Осень отчаяния

Глава 45. Силуэт

Разбудил их осторожный стук в дверь, Паша на автопилоте поплёлся открывать. Кроме Тигрули никто не мог прийти в такую рань:

– Тим спит? – она осторожно заглянула в номер.

Паша сквозь один прикрытый глаз видел, что Тим спал, укрывшись с головой одеялом. Но Яна уже прошла, села на его кровать, погладила Тимоху по лицу и улыбнулась. А он одним рывком, как лягушка ловит мух языком, обхватил Яну двумя руками, и с ней завалился на кровать. Она тихо захихикала, а Паша спросил:

– Инга тоже уже встала?

– Да, но ещё валяется. Она чутко спит, проснулась, когда я уходила.

– Я к ней! – Паша моментально пробудился и поспешил в ванную, а потом и к Инге.

Ключ-карту Яна оставила в номере. Поэтому, сделав два чая у ресепшена, Паша лбом постучался к Инге. Она открыла заспанная и всё ещё в Пашином худи. Дурацкая улыбка снова прилипла к лицу, а приятное тепло поползло по всему телу: Инга, похоже, даже спала в его одежде. Она еле-еле приоткрыла один глаз, ворчала, видимо, думала, что вернулась Яна.

– Быстро ты. Говорила же, что ещё дрыхнут…

– Уже нет, Сиреневая.

Инга открыла оба глаза, вяло проговорила:

– Скажи мне, что это кошмар, и я ещё сплю.

– Нет, Ингаляция, это не кошмар, а твой эротический сон про меня, – Паша попытался войти, но Инга преградила ему путь, заговорила бодрее.

– Эротический кошмар – это ещё хуже. Давай я проснусь, а ты пойдёшь к себе.

– Там ТимьЯн… общаются. Решил оставить их наедине, не будь такой бессердечной.

Инга вздохнула, но пропустила Пашу внутрь:

– Чаю тебе принёс. Ты можешь поспать ещё, если хочешь, я не помешаю. Даже составлю тебе компанию.

Широко зевнув, Инга махнула на него рукой и поплелась в ванную. Вчера они не успели съесть все пирожки, оставался один, и так сиротливо он смотрелся на столе, что Паша, не дождавшись Ингу, спас пирожок от одиночества. Ей оставил сиреневую шоколадку. Хотя у них к номерам ещё прилагался завтрак, можно было прямо сейчас пойти поесть. Инга вышла из ванной более бодрая, подошла к окну, открыла плотные шторы, и полумрак номера тут же наполнился светом. Вид открывался на море, и Инга замерла у панорамного окна и смотрела вдаль.

Замер и Паша, потому что такой кадр упускать было нельзя, он потянулся к телефону:

– Не двигайся!

Сделал пристрельные снимки, настраивая выдержку для слабого света, а потом наоборот выставил настройки, чтобы было видно море, а от Инги оставался тёмный силуэт. А вот обнажённый силуэт смотрелся бы ещё шикарнее:

– Сними худи и прогнись, плиз, будто тебя кто-то гладит по спине, – Паша встал, чтобы кадр занимал всё окно.

– Паш, ты чего? – Инга обернулась.

– Делаю лучший снимок эвер. Просто доверься мне, сними худи и встань на носочки!

И Инга доверилась, стянула с себя худи, передёрнула плечами. Она осталась в одном топе и шортиках, но этого было достаточно, чтобы запечатлеть все изгибы фигуры. Паша уже настроил выдержку так, чтобы от Инги был виден только силуэт. Вставил телефон в стабилизатор и просил Ингу изогнуться по-разному. Кайфовал, глядя на то, что получается: хрупкая, гибкая, притягательная и соблазнительная тёмная фигурка на фоне утреннего неба и далёкого моря.

– Всё! – Паша выдохнул и плюхнулся на кресло, начал листать снимки.

Инга снова оделась в худи и стала позади, облокотилась на спинку, а её лицо оказалось почти рядом с щекой Паши, она смотрела в экран его телефона. Паша чувствовал её запах, слышал дыхание, и от такой близости его сердце выполнило двойное сальто. Даже листать забыл от волнующего трепета, и Инга его поторопила:

– Ну.

Паша продолжил показывать фотографии и спросил:

– Классно вышла, правда? Можно ещё контраста добавить, хотя уже топ.

– Да, мне очень нравится!

– У тебя очень красивая фигура!

– Правда?

– Да! Ты невероятная! – Паша повернулся к ней.

Инга смущённо улыбнулась и порозовела. А когда фотографии закончились, она обошла Пашу и села на второе кресло. Потянулась к чаю:

– А ты учился где-то фотографии или просто увлечение? У тебя выходят прямо профессиональные снимки. Никогда не думала, что так можно снять на телефон.

– Конечно, учился, у меня раньше зеркалка была. Потом купил айфон, на него можно снять не хуже.

– А у кого учился?

– Наверное, у судьбы на меня были определённый планы, но прямо в моём доме есть фотостудия…

И Паша вдруг рассказал Инге эту историю. Сам того не осознавая, почему-то с ней легко и откровенно говорил, может, потому что она с искренним интересом его расспрашивала.

Началось всё со студии, мимо которой он каждый день ходил и сгорал от любопытства, его туда тянуло магнитом. Потом выяснил, что студия принадлежит одному фотографу, нашёл его сайт и канал и постоянно залипал на его работах. Фотограф снимал всё: и свадьбы, и лав-стори, и семейные съемки. Но больше всего Паше нравились портретные кадры, или когда тот делал интересные авторские проекты. Была в его снимках какая-то магия, как фотограф ловил эмоции и людей в разных образах. Паша так вдохновился и на своём смартфоне всё пытался добиться того же. Он снимал всё подряд: от старого ботинка на мусорке до бескрайних облаков, представляя себя фотографом века. И тогда же появилась какая-то детская восхищенная мечта научиться так же. Ему тогда было всего одиннадцать-двенадцать, родители видели в его вечном фотографировании всего лишь глупое увлечение маленького мальчика.

Но, наверное, вселенная его подслушивала и детскую мечту записала. Жизнь потом пошла под откос: ушла мама, про него забыл отец, потом отец вообще запил и пил запойно: хорошо, если дома, а то он, бывало, протрезвеет, уедет в другой город и уходит в запой там. Паша в то время как раз и начал свой первый канал в ТикТоке с вырезками из фильмов, монтировал, накладывая звукоряд на свои кривляния.

С началом отцовских запоев Паша бросил гимнастику, денег едва хватало на еду. И в этот период Пашу взял под опеку отец Тима, чтобы тот не бросал спорт. Он довольно жёстко ему объяснил: «Я за тебя плачу, но ты не пропускаешь ни сборы, ни тренировки!» Даже в его электронный дневник заглядывал и следил за успеваемостью. Паша всегда боялся отца Тима и ходил по струнке, перестал прогуливать школу, старался на тренировках и практически жил у Тима.

Фотография стала чем-то несбыточным и далёким – с уходом мамы он бросил фотографировать. Но перед шестнадцатилетием Паша вдруг увидел, что тот фотограф открывает курсы и ищет себе учеников. Денег у Паши тогда не было, к отцу Тима с подобной просьбой идти было глупо – тот уважал лишь спорт. Но Паша так загорелся этой идеей, что готов был заработать, сделать что угодно, и Тим тогда отдал ему все свои накопленные деньги, ещё и одолжил денег у Лики и у мамы. Тимоха принципиально не просил денег у отца. И на день рождения они с Ликой подарили Паше эти курсы и зеркальный фотоаппарат.

Паша вспоминал, как не сдержался и плакал перед Ликой и Тимохой, когда они подарили ему это всё. Его детскую мечту. Такое не забывается. Поэтому Паша и чувствовал себя до сих пор в долгу не только перед Тимом, но и перед Ликой.

Курс шёл четыре месяца, и Паша так этим горел, что чуть ли не поселился в студии, а после курсов сам фотограф предложил стажироваться и подработать помощником. Так хвалил: сказал тогда, что Паша очень талантливый. С этих пор Паша влюбился в съёмку, поверил в себя. Правда, в стажёрах продержался недолго: тренировки, сборы, соревнования вечно пересекались, и сложно их было синхронизировать с расписанием съёмок. Зато он стал персональным фотографом в школе у девчонок, и фотографировал их в своё свободное время за еду и домашку.

– Сейчас меня просят пофоткать всякие спортивные мероприятия от академии. Если есть время, соглашаюсь.

– А почему ты не зарабатываешь фотографией?

– Это для души. Для заработка у нас есть ТикТок.

– Кстати, мне до сих пор не даёт покоя вопрос: в чём секрет вашей популярности в ТикТоке?

– Секрет в Тимохе. Он когда отрабатывает движения, всегда просит меня снимать, а потом пересматривает по миллиону раз. У меня его роликов, знаешь, сколько?! А потом я ради прикола их в ТикТок запостил с разной забавной озвучкой. Это так залетело аудитории, что я уже через десять роликов новый канал создал. Но секрет всё-таки есть, – Паша хмыкнул. – Количество и время! Я первые месяцы выкладывал по пять-десять роликов в день, а когда мы первую сотню тысяч подписчиков сделали, к нам начали приходить с предложениями по рекламе. А потом мы сняли тот самый рекламный ролик в ТЦ, после которого взлетели разом до полумиллиона. Сейчас я выкладываю один-два ролика в день, и за рекламой к нам стоит очередь. Жду, когда лям подписчиков наберём, но пока никак, я так рассчитывал на это шоу. Но ничего, наберутся! – Паша довольно потирал руки.

– Там же и ты есть, и тоже смотришься круто. Мне, кстати, нравятся твои последние ролики с чирлидершами. Так что не в Тиме одном дело. Ведь столько роликов ещё надо придумать, снять.

– О! Ты тоже подписана! – обрадовался Паша. – Да, я просто очень много снимаю: сейчас у нас почти за два года около трёх тысяч роликов выложено. Так что ТикТок можно покорять количеством.

Инга присвистнула:

– Твоей работоспособности можно только позавидовать.

– Мама всегда говорила: «Твою бы энергию, да в мирное русло, ты бы горы свернул!»

– Мама бы тобой гордилась, ты действительно свернул горы! – улыбнулась Инга.– Горы подписчиков.

А Паша рассмеялся, а потом вздохнул, внутри всё равно что-то царапало, когда он вспоминал про маму, подумал, что вряд ли бы гордилась: успехи в ТикТоке никто из взрослых не воспринимает всерьёз.

– Обожаю это дело. И это моё детище, хоть ПаТи образовано от наших имён. Но сейчас ТикТок для нас это уже работа. Хочешь не хочешь, а нужно делать контент.

– А почему Тим всё время называет тебя Паштетом?

– Это давняя история. Я просто на тренировках всегда лез, куда не нужно, вечно делал что-то своё, и тренер постоянно мне говорил: «Паш, нет!» Пацаны предложили тренеру сразу называть меня Пашнетом, а потом Пашнет сам собой преобразовался в Паштет, так и прилипло.

Инга смотрела на Пашу с задумчивым видом, но слушала с интересом. Что-то между ними изменилось после вчерашнего, и если Пашу до безумия тянуло к Инге, то она словно эмоционально отгораживалась от него. Почти не подкалывала и смущалась. Казалось, что, когда он надел на неё худи, она спрятала свои колючки, стала мягче. И словно в подтверждение Пашиного наблюдения, она глотнула чаю, а потом спрятала ладони в рукава, опустила глаза и тихо и даже как-то ласково проговорила:

– Паш, можно я тебе худи потом отдам: постираю и передам через Яну? Оно такое уютное и тёплое, что никак не могу из него вылезти.

– Я такой же уютный, даже лучше, – широко улыбнулся Паша. – Можешь и с меня не слезать.

Инга закатила глаза и хмыкнула, а Паша внутри тихо радовался, было приятно:

– Оставь себе. Это же тебе в качестве компенсации за рубашку.

– Серьёзно? – Инга округлила глаза. – Прям даришь? Навсегда?

– Да! Тем более оно тебе так идёт! Ты в нём такая секси.

– Спасибо, – Инга улыбнулась и снова смутилась.

Паше на телефон пришло сообщение. ТимьЯн собирались пойти завтракать. И так Паше было классно болтать с Ингой, что он даже забыл про голод. Они собирались выходить, но Инга суетилась в номере и что-то искала:

– Да где он?

– Кто?

– Телефон! Позвони мне, плиз.

Паша достал смартфон и начала набирать номер Инги, она заглянула ему в экран:

– Набираешь? – а потом хмыкнула. – О, я у тебя как «Сиреневая» записана.

Раздалось жужжание, Паша заглянул под кровать, телефон лежал на полу под тумбочкой. Он достал его и возмутился от того, как был записан у Инги:

– Кусок придурка?!

Инга отобрала телефон:

– Сорян, сейчас переименую.

Но Паша лишь расхохотался:

– Но почему кусок-то? Я ведь целый!