Первопричина: Лагерь смерти

Глава 18

Ночь проходит в ожидании и наблюдениях. Девушки, к трём часам ночи и десяти сожжёным литрам спирта, выглядят полностью здоровыми. Хмурятся во сне, вздыхают…

И всё-таки симпатичные. Рыженькие, милые. Кожа правда бледноватая. Но… Но она у них теперь есть, что радует. Однако остаются вопросы. Почему они?

Утро начинается с визга. Девушки приходят в себя, прижимаясь друг к другу закрываются простынью и оглушительно визжат.

Подняв руки пытаюсь их успокоить. Говорю что им ничего не угрожает. Улыбаюсь… Однако эффект обратный. Одна из них вскакивает, хватает табуретку и разбивает её об мою несчастную голову. Хватает сестру за руку и визжа ещё громче бежит к выходу. Где её встречает Маришка.

— Спокойно, — подняв руки к вает Волкова. — Всё хорошо…

— Рая, будем драться, — задвигая вторую в угол выдыхает девушка.

— Вы в безопасности, — поднимаясь говорю им.

— Ты свою рожу видел? Ты вообще на человека не похож. Глаза светятся, волосы железные. Ты сам весь светишься как лампочка. Не подходите! Убью!

— Да мы такие же! — топает ногой Маришка. — Нас Марта замучила. А потом… Смотри.

Маришка немного увеличивается и принимает облик слайма. Разводит руками, улыбаясь кивает.

— Чудище! — выставив руки кричит девушка.

— Кто чудище? — возмущается Маришка. — Ты за языком следи. А то сейчас быстро рёбра пересчитаю.

— А-а-а-а-а! — пронзительно крричит девушка.

Закрыв уши руками добавляет громкости, как вдруг вместе с криком из её рта вылетает поток огня и попадает в Маришку.

Слышится шипение, комнату заволакивает паром. В котором слышится удар, падение и…

— Психованная, — втягивая в себя пар и оттаскивая вырубленную девушку ворчит Маришка.

— Не трогайте её, — пищит вжавшаяся в угол вторая. — Пожалуйста.

— Как зовут? — подхожу к ней.

— Раиса, — закрыв глаза и вздрагивая шепчет она. — А сестру Фаина. Мы… Мы не…

Осторожно вытягиваю руку, глажу девушку по волосам, как вдруг… Всхлипнув, она встаёт и вцепляется в меня. Утыкается носом в грудь и плачет. Рассказывает что-то…

— Ну-ну, не надо. Всё позади. Теперь вас никто не тронет. Не плачь…

— Мы вообще-то сгорели, — потирая подбитый глаз стонет Фаина. — Ух…

— А меня утопили, — приняв человеческий облик вздыхает Маришка. — Белку током забили. Влада иглами затыкали. С Преображенской вообще кожу содрали. Говорю же вам, мы такие же.

— Извиняйте, — садясь бормочет Фаина. — А хорошо бьёшь. Училась?

— На войне, — доставая из шкафа комбинезоны и комплекты нижнего белья улыбается Маришка. — Влад, любимый, выйди, пожалуйста. Девочкам приодеться надо. Сейчас нарядим вас и пойдём чай пить.

Выхожу, встаю у двери и думаю. Думаю о том, что не только моё попадание сюда, но и встреча с ними совсем не случайны. Потому что… Нет, это не совпадение. Точно не совпадение. Но! Если все они светятся, то как Марта их находит. Почему их? Почему обожжённого она просто выпотрошила, а над той же Белкой так издевалась? Почему одних она хоть и изощрённо, но убивает, а других мучает? В чём тут дело? Может… Может они способны к магии? Осколки из нашего мира эти способности пробудили, а Марта видящая? Спрошу при личной встрече, для которой мне понадобятся: паяльник, тиски, пассатижи, газовая горелка и десять метров сварочного кабеля. Пока голову ломать не стоит.

Через какое-то время, на кухне собираются все. Сёстры, а они на самом деле сёстры-близнецы, представляются и за чаем с пирожками рассказывают свою историю.

Как оказалось, их не захватили. Они не воевали. Они… Их привёл отец. Привёл сам. Потому что немцы, используют пропаганду. А именно закидывают листовками прифронтовые сёла и города. Так вот в этих листовках, Третий Рейх обещает благоразумно сдавшимся сытую жизнь, хорошую работу и приличную зарплату. Медицинское обслуживание, обучение и отдых на курортах. Вот, отец сестёр Спичкиных и повёлся. Взял дочерей, похватал кое-какие пожитки и ломанулся к нацикам. Ломанулся удачно, патрули совков их не засекли. Но на этом удача закончилась.

Выйдя к светлоликим арийцам и рассказав им что случилось, господин Спичкин вместо хорошей жизни получает штыком в печень. Сестёр вяжут и уводят в полевой лагерь откуда на машинах везут на жд станцию. Там, сестёр и аж пять сотен таких же перебежчиков осматривают и проводят фильтрацию. То есть, молодых, здоровых и красивых загоняют в вагоны. Стариков, больных и тех кто не понравился, казнят на месте.

На станции в промёрзшем вагоне сёстры торчат три дня. Потом солдаты говорят что партия готова и поезд отходит. Дальше выгрузка на другой станции, поездка на грузовике и сестры с тысячей таких же, попадают в Идельштайн. Где их определяют в барак, а дальше… Дальше за ними приходят солдаты. Выбирая красивых девушек, чтобы те развлекали их на празднике, прямо в бараке их и пробуют. Когда очередь доходит до сестёр, вмешивается обер-лейтенат, он же герр Нойманн и ругая солдат отводит к Марте. Которая, охая и причитая рассказывает что они ошиблись, забирает сестёр и уводит в настоящие королевские покои. Где кормит их сладостями, мило общается. Рассказывает что виновных уже наказали. Что у сестёр теперь всё будет хорошо. Их увезут в Германию и устроят учиться в институт. Что война и все сопутствующие ей ужасы для них закончились. Но как только сёстры Спичкины начинают верить и успокаиваются, Марта резко меняется. Вся доброта слетает, она превращается в зверя.

Дальше рассказ становится очень сбивчивым и крайне эмоциональным. В итоге сёстры обнимаются и ревут.

— Вот твари, — выдыхает Ломакин. — Владислав?

— Знаю, кончать с ними надо. Особенно с Мартой. Но пока рано. Не знаю почему, но мне кажется что действовать надо не спеша. И сегодня, мы начнём. Профессор. Где тут офицерская кухня?

Профессор приволакивает целый план. Нарисованный от руки, но подробный. И тут уже я ехидно улыбаюсь и потираю руки. Потому что кухня и столовая в одном помещении. Пока офицерьё будет жрать и напиваться, повара будут готовить добавку. И наедятся они у меня так, что на каждый шорох оглядываться начнут.

— План. — указывая на схему киваю. — Рассредотачиваемся по комплексу. Белка и Маришка, вы к бойлеру. Белка, нарушаешь регуляторы и пускаешь эту хреновину в разнос. Маришка, повышаешь давление. Серафина, на тебе связь, подсказки и твои крысы засветятся в бойлерной. Погрызут проводку. Я… Я ломаю клапаны, там просто должны быть предохранительные сбросники, ухожу к столовой и ломаю трубы. Как итог: у нас будет несколько десятков приготовленных на пару немецких офицеров.

— План хорош, — кивает Ломакин. — Но после этого, фашисты точно всех крыс потравят.

— Крупных заставлю спрятаться, — улыбается Серафина. — Мелкие сами разбегутся.

— Крысиная королева, — хихикает Фаина. — Что? Я же пошутила.

Хм… Близнецы, но такие разные. Фаина, дерзкая и смелая и Раиса, скромная и тихая. Даже не знаю от кого ожидать больших проблем? Потому что в тихом омуте, как говорится, черти труп водолаза нашли. Хм-м-м… Зато у нас теперь есть огонь. То есть Фаина умеет выдыхать его. Надеюсь и Раиса тоже. Ладно, позже. Сейчас подготовка, будет вам, бон аппетит. Твари…

Три часа спустя. Убежище. Сестры Спичкины.

Сидя за столом, Фаина смотрит на уплетающую кашу сестру и от этого невольно улыбается. Они выжили, о том что их сожгли ничего не напоминает. Однако дело принимает совсем странный оборот. Потому что теперь они… С ними девушка из воды, железный человек который время от времени есть гаечные ключи, свёрла и прочие металлические изделия. Электро Белка, Серафина женщина читающая мысли и внушающая их крысам. И слишком здоровый, слишком безумный дед с раздвоением личности.

— Рай, — глядя на сестру вздыхает Фаина. — Ну хватит уже жрать. Плохо станет.

— Профессор Ломакин говорит что не станет, — улыбается сестра, облизывает ложку и отодвигает тарелку. — А вообще… Как они тебе?

— Странные. Но…

— Они светятся, — улыбается Рая. — Приятно. А ещё они заботливые. И я им почему-то верю. Особенно Владу, он симпатичный.

— Он страшный…

— Нет, — возражает Раиса. — Он милый. Ему бы глаза голубые, руки покороче и волосы светлые. Тогда точно на эльфа походил бы.

— Ну да. А кто такие эльфы?

— Я не знаю. Но мне кажется, что он похож. А ещё, он смотрит на нас по-другому. С теплотой, сочувствием. По глазам видно, он будет нас защищать.

— Какая-то чепуха, — кривится Фаина, но в душе с сестрой соглашается.

По её мнению, она полностью права. Влад, Катя, Мариша, Серафина и даже дед, защитят их от всего и всех. Вот только… Фаина не дура и отчётливо понимает что теперь враги повсюду. Сказки о том что у немцев хорошо, просто рухнули. И назад теперь не вернуться, что русские делали с предателями, Фаина прекрасно знает и неоднократно видела. Их в последнее время без сожалений расстреливают или отправляют на самые тяжёлые работы. Такие тяжёлые, что пуля в затылок покажется избавлением.

— Жили себе спокойно, — стиснув зубы шипит Фаина. — Работали, паёк получали, и тут на тебе. Спасибо тебе папаша.

— Фай…

— Ну что? Я по твоему не права? Пошли бы в армию санинструкторами. Немецкий мы знаем, служили бы, победу приближали. А мы…

— Фай, — улыбается Раиса. — Это прозвучит до боли неприятно. Но Влад верит что это к лучшему. Нас бы всё равно убили, а теперь…

— Ты откуда знаешь во что он верит?

— А ты будто не знаешь? Мы все знаем. Это судьба. Не нервничай.

— Как тут не нервничать, когда мы уже не мы. Мы говорим странно, как аристократы из тех книг. Манеры какие-то странные появились. Я вообще огнём дышу. Маришка в воду себя превращает. Влад металл ест… Я переживаю за них. Они ушли, а мы… Они ведь вернутся?

— Обязательно, — улыбается Рая. — Кстати, как мы тебе?

— Кто вы?

— Ну… Я и Влад. Мы хорошо смотримся вместе?

— С ума спятила? Рая, не вздумай. Ты же его не знаешь. Что если он какой-то там из этих. Ну таких. Поматросит и бросит. А ты… Почему мне кажется что я несу какую-ту чушь?

— Потому что ты несёшь чушь, — улыбается Раиса. — Это всё стресс. Пошли, пока их нет хочу полежать и подумать.

Подумать хоть или есть над чем, но заниматься этим Фаина не хочет. Потому что вопросов слишком много и она банально боится что не справится. Лучшим вариантом ей кажется дождаться всех и дабы лишнего не напридумывать расспросить их.

Некоторое время спустя. Где-то в вентиляции над офицерской столовой. Влад.

— Всё готово, — шелестит в голове голос Преображенской. — Крысы грызут провода. Маришка и Белка ждут сигнала.

— Проблем не было?

— Пара случайных охранников, но им я отвела глаза, — Прошли вметре от девушек, их не заметили. Это тяжело. Начинаем?

— Нет ещё. Только по сигналу.

Нда, ситуация. Если точнее, то над офицерской столовой, вентиляция не в лучшем состоянии. Всё затянуто пылью, жиром и прочей дрянью. Зато я на месте и смогу созерцать представление из первых рядов. Да и место более чем удобное.

Офицерская столовая представляет из себя большое прямоугольное помещение. Выглядит как ретро ресторан. Роскошные столы на четверых, скатерти, небольшой оркестр музыку играет. Одетые с иголочки официанты снуют по залу и принимают заказы у первых гостей. Гости же, офицерьё, ведут себя важно и надменно. Прибывают, рассаживаются, берут меню и делают заказы. Но не знают, что в меню сегодня не только шницели, сосиски и штрудели, но и перегретый пар.

Вдоль стены, за фальшпанелями, идут трубы отопления. Которые вскоре… Хм, как-то стрёмно одному. Без деда, даже как-то страшновато. Но, вдвоём в вентиляцию не влезть, она меня с трудом выдерживает, в некоторых местах даже укреплять приходится. Так что дед ждёт снаружи. А я… Тут главное чтобы мои девушки не затупили.

Мои? Нда… Быстро я. Но что поделаешь, это в моей природе. Да и… У меня проклятие о котором не стоит забывать. И если совсем без девушек, то со временем оно или убьёт меня или превратит в жаждущее знаний чудище. Тогда я ошибся, вместо поиска средства от проклятия или хотя бы ослабления его проверенным и надёжным способом, я остановился и сам не заметил как подвёл себя к гибели. Спохватился, но было уже поздно. А здесь… Да, магия здесь необычная, странная, её очень мало, но если есть она, значит есть и проклятие. И оно, со временем…

Внизу начинается движуха, офицеры прибывают группами. Рассаживаются и когда зал на пятьдесят мест почти полностью заполняется… От увиденного через решётку тихо рычу и едва сдерживаюсь. В зал заходят Марта и Вальтер. Проходят, садятся за первый стол и мило общаясь пьют шампанское. Вальтер делает заказ, Марта скромно улыбаясь хихикает, как вдруг встаёт и просит тишины. Заложив руки за спину, выходит в танцзал, обводит собравшихся довольным взглядом. Начинает вещать, о непобедимости немецкой армии, гениальных планах Вермахта и прочую отвратительную и вызывающую тошноту чушь.

— Серафина, начинайте.

— Начинаем, — шелестит в голове голос.

Прижимаю ладони к металлу, закрываю глаза и всматриваюсь в окружающее пространство. В темноте вспыхивает всё металлическое. Вижу всё, от пуговиц на кителях и медалей, до труб, кабелей и гвоздиков в фальшпанелях.

— Работаем, — докладывает Серафина. — Регуляторы и предохранители выведены из строя. Белка всё пожгла. Эм… Совсем всё пожгла, она теперь сама нагревает воду. Маришка увеличивает давление.

— Тихо?

— На кз среагировали электрики. Внушаю им что спешить не стоит и как могу путаю. Влад, это очень тяжело, долго не смогу.

— Скажи мне когда стрелка манометра уйдёт в красную зону шкалы. Потом сразу же тихо уходите.

Концентрируюсь на трубах. Пока давление в них ещё не сильно выросло, создаю по всей длине спрятанной за панелями трубы трещину и сдерживаю её. Что вообще нихрена не просто, потому как кроме трещины приходится держать клапаны и бронзовые краны. Но… Отходняк будет жёстким. Благо подготовились хорошо и у меня с собой целая горсть кристаллов. До дома доберусь, а там можно будет и отлежаться. Пока же…

Слушая речи разошедшейся Марты жду и прилагая немыслимые усилия держу трубу. Давление растёт, температура в столовой быстро поднимается. На кухне начинается суета, повара видя что вода слишком горячая, начинают нервничать. Проклятый свет, видимо, из-за Белки мигает. В зал врываются два тела в спецовке, но тут…

— Sieg Heil! — подняв правую руку восклицает Марта.

— Sieg Heil! — подняв руки кричат офицеры.

— Да хер вам, свиньи поганые, — стиснув зубы рычу. — За Императора, твари ёбаные.

Убираю воздействие, труба взрывается. В облаках пара вижу как разлетаются панели, столы и офицеры. Конец трубы свистя нагнетает в столовую обжигающий пар и заливает кипяток.

Слышатся крики, стоны, выстрелы, и тут… Голос Марты. Она гонит всех на выход.

— Вот сука. Я тебе…

Сделать что-нибудь не могу. Вентиляция засасывает пар. Становится слишком жарко. Ползу назад, на развилке с трудом разворачиваюсь и как можно быстрее шевелю конечностями.

— Не заржаветь бы, — ползя вперёд улыбаюсь. — Хотя… Серафина, вы как?

— Уходим, здесь слишком многолюдно. Скоро будем у помойки.

— Хорошо, я тоже быстро. Хотя, это как сказать.

А потому что сил у меня кот наплакал. Я хоть и жру кристаллы, но кажется скоро вырублюсь. Зрение позволяющее видеть металл отключается, силы заметно убывают, накатывает слабость и сонливость. Плюс лёгкое опьянение от кристаллов.

С трудом добираюсь до безопасного места, выбираюсь из вентиляции. Из последних сил заращиваю вход в короб. Отряхнув руки иду и как только сворачиваю за угол… Вместо ожидающего меня Ломакина, вижу нервного немца, который целится в меня из винтовки. Ещё двое, навели автоматы на побитого Ломакина, который держа руки за спиной стоит на коленях.

— Оу, полегче, — подняв ручки улыбаюсь. — Мы тут мимо проходили.

— Руки! — на русском выкрикивает солдат. — Не двигайся.

Молодняк, это хорошо. Поддатые, ещё лучше. Плохо то что нас всё равно завалят. Откуда они тут вообще взялись? Никогда не ходили и тут на тебе. Наверное накосячили и пошли патрулировать туда, куда соваться не стоит. И тут у меня дилемма. Сил очень мало, на что-то серьёзное я даже не надеюсь. Но… Спастись самому или рискнуть и пожертвовать Ломакиным/Осипом. Сразу нет, этот ёбнутый дед слишком важен. К тому же батя. А я… Нет, пуля из винтовки меня пробьёт. Меня и иглой проколоть можно, не то что пулей. Но я может быть и выживу, а батя точно нет. Потому что я, хоть и бракованный, но тёмный дух. У бати же кроме раздвоения личности сверхсил нет.

Подняв руки выше, подмигиваю перепуганному моим внешним видом солдату и закрываю глаза. Концентрируюсь и заклиниваю солдатам бойки автоматов. На винтовку сил уже не хватает, к сожалению, но… А и чёрт с ним. Нет суперсил, осталась физуха.

Резкий шаг вперёд, хватаю винтовку и отвожу в сторону. Прямо у уха грохочет выстрел. Автоматчики безуспешно живут на спуск, понимают что не сработает и выхватывают ножи.

Я же… Немец оказывается умным. Отпустив винтовку шагает назад и резко выхватив пистолет стреляет мне в живот.

От резкой боли прыгаю ему на встречу, отбираю пистолет и стреляю в головы солдатам. Хватаю немца, поднимаю, приставляю пистолет к его виску и стреляю. Вкладываю оружие в его руку, отхожу…

— Да чтоб тебя, — зажимая рану на животе выдыхаю. — Профессор?

— Не ожидал, — стонет Ломакин. — Подкрались сволочи. Я… Владислав, вы ранены.

— Пустяки, — кое-как возвращая оружию боеспособность киваю. — Надо уходить.

Пустяки, совсем не пустяки. Пуля вошла в меня. Я её чувствую, она внутри, при вхождении деформировалась и превратила мои внутренности в кашу. К тому же, в пуле свинец. Что для меня не есть хорошо. Живот не только болит, его буквально замораживает. Но хоть крови нет. То есть есть, но она не хлещет, а вытекает из раны и расплывается по животу.

Снимаю с профессора наручники, помогаю встать и вместе с ним меняю позы солдат. В кармане одного, того кто подстрелил меня, находим фотографию девушки, письмо и перекладываем всё это в карман другого. Пусть думают что это ссора. После бреду за Ломакиным к тоннелям. Здесь оставаться опасно. До дома же… Ещё добраться надо.