Pavor Nocturnus

Армани Коллин

30.09.199 X г., 08:00 AM

Фабрика игрушек «Тедди’с Хоум»

Я считаю, если утро началось после восьми и никуда не надо, то это определенно неплохой день. Тут по логике, плохой — это когда нет ничего хорошего, а тут уже есть, значит другая категория, то бишь не плохой (но и не хороший пока еще). А вот когда на завтрак не пустая тарелка со стаканом воды из крана, а какое-то тесто с начинкой, отдаленно под нужным углом похожее на пиццу, то это уже самый что ни на есть неплохой день. Тонкая разница между неплохой и неплохой, все зависит от интонации и насколько стрелка смещена в одну из сторон. Вот только неплохой этот день для меня, а для других может быть и не очень, но самое паршивое, что от этого может поменяться и моя оценка, иногда серьезно, конкретно так, я бы сказал.

На самом деле, после всех вчерашних приключений я бы встал в девять, а то и в десять (хоть это уже свинство), и даже не факт, что утра. Орлиный Нос не поддержал мою идею на подсознательном уровне и ввалился в раздевалку с ужасающей точностью, даже будильник срабатывает обычно секунд эдак на пять позже нужной минуты, дает шанс встать самому. Он рыскал по всем ящикам, но каким бы суперсыщиком ни был, пустота есть пустота, хотя отдаю должное, пакетик чая он все-таки нашел. Я намекнул, мол, питательный завтрак, а главное низкокалорийный, но он то ли не понял, то ли ему не до еды было. Вообще у меня есть намеки трех степеней очевидности, этот еще можно не понять, второй сложнее — «ты бы пирожные со вчера поискал, хотя сладкое на завтрак не очень, лучше уж купить что-нибудь»; и последний, вроде «если что, я могу сбегать в магазин, взять и тебе что-нибудь за одно», надеялся, что очнется… Непробиваемая мощь, прямо-таки мастерская!

Я уже хотел в самых описательных красках перечислять ему все блюда мира, чтобы желудок в трубочку свернулся, но вдруг сказал, сам себе удивился:

— Слушай, у меня ни копейки в кармане, а силы нам с тобой сегодня могут очень даже пригодиться. Мы выспались, отлично, теперь надо поесть — не хочешь же ты в самый ответственный момент упасть в голодный обморок? Я вот тоже не горю желанием. Давай с тебя деньги, а с меня что-то похожее на рецепт.

И он сразу же достает из кармана кошелек, будто ждал этого последние три минуты, и протягивает солидную такую купюру — если сравнивать с весом, то килограммов в двадцать, не меньше.

— Если хочешь что-то сказать, всегда говори прямо.

— Так точно, капитан, — сказал я, наигранно отдал честь.

— Детектив.

— Это пока что. Кто знает, что будет завтра… За спасение дочерей и поимку всех монстров города как пить дать дают повышение.

Голову атаковали сотни мыслей, что можно купить на эти деньги — да что угодно, в принципе, поэтому и не люблю кучу вариантов, никакого простора для творчества и дольше думать, чем есть. Заказать готовое — самый простой вариант, но в этом нет души, а у меня руки чесались показать ДеВи свою готовку аля шеф Армани. О булках, консервах и прочей гадости я и не думал! А еще нужно помнить, что в распоряжении одна микроволновка, не густо, но жить можно.

В таком кулинарном трансе Орлиный Нос пригвоздил меня в дверном проеме словами:

— Армани… Спасибо за поддержку.

Я кивнул, молча вышел — всегда пожалуйста, как говорится.

Через полчаса я стоял на этом же месте с готовым тестом в руках. Только за эти два слова от меня потребуют тест на национальность, я не шучу, это и правда богохульство, но в оправдание скажу, что Мудрый Филин мог вызвать нас в любую минуту, уж не до соблюдения правил и традиций. Зато соус по рецепту, томаты, прованские травы, соль и оливковое масло, все это щедро размазано по тесту, а сверху кусочки моцареллы и щепотка базилика — все как завещал Раффаэле Эспозито[1]! Что ж, вышло как вышло, я думал, будет хуже, или мы такие голодные были, что и трава по-над дорогой покажется руколой с орегано. В любом случае детектив заметно оживился от калорий, все-таки еда творит чудеса с людьми, хотя особо разговорчивее не стал.

Все бы ничего, но что-то меня смущало, нервировало и не выбивалось из башки, чего-то в нашем застолье не хватало, даже не бокала просеко, а чего-то поважнее, мельче, сопливее — где этого ДеВи носит, десятый час уже?! Я вот ни в жизни не поверю, что он до сих пор дрыхнет, когда в прошлый раз приперся ни свет ни заря, и почему-то я был свято уверен, что он сразу кинется на фабрику — сказать спасибо для начала, мол, ты спас меня от папаши-идиота, по гроб жизни будет помнить, ага, держу карман шире. И тут тревожный червь вгрызся в висок и потихоньку пробуривался внутрь, нашептывал мне сотню причин, от сонной болезни до домашнего ареста.

Бомбардировка началась еще со входной двери фабрики и эхом разносилась по всему цеху, хоть бросай пиццу на полуукусе и залезай под стол. Чувственные натуры по звукам сразу угадывают настроение человека, но там ни шагов, ни человека, ни тем более настроения, а только взрывы снарядов, которые все нарастали, пока дверь не распахнулась, как от взрыва, и, ясное дело, без стука, скрипа и доброго утра. Сходство с Мудрым Филином на пороге минимальное — теперь это Свирепый Коршун, а то и Птеродактиль, глаза сверкают, лицо красное, и все тело трясется от злости. Он быстро подлетел ко мне, и я думал, что сейчас голову откусит, честное слово, а потому сжался втрое, хоть и не понимал, что уже натворил — кроме пиццы, вроде бы ничего не успел…

— Ты солгал мне!.. Я дал тебе одно единственное задание: защитить моего внука, — а ты…

— Но… но… — я еле собирал ошметки мыслей от удивления, — я все сделал… У него есть игрушка!

— Тогда ответь, каким образом случилось ЭТО?!

Когтистая лапа замахнулась, но ударила вместо меня стол, треснула по нему листком с объявлением, а лучше бы и правда пощечину, чем такое. Лицо ДеВи красовалось крупным планом под надписью о пропаже, а внизу были особые приметы, которых там кот наплакал. И видимо, я сильно оптимист, раз первая мысль, что он все-таки сбежал, но тут же меня засыпала очередь вопросов, вроде куда, зачем и почему до сих пор не за столом? Как шестеренки в мозгу ни старались, а ничего светлого в голову не пришло, и я взглянул на Мудрого Филина, мол, это уже приговор или шанс есть, но у того ни грамма надежды в глазах. У нас остался только один вариант того, что могло произойти, раз даже игрушка не помогла, и детектив озвучил это первым — к ним наведался тот псих, которому игрушки по барабану… Чтоб тебя, маленький засранец, умеешь же ты притягивать неприятности на свою задницу!

Только вчера виделись, повеселились в школе — это я к тому, что грустно расстаться после ссоры, но на светлом моменте еще хуже.

— Собирайтесь! — крикнул он, злой уже не на меня, а на ситуацию. — Мистер Рей, если ваша машина находится неподалеку, прошу воспользоваться ею, не теряя ни минуты времени.

Понятное дело, мы побросали всю еду и пошли одеваться — Орлиный Нос в пальто, а я в пайту (на улице холодина, особенно после таких новостей). Перед уходом я хотел уничтожить остатки пиццы, не пропадать же добру, но не смог засунуть в себя ни куска и оставил ДеВи, по тому же принципу, что вчера выдумал для детектива. Так, монстры, официально заявляю, что мы найдем мелкого, он вернется и попробует мою пиццу, чего бы кому там это ни стоило, по-другому и быть не может, все усекли — да-да, даже ты, сценарист всего этого бреда, напустил драмы и хватит, я до конца буду верить в счастливый финал!

Через пару минут мы шли туда, где вчера оставили машину, а потом неслись к дому ДеВи по утреннему воскресному городу. Мудрый Коршун, тьфу ты, Филин мудро, но и жутко молчал всю дорогу и задумчиво глядел в окно на переднем сидении, я прямо-таки видел, как он обдумывал что-то явно не самое приятное, причем для всех нас.

— Зачем мы едем туда? — сказал Орлиный Нос, не выдержал.

— Мне не терпится убедиться в произошедшем своими глазами и посмотреть своему сыну в лицо, а далее этого я не имею ни малейшего представления… Случился, пожалуй, худший исход из возможных, господа, — я полагал, что Мэд Кэптив станет нападать со всей доступной ему мощью и устроит настоящий хаос в городе, однако ничего подобного не случилось.

— Это плохо?

— Разумеется так, мистер Рей! Что страшнее: наблюдать за ядовитым пауком перед собой или на миг отвлечься и потерять его из виду? Это не что иное, как затишье перед мощнейшей бурей. Если Мэд Кэптив медлит, значит для этого есть причина, и мне совсем не верится, чтобы у него возникли какие-либо трудности. По-другому, он задумал нечто грандиозное, а слово думать, направленное в его адрес, уже доставляет мне великое неудовольствие… К тому же, за прошедшую ночь пропал один лишь мой внук, и это наводит меня на крайне неприятные мысли.

Что там за мысли, мы так и не услышали, но этого и не нужно было — перед нами раскинулась злосчастная улица, сейчас сами все и узнаем.

На нас никто не отреагировал, хотя мы стали аккурат у заборчика, потом Мудрый Филин настойчиво бил по бедной кнопке звонка, будто та была виновата во всем этом безобразии, но результат один. Наконец он решил, что придется войти внутрь, и Орлиный Нос сразу сказал, мол, от беспричинного проникновения его золотой жетон нас не спасет, чудненько, что сказать. Пока я сетовал на ситуацию, ключ в старческих руках быстро открыл входную дверь — отлично, то есть все это время премудрая птица могла запросто зайти к ним, когда никого не было дома, и заложить игрушки хоть в каждый угол каждой комнаты! А вместо этого он послал меня, чуть ли не за решетку засадил! Я многое хотел ему сказать, но сдержался, момент не подходящий, это всегда успеется.

А вот и берлога Жадного Слона, основной загон в виде гостиной, прямо-таки залитой сиропом скуки с джемом обычности, аж глазу не за что зацепиться и все тянуло зевнуть. На этом фоне забавно смотрелась кухня, цветастая, яркая и светлая — тут уж само мироздание постаралось сделать окна на солнечной стороне, а дополняли картину белесый холодильник с кучей разноцветных лопаток и приборов. И снова я повернул голову направо — карамельный продавленный диван, темные занавески, черный телевизор, мебель мрачно-дубового цвета… Нет, золотые женские руки постарались и здесь, потому как хотя бы все со вкусом расставлено, но так просто комнату не преобразить, особенно если не вымести из нее главного паразита.

Я заметил, что давно стою в коридорчике один, а вокруг ни души — дело в том, что Мудрый Филин как-то сразу пошел напролом на второй этаж, а Орлиный Нос бегло окинул всевидящим оком комнаты и тоже повторил маршрут. К этому моменту детектив уже провел мини-расследование в комнате ДеВи и выделил самые странные моменты, а именно, створки окна прибиты к раме гвоздями, одеяло небрежно скомкано, а игрушка-брелок валялась на полу, будто отброшенная ударом… И не успели мы ничего обсудить, как вдруг внизу затрещал телефон — все побежали в обратном порядке, то бишь я первый, за что и удостоился чести снять трубку. Ко мне и к ней тут же прилипло два уха с другой стороны.

— Алло, мам?

Не знаю, кого мы вообще ожидали услышать, но явно не тихий измученный голос ДеВи — как волшебной палочкой, он нарисовал у нас улыбки, даже у Орлиного Носа уголки губ приподнялись на миллиметр.

— ДеВи, я так и знал, что ты в порядке, ни на секунду не сомневался — ладно, всего на одну… Где ты бродишь?

— Армани, что ты делаешь у меня дома?

— Ищу тебя, вот целый спасательный отряд организовали. И вообще я первый спросил, так что рассказывай…

Я ждал, тряс коленками от нервов, но на проводе гудела тишина. Что-то мы погорячились от радости — он, конечно, жив, и это уже неплохо, но непонятно, это прямо-таки неплохо или не совсем еще плохо, хотя очень даже близко к этому.

— Армани, — сказал он тише и как-то хрипло, со связью проблемы, что ли, — найди детектива, его зовут Алек Рей.

Мы переглянулись, Орлиный Нос покачал головой, мол, рано пока, тяни время.

— Это еще зачем?

— Пусть… позвонит…

А вот сейчас это сипение и кряхтение никому уже не понравилось, тут два варианта, либо у него болит горло, либо… кто-то на это самое горло давил. Орлиный Нос прямо-таки учуял запах паленого и вырвал у меня трубку:

— Виктим, Алек Рей слушает. Что случилось?

— А-а-а-алек Ре-е-ей!

Полный атас, попали, что называется! Почему-то я сразу вспомнил голос того психа, хотя слышал его один раз, а разобрать что-либо из этого мешанины звуков было трудно.

— Я найду тебя. И убью, — сказал детектив самым серьезным тоном. — Не сомневайся.

— Иди к нам, или его съедят. Тик-так, тик-так, ха-ха-а…

В динамике зарычало и зашипело, мы аж отошли чуть ли не на полметра, и на пике громкости связь оборвалась — не удивлюсь, если он раздавил телефон от переизбытка эмоций. Орлиный Нос тоже был на взводе, бросил трубку в стену, и та разбилась на мелкие кусочки. Вот вроде хорошая новость, мол, надежда еще жива, пока только при смерти, но общий дух подорвался конкретно так, я бы сказал, упал на уровень плинтуса. И как-то неосознанно мы прошли в гостиную, уселись на диване и креслах.

Я смотрел то на ковер без понятия, что вообще происходит, то на Мудрого Филина, который сморщился, как перезрелый фрукт, глаза бегали туда-сюда, листали гирлянду мыслей. Детектив уставился прямо на потушенный камин, злой, как тысячи чертей, руки на коленях, желваки ходят ходуном, взгляд буравит обугленное полено, того гляди и распалит. Ситуация и правда плачевная, что тут еще сказать, одна из тех самых безвыходных, которых не существует, да вот мы бы сейчас поспорили!

— Я наивно полагал, что мы сражаемся с малоразумным животным, хоть сколько-то предсказуемым, но то, что я сейчас услышал… пусть в некой мере и удивительно, но в большей степени ужасающе. Подумать только: он способен разговаривать! Не подражать, а складывать осмысленные, грамматически верные предложения! Также ему известны понятия времени, звука часов и такой истинно человеческий прием как шантаж. Поймите меня правильно: кошмары, как и многие живые существа, всецело повинуются инстинктам, а потому нормальный — да простит мне Господь это слово в отношение чудовища! — кошмар без каких-либо раздумий принялся бы есть ребенка. В нашу первую встречу Мэд Кэптив не мог даже разговаривать, но, похоже, он учится, умнеет, очеловечивается, если можно так выразиться, причем уже в геометрической прогрессии.

— Но это же пока не главная беда для города, так? — сказал я. — Я имею в виду, он там с ночи, значит вернется сюда черт знает когда.

— К сожалению, нет.

— В смысле?! Это что еще за верх несправедливости? Может, он и бессмертный в придачу, чего уж мелочиться!

— И я опасался этого более всего, — продолжал Мудрый Филин, — ведь он монстр, пусть и в человеческом теле. Он в своем мире, и на него временной парадокс не действует, как мы можем видеть по вчерашнему событию…

— То есть если мы не успеем найти его в том мире монстров, а это очень даже может быть, он вернется сюда через секунду, а мы — через парочку лет, когда он тут уже всех сожрет? Отлично, просто замечательно!

То ли мои слова расстроили его, то ли он что-то придумал, но таким обреченным я видел разве что висельников в кино, будто он уже мысленно похоронил себя, а то и всех нас. Немой вопрос, что будем делать, плавал в воздухе, оседал облаком на коже, зудел, и Мудрый Филин объяснил:

— И все же последняя надежда у нас есть… Наше Общество обнаружило, что, если ввести себе кровь — вернее, внутреннюю жидкость, — кошмара, можно миновать временной сдвиг. Неприятность в том, что испытуемые животные, такие как морские свинки, кролики, белые крысы и даже кошки, погибали около двенадцати минут спустя. За это время практически невозможно найти минерал, поэтому мы отказались от этой идеи. Наряду с этим была озвучена другая крайне занимательная идея…

— Эксперименты на людях, — сказал детектив.

— Верно, мистер Рей. Наши ученые выдвинули гипотезу о том, что, исходя из массы, количества крови, а также регенерационной способности, человек сможет выдержать кровь кошмара в течение часа или даже нескольких часов. Впрочем, предположение и осталось таковым, поскольку Общество не дало одобрения идти на подобный риск. Пусть нас и насчитывается сотни по всему миру, жертвовать даже одним товарищем мы не можем ни с моральной, ни с практической точек зрения. Однако сейчас исключительный случай…

Из недр пиджака он достал флакон с какой-то серо-зеленой жижей, похожей на болотную тину — и почему смертельная гадость не может выглядеть как джелато или сорбет, да и быть такой же на вкус! Вот только я не подумал, что желудок совершенно естественно вырвет эту дрянь обратно наружу, поэтому к ней набором шел шприц и жгут. Все всё поняли, теперь осталось решить, кому выпадет лотерейный билет на свидание с вечностью, и мы опять замолчали — чем дольше, тем больше меня это бесило, какой смысл тянуть кота за причинное место, если прыжка в ледяную воду все равно не избежать.

— Так, надеюсь, выбирать будем на камень-ножницы-бумагу хотя бы, а не по бесполезности в команде — я все понимаю, вы начальник этого кордебалета, а детектив…

— Армани Коллин, замолчите, пожалуйста! В особенности если говорите подобную ерунду в столь серьезной ситуации. Как вы смеете думать, что я могу пожертвовать людьми, которые даже не состоят в Обществе? Разумеется, это суждено сделать мне, и никому более!

— Но это ж чистой воды самоубийство.

— В ином случае с моей стороны это будет убийством кого-либо из вас.

— А вот если как я предлагаю, то тут судьба, и ничего не поделать.

Уж не знаю, зачем я вообще спорю — совсем крыша поехала с этим геройством в последнее время, а у меня, между прочим, дома Оля с ребенком!

— Он прав, — неожиданно поддержал Орлиный Нос, но не в ту степь: — Я моложе вас и крепче Армани. Процент крови у меня выше, а значит, есть шанс продержаться дольше всех.

— И отказать себе во времяпровождении с любимой дочерью?

— Главное спасти.

В общем, мы как истинные герои боевика, напичканные храбростью и тестостероном, двигали дуло револьвера от одного виска к другому и совсем забыли, что находимся в чужом доме, куда в любой момент может нагрянуть кто угодно. Дело в том, что это самое кто угодно только что возникло в коридоре между кухней и гостиной, по закону подлости, самое ненужное кто угодно в самое неподходящее время и таком же месте.

Тонконожка выглядела бледнее смерти, сразу догадалась обо всем, хотя какое еще может быть объяснение, почему мы сидим с мрачными лицами в пустом доме паршивца. Я рванулся к ней, и как раз везде зашумели помехи, как в старом телевизоре — другие ее в первый раз видят, но я-то знал про их любовь-морковь, тем более тут начало подростковой мути, реле эмоций на максимум выкручено, а это прямая дорога вслед за своим Ромео. Ничего не оставалось, кроме как упасть на колени и приобнять ее с шепотом всякой чепухи на ухо, мол, да он жив-здоров еще, мы вернем его и все будет радужно прекрасно, даже зачем-то сказал про кусок пиццы. Ага, ей все как о стену горох, ни звука, ни движения, по-моему, даже не видела и не слышала меня, только худые ноги дрожали, как ветки на ветру, и вот-вот грохнется.

За двадцать четыре года жизни я понял одну вещь, то бишь всегда нужно желать себе все наоборот! Раз хочешь разбогатеть, говори, что деньги тебе и даром не нужны; надо тебе спокойной жизни на берегу моря — пытайся встрять во что-то адреналиновое; а если так вышло, что не питаешь радости от вида трехметровой многоножки, моли Вселенную встретиться с ней сию же секунду! Потому как вчера я по глупости забыл о величайшем законе подлости, и вот пожалуйста, вам посылка, распишитесь, причем не на расстоянии километра, а лицом к лицу, хоть руку ему жми, одну из десяти… Видок у монстра и правда своеобразный, мягко говоря, чтобы не обидеть — хотя плевать на его чувства, это что вообще за громадный рыбий скелет, где каждое ребро — это лапа?! Оно стояло на паре задних толстенных то ли ног, то ли каких-то еще отростков, и плоской башкой, которая не особо-то отличалась от тела упиралось в потолок. Я хотел глянуть ему в глаза, мол, и не стыдно тебе такому ходить по белу свету, но непонятно, где там голова, где зад, и есть ли это у него вообще. Еще и как назло, оно по всем канонам жанра склизкое, волосатое и шипастое, прямо-таки полный набор!

Наверное, Мудрый Филин судорожно искал игрушку, за это время Орлиный Нос даже дважды выстрелил — помощники из них так себе, монстру это по боку, а вот Тонконожка вздрогнула и еще больше испугалась, зато хоть очнулась. В принципе, у меня было в запасе полсекунды на попытаться отпрыгнуть, но башка варила на самом медленном огне, а еще попробуй увернись от длиннющей лапы вместе с девчонкой. Я успел только повернуться к нему спиной и уткнуть лицо малявки себе в грудь, надеялся, что игрушка-брелок от ДеВи сейчас у нее в кармане, или хотя бы оно сломает хребет только мне, а ее отбросит — и в который раз мысленно попрощался с Олей, уже представил, как плыву на лодке к праотцам. Не стану врать, страшно до ужаса, ждешь и ждешь, когда уже отвалится голова, польется кровь и все дела, я вспотел знатно, и мы тряслись с мелкой в унисон. По моим подсчетам время у нас давно закончилось, я даже повернул голову, чтоб спросить у палача, долго он там еще, но мельком увидел Орлиного Носа и выдохнул — тот уже прятал пистолет, ложная тревога, гробовщики!

Я посадил Тонконожку, больно легкую для своих двенадцати, на кресло, и та оживилась, дико заикалась, я ни черта не разобрал, но кивал с серьезным видом. И по-моему, накивал что-то не то, потому как она совсем обмякла, будто из нее всю душу трубочкой высосали, а потом вообще положила лоб на колени и зарыдала, мощно так, спина извивалась волной. За пару лет работы в приюте я выучил, что ни в коем случае нельзя прекращать плач, даже если он по пустяку, пусть лучше выплеснется, всему миру потом легче будет. Вот никогда не думал, что снова буду утешать сопляков, мда уж, жизнь циклична — короче, сел на подлокотник и погладил по голове, а она как с цепи сорвалась, обхватила меня и давай вытирать слезы и сопли о пайту, как если бы та была носовым платком.

— Я устала… терять… Сначала мама и папа… Теперь Виктим!

— Да жив твой возлюбленный — по крайней мере, предложение действует ближайший час-другой, а там как карта ляжет.

Она отлипла от меня, посмотрела сквозь лужи в глазах, мол, вру или нет.

— Вот как раз собираемся по его душу, — добавил я на всякий случай.

— Куда?

— В какое-то страшное опасное логово монстров.

— Я с вами!

— Какое слово из характеристики тебе непонятно — страшное или опасное?

— Но я хочу помочь спасти Виктима!

— Ты лучше себя не дай сожрать.

Жирный знак вопроса разукрасил лицо от бровей до рта — то есть я спас ее от какой-то инопланетной страхолюдины, а она даже не потрудилась заметить мой подвиг? Удивительная способность сопляков, но это и к лучшему, меньше кошмаров будет сниться! Пока микропроцессор в голове гудел, я резко ущипнул ее, добротно так, она аж взвизгнула и возмущенно стала тереть красное пятно. Старый метод со времен приюта, к тому же, сам придумал, очень действенно обостряет внимание примерно на минуту.

— Эй, слушай, нет, ты послушай! Мы вернем его, максимум синяками отделается, поэтому не смей хоронить его раньше времени, поняла?

Сопливый молчок, она шмыгнула носом и лупает на меня глазами, я так и не понял, убедил или нет.

— У нас вечером выступление в парке аттракционов…

— Вот и дашь ему подзатыльник, если текст забудет.

Тонконожка даже улыбнулась, легонько, но все же — диагноз жить будет, не все потеряно.

Вообще-то этот разговор был не только для поболтать и ободрить, я отвлекал ее от зрелища на заднем фоне. Орлиный Нос набрал темно-зеленую жижу в шприц и держал его над Мудрым Филином, пока тот расчехлял руку — ох и дурной пример мы подаем ребенку, аж стыдно. Наверное, детектива учили делать уколы в академии, мол, вдруг пригодится, и вот кто бы мог подумать — раз, два, и вязкая гадость уже течет по фиолетовым венам, еще и жжет, потому как наш начальник зашипел, заскрипел зубами и заерзал в кресле, скорчился весь, а лоб тут же покраснел и вспотел. Я подбежал к нему, но вроде бы обошлось, и он медленно достал из кармана пиджака медальон, как у Джованни, с виду старинный часы, но стрелки стоят на полудне, а внутри тот самый кристалл.

Мудрый Филин объяснил, что кнопка запустит разряд тока, возникнет тот самый зеленый пузырь, и сразу же для удобства начнется отсчет времени.

— И все же я вынужден спросить: каждый из вас в достаточной мере осознает предстоящую опасность? Начиная с того, что я могу умереть намного раньше ожидаемого срока, а значит, если мы и сможем переместиться, на обратном пути на вас подействует временной парадокс; и заканчивая встречей с этими существами и Мэдом Кэптивом, что может стоить кому-то или даже большинству из нас жизни. Сейчас последний шанс отказаться, особенно тебе, Армани Коллин, поскольку ты еще слишком молод, чтобы так рисковать.

— В последнее время сам себе удивляюсь — сдружился я с вашим внуком и почему-то сильно хочется спасти его, а лишние руки вам явно не помешают.

Он даже натянул улыбочку и прямо-таки весь расцвел, будто по крови не текла смертельно-опасная дрянь.

— Что ж, радостно это слышать. Я не стану настаивать на обратном и позволю тебе как мужчине самому принять это ответственное решение… И похоже, что ты изменился, Армани, — сказал он, как если бы это и был его коварный план или потому что я сегодня весь из себя такой альтруист, но это временная акция, не советую привыкать. А вообще как иначе, и тут дело не только в ДеВи — если десятки психов будут разгуливать по городу, того гляди и Оле достанется…

И тут я вспомнил про нее — нет, не про ссору, хотя я так и не отправил вчера километровое сообщение с извинениями, а то, что я могу не вернуться, и это и правда будет выглядеть, как если бы сбежал из-за ребенка. Она же ни весточки не получит, что я, где я и как пал смертью храбрых в битве с монстрами. Мудрый Филин с детективом уже стояли на просторном участке гостиной, но я крикнул все, мол, стоять, не двигаться, у меня тут дело вселенской важности, а минута особой роли не сыграет. Ровно столько мне и дали — я судорожно пытался что-то придумать, но мозг отказывался составлять слова и, по-моему, вообще выбросил их из памяти. Наконец настрочил что-то в стиле:

«Прости за все нервы, дорогая, ты лучшее, что со мной случилось, и, если я не вернусь, знай, что последняя моя мысль будет о тебе, amo».

Получилось с кучей ошибок, без знаков препинания и хотя бы одной маломальской шуточки, какой кошмар! Я вдавил кнопку отправки, прижался к ним, и как раз вспыхнул зеленый пузырь.

Конечно, стало гадко от мысли, что я могу никогда больше не увидеть Олю, но я тут же перебил эту ерунду — никому не помирать, сейчас кого надо, спасем, остальных перебьем и вообще мы с ней проживем до ста и умрем в один день, на другое я не согласен. Может, оптимизм и наивный бред, зато чуть легче стало растворяться в портале — теперь можно, поехали, полетели, поплыли… Короче, вперед!

[1] Раффаэле Эспозито — один из первых итальянских поваров, который придумал классическую пиццу «Маргариту», состоящую из помидор, сыра и базилика. — Прим. авт.