Осень отчаяния

Глава 36. Талисман

Последняя тренировка перед Первенством у Паши прошла хорошо, он почти идеально отработал программу, а вот Тимоха психовал, ошибался и под конец вообще скис. В таком настроении ему было даже опасно ехать на соревнования.

Хорошо ещё, что Яна не успела съехать – это Тима точно бы добило. Но ходила она такой же молчаливой тенью. Они не ссорились, но и не разговаривали друг с другом. И Паша не мог улучить момента, чтобы поговорить с Яной наедине: Тим ни на крышу, ни в магазин не пошёл, спал опять на кухне. Не было возможности даже передать просьбу Лики поговорить. Не писать же Яне сообщения, когда она сидит под боком, только удачного момента поговорить с ней так и не нашлось.

А перед самым отъездом Паша с Тимом бегали по дому и собирали вещи. Яна сидела на кухне и никак не комментировала их суету.

– Ян, ну ты хоть будешь за нас болеть? – не выдержал Паша её молчания.

– Конечно буду, я всегда за вас болею.

– Непохоже, – буркнул Тим.

Он вдруг сел напротив и протянул Яне ладони. Но она не протянула руки в ответ, посмотрела в лицо Тима, встала и ушла в комнату. Тимоха вздохнул. Даже Паше реакция показалась жестокой: Яна ведь должна понимать, что ломает Тима, знает, как важны для него соревнования. После их ссоры весной Тим порвал связку на руке, сейчас уезжал на соревнования в таком же подавленном настроении. Неужели Яна делала это специально?

– Я уже вызвал такси. Гоу! – отчитался Паша и в коридоре, обуваясь, потомпрокричал. – Ян, всё, мы уехали!

Яна тут же показалась из комнаты:

– Как? Уже?

Тимоха прошёл мимо неё, бросил свою сумку у двери. Яна подлетела к нему, не дала обуться, стала напротив и сбивчиво, глотая слёзы, заговорила:

– Тим, это всё неправда, что я тебе наговорила, мне нужно было, чтобы ты отпустил меня. Я по-прежнему тебя люблю! Я так хочу, чтобы ты вернулся целым и невредимым. Пожалуйста, ради меня! Ты там всех победишь, ты же супермен. Я в тебя верю, только береги се…

Договорить ей Тимоха не дал, обхватил лицо Яны ладонями и поцеловал. Да и зачем этим двоим разговаривать, по ним и без слов всё понятно, они же умеют общаться телепатически. А Паша выдохнул и покачал головой:

– У вас пять минут, жду внизу, – и вышел за дверь, захватив заодно сумку Тима.

Не поехал на вечно застревающем лифте, спускался пешком. Паша и не поверил Яне, что она вот так внезапно разлюбила Тимоху. ТимьЯн – это нечто незыблемое, неделимое, они просто не могут взять и в один момент разлюбить друг друга, хоть последний месяц постоянно проверяют чувства на прочность.

Такси приехало через семь минут. Паша закинул сумки, а водитель нервничал. Уже не только пять, уже все пятнадцать минут прошли с того момента, как Паша спустился. Может, было ошибкой оставлять ТимьЯна наедине: после слов Яны появился риск, что Тим вообще никуда от неё не уедет. И Паша начал отправлять Тиму сообщения с периодичностью в три секунды: «такси!», «такси!»…

Это подействовало. Вскоре Тим просто вылетел из подъезда, взъерошенный, но улыбался. У Яны точно был секретный способ вернуть Тима к жизни. Друг быстро глянул на окна, хотя на последнем этаже вряд ли бы кого-то разглядел, махнул рукой и запрыгнул в такси. Паша расположился на переднем сиденье, а Тимоха сзади, поэтому в машине разговаривать не стали.

Зато когда они уселись в автобус и поехали в Пензу, Паша сразу заговорил:

– Яна обладает магией воскрешения? Хотя она тебя и похоронила заживо, но этот момент опустим.

– У Яны своя личная магия.

Тим вдруг смутился и достал из кармана оранжевую вязаную шапочку и нацепил, сделав пару подворотов. Так непривычно было видеть друга в шапке – он даже зимой их не носил, просто надевал капюшон.

– Яна связала мне шапку и вставила одну нитку из своего шарфа, на удачу. Сказала, что это талисман, чтобы со мной всё было хорошо.

– Тебе идёт, – улыбнулся Паша.

И тут же пристыдился, что слишком плохо думал про Яну. Она не только не забыла, как важны соревнования для Тима, но отодвинула все свои обиды, и даже связала талисман. Тимоха сразу воспрял духом, глупо улыбался, шапочку то снимал, разглядывал, то снова нацеплял, подворачивал. По ободку, действительно была ввязана синяя нить.

– Анька тебя не так вдохновляет, – хмыкнул Паша. – Или это потому что она у нас теперь хромая русалка.

Тимоха вдруг перестал улыбаться и вздохнул:

– Аня понимает, как мне важны соревнования. Ей тоже важен результат, победы. Она сказала, чтобы я ехал только побеждать, а иначе зачем вкладываю столько сил. А для Яны всегда важнее я, чем все мои достижения. Яна – мой главный талисман. Жаль, что мы так и не договорили.

– Вы ещё и поговорить успели, – усмехнулся Паша.

Тим тоже хмыкнул:

– Главное, что она меня по-прежнему любит, остальное я смогу исправить. Но я не понимаю, почему она так хочет съехать?

– Если бы меня кто-то доводил до панических атак, я бы тоже свалил.

– В смысле?

И тут Паша понял, что проговорился, хотя он же не давал ни Яне, ни Инге обещания не разбалтывать секрет Яны.

– Я думал, ты понял после лифта. Инга просила втащить тебе, что ты Яну довёл до панических атак.

Тим вдруг нахмурился:

– Она рассказывала весной, что её раньше мучили, но она избавилась от них. Я не знал, что у неё опять начались. Почему она мне не сказала? Это из-за меня? Что тебе Инга сказала?

– Сказала втащить тебе для профилактики, потому что Яна так боится тебя потерять, что её кроет.

Тим выругался:

– Почему я узнаю об этом последним! Паштет, раньше не мог сказать? И я её бросил совсем одну.

– Успокойся, она наверняка Ингу к себе позовёт, будут опять огурцовые шабаши устраивать. Приедешь и поговорите.

Паша вдруг подумал, что Тим многое мог поставить ради победы, горел этим, наверное, как Света. У них бы точно сложился тандем – оба амбициозные до фанатизма. Вспомнил, на что была готова пойти Света ради победы, и спросил у Тима:

– Тимох, а если б ты знал, что если ты переспишь с Анькой, то точно выиграешь соревнования, ты бы пошёл на это? Вот такой вот обряд! – хмыкнул Паша.

– Нет, не пошёл бы, – Тим ответил моментально, даже не задумался.

– А если не переспишь, то точно проиграешь?

– Паштет, на соревнованиях я отвечаю только за себя. Мне для этого не нужно ни с кем спать. Нужно просто больше тренироваться.

Тимоха потом действительно сосредоточился на соревнованиях, почти всю дорогу медитировал и визуализировал свою программу, только сам не выпускал шапочку Яны из рук или вновь надевал её. Ага, и пусть доказывает, что не верит в магию.

Кто бы что ни говорил, но талисман сработал – Тимоха победил. Счастливый и радостный ликовал всю дорогу: теперь он, наконец, получит заслуженного Мастера спорта, который должен был достаться ему ещё пару лет назад. Паше повезло меньше: его программа была слабее, он ещё и ошибся на брусьях, его как всегда подвёл соскок, даже в тройку по своей категории не попал. Он несильно расстроился. Паша победам не придавал такого значения, как Тим, да и понимал, что не все снаряды даются ему одинаково хорошо, зато в командном многоборье он будет бороться за место на кольцах, и у него есть все шансы.

Перед приездом домой Тимоха купил Яне букет синих гербер. Хорошо, что васильки в конце октября не росли. Потому что в июле, когда они возвращались с летних сборов на автобусе, Тимоха вскочил со своего места и помчался к водителю. Уговорил того остановиться где-то посреди степей. Оказалось, что он увидел поле васильков и захотел собрать букет для Яны. Паша тогда покрутил у виска и решил, что у друга просто поехала крыша от жары и от любви.

Приехали они рано утром в понедельник. Счастливый Тим ворвался в квартиру, только Яны там не оказалось. Он принялся ей названивать, а когда вернулся из их комнаты, то со злостью швырнул несчастные цветы в окно, на стекле остались два лепестка. Паша недоумевал:

– Что случилось-то?

– Яна собрала вещи и уехала жить к родителям, – Тимоха сел за стол и схватился за голову. – Она писала, что у родителей, но я думал, она только на выходные к ним уехала. Её вещей нигде нет.

Паша не ожидал такой подставы, ведь ТимьЯн всю дорогу переписывались. Тим записывал ласковые голосовые, Яна отвечала ему тем же. Друг вообще был на подъёме, они не ссорились, поэтому Паша нахмурился, ничего не понимал:

– Но почему?

– Видимо, чтобы я не мог её удержать.