – она со злостью пнула камешек.

Паша не знал, стоит ли сказать что-то обнадёживающее и подбодрить. Инга – это пороховая бочка, никогда не знаешь, как она отреагирует. Сомневался, стоит ли шутить или, может, наоборот, проявить сочувствие. С её агрессивностью неосторожные слова опасны. И пока Паша думал, что сказать, Инга продолжила:

– Она, конечно, не так сказала, но суть та же, и в салон она меня пыталась устроить, чтобы я работать начала и свалила побыстрее. Я же вообще у них не отсвечивала, дома почти не появлялась, мужика её старалась не бесить, помогала по дому, чем могла. Даже с бейбиком бы сидела… – Инга проговорила это сдавленно, в голосе слышались слёзы и обида. – И я всё понимаю: у неё новая жизнь, любовь, но это… сначала предложили жить с ними, а теперь, по сути выгнали. У меня нет слов! Блин, я думала, привыкну, что не нужна собственной матери, но нет, я к этому не могу привыкнуть! Каждый раз! Я же не котёнок, которого взяли на один день поигрались, а потом выкинули на улицу, пинком под зад: «Ты уже взрослая, должна учиться заботиться о себе сама!»

Инга захлюпала носом, принялась утирать слёзы. И Паша вздохнул: кому, как ни ему знать это ощущение, когда ты не нужен собственной матери. Он очень хорошо понимал Ингу – у самого сердце до краёв было наполнено этой же болью и обидой. Но Паша вдруг подумал, что его отцу ведь тоже сорок два, а он считал его старым. Оказывается, и после сорока заводят новую семью, и даже детей. Стало досадно за отца: никакой он не старый.

Какое-то время они просто медленно шли и молчали, погруженные в свои мысли. Когда Инга в очередной раз тихо всхлипнула, Паша заговорил:

– Ты всегда можешь жить у нас. В битве за ванну я даже готов сражаться на твоей стороне. Когда ТимьЯн не срутся, у нас вообще веселуха. Будешь усмирять Тигрулю, а то как раскомандуется!

Инга хмыкнула.

– Мне нравится у вас. Даже ты не так бесишь уже! Дело ведь не в жилье, а в отношении: за что они так со мной? Я готова из дома ездить на электричке, да и есть у кого из одногруппников вписаться на время. Вообще, думала Тёму заманить в Москву, предлагала ему, а он ни в какую. Вот где, блин, этот придурок?! Почему он даже не приехал, когда так мне нужен?! Работает допоздна. «Не расстраивайся, я что-нибудь придумаю!» – Инга возмущённо передразнила, но следом снова расплакалась и заговорила тихо-тихо, почти шёпотом. – Я просто попросила его приехать и забрать меня. Написала прямым текстом, что мне очень плохо, я разругалась с матерью и он нужен мне. И ничего! Ему пофиг! Он просто знает, что я всё равно к нему приеду. Мы с вами всё лето гуляли, он ни разу не поехал в Москву. Группой вписываемся у одного однокурссника почти каждую среду, играем в настолки. Звала его. Тёме параллельно: гуляй с кем хочешь, вписывайся, где хочешь, – Инга горько хмыкнула. – Но когда он сегодня не приехал, это всё… капец. Просто написал: «Приезжай завтра ко мне». Никуда я не поеду, пошёл он в жопу! Вообще, не вернусь теперь, пока сам не приедет и не заберёт меня!

Теперь хмыкнул Паша, Инга плакала и одновременно смешно возмущалась – её эмоции штормило от гнева до полнейшего отчаяния и обратно за доли секунд. Паша вообще не видел проблемы, что Артём не приехал к Инге, но, с другой стороны, если бы Лика хоть раз попросила к ней приехать, Паша бы бросил всё и примчался из любой точки мира.

– А ты попроси его ещё раз, может, у него слишком важные дела, которые он не может бросить.

– Не может бросить?! Это меня он может бросить, а не свою работу! – Инга вскинулась. Достала из кармана телефон, посмотрела переписку, вздохнула и снова спрятала телефон.

– Время смотрела? – хмыкнул Паша.

– До последнего надеялась, что он оторвёт задницу от стула ради меня!

– И какие же у него отмазки?

–Хочешь, читай. Тысяча и одна отговорка, как не ехать ко мне!

С этими словами Инга вновь достала телефон, пролистала сообщения и просто отдала Паше их открытую переписку.

«Тём, пожалуйста, забери меня, мне очень плохо».

«Приезжай».

«Не хочу никуда ехать без тебя. Мне просто нужно, чтобы ты был рядом».

Инга прислала ещё три плачущих смайлика.

«Котик, сегодня не могу. Приезжай ко мне завтра, всё решим. Может, ты опять нагнетаешь?»

«Издеваешься?! Меня из дома выгнали! Мне некуда идти».

«Что значит некуда? Ко мне приезжай».

«А ты за мной не приедешь?»

«Нет, сегодня не могу. Очень много работы. Давай такси тебе вызову?»

«Иди ты, знаешь куда, вместе со своим такси и со своей работой!»

Паша прочитал, усмехнулся, пролистал ниже. Артём написал только спустя час:

«Что ты от меня ждёшь?»

«Что ты приедешь. Мне очень плохо».

«А сама приехать не хочешь? Хватит капризничать, давай вызову тебе такси, ты приедешь и всё мне расскажешь».

«Иди ты!»

«А ты куда пойдёшь?»

«Мне некуда, буду спать на улице!»

«Всё, кончай свою драму и приезжай».

«Нет. Если ты не приедешь, останусь на улице!»

«Ну-ну. Ещё будут какие-то условия?»

«Если ты ко мне сегодня не приедешь, то вообще больше не жди!»

«Началось…»

И дальше шли сообщения только от Артёма:

«Котик, если тебе некуда идти, то кончай капризничать и приезжай».

«Инга!»

«Я же вижу, что ты читаешь сообщения».

«Котик, не расстраивайся, я что-нибудь придумаю!»

«Так ты приедешь или помирилась с матерью?»

«Инга, кончай сбрасывать!»

Последнее сообщение было часа три назад. Паша отдал Инге телефон:

– Не вижу ничего криминально. В чём сложность взять такси и поехать к нему?

– А в чём сложность приехать ко мне? Бесит!

Паша пожал плечами. Он не видел проблемы, чтобы куда-то приехать, особенно в век такси, но у них, видимо, были какие-то особые отношения: кто кого продавит. Паше совсем не хотелось принимать ничью сторону, чтобы не оказаться виноватым, да и совета его никто не спрашивал, но Артём его раздражал ещё с клуба, поэтому сейчас он бы точно принял сторону Инги. Да и попробуй не прими её сторону: даже такая расстроенная, она может запросто закатать в асфальт.

– А мать что? Не потеряла тебя?

– Ей тоже пофиг, – отмахнулась Инга. – Я в её жизни вечно мешающий элемент.

Паша приподнял брови: не ожидал, что у Инги такие сложные взаимоотношения с семьёй.

– Моя мать тоже меня ненавидела.

– Когда ребёнка не хотели, он всю жизнь будет только мешать, – Инга как-то вся ссутулилась, опять заговорила сдавлено и тихо, передёрнула от холода плечами. – Пошли домой, а то холодно.

Они развернулись к дому, и Инга продолжила:

– Не могу выкинуть из башки, что нового бейбика, наверное, мать будет любить по-настоящему… – Инга разочарованно покачала головой и вздохнула. – У меня это в голове не укладывается. Лучше бы не звали к себе, я бы и дальше жила одна. А когда пригрели и предали…

Инга снова осеклась и покачала головой. Паша рядом вздохнул, но что он мог сделать для Инги? Подходящих слов не находилось, шутки ему казались неуместными. Паша прекрасно знал, как ранит предательство родителей. Но судя по Инге, она переживала это особенно остро.

Дома они пили горячий чай. Отопление до сих пор не дали, и в квартире было прохладно. Инга больше не откровенничала, отвлеклась и с интересом смотрела, как Паша делал тиктоки, а потом ушла умыться в ванную. Когда вернулась, Паша решил, что ему пора уходить, но Инга лишь пожала плечами:

– Можешь сидеть, сколько тебе хочется. Ты меня не напрягаешь, даже наоборот… – она чуть помолчала и призналась. – Меня напрягает оставаться одной.

Паша вытаращился на Ингу и даже не моргал пару секунд: оказывается, не он один ненавидел одиночество. Инга лишь попросила его отвернуться, когда переодевалась, потом нырнула под плед.

– Зря вывалила это всё на тебя. Давай, не будем никогда касаться этой темы, ладно?

– Ингаляция, а ты, оказывается, тоже человек.

«Очень ранимый человек», – Паша хмыкнул и потащился чистить зубы.

Но когда после ванной заглянул на кухню, Инга уже уснула. Плед сполз с дивана, и Инга спала, сжавшись в комок. Одета была в короткий топ на тонких бретельках и чёрные трусики, и Паша залип, беспардонно разглядывал её попу. Потом опомнился, поднял плед и накрыл им Ингу, она будто рефлекторно завернулась по самый нос и мирно засопела. Паша сел на край дивана, уже хотелось спать, но он почему-то медлил, не уходил. За окном стучал редкий дождь, Инга размеренно и глубоко дышала, отвернувшись и укутавшись пледом. Стало так спокойно, уютно и сонно, что захотелось остаться. Паша прилёг, буквально на десять секунд, уже сквозь полудрёму представляя, как встаёт и уходит в свою комнату спать.