Осень отчаяния

Глава 32. Больно

Паша всегда вставал с трудом. Ещё ночью казалось, что энергии и сил немерено и он может монтировать ролики хоть до рассвета. А вот утром уже казалось по-другому: голова весила тонну и не хотела отрываться от подушки.

Его разбудили голоса на кухне. Причём чужие голоса и детский заливистый смех. Он поморгал несколько раз, осознал, что это ему не снится. Оделся и выглянул из комнаты. В ванной, подсвечивая себе фонариком, разбирал светильник отец Яны, а её мелкая сестрёнка Соня гоняла по коридору. Тим поднимал её к турнику, она всё пыталась схватиться за кольца, но срывалась и начинала хохотать.

Комната Паши располагалась прямо напротив ванной, поэтому Паша первым делом зашёл туда. Стало как-то стыдно, что отец Яны чинит им там свет.

– Здрасти! Да мы бы сами лампочку поменяли.

Отец Яны поздоровался, пожал Паше руку:

– Тут не в лампочке дело, проводку замкнуло, сейчас починю.

– Помощь, может, нужна?

– Павлик, Павлик, Павлик! – в ванную ворвалась Соня и весело защебетала, пытаясь на него вскарабкаться.

Отец Яны улыбнулся и кивнул на настырного ребёнка:

– Развлекайте пока это чудо – вот лучшая помощь.

Каждый раз, когда Яна брала сестру с собой гулять, Паша исполнял роль лошадки и поэтому стал любимым аттракционом для Сони. Сейчас он тоже подхватил ребёнка и поднял к потолку, и они полетели на кухню. Там мать Яны в компании девчонок пила чай, весь стол был заставлен выпечкой. Паша сглотнул.

Маму Яны, Ренату, Паша тоже знал. Их знакомство вышло неудачным, поэтому он её побаивался, подозревал, что она его недолюбливает с того раза. Она всегда казалась Паше очень строгой, но зато любила готовить и постоянно передавала с Яной по два пакета еды и всевозможной выпечки. Поэтому Паша относился к ней с теплом и уважением. При ней Паша сразу бережно опустил Соню на пол. Поздоровавшись, мама Яны проговорила:

– Мы вас не будем стеснять, сейчас уедем. Раз уж выбрались в Москву, решили Соню в зоопарк сводить.

– А мы с вами пойдём! – весело отозвалась Яна и рассмеялась. – Пашу сводим в зоопарк.

Вот так внезапно перегоревшая лампочка переросла в поход с семьёй Яны в зоопарк. Соня, конечно же, оседлала свою «любимую лошадку Павлика». Зачем ей какие-то животные, когда можно вцепиться в уши и волосы Паши. Он ещё игриво подвывал и ойкал, Соня заливалась смехом, а мама Яны так и кружилась рядом: «осторожнее, осторожнее». Иногда лошадкой ненадолго становился отец Яны, но ребёнок всё равно норовил перебраться к Паше на шею.

Как ни странно, но Паше было весело: они лопали сладкую вату, разглядывали животных и даже снова дразнились с Ингой, обсуждали зверей с ТимьЯном, пытались их спародировать и постоянно смеялись. Им всем словно стало снова по пять лет, и они ходили, с детским радостным увлечением разглядывали птиц и животных. Увидев шустрых обезьянок, Паша крикнул Инге:

– Сиреневая, скорее беги к сородичам, они соскучились! Смотри, как оживились при виде родственницы.

Она ответила ему тем же около шлемоносного казуара – птица напоминала страуса, с белой головой и огромным наростом на голове, будто шлемом.

– Какой страшный птиц! Паша, да это же ты! Прости, сразу не узнала.

Хоть Соня бо́льшую часть маршрута провела на руках родителей и шее Паши, вскоре она утомилась и начала капризничать, и тогда все засобирались домой. Паша развлекал ребёнка как мог: корчил гримасы, щекотал, коверкал голоса, подкидывал и ловил, а Соня заливисто смеялась и отвлекалась от своего плохого настроения.

Даже Инга хмыкнула рядом, когда Паша демонстрировал руками крокодила и пытался ладонями откусить руку Соне.

– Паш, ты так любишь детей?

– Терпеть не могу, от них не отвяжешься! Это они меня любят, а меня просто прикалывает их смешить. – Но потом всё-таки признался. Сонина детская привязанность его очень подкупала, для неё он готов был стать хоть единорогом. – Но вообще они такие забавные и искренние.

– Вы просто на одном уровне развития, ты наконец-то нашёл себе собратьев по разуму.

– Так и есть, – расхохотался Паша.

Когда вечером проводили родителей Яны домой, вдруг всплыл вчерашний разговор про клуб. И вроде бы вчера все идею поддержали, но Инга как-то скисла. Хотя потом снова воодушевилась и заявила, что ей нужно заехать домой, взять одежду и косметику.

– Надо что-то такое надеть, чтобы Тёма слюной изошёл и приехал уже! – бросила она Яне и помчалась к себе переодеться и накраситься.

Ближе к ночи они заехали за Ингой и вчетвером отправились в клуб. Вид у неё, и правда, получился провокационный: короткая кожаная юбка и блестящий топ, обнажающий одно плечо. Макияж, как всегда кричаще-броский, светящийся в неоновых огнях клуба. Она сначала попросила Яну её сфотографировать, но при фразе «сфоткай меня», Паша взял инициативу на себя и гонял Ингу по всему клубу, снимал везде: за барной стойкой, на танцполе, в движении, предлагал даже в туалете, но Инга не оценила эту затею. Снимков получилось не так много, но зато вышло ярко, хоть позировать Инга не умела.

Время пролетело быстро, оторвались вволю, но ближе к трём часам ночи девчонки выдохлись и валились с ног, да и у Паши в голове звучал бит, футболка прилипла к спине, а ноги приятно гудели. Домой они в итоге вернулись почти в четыре утра. ТимьЯн быстро завалились спать. Паша хотел принять душ, но всё равно пропустил вперёд в ванную Ингу. Он не спеша чистил зубы и принимал душ последним, но когда вышел, столкнулся с Ингой:

– Паш, скинь мне фотки! – она, оказывается, караулила его.

– Прямо сейчас?

– Да! Мне очень нужно.

– Давай завтра, подретуширую, может, где свет нужно подогнать. Завтра отберём вместе.

– Пожалуйста, мне хотя бы парочку, без ретуши, без ничего.

Они уселись на кухне и выбирали наиболее удачный снимок на его телефоне.

– Вот эту хочу! – обрадовалась Инга и ткнула в фото, где она танцевала с закрытыми глазами.

– Ракурс не айс, – поморщился Паша.

– Мне очень нравится!

Паша спорить не стал и отправил ей снимок. Когда Инга получила фотографию, тут же переслала её Артёму и принялась что-то ему строчить. Не отрываясь от телефона, проговорила:

– Спасибо, Паш! Ты настоящий друг!

Паша махнул на неё рукой и отправился спать. Только сон не шёл, хоть и глаза уже болели, и мозг стал тяжёлым. Неизвестно, сколько проворочался Паша, но потом всё-таки вылез из-под одеяла и пошёл попить воды. И очень удивился, когда застал Ингу за столом. Она сидела, уткнувшись в сложенные руки. Вдруг всхлипнула, и Паша понял, что она не спит.

– Ты чего?

Инга подняла заплаканные глаза на Пашу:

– Паш, даже не вздумай шутить! Мне слишком больно!

Паша скомандовал умной колонке:

– Алиса, включи медленную музыку!

Колонка заиграла мелодию. Паша подошёл к Инге и просто протянул руку. Инга нахмурилась, но затем вложила свою ладонь, а Паша потянул девушку на себя. Инга не сопротивлялась, только чуть приподняла брови. Вторую руку Паша положил на талию, Инга же сжала его плечо. Очень медленно начал её раскачивать. Они танцевали медленный танец, просто так, в семь утра. Паша посмотрел в лицо Инги, она чуть улыбнулась, и тогда он спокойно прикрыл глаза. Двигался медленно, словно засыпал, укачивал себя, а может, он и правда засыпал, потому что не думал ни о чём в этот момент. Только ощущал маленькую ладошку в своей руке и хрупкую талию под майкой.

Когда мелодия оборвалась, Инга остановилась. Паша открыл глаза, посмотрел ей в лицо, она выглядела ошарашенной, но ухмыльнулась:

– Это что вообще было?

– Я просто знаю, что такое больно.

Они неотрывно смотрели друг другу в глаза. У Инги они покраснели, веки чуть опухли. Но для себя Паша вдруг отметил, какой необычный у неё цвет глаз: коричневые, каре-зеленые, с небольшой золотистой полоской вдоль радужки.

Из-за бессонной ночи мозг совсем не соображал, организм требовал сна, поэтому этот танец стал какой-то бессознательной спонтанностью. Инга смотрела выжидательно и серьёзно, разглядывала лицо Паши снизу вверх. Ничего не говорила и тормозила, видимо, тоже хотела спать, но потом спросила:

– А тебе почему больно?

– Неважно.

– Мне важно. Расскажешь?

– Потом как-нибудь. Ложись спать!

Инга неуверенно кивнула, а потом вдруг обняла Пашу за талию, прижалась к его груди, но сделала это так порывисто, что Паша даже не успел обнять её в ответ, лишь уголки губ сами собой дрогнули в улыбке. И резко отстранившись, Инга снова взглянула в лицо, на этот раз улыбнулась:

– Спасибо!

Паша кивнул, даже не понял, за что его благодарят, и, попив воды, ушёл к себе, где провалился в сон моментально.