Pavor Nocturnus

Алек Рей

30.09.199 X г.,???

Мир кошмаров

Никто не спорил, что нужно остаться и ждать помощи. Никто и не пытался уйти. Мы сидели в ряд, прижавшись к холодным вратам: я, Армани, умирающий Бенедикт Савва, девушка из Общества и мальчик. Молчание. Все понимали плачевность ситуации. Я посмотрел на запястье: прошло 2 часа. Казалось, намного дольше. К концу 3-го часа стали сдавать нервы — все стучали пальцами, дергали ногами. Приходило понимание, что никто не придет. Да и выдержит ли Бенедикт Савва хотя бы сутки? Не думаю. Значит, если нас и найдут, мы переместимся в будущее. Самый оптимистичный исход, который нас ждет… Сколько мы так продержимся? Еда не самое страшное, а вот без воды… Я нашел 0,5 литра в наплечной сумке Бенедикта Саввы, с которой он переместился. Порядок: мальчик, девушка, бывший глава команды отказался — осталось по 2 глотка нам с Армани. Мелочь… Бездействуя, мы выбираем медленную смерть.

Черт! Я никогда не планировал работать во главе команды, по той же причине и становиться шефом участка. Даже капитаном. Не потому что у меня нет лидерских качеств — просто не хочется управлять чужими жизнями. Кажется, что быть главным — значит вести команду к лучшему. Не совсем. Чаще приходится выбирать между худшим и смертельным, и вот что сложнее всего…

Я резко поднялся. В глазах потемнело, закружилась голова, но я вышел в центр площадки перед вратами и сказал:

— Нам нужно идти.

— О, есть идеи?! — вскочил Армани от воодушевления. Прошел дальше меня к ступеням, замер и обернулся. — Если это хоть маломальский шанс вернуться домой, надо рискнуть!

Бенедикт Савва понял, что я имел в виду, кивнул на немой вопрос во взгляде.

— Не домой… Мы видели коридор с множеством проходов. Неизвестно, куда они ведут — возможно, в другие миры… Но это единственный шанс на выживание.

— О нет, нет и еще тысячу раз нет! — начал Армани, размахивая руками. — И в чем смысл выйти в какой-нибудь параллельный мир, где люди — это собаки, а собаки — это люди, а то и сразу помереть от едкого воздуха какой-нибудь планеты Галалокс? Вот уж спасибо, откажусь!

— Мы попытаемся. Если спасемся, будем искать способ вернуться на нашу планету.

— Ключевое слово первое во втором предложении!

— Сидеть здесь — самоубийство!

— А твой план прямо-таки безопасен на все двести пять процентов… Давай такое вот исполнять, когда уже совсем тяжко будет.

— Нет, сейчас. Пока у нас еще есть силы.

Тупик. Мы оба замолчали.

— Я же не один считаю это безумием? Ну-ка поднимите руки, кто хочет спалить ботинки от температуры тамошней земли, а потом раствориться в брюхе инопланетного цветка? В лучшем случае провести жизнь в обществе уродливых синекожих парней и девушек с присосками.

Вверх взмыли 3 руки. Я поднял сразу, Бенедикт Савва через время после меня. Девушка долго колебалась: взгляд опущен, мечется в размышлениях. Закрыла глаза, выдох — согласилась.

— А ты-то чего! — крикнул Армани. — Как же Джованни? Вот так просто бросишь его?

— Я… Думаю, детектив прав. Это место как живое — даже при всем желании не факт, что нас найдут… А если еще и парадокс сработает на 20–30 лет вперед. Зачем я буду нужна такая Джованни?

— Ой, черт с вами! Хотите подохнуть — пожалуйста, не держу, хотя нет, Виктима я вам ни за что не дам угробить! Мы остаемся и чинно ждем подмогу… Прости, детектив, это тебе там, может, и нечего терять уже, а вот у парнишки дома родители, а у меня так вообще, на секундочку, девушка беременна! Если я не вернусь, это будет странно выглядеть — да плевать, как будет выглядеть, это мой ребенок и моя Оля, как я могу бросить их… Даже не попрощался, не извинился, что был таким идиотом! Короче, я останусь, хоть в лепешку расшибусь, но увижу ее еще раз, поняли?!

Говорит и жестикулирует чаще обычного. Лоб вспотел, мышцы лица подрагивают от напряжения. Конечно, я мог понять: если бы меня ждали дома Алисия и Марина, я бы тоже надеялся до последнего вздоха. Рад, что он хочет вернуться и заботиться о ребенке после вчерашнего разговора, но сейчас нужно мыслить трезво. Тяжелое бремя лидера… Я не могу увести его силой, только убедить.

— Не будь идиотом, — сказал я, не придумав ничего другого. — Никто не придет!

Что-то упало на правое плечо Армани. Я выставил пистолет, прицелился. Рука… Он не испугался от раздражения, обернулся, закрывая вид, и крикнул:

— Чего надо!.. Э? Чей фантом?.. Эй, кто фантома обронил, спрашиваю?

Я сделал 3 шага вперед и левее. Остановился… Ее очередь: она медленно вышла из-за спины Армани, прошла оставшиеся 2 ступени. Пистолет выпал из рук, стукнувшись о каменный пол — не было сил держать. Стоять тоже. Я смотрел на нее, чувствуя, как накатываются слезы. Боялся плакать. Плакать? Боялся лишиться рассудка… Улыбка: левый уголок язвительно приподнят. Не было ничего важнее, нужнее и роднее этого. Свет, который был когда-то давно. Другой, но очень похожий.

— Ох, Мистер Детектив, вы как всегда ошибаетесь…

Алисия.

Я не выдержу, если это фантом. Что говорит логика? Коричневые пятна на кофте, немного на шее. Кровь? Образ Марины был идеальным, и она сначала злилась. Алисия… рада мне? Вот это и правда странно: после всего, что… Она рванулась ко мне. Я боялся пошевелиться, даже моргнуть. Фантом или нет — только бы не потерять! Мы обнялись, будто прошло не 1,5 суток, а 20 лет. Счастье… Я вдруг осознал, что не чувствовал его со дня смерти Марины. Удовольствие, радость, гордость, спокойствие, но не счастье…

К черту все! Я доверился чувствам: настоящая. Сознание приняло эту мысль как факт, отметая возможность других вариантов.

— Я скучала, пап!

Иногда нечего сказать в ответ, сейчас слов было слишком много, чтобы выбрать несколько. Не существует языка, который передал бы все эмоции: я просто крепче прижал ее, благодаря каждый атом Вселенной за то, что она жива.

— Что за кровь?

— Не моя… Потом, все потом!

Алисия отстранилась и показала хронометр. Откуда? Вопрос, разделенный на всех, сменился всеобщей радостью: девушка из Общества подбежала и осмотрела прибор, вердикт — рабочий! Армани опасно пошатнулся на краю спуска и кинулся к Бенедикту Савве, помогая подняться и пройти к нам. Алисия успокоила растерянного Виктима и, когда все встали в круг, нажала кнопку и начала отсчет, глядя на каждого: 3… 2… 1… Я просто смотрел, как она руководит всем, и думал: «Марина, когда наша малышка успела так повзрослеть…»

Телепорт вспыхнул, снова это чувство… Почему-то ожидал увидеть наш дом, но мир кошмаров сменился гостиной миссис Веритас. Хозяйка, Роуч и Питер Фирдан сбежались на шум. Необычная компания. Роуч улыбался, поздравляя нас с победой, а мистер Фирдан подбежал к сыну и беспокойно осмотрел его. Мы с Армани пошатнулись и едва успели ухватиться за спинку дивана и торшер: кружилась голова, тело казалось тяжелым, и тошнило, будто после аттракциона. Наверное, последствия первого путешествия.

— Я… нормальная! — удивилась девушка из Общества. — Где мы? Кто вы? Какой сейчас год? Ни хрена не пойму!

— Ты что, не сказал ей? — спросил я Армани.

— Не сказал — что, мать вашу?!

Головокружение перестало быть главной его проблемой — он понял, что его ждет, и начал отходить от девушки.

— Упс, да как-то вылетело из головы… Сюрпри-из: никаких парадоксов и в помине не было! Зато вон какая радая сейч… Так, стой… нет, отстань от меня!

— Ты труп! — Она дернулась в сторону Армани, ему пришлось перепрыгнуть диван. — То есть ты, скотина такая, все это время знал, а я переживала и хоронила нас!

Как никогда, хотелось улыбаться: мы с Алисией дома, живые и невредимые… Я машинально окинул взглядом гостиную — ее нигде не было! Что? Нет! Позвал: тишина…

— Я в ванной! — раздалось через 5 секунд в одном из коридоров дома. — Тошнит и живот прихватило. Скоро вернусь…

Я выдохнул, обернулся на звуки погони. Девушка толкала и роняла вещи, уже начиная бросать в Армани все подряд. Миссис Веритас преградила ей путь и порекомендовала поставить хрустальную вазу на место — набалдашник трости угрожающе уперся девушке в грудь.

— Да плевать я хотела на ваши вазы! На всех вас! — усмехнулась она, бросила вазу на диван и выбежала наружу.

Армани выглянул из-за спины Роуча, прокомментировал:

— На ее языке это значит «спасибо, что спасли, люблю вас!»

Все рассмеялись.… Как давно я не слышал смех в большой компании. В последнее время он был единичный: подчиненные смеялись в углу офиса или кто-то шутил за чашкой кофе в городе, продолжая радоваться, будто ничего не происходило. Я не мог, зная, что многие семьи были в трауре. Несмотря на то, что еще ничего не закончилось, я все-таки смог улыбнуться… Но хорошего мало. Бенедикт Савва умирает, а кошмары могли уже посеять хаос в городе.

Я посмотрел на часы: 5:46 PM. Хорошо, видимо, синхронно с нашим пребыванием в том мире…

Рефлекс: указать на Виктима, крикнуть мистеру Фирдану, который стоял к нему ближе всех. Потеря сознания — он поймал сына за секунду до падения и аккуратно перенес на диван; Армани поправил подушки у изголовья. Все окружили их. Миссис Веритас осмотрела мальчика, прощупала пульс.

— С ним все должно быть в порядке. Впрочем, не знаю, не знаю — это немалая нагрузка и для взрослого организма, а для ребенка и подавно. Он потерял слишком много сил, пусть проспит с десяток часов, а там видно будет, — сказала она. Взгляд на Бенедикта Савву, прикрывающего рану пиджаком. — Боже, Бен, а с тобой-то что?!

— Нет причин для беспокойства, Медина. Всего лишь царапина…

Он говорил с напряжением, сжимая челюсти, и упал на колено в конце фразы.

— В спальню его, живо!

Мы с Роучем согнулись, учитывая рост Бенедикта Саввы, взвалили холодные руки на шеи и потащили вслед за миссис Веритас. Дежавю: комната, где я очнулся после похищения Алисии, детская кровать с розовым покрывалом. Яркие цвета смотрелись сейчас вдвойне нелепо. Недостойная смерть для этого человека.… Бенедикт Савва лег на правый бок, поджав ноги к животу. Лицо бледно-желтое, влажное от липкого пота. Дыхание глубокое, с усилиями. Весь дрожит, стучит зубами. Озноб? Высокая температура? Слабость: не двигается, не говорит. Умирает… За спиной ряд плюшевых медведей — он создавал их всю жизнь, и игрушки словно тоже собрались почтить уход создателя.

— Ты все-таки сделал это, дубина старая! — сказала миссис Веритас.

— Такова наша судьба, Медина: каждый без раздумий пожертвовал бы собой ради общего блага и горячо отговаривал бы товарища.

— Не каждый, Бен, вовсе не каждый!

Миссис Веритас сдерживалась с самого начала. Не вышло: последние слова прозвучали прерывисто, ладонь накрыла глаза, но слезы просачивались сквозь пальцы. Она всхлипывала, давилась беззвучным криком.

Армани растерялся — наверное, никогда не видел смерть человека вживую. Еще и начальник…

— Мы можем вызвать врача, — сказал Роуч.

— Благодарю за беспокойство и предложение, капитан Андерсон. Не хотелось бы принижать мастерство нашей медицины и врачей в частности, однако я крайне сомневаюсь, что они имели дело с заражением кровью монстра. — Его губы расширились на сантиметр, снова взгляд на женщину. — Спасибо тебе, Медина, за…

— Не смей, — кричала она сквозь слезы, — не смей прощаться…

— Мне нужно успеть это сделать до того, как…

— Мы не знаем, что будет!.. Мы… Может… может, это как инфекция. Ты просто переборешь ее и выздоровеешь.

Слезы преломляют блеск надежды в глазах. Последняя мысленная попытка борьбы за жизнь. Чужую жизнь.

— Спасибо за проведенные вместе годы, — продолжил Бенедикт Савва. — Благодаря тебе эта укороченная жизнь была не менее полна счастливых моментов. Первые тридцать лет мне довелось любить одну женщину, а вторые — другую. И обеих с одинаковой силой, как ты можешь знать.

— Молчи, дурень, я на двадцать лет старше…

— Ох, дорогая Медина, тебе ли не знать, что в нашем возрасте глаза видят вовсе не внешность… К тому же, кто теперь знает, сколько истинных лет нашим душам, которые, в противовес телам, не заставит постареть ни один временной парадокс. Ты начала путешествовать задолго до меня. Быть может, в действительности мне сорок пять, а тебе едва ли не сорок лет…

Все расступились. Миссис Веритас зашагала к двери, нашла ручку с 3-й попытки. Скрип петель, хлопок. Всхлипы звучали все тише в коридоре.

Тишина звенела еще 10 секунд.

— Армани Коллин! — сказал Бенедикт Савва, пытаясь быть грозным. — Ты уволен!.. Хочется верить, что ты будешь скучать по моим крикам и что за эти недолгие полтора года я стал тебе хорошим наставником не лишь по части создания игрушек, но и дисциплины, ответственности…

— Да, я знаю, что тот еще раздолбай, а иногда по-другому и не получается — если все валится из рук, то оно грохнется и разобьется, хоть ты тресни! Спасибо вам за первую настоящую работу, за все клевки в макушку по делу и без… хорошо-хорошо, всегда по делу!

— А я безмерно благодарен Ольге за знакомство с тобой — в тебе еще сияет молодость, полная грандиозных идей и неисчерпаемой энергии, которая даст замечательные плоды, стоит лишь направить ее нужным образом. Трижды подумай, сможешь ли ты опечалить ее жизнь вступлением в наше Общество — и лучше бы тебе навсегда забыть про все, что ты узнал и увидел сегодня. Счастья вам!

Армани повернул голову к окну, сказал с носовым оттенком голоса:

— Но что будет с фабрикой? Со всеми нами.

— Разумеется, на первое время работа будет приостановлена. Впрочем, это ничуть не скажется на твоей жизни, поскольку тебе еще предстоит закончить образование. Пусть мне и не суждено отобедать твоими блюдами, но городу должно знать истинный вкус Италии. Не удивляйся так моей осведомленности — мы с Ольгой несколько ближе, чем ты мог бы думать.

— Только не говорите, что она тоже…

— О нет-нет, она не знает про Общество, если ты об этом… Как бы я того ни хотел, нам нужно не только защищать нынешних детей, но и как бы предупреждать несчастья будущих поколений. Я хочу сказать, что это тот случай, когда лучше пусть эта прелестная девушка предотвратит похищение вашего ребенка, а тот — ваших внуков… Насчет фабрики нет причин волноваться: она перейдет в надежные руки! — Он посмотрел на мистера Фирдана. — Питер, не мог бы ты подойти ко мне, пожалуйста? Мне становится все труднее говорить…

Непростые отношения. Мистер Фирдан держался дальше всех в комнате и с каждым шагом ноги дрожали все сильнее. Кое-как встал у кровати, но не выдержал: рухнул на колени, лицо сводит беспорядочной судорогой… Та же ситуация, что и с моими родителями. Даже хуже: Бенедикт Савва подарил сыну хотя бы 10 лет теплой семейной жизни. Мои родители мне — ничего. И непонятно, что лучше: не знать их вообще или видеться раз в несколько лет? Я задумался, смог бы простить их… Увидеться с ними — да. Жить рядом (если они были бы живы) — да. Но простить — никогда!

— Полагаю, тебе уже подлинно известно, почему мне пришлось покинуть семью… Что ж, несмотря на все спасенные жизни, мне так и не удалось решить, правильно ли я поступил, и существует ли выбор, о котором не пришлось бы сожалеть. Счастье миллионов детей или самого важного ребенка…

— Я тебя ненавижу, — сказал Питер Фирдан. Интонация не соответствует словам: примесь теплых чувств и слезы. Прощение.

— Я понимаю, сын мой, понимаю… И конечно же, не прошу обратного — лишь впервые за столько лет побыть тебе отцом. Пусть я и знаю об основных событиях твоей жизни, мне хочется услышать их от тебя. У нас еще есть шанс о многом с тобой поговорить…

Не только я в комнате почувствовал себя лишним — мы все вышли в коридор и вернулись в гостиную. Армани занял кресло миссис Веритас напротив мальчика и устало закрыл глаза, а мне был нужен свежий воздух. Роуч кинулся за мной, догнал на крыльце и положил руку на плечо. Я не поворачивался, чтобы не видеть его глаза.

— Я не спас Эрика…

— Да, я знаю.

— Поэтому, — продолжал я, — оправданно, если ты ненавидишь меня.

— Алек…

— Нет, не лги — ни мне, ни себе. Я понимаю, как это выглядит.

— Эрик жив, — сказал он вместе с моими последними словами.

Я обернулся, посмотрел в глаза. В них счастье, в моих вопрос: как такое возможно?

— Вернулся сегодня утром, как ни в чем не бывало. Я думал, придушу его прямо там на пороге, но знаешь, не получается злиться, когда одна мысль затмевает все другие: он вернулся, он живой, он рядом! Все обошлось разговором, простым разговором — он рассказал, что был сам не свой после известия о похищении подруги и хотел побыть пару дней в одиночестве (у друга), засранец чертов! Ох как мне хотелось кричать и врезать ему, но… понимая теперь все, я мог только принять это.

Резкий боковой удар в плечо. Я не успел увернуться, меня отбросило на шаг в сторону.

— Это за наглую мысль, что я бы завидовал твоему счастью…

Роуч снова занес руку. Даже обе. Неудобно для удара. Захват с 2-х сторон? Я реагировал медленно после перемещения, и не было сил сопротивляться. Закрыл глаза, ощутив не толчок, а… объятия.

— Миссис Веритас рассказала в общих чертах, через что тебе пришлось пройти. И я чертовски счастлив, что и ты, и Алисия вернулись оттуда живыми… — Он отстранился. — Надеюсь, на днях мы выпьем в баре за то, что все закончилось хорошо для нас и наших детей. По крайней мере, теперь мы знаем многое, чтоб не потерять их.

— Спасибо, друг, мне важно было это услышать…

Роуч улыбнулся, кивнул и пошел к машине слушать новости на нашей частоте. Я вернулся в гостиную, чтобы найти Алисию: очень хотел увидеть ее и о многом поговорить. Она до сих пор в ванной? Слишком долго. Что-то не так… Я прошел в коридор, откуда мне крикнула Алисия после перемещения. Миссис Веритас вышла из комнаты справа — видимо, ванная. Дверь закрылась за ней сама, замок щелкнул. Она повернулась, стукнула кулаком и сказала:

— Ты там теперь жить собираешься, что ли?! Выходи давай! И отдай хронометр, воровка ты бесстыжая!

Алисия не ответила. Миссис Веритас увидела меня, зашагала быстро от возмущения. Я пошел навстречу.

— Все вы Реи одинаковые: невыносимые самодовольные пустоголовы!.. Хоть эта дура и вернулась с вами, но попала-то в мир кошмаров традиционным способом. Так она еще и подросток, а мы категорически против перемещений подростков — бог весть что может случиться от резкого скачка гормонов; это даже хуже, чем дети! Вон твой папаша, например, застрял мозгами в пубертате на всю жизнь, чтоб его там черти съели… Насчет нее… Я осмотрела ее: вроде бы ничего серьезного. Я, конечно, психолог, а не гинеколог — с виду-то оно все как надо, но пусть ее обязательно обследуют врачи.

— Что с ней?

— Пройди три метра — и увидишь! — крикнула она раздраженно и зашагала дальше, видимо, в комнату к Бенедикту Савве.

Я подошел к двери, прислушался. Шорох одежды, мычание от усилий, стук о раковину или плитку. Одевается после осмотра? Не понимаю: ее похитил кошмар на чердаке, но, судя по обрывкам фраз, она взяла хронометр у миссис Веритас? Когда? Была знакома с ней до этого или как-то смогла вернуться из мира кошмаров? Хорошо, но причем тут гормоны… Я постучал дважды в ритм сердца — вскрик от неожиданности, раздражительный вздох.

— Алисия?

— Минуту, пап…

Волнительное ожидание: 47 секунд. Дверь начала медленно открываться…

Карие глаза были теперь на уровне моих, взгляд опустился, не выдержав неловкости. Виноватая быстрая улыбка. Лицо вытянулось, побледнело, скулы заострились, щеки впали. Волосы наспех собраны в длинную косу до голеней. Потемнели: коньяк, а не медь. Одежда узкая и короткая, облегает тело — грудь увеличилась на размер, а талия и бедра выделяются заметнее, чем раньше. При этом похудела на 3–5 кг. В дверном проеме стояла не моя Алисия… Я видел взрослую женственную девушку.

— У меня что-то не так с лицом? — съязвила она. Голос более низкий, глубокий.

Она прошла мимо меня на кухню, села на стул за округлым столом и сняла кроссовки. Шевелит пальцами по очереди, разминает ступню. Тонкая шея, узкие плечи и прямая осанка; движения плавные, спокойные… Я занял место рядом и долго смотрел на нее — казалось, не осталось ничего от моей прежней малышки.

— Пап… ты смотришь на меня, как на чужого человека.

— Ты изменилась…

— Я заметила, мистер Детектив. Алисия Рей, ваша дочь, приятно снова познакомиться!

— Просто… нелегко осознать, что ты повзрослела.

— Ага, давно уже. И на сколько я теперь выгляжу?

— На…

— Нет, не говори! — сказала она, энергично тряся ладонями. Подняла глаза вверх, морщит губы, когда думает. Теперь похоже на мою Алисию. — Раз цифра в паспорте недействительна, я в праве сама выбрать… Двадцать один, а в декабре будет двадцать два! Я давно уже чувствую себя на этот возраст. И я сейчас упаду в голодный обморок, если не положу что-нибудь в рот…

Я резко встал, подошел к чайнику на плите. Не помню, как нашел чай, налил еще горячую воду в кружку и взял вазу с шоколадными конфетами на полке. Думаю, миссис Веритас не пожалеет несколько штук для нас. Алисия накинулась на сладкое и остановилось, когда во рту стало уже невыносимо приторно. Мы продолжили сидеть в тишине: я не знал, с чего начать, а она пила чай, глядя в окно. Ее профиль вызвал чувство дежавю… Наше первое с Мариной утро после моего ночного дежурства. Только на столе дымилась яичница с беконом.

— Ты не злишься на меня? — сказал я то же, что и тогда.

«За что, за место в теплой постели? За вкуснейший завтрак вместо дешевой булки с чаем? Злюсь. Потому что не понимаю: ты или добрый самаритянин, или жуткий маньяк, или влюбился в меня. Последнее, кстати, не исключает первых двух… Так что слушай сюда: я не продажная девка и не собираюсь вечно быть тебе кухаркой, уборщицей и спать с тобой даже за жилье. И только попробуй прикоснуться ко мне!» Конечно, нет. Одно условие: готовлю всегда я.

— За что? За то, что говорил, что я перечитала мистических книг?

Я опустил взгляд, кивнул.

— За то, что отрицал мои способности детектива и, вместо того чтобы выслушать и вместе раскрыть это дело, запер в комнате?

Еще раз.

— Или за то, что покалечил моего любимого, что едва не стоило мне жизни?

— Хватит! — вскрикнул я.

— Злюсь, папа! Очень…

Тяжело дышит, с трудом сдерживает слезы. Рука сжала натянутый край джинсов, затрещавший по шву. Отпустила.

— Но я говорю себе: он хотел как лучше… и, надеюсь, понял, что не все добрые намерения приводят к хорошему. И еще… Лови мой парень — нравится тебе это или нет! И если ты снова ударишь его, я тебе этого никогда не прощу!

Острый взгляд, губы поджаты. Как похоже на Марину…

— Как ты… выжила?

— О, да пустяки, всего лишь благодаря человеку, которого ты ненавидишь… На чердаке, когда кошмар подходил ко мне и бежать уже было некуда, а игрушки в темноте я не нашла, я подумала о Лови, вспомнила все наши свидания — да-да, не удивляйся, пап, мы уже год как встречаемся! Началось перемещение, как будто тебя засасывает в водоворот, но вдруг все оборвалось и я оказалась у него дома… Пришлось ждать пару часов, пока ему наложат гипс в больнице и он вернется. Зато получилось смешно напугать его.

— Ты все это время была рядом… Ты… ты понимаешь, как я переживал!

— Понимаю. И я хотела этого! Если бы сразу вернулась, ты бы так ничего и не понял, не поверил бы… Знаешь, только когда теряешь близкого, начинаешь искать любые способы, чтобы его вернуть. Наверное, только поэтому мы обо всем и узнали.

— Мы?

— Я организовала что-то вроде клуба в школе. Взрослые думают, что дети глупые и ничего не соображают, но они первыми разгадали тайну. Каждый ребенок сообщал нам, что он видел и слышал прошлой ночью. Конечно, подростки стеснялись к нам приходить, но детей было достаточно. Не может каждый слышать одни и те же скрипы, шорохи, стуки… Очень быстро нашлась связь с проблемами в семье, на учебе, с друзьями. Я пыталась понять, почему это происходит не у всех, собирала сходства и отличия. Повезло, что у одной девочки все резко прекратилось, когда ей купили игрушку. Тогда я и задумалась… провела статистику и сказала всем по возможности купить игрушки, а некоторым подарила сама. И у нас получилось!.. Конечно, потом уже миссис Веритас рассказала про минералы, хотя, кстати… сегодня у нас получилось прогнать кошмара без игрушки! Видимо, моя теория про положительные эмоции во время появления кошмара тоже оказалась верной. Потом я… позаимствовала хронометр и пошла помогать в больницу как волонтер, чтобы следить за новостями о кошмарах и быстрее всего отправиться вам на помощь, если что-то пойдет не так.

Я пододвинул стул и обнял ее. Сколько ошибок… Я неправильно расследовал дело, никого не спас и чуть не убил дочь, а она помогла многим детям.

— Я горжусь тобой, Лисси…

Не знаю, почему сказал это. Ее так называла только Марина.

— Почаще бы это слышать. — Она ответила на объятия. — Вместо гиперопеки и недоверия в выборе парней и профессии.

— Я верю, что ты будешь отличным детективом. Намного лучше меня.

— Нет, я…

Руки крепко обхватили меня, пальцы зарылись в кофту. Молчание. Грудь дрожит, горло не может издать ни звука. Пятна на одежде, железистый запах крови… Я понял: она убила человека. Это непросто и для психологически подготовленного полицейского, а для нее — вдвойне.

— Кто это был?

— Кошмар.

— Хорошо. Ты могла поступить по-другому?

— Я… Не знаю… Он набросился на меня… Все было так быстро… Я не хотела…

Слова перешли в плач. Я чувствовал жар дыхания и теплые слезы на плече.

— Не вини себя, — прошептал я. — Ты все сделала правильно.

Хлопок двери, множество шагов за стеной. Все закончилось? Нет, я не видел утраты в глазах — наверное, Бенедикт Савва велел всем оставить его и идти обдумывать план, как остановить кошмаров. Алисия отпрянула, нагнулась, будто чтобы завязать шнурки, но стала вытирать слезы рукавом кофты. Миссис Веритас сняла крышку сковороды на плите, загремела тарелками. Паста с томатным соусом и мясной рулет пахли превосходно, но я тактично отказался от порции.

— Мда уж, времена идут, а люди не меняются… Как в детстве был переборчивым, так и сейчас?

— Я не могу, пока не закончено дело.

— Живо ешь давай! — сказала она, со стуком поставив тарелку передо мной. — Перемещение отнимает силы. Не хватало, чтобы ты еще грохнулся во время драки с Мэдом Кэптивом. А тебе, — добавила, обращаясь к Алисии, — вообще положена двойная порция. В твоем теле внезапно прибавилось мяса и крови, а для этого нужно больше питательных веществ.

— Выглядит отменно! — сказал Армани, рассматривая спагетти под разными углами, накрутил их на вилку. — Вы, случаем, родом не из Италии, бабуля?

— Кого ты бабулей назвал, малыш? Не зли женщину, у которой в руках чугунная сковородка!

Все засмеялись и начали есть. Я положил в рот кусок мяса и невольно улыбнулся: как же вкусно. Не просто вкусно — знакомо… Где я мог это пробовать, если мы с Алисией готовим сами. Похожие специи? Ресторан на одном из свиданий с Мариной? Нет, вкус простой, домашний, семейный. Наверное, так готовила миссис Веритас, когда работала в приюте…

Странное чувство. Меня окружали малознакомые люди, но было ощущение, что мы все старые друзья. Спокойствие, тепло, радость. Семья… Как давно я не видел кого-то, кроме Алисии, за столом. И все же…

— Нужно спешить, а не наедаться.

— Попридержи свои стремления, — сказала миссис Веритас. — Некуда еще спешить.

— Они до сих пор не напали? Прошло 6 часов… Этого достаточно, чтобы дойти до города. Почему?

— Ты у нас детектив — ты и думай!

Она вышла в коридор, ведущий в спальню. Поднос в руках: чашка кофе и десерт. Желтое печеное тесто, белый крем с кисло-сладким запахом. Лимонный пирог? Последнее удовольствие в жизни…

— Может, они плохо ходят или попросту заблудились в местных лесах без компаса и навигации, — сказал Армани с полным ртом пасты.

Питер Фирдан выставил палец вверх, подождал, пока дожевал и проглотил.

— Исключено! Могу заверить, что двигались они весьма активно и направлялись точно в центр города.

— Тогда где они прячутся и что задумал Мэд Кэптив?

— А еще ж у него был тот камень в руках — что-то мне подсказывает не для солевых ванн!

— Камень?

— Эти кристаллы, минералы или как их там… Он держал в руках глыбу вроде тех, что повсюду были разбросаны, только огромную, размером баскетбольный мяч, а то и больше. А ты не видел?

— Я был занят поддержанием щита. Черт… Если осколок в хронометре захватывает пространство диаметром 2–3 метра, то целый кристалл… 50-100 метров?

— И это еще если не в геометрической прогрессии, — добавил Армани.

— Значит ему нужно собрать больше всего детей в одном месте.

Вилка звонко ударилась о тарелку, выпав из рук парня.

— Твою ж налево! Сегодня все дети в парке аттракционов на празднике…

— Однако разве там не должно быть огромное количество сотрудников полиции? — сказал Питер Фирдан. — Да и кто в здравом уме не обратит внимания на людей в больничной одежде!

— Насчет этого, кстати, — начала Алисия. — Я думаю, Мэда Кэптива не было в больнице… Я бы узнала его. Один кошмар вселился в беспамятную пожилую женщину. Если они захватывают нарушенное сознание, это может быть и временно, не только из-за психических расстройств.

— Алкоголь, наркотики, кома, потери сознания от травм и болезней…

— Именно!

Входная дверь распахнулась. Роуч пробежал гостиную, мельком удивился изменившейся Алисии, но перевел взгляд на меня.

— Сообщения о людях в белых рубашках, настроенных агрессивно. Мэйбл-стрит, Пятая линия, торговый центр в северо-восточной части города, Западный парк, шоссе Бюрри, забегаловка Дог-Тайм… Разбои начались одновременно и все прибавляются. Алек, началось!

Я представил карту и названные на ней места. Юг недалеко от больницы, запад, северо-восток… Они могли бы прорываться толпой, но зачем-то разделились. Здесь есть какая-то тактика. Не просто разные части города — со всех сторон, на окраинах, то есть по кругу от центра, от… парка развлечений.

— Ничего связанного с детьми…

— Да, и они не продвигаются к центру, а просто крушат город. Ты думаешь о том же, Алек?

— Да. Отвлекающий маневр, чтобы занять полицию и посеять в городе хаос. Многие спрячутся в защищенном парке аттракционов, а если некоторые из них выглядят, как обычные люди… они легко смешаются с толпой. Возможно, уже внутри… Выдвигаемся!

Мы встали из-за стола и вкратце рассказали о происходящем миссис Веритас. Она пожелала нам удачи, сказала, что присмотрит за Виктимом и Бенедиктом Саввой и потребовала вернуть хронометр. Первая мысль: оставить Алисию здесь. Конечно, ее уже не смогут забрать как ребенка, но кошмары и без этого могут убить. Я остановил ее на пороге, посмотрел в глаза.

— Что, пап? Я иду с вами, это не обсуждается!

— Хорошо, мисс Детектив… Просто хотел сказать: будь осторожна.

Короткая улыбка, крик из припаркованного автомобиля прервал ее. Нельзя терять время: мы доедем за 8-10 минут, а им хватит и двух. Каждая секунда на счету… Я сел рядом с Роучем, не пристегнувшись, посмотрел в зеркало. Питер Фирдан, Алисия и Армани — все на месте. Последний сказал, когда мы тронулись:

— Ух ты, хоть раз в жизни в День защиты детей и правда будут защищать детей!