Осколки мёртвых душ

Глава 15

Эдриану, видимо, настолько важно было присутствие моих дражайших родственничков на свадьбе, что приглашения на бал он достал на следующий же день, а через день уже была назначена семейная встреча.

Пока я занималась подготовкой к свадьбе, первыми примерками и злополучной службой в церкви, пришлось ночевать в гостевой комнате будущего мужа. Он не возражал, да и вообще не приставал более, чем с поцелуями и объятиями, однако то и дело заводил разговоры о моей семье и теме прощения. Более того, продавливал свою позицию он довольно упорно, что с каждым разговором нравилось мне всё меньше и меньше. Я не была знакома с его родителями, однако по рассказам Эдриана они были хорошими, понимающими и любящими. Ну или он так говорил и думал, потому что ширма репутации слишком уж сильно его заботила. Да и вообще это слово постоянно встречалось в наших разговорах, и я в очередной раз задумалась, что не оценила все подводные камни такого замужества.

Для соответствия той самой хорошей репутации мы два вечера ходили на службу в церковь. Только исключительно ради сохранения нервов и нежелания ругаться перед свадьбой, я не стала спорить и просто сидела всё это время с постным лицом, думая о своём. Эдриана, впрочем, такой вариант устраивал.

Церковь Нового города сильно отличалась от той крошечной и облупленной около Ордена. Тут всё просто сверкало золотом, а статуя императора высилась аж до сводчатого потолка. И почему-то я не сомневалась, что украшающие алтарь голубые камни являлись ничем иным, как тиазалитом. Очень глупо было бы использовать его в качестве украшения ввиду хрупкости, но зато довольно дорого и престижно.

Высший свет посетителей церкви и вовсе наводил на меня тоску. Дамы наряжались как на праздник, делали причёски и подбирали наряды. Драгоценности на службах не приветствовались, однако никто не запрещал надевать дорогие платья, главное, чтобы плечи и руки были прикрыты. Пока они повторяли молитвы вслед за капелланом, их лица выражали полное смирение, и я невольно задавалась вопросом, реально ли кто-либо из них так сильно верил в Святейшего и принимал церковные постулаты, или мы тут все сидим исключительно ради «хорошей репутации»?

На второй день Эдриана после службы поймал какой-то мужчина в годах и заговорил о делах, и мне полчаса пришлось улыбаться его спутнице и слушать её болтовню на тему нового колье. Потом же до неё дошло, что я маг, и она устроила допрос с пристрастием на тему моих умений. И ведь это станет моей жизнью на неопределённое время. И мне она не нравилась. Можно было попросить демонов внушить жениху, чтобы мы никуда не ходили, но это могло адекватно смотреться раз, ну два. А если он резко исчезнет из привычной ему жизни, то пойдут ненужные вопросы, такого допускать было нельзя.

Кстати о демонах. Я не видела их уже несколько дней, и меня это порядком напрягало. После того, как Ви проводил меня по кладбищу, он никак не давал о себе знать. Может, вернусь я в старый город, а там уже все убиты, или ещё чего хуже. Несколько раз у меня появлялось желание его вызвать, да только зачем, спросить как дела и чем он там занимается? Кто бы мне ещё сказал. Обычно в ответ на неудобные вопросы я получала молчание, да и всё.

Вообще я так и не поняла, насколько именно далеко они могли от меня находиться, и как это вообще работает. Дом наставницы ведь совсем на другом конце города, и, по идее, демоны должны быть ближе ко мне, а потому либо они врали про расстояния, либо они вместе со мной теперь обитали в Новом городе. В любом случае в их дела меня никто не посвящал и не планировал. Ну ничего, мне нужно пережить сегодняшний вечер, и тогда завтра мы встретимся на балу. Хотя лучше бы я в одиночестве бродила в тумане на кладбище, чем сегодняшняя встреча.

Квартал с домом родственников я всегда обходила стороной, чтобы случайно их не встретить. Я надеялась, что мне больше никогда не придётся иметь дела с этой гнилой семейкой, и уж тем более не думала, что придётся терпеть их присутствие на своей свадьбе, пусть и фиктивной. Ну ничего, я справлюсь. Должна. Это всего лишь шаг на пути к цели, и я этот путь пройду, даже если мне предстоит как-то вытерпеть сегодняшний ужас.

Карета подъехала прямо к старинным витым распахнутым воротам, где нас уже ждал Том, дворецкий семьи и единственный человек, кому в этом доме я была хоть как-то рада. Он сильно постарел с тех пор, когда я последний раз видела его лет десять назад, но меня он сразу узнал и искренне улыбнулся. Эдриан подал мне руку и помог спуститься, хотя я чуть не запуталась в подоле длинного платья, которое он практически заставил меня надеть. Я спорила, но в итоге сдалась и согласилась. Хуже этот вечер всё равно сделать было невозможно.

Сегодня я выбрала чёрный облегающий бархат с высоким резным воротником и длинными рукавами. Хоть всю верхнюю часть и украшала чёрная мерцающая вышивка, походило оно скорее на траурное, а потому полностью соответствовало предстоящему событию.

Я окинула мрачным взглядом до боли знакомый каменный двухэтажный старый дом. Сухое дерево уже который год никто так и не спилил, и его почти полностью увил плющ. Камни дорожки то тут, то там походили трещинами и слегка проваливались, а кованую ограду для винограда местами проела ржавчина. Я переступила с ноги на ногу и тяжело вздохнула, а вот жених лучился радостью, чем меня порядком раздражал. Вздёрнув подбородок и нацепив на лицо холодную маску надменности, я двинулась к дому, громко стуча каблуками по выщербленному камню.

В дверях нас уже ждали. Леонора стояла в тёмном платье в пол и меховом боа, а на шее красовалось родовое колье с крупными бриллиантами, сверкающее в свете фонаря при каждом движении. На её запястье виднелся такой же массивный браслет. Поседевшие на висках волосы она собрала в высокий пучок и украсила его гребнем с драгоценностями. Она скользнула по мне безразличным взглядом и тут же одарила Эдриана сверкающей улыбкой под стать драгоценностям. Рядом стоял Уилфорд, тяжело опираясь на трость, и оглядывал нас болезненным взглядом. Последний раз я видела его несколько лет назад, и он здорово осунулся, видимо, болезнь почти пожрала его лёгкие. Да и больные суставы уже давно не давали ему спокойно жить, видимо, проблема значительно усугубилась. Когда-то каштановые волосы совсем побелели и покрывали голову тонким пушком, грозящим улететь от любого порыва ветра словно у одуванчика. Он протянул дрожащую морщинистую руку жениху и жестом пригласил пройти в дом.

— Я безмерно счастлива, что ты сумел образумить нашу упрямицу, — проворковала Леонора Эдриану, как только мы вошли в гостиную.

— Я тоже, давно ждал нашей встречи, хотел познакомиться со всей семьёй, — ответил он, склонил голову и поцеловал руку, от чего Леонора расплылась в такой улыбке, что того и гляди рот по бокам треснет.

На меня она даже внимания не обратила, и я воспользовалась этим, чтобы повнимательнее рассмотреть прихожую. Всё оставалось такое же, как я помнила, только постаревшее на двадцать лет. Паркет местами совсем протёрся, пуфы продавились, и на покрытии виднелись пятна. Шторы по двум сторонам от дверей будто бы висели те же самые, что и в моём детстве, но тут поручиться не могла, слишком много времени прошло. Даже на одной из двух больших ваз с цветами я заметила трещину, отвёрнутую к стене подальше от чужих глаз.

В гостиной нас ждали две девушки, разодетые будто уже на свадьбу. Ханна, моя старшая сестра, всё ещё находилась в трауре по погибшему супругу и носила чёрное, а высокую причёску венчала атласная ленточка, однако серьги, ожерелье и перстни на руках украшали огромного размера рубины. Достаток семьи за все эти годы никак не улучшился. Уилфорд работал один, а с таким здоровьем явно всё меньше и меньше, да и пожертвования Леоноры церкви стали совсем уж неадекватными, поэтому семье оставалось всё меньше и меньше денег, и я точно знала, что на драгоценности у семьи точно не нашлось бы и монетки. Взяли у знакомых, чтобы пустить пыль в глаза? В общем-то, меня бы это не удивило. Иветт же, как самой младшей, по возрасту украшения не полагались, зато платье она надела дорогое и причёску делала явно не сама.

Я подметила, что раньше у Иветт волосы были светлее на несколько тонов, но сейчас они сравнялись с сестрой, разве что её довольно короткие прядки выбивались из причёски, а чёлка небрежно была заправлена за ухо, тогда как Ханна всегда носила косы до пояса. Они даже на лицо стали похожи: вздёрнутый нос, розовый румянец и одинаковый прищур зелёных глаз, с подозрением меня разглядывающих.

— Привет, Кьяра, — сухо поприветствовала меня Ханна, а Иветт неохотно помахала рукой, но тут же переключила внимание на жениха, всё ещё обменивающегося любезностями с Леонорой.

Девочки с неподдельным интересом рассматривали Эдриана, видимо, видели его впервые, а значит, все разговоры с маменькой велись за пределами дома. Интересно. Случайно ли они где-то встретились, или он был инициатором?

Пока всё внимание было приковано к Эдриану, я прошлась по гостиной, рассматривая убранство. Аналогично прихожей, практически всё осталось таким же, как я помнила, разве что рисунок обоев давно выцвел, а хрустальная люстра потускнела, и также то тут, то там виднелись трещинки. Паркет около обеденного стола и вовсе неприлично протёрся. А большие напольные часы сломались ещё при мне, и до сих пор никто их так и не починил.

— Никогда бы не подумала, что ты выйдешь замуж, — прервала мои размышления Ханна и протянула мне бокал красного вина, — да ещё и по своей воле.

— С чего это вдруг? — выгнула я бровь, — вроде не припомню, чтобы постригалась в монахини.

Бокал я, впрочем, взяла и отпила щедрый глоток в надежде, что он скрасит этот чудовищный вечер в неприятной компании.

— Ну ты у нас такая… своевольная, — натянуто улыбнулась она, — маменька аж ушам своим не поверила, когда узнала. Да ещё и за богатого уважаемого мужчину! Тем более ты магичка, зачем тебе какой-то брак.

— А откуда она узнала, кстати? Я не собиралась вам говорить примерно никогда.

— Маменьке капеллан сказал, — влезла Иветт и с завистью посмотрела на наше вино. — Как только вы подали бумаги, он немедленно донёс ей важное известие, ой что тут было… Она очень долго возмущалась, что не получила от тебя никакого приглашения. Хотя от тебя его и не дождёшься.

Девушка недовольно фыркнула, будто на полном серьёзе ожидала его от меня получить.

— Ты совершенно права, Иветт, — согласилась я с ней и скривилась в подобии улыбки. — Если бы Эдриан не желал следовать всем правилам и традициям и не заставил меня пойти на некоторый компромисс, ноги бы вашей на моей свадьбе не было. Я прекрасно проживу, не видя вас больше никогда в своей жизни, был бы лучший подарок. Единственный, кого я хотела бы увидеть, это Сорен, но увы, как его отправили в гарнизон, я потеряла с ним связь.

— Мы все потеряли. Так что придётся довольствоваться нами, убогими.

Иветт сомкнула губы в тонкую линию и удалилась к столу, а Ханна помрачнела.

— От тебя ничего другого и не ожидалось, — сообщила сестра тоном с будто бы обиженными нотками, — я говорила маменьке, что это плохая идея, а она настаивает, чтобы мы с тобой отношения налаживали. Я тебя, между прочим, на свою свадьбу звала!

— Поздно что-то налаживать, — холодно заметила я, — вы опоздали на двадцать лет.

Мы встретились с сестрой взглядами, и между нами будто заискрилось пространство, того и гляди начнут бить молнии.

Меня вообще крайне занимало, что они так навязывались, хотя не вспоминали обо мне годами. Не иначе как их заставили. Ну ещё бы, такой богатый родственник намечается.

— Девочки, — отвлекла нас от милой беседы Леонора, — прошу к столу, успеете ещё наболтаться.

Нам с Эдрианом выделили места рядом с ней самой, Уилфорд сидел во главе стола, а сёстры напротив нас. Пока дворецкий наливал нам вино, Иветт довольствовалась соком, а Ханна накладывала себе в тарелку всё, до чего могла дотянуться. У меня же аппетита не было совсем, разве что вино оказалось ну очень кстати. Но есть никому не дали, пока Леонора не произнесла молитву и не поблагодарила Святейшего за ужин.

— Ханна, дорогая, не ешь столько, — с нотками возмущения воскликнула она, — ты же располнеешь! Что мы будем делать, если ты не влезешь в наряд на императорских бал?

— Да, мама, — погрустнела она и отодвинула тарелку.

— Наша Ханночка играет на арфе в театре, — обратилась она к Эдриану, — скоро у них выступление в императорском дворце, такая честь! А говорят, императору в личные музыканты как раз нужна арфистка. Мы очень надеемся, что таланты нашей девочки будут замечены, каждый день молюсь и прошу Святейшего помочь в этом деле.

Эдриан даже рот не успел раскрыть, как она продолжила:

— А Иветт, моя младшая, — кивнула Леонора на сестру, украдкой пытающуюся налить в свой сок вина, — готовится на службу в церковь! Сначала мы думали отдать её замуж, но мне было озарение, будто сам Святейший коснулся меня, и я поняла, что место ей в храме. Служение господу — очень почётно.

— Ты пойдёшь в монахини? — в недоумении уставилась я на неё, — серьёзно?

Перебитая Леонора покраснела от негодования, но мне было плевать. Меня очень повеселила новость, и я точно знала, что Иветт ни в какие монахини не планировала. А судя по её взгляду и выражению лица, такие перспективы её совершенно не радовали.

— Я прям так и вижу, — откинулась я на спинку стула, — что ты отрекаешься от мирской жизни ради вечного служения в церкви, будешь носить робу, жить в маленькой комнатушке и молиться, молиться, молиться…

— Заткнись! — ощетинилась Иветт, сверля меня испепеляющим взглядом.

— Что я слышу? — повысила Леонора голос, — сейчас же выйди из-за стола и иди проси Святейшего тебя образумить и послать хорошие манеры!

— Но мама…

— Сейчас же!

Иветт швырнула вилку и быстро удалилась, громко топая и хлопнув дверью так, что хрусталь на люстре зазвенел. Эдриан в растерянности на меня посмотрел, а я пожала плечами. Сам хотел, вот пусть наслаждается семейной встречей.

— А как вы вообще познакомились? — обратилась к нему Ханна.

— Оу, ну тут всё просто, — оживился Эдриан, — когда я унаследовал имение и разбирал вещи, то наткнулся на непонятного действия артефакты, обратился в Орден, и они прислали Кьяру посмотреть. Их было немало, поэтому она приходила ещё несколько раз, пока я не пригласил её на ужин. Правда она очень жёстко мне отказала и была очень недовольна, да, милая?

Он приобнял меня, я улыбнулась и кивнула головой, но продолжила молча с кислым лицом пить вино.

— Пришлось ещё несколько раз звать её, но она отказывала, пока я не додумался устроить свидание в своём доме и пообещать, что она в любой момент может уйти.

— Не удивительно, — покачала головой Леонора, — Кьяра никогда не славилась способностью видеть дальше своего носа.

— Тебе-то это откуда известно? — не выдержала я, — ты обо мне не знаешь ровным счётом нихрена.

— Я твоя мать! — воскликнула она, — мне лучше известно! И будь добра не ругаться в этих стенах, как рыночная хабалка.

— Ты мне не мать, — огрызнулась я, — ты женщина, которая по нелепой случайности меня родила. Матерью называться ты не заслужила, как и высокопарных речей в свой адрес.

— Довольно! — подал первый раз за вечер голос Уилфорд и зашёлся сильным кашлем, — я так и знал, что будет подобное, прекратите перебранку! Иначе это всё закончится плохо, — он снова закашлялся и никак не мог остановиться.

— А вы в этом сомневались? — скептически осмотрела я сидящих за столом.

— Милая, — приобнял меня Эдриан за плечи и ощутимо сжал, — я думаю, нам всем нужно немного успокоиться.

Леонора поджала губы и недовольно нанизывала на вилку горошек. Тем временем пришла Иветт, явно раздосадованная, что пропустила ссору.

Некоторое время ели молча. Я цедила вино, Иветт старалась тайком сделать то же самое, Ханна, грустно вздыхая, жевала овощи и смотрела на пирог и эклеры, а Эдриан, явно не ожидая подобной семейной встречи, бросал на меня тревожные взгляды и хмурился.

Ну а что он, собственно, хотел? Я не сомневалась, что Леонора присела ему на уши, но я сто раз предупреждала, что не хочу иметь ничего общего с этой гнилой семейкой. Более того, даже не планировала делать вид, что к ним нормально отношусь, вот пусть сидит и радуется. И подумает заранее, во что может превратиться сама свадьба.

— Видит Святейший, я хотела как лучше, — не выдержала Леонора и встала, — простите, мне срочно нужно помолиться и попросить послать мне терпения.

Она картинно промокнула салфеточкой уголок глаза и удалилась в свою обожаемую молельню. Иветт сразу оживилась, под неодобрительным взглядом отца налила себе полный фужер вина и быстро выпила его, тут же налив второй. Ханна за это время успела умять добротный кусок пирога и, не дожевав, откусила эклер.

— Какая божественная вкуснятина, — сказала она, быстро проглотив его и взяв ещё один, — а у вас на свадьбе будут сладости?

— Конечно, — кивнул Эдриан, — Кьяра же как раз любит эклеры, я уже заказал несколько видов в меню.

— Тебе придётся есть их тайно в туалете, — хихикнула Иветт, — а остальное время будешь жевать капустный лист.

— Да ну тебя, — махнула она на неё рукой и продолжила с упоением поглощать уже которое пирожное.

— Я слышал, тебя приняли в гильдию, — обратился к жениху Уилфорд, — как дела на фабрике? Удалось заключить контракт с императорским домом?

Эдриан воспарял духом и принялся рассказывать про свою поездку на острова, ткани, гильдию и прочие совершенно скучные для меня штуки, а же облокотилась подбородком на руку и просто ждала, когда можно будет уйти домой. Ну хоть вино вкусное, и то хорошо.

— Ты уже выбрала платье? — допытывалась Иветт.

— Его уже шьют.

— А можно с тобой на примерку сходить?

— Очевидно, нет.

— Какая ты противная, — скривилась она.

— Осторожно, — предупредила я её, — а то Леонора услышит и опять пойдёшь молиться. Рот с мылом мыть ещё не заставляют?

Иветт снова состроила недовольную гримасу.

— А можно к вам в гости? — обратилась она уже к Эдриану, — такой дом красивый, несколько раз мимо проходила.

— Где твои манеры, девочка? — одёрнул её отец, — не подобает так напрашиваться.

— Да всё хорошо, почему нет, мы будем очень рады, — ответил жених за нас двоих.

Эдриан снова обнял меня, а я в этом время отрицательно качала головой и закатывала глаза. Что за мы такие? Мы рады не будем. Этого мне ещё не хватало.

Послышался скрип половицы. Ханна тут же бросила сестре в тарелку эклер и взяла в руку огурец, а Иветт пододвинула к себе стакан сока.

— Ханна, дорогая, а сыграй гостю на арфе, — проворковала вернувшаяся Леонора.

Судя по её виду, она плакала, но у этой женщины нет сердца, поэтому плакать она может только по очень ограниченным поводам типа плохих слов о религии и Святейшем.

— Но я же ужинаю, — возразила та, но под жёстким взглядом матери подчинилась и пошла за инструментом.

Уилфорд ещё раз сильно зашёлся в кашле и удалился в кабинет, позвав с собой Эдриана по каким-то вопросам гильдии. Когда они ушли, Леонора прекратила жеманничать и устремила свой колкий взгляд ко мне.

— До свадьбы осталось всего ничего, — менторским тоном заговорила она, — я договорилась с одним очень уважаемым при императорском дворе человеком, он подучит тебя хорошим манерам, Кьяра. Всё таки много высокопоставленных лиц будет присутствовать на свадьбе, не могу допустить, чтобы ты ударила в грязь лицом своими манерами и посрамила нашу семью. Он прибудет послезавтра, так что жду тебя тут ровно в восемь.

Сначала я просто сидела в недоумении, а потом расхохоталась и никак не могла остановиться.

— Что тут смешного, не понимаю?

— Ой, — смахнула я выступившие от смеха слезы, — меня мои манеры полностью устраивают, и никуда я не собираюсь приходить, делать мне нехрен. А если кого не устраивает, у меня есть прекрасное предложение — просто не являться на свадьбу! Это будет самый лучший подарок за всю мою жизнь!

— Я вижу, в Ордене не заботились о воспитании, — холодно заметила она, — ну ничего, я поговорю с Эдрианом, думаю, он меня поддержит.

— Ну вот посмотрим, какие замечательные манеры привьёт Иветт твоя драгоценная церковь.

Сестра поперхнулась соком и закашлялась, злобно на меня посмотрев. Леонора только было хотела ответить, но прозвенел дверной колокол, и она с победоносным видом встала и пошла вслед за дворецким. Раздались какие-то голоса. Сёстры задумчиво переглядывались, а я гадала, какую ещё гадость принесло мне на голову. Хотя испортить сегодняшний вечер было бы довольно сложно, ну разве что Леонора раздвоится. Наконец в гостиную вошёл престарелый священник в полном одеянии, мило беседуя с хозяйкой.

— Как же я рада, что вы всё-таки нашли немножко времени сегодня вечером и посетили нас, — лебезила женщина, — я всю неделю молилась, чтобы ваша проблема с крыльцом церкви разрешилась, очень неприятная ситуация. Очень.

— Благодарю, Леонора, благодарю. Ваша поддержка всегда отдаётся теплом в моей душе, я каждый день прошу Святейшего, чтобы с вашей семьей всё было хорошо, и он послал вашему супругу здоровья.

— Вы не представляете, как много это для меня значит.

От этих речей меня натурально начало подташнивать. Не сойти с ума от давления всего этого мракобесия мне помогла мысль о демонах. Узнай Леонора, что я сделала, её удар бы хватил. Дочка, тварь такая, посрамила такую благочестивую прихожанку! Немыслимо.

Я откинулась на спинку стула и сложила руки на груди, мысленно смакуя эту мысль и представляя, какой забавной была бы их встреча, но тут вернулся Эдриан с Уилфордом, и Леонора поспешила представить нам гостя.

— Это отец Хоакин, капеллан моей церкви, и очень близкий друг, а это, — она указала на меня, — моя дочь Кьяра и её жених Эдриан. Я всё подготовила в молельной комнате, можете начинать, когда будете готовы.

— Что начинать? — тут же напряглась я.

— Как что? — удивился священник и посмотрел на покрасневшую Леонору.

— О Святейший, мне так стыдно, — приложила она руку ко лбу, — прошу простить ей такую оплошность! Она ещё далека от церкви, и ей многому предстоит научиться, я не успела ей сказать. Проходите в молельню, Кьяра подойдёт через пару минут.

Когда капеллан удалился, Леонора нависла над моим стулом.

— Перед свадьбой каждая девушка должна причаститься. Это обязательное правило церкви, ты что, не знала? Ты должна вступить во взрослую семейную жизнь полностью очищенной и посвящённой Богу и мужу. А отец Хоакин — доверенное лицо семьи. Так что отправляйся в молельню и будь добра, не пререкайся.

Я недоумевающим взглядом рассматривала её лицо, пытаясь понять, серьёзно она говорит или шутит. Видимо, всё же серьезно.

— Да ну на хрен, я пошла домой.

Резко отодвинув стул, я встала и устремилась в коридор, но Эдриан поймал меня около двери.

— Кьяра, прошу тебя! Просто сходи, это действительно обязательная церковная процедура, я…

— Мне какое дело? Иди сам к этому священнику, если так хочется.

— Кьяра… — он умоляюще на меня посмотрел и сжал руку.

— Мы договаривались, — напомнила я сквозь зубы, изо всех сил стараясь сохранять самообладание, — просто сходить на ужин. Я пришла. Более того, изо всех сил старалась молчать, но это… это уже выходит за всякие рамки. Тебе традиции с репутацией важнее моих чувств, я это уже поняла. Но у всего есть предел!

— Этот капеллан очень важный человек! — почти шёпотом говорил жених, — умоляю тебя, сходи, и после свадьбы я никогда не буду настаивать на встрече с твоими родственниками, клянусь.

Я задумалась.

— На свадьбе я тоже не желаю их видеть.

Он замялся. Я по глазам видела, как он отчаянно искал варианты выхода из ситуации, но явно не находил.

— Я готов подумать. Просто. Сходи. Можешь там врать или вообще молчать. Прошу тебя.

Ладно, схожу. Сейчас я вам всем покажу, какая плохая идея на меня давить и думать, что вы добились своей цели.

Я молча направилась в молельню. Эта комната стала значительно больше и богаче. Если раньше это была небольшая комнатушка с несколькими иконами и подставкой для свечек, то теперь — довольно большая зала с алтарём и статуей Императора у дальней стены, держащего в руке огромный меч. Сам алтарь явно был из мрамора. В комнате также имелось с пол сотни икон разного размера с ликами Святейшего, а также стояло две резных скамьи. Так вот куда все деньги-то уходят вместо ремонта особняка. Ну теперь понятно.

Священник стоял на коленях перед статуей и молча молился.

Вся эта комната вызывала у меня глубокое омерзение, как и сама её владелица. Меня ужасно злил Орден со всеми его правилами, но это уже было просто за гранью. Мамашка-святоша молится, жертвует деньги церкви, ходит на все службы, устроила дома часовню, а сама продала собственного ребенка. Тварь лицемерная.

К несчастью, капеллан меня заметил и пригласил присесть на скамью. Я молча села и положила ногу на ногу, даже не пытаясь скрыть сильное недовольство. И снова подумалось о демонах. Самый ужасный грех мною уже совершён, а эти никчемные старцы всё надеялись сделать из меня удобную послушницу и присоединить к своему стаду болванчиков, нет уж, хренушки.

— Твоя матушка — очень уважаемая прихожанка, столь религиозную женщину ещё поискать, — с каким-то даже благоговением проговорил он. — И для меня было честью, когда она оказала мне такое доверие и позвала на сегодняшний вечер. Я знаю, что ваши с матушкой отношения очень, скажем так, непростые, но я скромно смею надеяться, что ты тоже станешь посещать нас почаще.

Обязательно, как раз захвачу с собой двух демонов.

— Что от меня нужно? — сухо уточнила я, желая разделаться с этим фарсом побыстрее, но старец продолжил гнуть свою линию.

— Замужество — важный шаг в жизни девушки, и в него нужно входить с чистыми помыслами и открытой душой. Ты маг, а значит, уже затронута силами, которые церковь не очень одобряет. Став женой и матерью, ты должна будешь отринуть прошлую себя, со всеми своими прегрешениями. Избавься от них, открой душу Святейшему и яви поступки, которых ты стыдишься, мысли, которых не должно быть, и желания, что ведут тебя на опасную дорожку, уводя от света Его.

Капеллан встал, зажёг благовония и снова опустился на колени, бубня очередную молитву.

— Сядь рядом со мной и помолись, дитя.

Я не сдвинулась с места.

— Я сказал сядь и помолись.

Закатив глаза, я нехотя поднялась с лавки и опустилась рядом с ним.

«О святейший император, — подумала я про себя, — как же я хочу, чтобы весь этот город, твоя церковь и Орден исчезли из этого мира навсегда, захватив с собой всех последователей, в особенности Леонору, а от меня наконец отвалили. Провались вообще вся империя пропадом».

— Скажи же, юная дева, что гнетёт тебя больше всего, — не вставая с колен обратился он ко мне.

— Когда всякие посторонние люди лезут в мою жизнь, — тут же выдала я.

Священник некоторое время молчал, смотря на меня квадратными глазами, а я не спешила что-либо добавлять.

— Так не пойдёт, — пробубнил он, — ты должна выплеснуть всё свое недовольство, что копилось все эти годы. Не стесняйся, всё сказанное останется только между нами и Святейшим.

— Правда? — картинно удивилась я, — ну ладно. Меня очень гнетёт, что магия увядает, и целители всё слабее и слабее. Может, лет двести назад они могли вылечить страшную болезнь Леоноры, но сейчас это явно невозможно.

— Какую болезнь? — испугался капеллан.

— А такую. Она гнилая лицемерка.

— Что вы себе позволяете, юная леди?! — возмутился священник, — это великое таинство, важнейший шаг, где у вас есть возможность очистить душу и получить наставление! А вместо этого вы оскорбляете свою матушку, уважаемого человека, между прочим, и всячески саботируете причастие! Как вам не стыдно? Современные нравы меня всё больше и больше пугают, особенно у магов Ордена…

— А знаете что, — прервала я его, — вы правы, мне действительно нужно очистить душу, ну так слушайте. Когда служба в Ордене заканчивается и нужно укладываться спать, я выхожу на улицу и иду вдоль домов, ища то, что греет мою чёрную душу. Я давно должна была признаться и покаяться, но мне было стыдно.

— В чём же? Не бойся, что бы ты не сказала, я пойму, — в его голосе звучало явное нетерпение.

Я сделала картинную паузу, а потом постаралась принять максимально скорбный вид.

— Я ем младенцев, — призналась я, — по понедельникам и четвергам. А в остальные дни трахаюсь с демонами. Но кроме воскресенья, в воскресенье у меня выходной.

— Да что вы себе вообще позволяете! — вскочил он, чуть не выпуская носом клубы дыма.

Я посмотрела на его раскрасневшееся от гнева лицо и просто захохотала, а потом поднялась с колен и пошла на выход.

Такая выходка мне может выйти боком, но плевать. Меня так все достали, что я не имела ни малейшего желания видеть ни Эдриана, ни кого бы то ни было из обитателей этого грёбаного дома, особенно Леонору. Являться сюда было чудовищной ошибкой, ничего хорошего из этой идеи в принципе быть не могло, но вот эта выходка со священником, на что они надеялись вообще? А демонам я ещё припомню своё унижение. Если начнутся проблемы, то пусть они идут и решают их, хоть всю церковь зачаруют.

Когда я дошла до входной двери, где-то сзади уже разразился скандал. Я слышала возмущённые возгласы, но мне было настолько плевать, что я просто открыла дверь и вышла на холодную улицу. Не желая, чтобы меня догнал хоть кто-то и начал читать мораль, я быстро зашагала прочь.

На город уже давно спустилась ночь, народа почти не было, лишь иногда можно было встретить патрули стражи. Я посмотрела на часы, до комендантского часа оставалось всего сорок минут, ну ничего, мне хватит, чтобы прогуляться и успокоиться.

Я направилась в небольшой тёмный сквер, который располагался как раз в конце квартала. Место было безлюдное, потому что дальше начинались склады, и уличных фонарей там почти не наблюдалось. Я то и дело оборачивалась, высматривая не следят ли за мной, и в очередной раз повернувшись, увидела толпу, высыпавшую из дверей дома. Я тут же юркнула в проулок, надеясь, что они не успели меня заметить, и ускорила шаг, насколько это было возможно на высоких каблуках.

Несколько раз остановившись и прислушавшись, я сделала вывод, что за мной они не шли, а значит, можно было не спешить.

Холодный воздух немного взбодрил и успокоил нервы. Какой-то безумный день. Даже начало казаться, что весь вечер мне приснился. Иногда бывают настолько нелепые сны, что даже логике не поддаются, вот этот был будто бы того же порядка. Может, Эдриан ожидал, что я прикинусь любящей дочерью, но я не хочу и не буду прикидываться милой с людьми, которые фактически продали меня Ордену. И я, имея родителей, сестёр и брата, была сиротой. Теперь же эта долбаная семейка узнала, что жених мой знатных кровей и с большим состоянием, и внезапно вспомнила о моём существовании. Никакого прощения, никогда. Они получили ровно то отношение, которое заслужили, а Эдриан просто не понимал, какого это. Его родители не продавали в магический приют, чтобы поменьше ртов кормить.

Сквер встретил меня уходящими в темноту деревьями без единого фонаря. С дороги шло немного света, но он освещал пространство лишь у самого края. Я поёжилась. Не то от накатившего страха, не то потому что бархатное платье недостаточно согревало ночью. Я обняла себя руками и ещё раз вгляделась во тьму.

Помнится, посредине находился фонтан, а вокруг него лавочки, и все дорожки вели как раз к нему, поэтому направилась по одной из них. С каждым шагом становилось всё больше и больше не по себе, слишком уж тут было темно. Моя злость и обида придавали сил и уверенности, но начали сходить на нет, отдавая меня на растерзание тревоге, проникающей внутрь и разъедающей внутренности словно кислота.

Я уже видела очертания лавочек, слегка освещаемых луной сквозь ветви деревьев, но не была столь уверена, что стоило идти дальше. Может, правильнее было бы повернуть назад? Пошла бы домой к Эдриану по освещённым улицам, куда меня вообще принесло…

И только лишь я подумала об этом, как споткнулась и очень больно подвернула ногу. Издав глухой всхлип, я доковыляла до лавочки и потёрла щиколотку. Прикосновение вызвало резкую боль, и я поморщилась и охнула. Я просидела ещё минут пять с надеждой, что отпустит, но боль не стихала. На ногу стало больно наступать, и она слегка распухла. И как мне теперь домой идти? Звать демонов и просить донести на руках? Да они меня на месте порвут и на защиту контракта не посмотрят.

Чем больше я сидела и думала об этом, тем страшнее и тревожнее становилось.

Я сидела в тёмном парке совсем одна с подвёрнутой ногой, а ведь за мной постоянно кто-то следил. Пусть я находилась в Новом городе, где улицы патрулировали, но сейчас-то я совершенно одна, да ещё и идти не могу. И как меня вообще посетила такая светлая идея идти ночью в тёмный безлюдный парк? Ну идиотка! По-другому я себя не могла назвать. Просто идиотка.

А какие у меня варианты, нужно позвать демонов и надеяться, что не придётся выслушивать порцию недовольства и колкостей.

Я ещё раз нагнулась, чтобы потереть ногу, как почувствовала столь резкую невыносимую боль в спине, что из груди сам собой вырвался истошный крик, а следом потоки пузырящейся крови.