Первопричина: Лагерь смерти

Глава 34

Несколько дней спустя. Влад.

С момента нашего захода в на медицинский уровень, жизнь в лагере, а соответственно и наша, кардинально изменилась. Серафине теперь не до нас, сидит в позе лотоса, медитирует и отгоняет шастающих вокруг нацистов. Отводит глаза, внушает что здесь ничего нет, в редких случаях натравливает крыс. И это даже помогает, группы возвращаются ни с чем. Но, видимо совсем свихнувшаяся Марта, отправляет всё новые и новые.

И тут, оптимальный вариант, грохнуть нахер Марту и разъебать весь лагерь. Но, бомба ещё не готова, а в убийстве Марты пока нет смысла. Убивать её надо вовремя, медленно и с особой жестокостью. Да и потом, Серафина постаралась, и отрывается фрау Бригг не на заключённых, а на Вальтере. Который стараниями Марты, из бравого офицера, превратился в зашуганного доходягу. Который называет Марту хозяйкой, носит ошейник, и по вечерам, приносит ей в зубах тапочки. Мечтает убить тварь, сжечь её промежность газовой горелкой, а после застрелить. Но действовать этому уроду, опять же не даёт Серафина.

Ну и правильно, пусть развлекаются. Им полезно, они друг друга стоят.

В остальном же. Исследования идут, Ломакин и Лазарев проводят опыты, в основном на крысах, в основном успешные. Что там они открыли остаётся загадкой. Но оба хихикают, потирают руки и говорят что-то про человеческую ДНК, арданиум и прочую лабуду. И нет, я не дурак и что такое ДНК знаю, но понять двух безумцев даже не пытаюсь. Не потому что лень или не хочется, а потому что сегодня предвидится ещё одно ограбление поезда и нам не до этого. А этот поезд, ограбить надо.

Серафина, узнала что повезут что-то очень секретное. Повезут сразу на передовую. Без остановки на станции. Поэтому нам надо проникнуть на поезд и размотать его. Но перед этим выяснить, что такое там в вагонах. И делать это, в смысле выяснять, придётся в ручную, потому как Серафина останется здесь прикрывать убежище.

Пойдём я, Белка и Роза. Потому что обе они летающие, и Белка очень злая. Ну и я… После открытия арданиума и употребления его в пищу, силы мои начали прибавлять. Что характерно, силы девушек тоже. Например Серафина, теперь она видит дальше, использовать способности может дольше и эффективнее. Не всемогущая, конечно, заставить солдат и надзирателей совершить массовый самовыпил она не сможет, но при встрече, головы арийцам повзрывает.

Без неё же… Миссия предстоит длительной. Перемещать меня просто некому. Белка, несмотря на то что летает и практически телепортируется, поднять меня не может. Может Роза, но ненадолго. Поэтому, пешком, то есть бегом. И забег уже скоро.

Надо будет на себе броню вырастить. А то мало ли. Отхвачу пулю, придётся отлёживаться. А этого допускать нельзя. Хотя… Ну, а что. Молниеносное нападение, убийство всего и всех, и со всех ног домой. Домой… Интересно, как там дома? Сколько лет я отсутствовал? Появился ли новый осколок?

Думаю, что да. Он появился. Но как он себя ведёт… Ладно, пора собираться.

Час спустя. Лаборатория. Профессор Ломакин.

День, если можно так сказать, пошёл не по плану. Владислав, Роза и Катя, ушли на миссию, как они сами называют вылазки. Мариша, Фаина и Раиса, занимаются всякой ерундой. Серафина стережёт наше убежище и отводит фашистов. Сергей после очередной бессонной ночи, просто отключился. Зато явился Осип. Сидит на стуле, молча сверлит меня взглядом. И, кажется, сейчас начнётся. Друг будет нудить о том, что дети старика совсем забыли. Ушли на дело, а его с собой не взяли. И тому подобное.

Честно сказать, в такие моменты мне страшно. Ожидать от Осипа можно чего угодно. Он, после молчания, может как начать смеяться, так и беситься. И тут не ясно что хуже. Однако его взгляд…

Стараясь не подавать вида и не показывать свой страх, подхожу к столу, сажусь и смотрю на сидящую в клетке крысу. Которая сегодня не верещит как резаная, а спокойно сидит и смотрит на меня. С ненавистью, как мне кажется. Весь вид полуметровой зверюги говорит о том, что она нас ненавидит. «Мол у меня дел полно, важных, а вы, двуногие, меня в клетке держите.»

И я готов поспорить на что угодно, эта крыса думает. Она если не разумна, то близка к этому.

— Чавой ты зверушку так разглядываешь? — наконец нарушает молчание Осип.

— Это очень интересная зверушка, — посмотрев на Осипа улыбаюсь. — Она подаёт признаки разума. И всего-то надо было, ввести ей кровь Лазарева, и поместить между двумя кристаллами. Понимаешь, Осип Иваныч, крыса должна была сдохнуть. Но нет, она выжила и теперь показывает фантастические результаты.

— Хех, а ещё она белая — усмехается Осип.

Встаёт, подходит к клетке и тычет в крысу пальцем. На что крыса никакого внимания не обращает. Сидит и смотрит на меня злобными фиолетовыми глазами.

— У, морда лабораторная, — замахиваясь на зверюгу выдаёт Осип. — Это какую же мышеловку на неё надо? Капкан, как минимум волчий. А ты, человек науки, что уже не жалко животных?

— Осип, — понимая что разговор может закончиться скандалом киваю. — Что ты хочешь?

— Сказать тебе правду, — улыбается друг. — Хватит врать друг другу.

— Ты о чём?

— Да всё о том же, Михал. Всё о том же. Надо всё решить. И это, просьба у меня к тебе будет.

— Слушаю.

— А надо не только слушать, но и смотреть. Вот мы с тобой кто?

— Друзья?

— Нет, Михал. Не прав ты. Но я всё понимаю, енто дело такое, непонятное. Вот только… Ты ничего странного не замечаешь? События там, поступки наши? Слова?

— Да вроде нет. Осип, к чему этот разговор?

— К тому что нам надо действовать! — кричит Осип. — Нет не так как до этого, а по-настоящему. В столе у дохтора ентого полоумного, знаешь что лежит? Нет? А там, в верхнем ящике, бурда которой Марта, будь она неладна, моих Кольку и Светку изуродовала. Или как мне их называть? Влад и Маришка?

— Осип…

— Хватит, профессор! Хватит, я всё знаю. И Колька не Колька и Светка не Светка, и Катя не невеста. И вообще, не мои они дети. Не мои… Знаешь как больно мне от ентого? Нет? Не понять тебе… Я же со всей душой, а мне в ответ обман. Понимаю… Открой, выдвини ящик, достань лекарство.

— Не надо, Осип, не надо. Одумайся. У них выхода не было. Их запытали, замучили. Они…

— Ты чавой несёшь, юродивый, — строго смотрит на меня Осип. — Ты что, подумал что я им мстить буду? Совсем тебя твоя наука ума лишила. В микроскоп надо меньше смотреть. Достань шприц, поклади на стол, и без глупостев. Ты меня знаешь. Выльешь лекарство, придушу не пожалею.

Делаю как говорит Осип. Отодвигаюсь от стола, смотрю на него и тут…

— Я стану таким же, — подходя и хватая шприцы кивает Осип. — Да, они не мои. Да обманывали. Но прикипел я к ним. Понимаешь? Я же так радовался весь, думал бог мне их вернул. А тут…

— Откуда ты знаешь? Кто тебе рассказал?

— Кто-кто, дед Пихто. Знаю и всё. Сам видел, сам слышал. Сам всё понимаю. И помню. Мы кто? Вот мы с тобой? Нет, Михал, не друзья. Хотя да, так тоже можно сказать. Но на самом деле… Ты есть, а меня нет.

— Это как? — ничего не понимая спрашиваю. — Но я тебя вижу. Ты здесь. Мы…

Вздохнув Осип отходит к стене, встаёт около зеркала и зовёт меня к себе.

От страха сглатываю, еле переставляя ноги подхожу, как вдруг Осип ловит меня за плечи и поворачивает к себе.

— Что видишь, профессор? Опиши меня.

— Голова нечёсана, бородища. Зубы золотые. Крепок…

— Запомни, — улыбается Осип. — Хорошо запомни. А теперь смотри!

С этими словами Осип поворачивает меня к зеркалу и там…

— Это как? — созерцая в зеркале перепуганную рожу Иваныча спрашиваю. — Это…

— Меня нет, профессор, — криво улыбается отражение. — Настоящий Осип умер от излучения. Меня же, ты выдумал. Я это ты. Ты по воспоминаниям и рассказам настоящего Осипа создал меня. Ты меня выдумал. Меня нет.

— Но как? Друг мой, давай прекратим всё это. Ты подговорил Серафину и вы с ней разыгрываете меня. Хватит, уже не смешно.

— Могила настоящего, слева от помойки. Ты положил тело в металлический шкаф, чтобы крысы не добрались. И обложил обломками бетона. Крест ставить не стал. Не смог… Вспоминай!

— Я…

Опустив голову плетусь к столу, падаю на стул и обхватив голову руками, понимаю что всё это правда. Я настолько сильно боялся остаться один, что выдумал себе товарища. И этот товарищ, мой собственный выверт сознания, сейчас рассказывает мне правду.

— Но зачем?

— Зачем? — появляется передо мной Осип. — Так енто, мне сыну помогать надо, ага. Да, не сын он мне. Но… Люблю я их, профессор. Прикипел я к ним, ближе чем к родным. А какая помощь от меня? Мы с тобой обычный человек. Ентих, суперсилов у нас нету. Ну и как мы им поможем, наукой твоёй? А если пулю в голову поймаем? Нет, не обсуждается. Нам надо стать такими же. Вкалывай лекарство.

— Нет! Это не проверенно. Нет гарантий. Никаких. Вообще никаких.

— А у меня есть, — возражает Осип. — Сам смотри, морда профессорская. От «Первопричины» мы не сдохли, а даже сильнее стали. Лекарство у нас есть. Влад и девчонки в нас верят. Остаётся самоубиться.

— Нет!

— Прости, друг, — подняв руку вздыхает Осип. — Но так надо.

С этими словами, Осип хватает меня за шею, второй рукой всаживает мне в бедро оба шприца и вводит раствор. От боли прихожу в себя и с ужасом понимаю что сам себе сжимаю горло, а второй рукой держу шприцы.

— Осип, что ты наделал?

— Ты подожди, Михал, — шелестит в голове голос Осипа. — Я сам…

Тело прекращает слушаться. Вскакиваю, выдёргиваю шприцы и бегу к выходу. Пробегаю коридор, ныряю в лаз и шустро ползу.

— Куда?! — кричит в голове Серафина. — Стой! Там фашисты. Ломакин!

— Нету его, — отвечает ей Осип и шустрее ползёт.

— Остановись! — командует Серафина.

И Осип замедляется. Замедляется, но рыча ползёт вперёд.

— Друг мой, пока не поздно, давай вернёмся. Наша смерть.

— Нам надо умереть. Надо! Мы воскреснем и поможем.

— Пожалуйста, не надо. Если не получится, мы же их одних бросим. Они…

— Колька справится. А ты не мешай. Ничего, профессор, мы им всем ещё покажем. Держись.

Не обращая внимания на наши уговоры, Осип как баран прёт вперёд. Проползает по тоннелю, оттолкнув камень выскакивает наружу и бежит к бродящим по куче мусора фашистам, которые ничего не замечая бродят и смотрят куда угодно, но не на нас.

— Дед! Ты совсем спятил? — кричит голос Серафины. — А ну обратно. Я пока глаза им отвожу, но долго…

Усмехаясь, Осип хватает обрезок трубы. Превозмогая давление Серафины подходит к немцу и с размаху ломает ему лицо трубой. Выхватывает автомат и стреляет…

— Идиот, — плачет Серафина. — Ну зачем?

— Так надо, дочка.

Немцы приходят в себя, замечают Осипа и… Очередь в живот. От усиленной раствором боли темнеет в глазах. Головы ближайших немцев взрываются, в голове звоном разносится крик Серафины и просьбы бежать. Что наконец-то помогает. Осип срывает с тела солдата гранату и бежит к норе.

— Ненавижу тебя, — уже рыдает Серафина. — Надо было не слушать Влада, а убрать тебя.

— Заступался, значит? Мой сын… Весь в папку.

— Заткнись и беги! Беги, папа.

Работает, Осип шустрее ковыляет к норе. Немцы хоть и стреляют, но благодаря Серафине мажут. Спасительная нора уже близко, но тут… Спину обжигает болью, Осип падает…

— Давай! — кричит Серафина. — Давай, немного осталась. Маришка уже бежит на помощь. Шевелись!

Осип харкая кровью заползает в нору, судорожно выдохнув кое-как продвигается, как вдруг, нас ловят за ноги и тянут обратно.

— А вот хрен тебе! — ползя вперёд и затаскивая в нору солдата кричит Осип. — Я… Ещё чуть-чуть. И вот…

Осип переворачивается на спину. В полумраке взводит гранату и подмигивает охреневшему от такого немцу.

Хлопок, низкий гул и звенящая тишина. Невероятная тяжесть…

— Получилось, — звучит затихающий голос Осипа.

— Урод ты, Иваныч, — понимая что всё отвечаю.

А ведь и правда всё. Взрыв, нас завалило и раздавило. Нда… А ведь я… Столько хотел сделать. Столько… Эх… Я…

Несколько часов спустя. Где-то в лесу. Влад.

Нда… Обстановочка. До станции мы, конечно, добрались. Судя по разведданным Белки даже вовремя, поезд будет через час. Но вот без Серафины, как без рук. С ней, мы бы уже всё узнали и составили план. Сейчас же… Что повезут? Будет ли останавливаться поезд? Как быть? Не ясно вообще ничего. Как слепые котята, топчемся в отдалении от станции, с трудом обходим патрули, которые по моим следам скоро засекут нас, и чего-то ждём.

— Ну? — садясь к дереву спрашиваю. — Что делать будем, красавицы?

— Убьём всех, — пожимает плечами Белка. — А что? Ешь кристаллы. Тогда у меня точно сил хватит. А Роза если что поможет.

— Хм… Вариант. Значит так. Действовать будем…

— Нам же не обязательно всё узнавать, — возмущается Ветрова. — Мы с Белкой нагнём станцию, ты пустишь под откос состав и всё.

— Роза, мы знаем что состав везёт что-то важное, потому как секретное. И поверь мне, некоторые важные вещи, просто обязаны добраться до адресата. Обязаны, но в другом качестве. Был у меня в практике один интересный случай. Во время войны, один хитровывернутый эльф, со способностями как у Маришки, был отправлен мной уничтожить караван вражеского снабжения. Ага… Так вот эта остроухая сволочь, поступила так, что я им гордится начал. Он устроил засаду у портала. Утопил сопровождение, а снабжение… Нет, он его не уничтожил. Сотня повозок, прошли в портал и прибыли на место. Вот только вместо оружия, враги получили несколько тонн взрывчатки. Ебабахнуло так, на Луне видно было. Целая группировка войск осталась без оружия и еды. Так что нам просто необходимо не уничтожать всех, а начать с разведки. Дабы узнать что везут. Если солдат, то размотаем здесь. Если оружие, то можно испортить. А если боеприпасы, то можно устроить диверсию и взорвать позже, на передовой.

— Да какая разница где взрывать? — явно не понимая что к чему спрашивает Белка.

— У солдат, есть такой интересный параметр, — закурив улыбаюсь ей. — Боевой дух. И если его сломить, солдаты, как правило, значительно хуже сражаются. А теперь представь. Непобедимая германская армия. Солдаты на передовой прессуя совков верят в свою непобедимость. И тут… Идущий со снарядами состав, который грузом своим сейчас подтвердит непобедимость, вдруг взрывается на глазах у всех. Вера в непобедимость рушится. Мораль и боевой дух стремительно падают. Если поезд просто не доедет… Да, эффект будет, но не тот. А если взорвать его на передовой… Ну, вы понимаете.

— Нам нужен план, — кивает Роза.

План разрабатываем там же. И если следовать этому гениальному во всех смыслах плану, то сейчас мы тихо и без шума зачистим многострадальную станцию. Оставим в живых начальника, нескольких офицеров и допросим. Но сначала, небольшая тренировка для нашей основной ударной силы.

Устраиваем засаду, садимся за ствол упавшего дерева, Ветрова наметает на нас снега, ждём и стучим веточкой по стволу. Через пятнадцать минут, практически на нас выходит патруль. Или же два солдатика и собакен. И тут… Новая сложность. Комиссар Рекс на поводке, хоть и не видит нас, да и запах учуять не может, явно ощущает наше присутствие. Скулит, жмётся к ногам хозяина, нервничает и поджав хвост отказывается идти дальше. Рвётся с поводка, но не к нам, а в обратную сторону. Иногда замирает, прижав уши рычит и клацает зубами.

— Роза, давай.

Вокруг солдат и пёселя, появляется едва заметный пузырь. Все трое задыхаются, один успевает выстрелить. Но звук в вакууме не распространяется. Очень быстро все трое падают и тут… Созданный Розой вакуумный пузырь уплотняется и раздавливает патруль. После Роза взмахивает рукой, трупы заметает снегом и всё… Никаких следов.

— Более чем отлично. С меня…

— Хочу как ты с Серафиной, — слегка покраснев улыбается Ветрова.

— Будет. Теперь к делу. Пошли…

Идём к станции. Роза летит над нами и тихо устраняет патрули, после чего создавая вихри засыпает тела снегом. Наши следы заметает подобным образом.

Добираемся, садимся за камень. Съедаю несколько наиболее крупных кристаллов арданиума, чувствуя как тело наливается силой киваю Розе…

Заморачиваться Ветрова не собирается. Взлетает вверх и раскинув руки создаёт вакуумный купол над всей станцией. От чего часовые падают с вышек. Солдаты хватаясь за шеи ложатся.

— Держи, надо чтоб они сдохли. Важные люди…

— Важных вырублю, — рычит Ветрова. — Потеряют сознание, потом допросим.

Купол держится десять минут, по прошествии которых Роза опускается на снег, устало зевает, но получая от меня подзарядку быстро приходит в себя. Правда мне, от таких фокусов, мягко сказать не по себе. Энергии Ветрова вытягивает — упасть готов. Но, пара осколков кристаллов и я снова в норме. Не уран, конечно, но и не «Первопричина.»

Зайдя на станцию сразу утаскиваем трупы. Часовых не упавших с вышек оставляем. Прикрепляю их путём создания металлических конструкций, дабы стояли и в нужный момент даже «зигануть» проходящему поезду смогли. Дальше идёт поиск выживших, коих Роза оставила аж четверых. Начальника станции и троих высших офицеров. Эту братию стаскиваем в кабинет начальника, привязываем к стульям. Пока Роза приводит их в себя методом повышения в кабинете кислорода «съедаю» пару автоматов и винтовок. Создаю на себе маску, аналог брони, в основном защищающей живот, грудь и бёдра. На пальцах выращиваю когти. Смотрю в зеркало…

— Нда, жутковато.

— Это из-за рук, — хихикает Белка. — Слишком длинные.

— Это чтобы до фашистов дотянуться, дитя моё. Роза, буди начальника.

Роза будит, просто наступает на яйца пожилому, толстому немцу. От чего он кашляет, морщится, охает…

— Приве-е-е-ет, — наклоняясь к нему тяну. — По русски шпрехаешь?

— Nein…

— А если так? — спрашиваю и сжав голову сидящего рядом офицера раздавливаю её.

— Да, — кивает начальник. — Господин партизан… Я всего лишь начальник станции. Я мало чего знаю…

— Вы слышали? Господин партизан. Значит так, мужеложец, мне многого не надо. Скажешь что везёт поезд, я тебя не убью. Договорились?

— Снаряды… — морщится начальник. — Снаряды с газом.

— Что за газ?

— Не знаю. Какая-то производная «Первопричины.» Южнее и севернее уже применили. Советы отступают. Теперь на этом участке. Я больше ничего не знаю.

— Точно? — схватив за голову второго офицера и медленно вводя когти в его черепушку спрашиваю.

— Есть ещё… Фрау Марту, начальницу лагеря. Её скоро заменят. Она сошла с ума. Докладывает о всякой чертовщине, американских диверсантах.

Через десять дней для расследования приедет Аненербе и её смена. Это всё.

— Нет, не всё. Когда был последний сеанс связи?

— Полчаса назад, господин партизан… — часто кивает начальник.

— Это мы удачно зашли. А следующий?

— Через пять с половиной часов, господин партизан. Не убивайте, прошу.

— Спасибо, получается у нас целый вагон времени! Как и обещал, не убью. Сам. Белочка, он твой.

Белка тут же вытягивает руку и серией мощных разрядов убивает начальника. Сжимает дымящийся кулак, поворачивается и смотрит на меня.

— Вот как… Уже и химоружие в дело пошло. Плохо…

— Если не доедет…

— А если чуть-чуть не доедет? Если снаряды взорвутся на позициях немцев? Роза, ты небольшой ураган организовать сможешь? Так чтобы газ над позициями фашиков покружился?

— Думаю да. Но это ведь самоубийство?

— И да, и нет. Нам с Белкой дышать необязательно. А ты взлетишь повыше, или пузырь вокруг себя сделаешь.

— А пули? — спрашивает Белка.

— А люди? Представь сколько солдат погибнет. А без них, гражданское население уедет в Идельштайн. Представляешь что с ними там будет. Ты была на медицинском, видела что там происходит. Я вас не заставляю, если сомневаетесь, пойду один…

— Ещё чего, — кривится Белка. — Так мы тебя одного и отпустили. План готовь.

— Да в принципе всё готово, — потирая руки улыбаюсь. Надо пленного добить и можно идти ждать поезд.