Первопричина: Лагерь смерти

Глава 35

Час икс неумолимо приближается. Серафина, чувствует серьёзные колебания воздуха и ощущает запах дыма. Белка идти в бой с превосходящими силами противника, без урановой подзарядки не хочет. От чего с каждой минутой немного теряет уверенность. Я же… Ну, бывал я в переделках и посерьёзнее. Одна битва у Плачущей Скалы чего стоит. А тут поезд, передовая, потом диверсия.

Интересно, совки сей шедевр моего тактического гения заметят или у них совсем всё плохо? Ну, должны. Всё таки до сего момента, немцы себя газами не травили. А тут возьмут и отравят. Показательно, на передовой. А поскольку акт массового самоустранения произойдёт непосредственно на передовой, люди с большими звёздами на погонах, генералы и, наверное, маршалы, просто обязаны будут заинтересоваться кто же такой наглый немцев нагибает. И, что самое главное, они не должны принять всё это за обманный манёвр самих немцев. А то попадётся какой-нибудь идиот, будет кричать что несчастный случай. Партизаны, то есть мы здесь не приделах. А мы, когда явимся, вполне можем стать агентами какого-нибудь Абвера. Или что там у них?

Очень надеюсь что нет и наших действий хватит. Хотя… Всё может быть, исключения всегда были, есть и будут. Но, если руководство Советское не дегенераты, то нас они принять просто обязаны. Хотя бы, просто не мешать и держать на передовой. Надо будет Серафине инструкции выдать. По обращению с советскими офицерами. А то мало ли… Хотя, можно вообще не заморачиваться. Взять и свалить куда-нибудь подальше, там отсидеться, набраться сил и начать строить свою империю, но не хочу… После того как угробил своё государство, не хочу. Помогать — да, единолично править — нет.

— Влад, — дёргает меня за рукав Роза. — Поезд близко.

— Твоих парапсихических способностей хватит посмотреть…

— Извини, но нет. Я не Серафина, наши силы не сравнить. Пора.

Белка и Роза, взлетают и отлетают за здание. Прикладываю к лицу маску, взмахом руки заставляю металлоконструкции двигаться… От чего дохлые солдаты на вышках выпрямляются, водя руками изображают что поправляют оружие и крутят головами.

Интересно, вот в крови у человека присутствует железо. Смогу ли я когда-нибудь управлять и им? Пока не знаю, но… Ай, к чёрту всё.

Забираюсь на вышку, присаживаюсь и жду. Очень не хватает вездесущей Серафины и комментариев Ломакина. Тоскливо даже как-то. И… О, гудок.

Собираюсь, закрыв глаза смотрю и вижу что паровоз, то есть ещё один бронепоезд заползает в пределы поля моего зрения. Вот только паровоз необычный. Локомотив слишком большой, бронированный по самое не могу. Оружия на нём, моё почтение. А судя по двигающемуся стрелковому оружию внутри, там полно солдат. А вот дальше… Вагоны. Вроде обычные товарные, но брони на них больше чем на локомотиве. И загружены они под завязку. Локомотив, странный необычный, внутри много «Первопричины» особенно в районе котла. За ним пассажирский с солдатами. Шесть товарных со снарядами. Две цистерны, явно не с бензином. Замыкает ещё один пассажирский. Пора…

Поезд близко, подбираюсь, напрягаюсь и как только пыхтящая и пускающая клубы пара хреновина подъезжает, прыгаю на неё. Пластом… Прилипаю к броне, приложив голову к металлу смотрю внутрь… Нет, людей не вижу. Но оружие в руках, каски, лопаты в руках кочегаров потому что двигаются вижу.

Там человек двадцать. Хм… Интересно. Очень интересно. А ещё там человек с золотыми зубами. Походу машинист. Ладно, пора.

Переползаю на крышу. Нахожу люк, усилием воли открываю. Сверху спускается Роза зависает рядом…

— Бери Белку и выносите пассажиров. Осторожно. Не подставляйтесь. Как закончите жду вас здесь.

Роза кивает и улетает. Я же замечая что поезд набирает ход, хватаюсь за люк…

— Я что, орк что ли? Зачем мне под пули подставляться? Делаем так.

Приложив руки к корпусу, закрываю глаза и тут… Всё оружие, даже холодное прилипает к кабине и прирастает. Каски резко сжимаются раздавливая солдатам головы. Золотые зубы срастаются между собой и прилипают к полу. Надеюсь что сидят крепко и прилипают вместе с хозяином но не суть.

Улыбаясь открываю люк, спрыгиваю внутрь и вижу… Передо мной открывается крайне занимательная картина. В огромном, я не побоюсь этого слова отсеке, в повалку лежат безголовые солдаты. Трое кочегаров, несмотря на сажу бледных, подняли руки вверх. Машинист лицом прилип к полу. Перепуганный офицер смотрит на меня круглыми глазами.

— Гутен так, — киваю им. — Нда… Картина Репина — не ждали. Русский понимаете? Если нет, то советую или резко научиться, или пробудить способности полиглотов. Кочегары, уголь в топку. Ты, морда фашистская, сюда двигай. Машинист, встать! Хенды, это самое, вверх и разгоняй аппарат. Ну чо, суки. К вам пришёл коммунизм. Рады? Работать!

В отсеке начинается движуха, кочегары хреначат уголь в топку. Машинист, пытаясь разомкнуть челюсти крутит вентили и передвигает ручки. Офицер…

— Что везём?

— Снаряды, — сглатывая кивает он. — На фронт.

— Вы где сволочи так русский выучили? Ты же, падла, даже без акцента шпаришь.

— По приказу. Язык врага надо знать.

— Так что везёте? Отвечай, иначе жизнь твоя резко оборвётся. Я тебя живьём в топку засуну.

— Снаряды с газом, — понимая что молчать не стоит кивает офицер. — Производная «Первопричины.»

— В цистернах что?

— Жидкая форма. Особо ядовитая при контакте. Вызывает тяжёлое отравление и смерть. Без противоядия, никаким антидотам не поддаётся. Господин… Я…

— Не виноват? Тебя заставили. Ты и воевать не хочешь. И русских убивать тебе противно. Особенно тебе противно убивать их вот таким способом. А дома, в Германии, у тебя семья. Родители, молодой ещё. Ты очень хочешь, чтобы эта бессмысленная война закончилась и ты смог вернуться. Я прав?

— Да… Я не вижу смысла в войне. Я…

Хватаю офицера и засовываю его в топку. Поворачиваюсь к кочегарам и охреневшему машинисту: — Когда прибудем? Да открой ты рот.

— Через час, — стонет машинист. — Если разогнать то раньше.

— Не, так и едем. А зубы? Больно? Больно, по глазам вижу. Одно неверное движение и будет ещё больнее. Если не хочешь последовать за командиром, дёргаться не станешь. Понял?

Все всё поняли. Все работают, на меня стараются не смотреть. Вскоре, в отсек забираются Роза и Белка. Обсуждаем план, вносим коррективы. После чего более подробно допрашиваем машиниста и отправляем его в топку. Кочегаров убивает Белка.

— Не рано? Кто поезд поведёт?

— Мы, Роза, мы. Больше кислорода в топку. Я пока снаряды подготовлю.

Роза вытягивает руки, силой мысли открываю топку, после чего девушка нагоняет туда кислород. Паровоз от такого бесится и заметно прибавляет скорости. Сам же прикладываю руки к корпусу и тянусь к снарядам. От чего прихожу к выводу, что подрывать их придётся вручную. Снаряды готовы, внутри какая-то пакость из «Первопричины.» Но вот взрыватели… Им для подрыва нужен удар и это не есть хорошо. Потому что если свалить, дотянуться будет увы нереально. А это значит… Это значит придётся ехать до передовой, что опасно. Но… Раз уж начал — побеждай.

— Белка, Роза, нам придётся ехать, до конечной. Поэтому… Ветрова, как скажу убираешься отсюда и держишься повыше. Белка, ты со мной. Устроим вакханалию, ты это умеешь. Начали.

Лопатой забрасываю в топку уголь, Роза выдаёт кислород чем выводит котлы на критический уровень. Белка нервничает, но при этом начинает злиться.

— А это обязательно? — спрашивает Катя. — Может раскочегарим и на этом хватит? Ты же не остановишься?

— Не-а… Так, мы близко. Роза, уходи. Белка, на крышу. Шустрее.

Забираемся на крышу, Роза поднимается как можно выше. Сижу, смотрю и да… Мы на передовой. Впереди немецкие тылы. Они видны и впечатляют. Техника, склады, казармы. Наверняка народу здесь…

— Белка, — прижав руки к крыше улыбаюсь. — Я люблю тебя.

— Псих! Я тебе тоже. Устроим им!

Ещё пять минут, и мы почти на месте. Проскочивший станцию поезд вызывает переполох, солдаты начинают бегать. Всё вокруг приходит в движение…

Дожидаюсь когда доедем до казарм, концентрируюсь, сосредотачиваюсь, ослабляю сцепки… Смотрю на цистерны и делаю в них множество отверстий. Стиснув зубы от напряжения сдавливаю, оборачиваюсь и вижу как из них метров на десять хлещет дымящаяся зелёная жидкость. Подключается Роза, порывами ветра подхватывает струи и разносит дальше.

Немцам такой расклад не нравится. На кого попадает, тот сразу падает и корчится. Что дальше рассмотреть не успеваю, отцепляю цистерны и сосредотачиваюсь на снарядах. Подрываю их… Два последних грузовых вагона разворачивает как цветы. Из них валят облака густого зелёного дыма. Обрываю сцепку, толкаю отстающую часть состава на бок. Отцепившиеся вагоны заваливаются и перепахивая землю едут на боку.

Отцепляю ещё два, подрываю в них снаряды, но уронить даже не пытаюсь, слишком тяжело. Переключаюсь на последние, два, но с ними действую по-другому. Скрываю с вагонов крыши и со всей силы подкидываю снаряды вверх. Как только взлетают, подрываю их, задерживаю дыхание и клиню паровозу всё что только можно. Киваю Белке и прыгаю с поезда.

Прокатываюсь по земле… То есть кувыркаясь качусь и подпрыгиваю. Останавливаюсь путём впечатывания лицом в ни в чём не повинный грузовик. Вытаскиваю голову из радиатора, поправляю съехавшую на бок маску и улыбаясь созерцаю страшную картину.

Взбесившийся паровоз взрывается и сходит с путей.

Роза не спит, работает как надо и даже лучше. Создавая потоки воздуха, она прижимает газ к земле, чем накрывает огромную территорию. Солдаты… Надышавшись газа, они ползают, блюют и кашляя кровью пытаются сорвать с себя одежду. Открытые участки тела покрываются зелёными пузырями и кровоточащими язвами. Те кто успевает надеть противогазы, даже куда-то стрелять пытаются. Вот только куда, они и сами не понимают.

— Жалкое зрелище, — медленно поворачиваясь выдыхаю. — Непобедимая армия! Настолько непобедимая, что сейчас напоминает… Пожар в борделе во время наводнения. А где пожар?

Закрыв глаза глубоко вдыхаю, нахожу газ довольно приятным на вкус и даже слегка поднимающим настроение. На «Первопричине» же. Мне самое оно и сил добавит. А кому-то окончательно настроение испортит. Ха!

То же время. Роза Ветрова.

Стараясь не надышаться этой дряни, держусь повыше и держу газ над позициями. Расширяю и постепенно двигаю левее, дабы потравить как можно больше солдат. Что очень сложно, потому как по таким площадям ещё никогда не работала. А вот…

— Союз не рушимый, республик свободных! — завывает внизу Влад. — За Сталина!

— Ты что творишь?

Влад или не слышит, или не хочет слышать. На мой окрик не реагирует. Вместо этого, в радиусе двухсот метров, вверх поднимается всё оружие. Поднимается, взводится…

— Скидыщь! — восклицает Влад.

Оглушительный залп, душераздирающие крики и вакханалия принимает совсем страшные очертания. Летающее в воздухе оружие, хоть и беспорядочно стреляет, заставляет солдат пачками падать.

— Влад, не перенапрягайся!

— Я аккуратно! — кричит он. — Белка…

Белку два раза звать не приходится, она уже там и откровенно издевается над солдатами. То есть, сжигая разрядами пробегающих мимо, медленно идёт к одному, особо напуганному.

Солдатик судорожно перезаряжаясь стреляет в неё. Однако… Пули проходят сквозь тело Белки. Отверстия от них искрясь зарастают. Она приближается…

Солдатик упав на колени начинает шептать молитвы. Закрывает руками стёкла противогаза, но на Белку это не действует. Схватив его, Катя подаёт напряжение и глядя как солдатик выгорает изнутри криво улыбается.

Жестоко… Но то что с ней делали немецкие солдаты… Это развязывает ей руки. И мне тоже. Со мной поступили немногим лучше.

— Всех убью!

Собираюсь, концентрируюсь и… И резкие порывы ветра валят бегающих солдат на землю. Срывают с них противогазы, далее потоки воздуха с газом проникают в лёгкие. В таких объёмах что они лопаются.

Белка бесится, не переставая бьёт врагов молниями. Влад нисколько ей не уступает. Впав в ярость, которая физически ощущается, он запускает в них оружие чем пробивает насквозь.

Сплющивает им каски вместе с головами. Подошедших ближе хватает и ломает через колено. После разрывает на части и бросает их в визжащих от ужаса солдат. Ужас…

Десятки, сотни обезображенных трупов, внутренности и части тел ковром покрывают огромную площадь. Кровь рекой льётся по мёрзлой земле и собирается в лужи. И тут…

— Роза, ветер. Ветер на запад и уходим, — кричит Влад.

Тут же срывается с места, хватает разошедшуюся Белку и с невероятной скоростью убегает к путям.

Пойдёт по железной дороге. Тогда не потеряю. Но… Ладно.

Подняв руки создаю порыв ветра который сносит газ в сторону. Усиливаю, продолжаю так несколько секунд и как только облако газа истаивая удаляется, лечу за Владом.

По пути созерцаю картину разрушений. Влад и Белка не просто уходили, на ходу они уничтожали всех кто попадётся. Солдаты без голов, тлеющие сгоревшие изнутри трупы, разорванные тела.

Но самое страшное на местной станции. Здесь рельсы подняты вверх, на них насажены тела. Вышки и конструкции скручены в жуткие подобия человеческих фигур. Кишки гирляндами висят на заборах. Оторванные головы… Здесь ещё больше сгоревших трупов. Целый десяток офицеров посажены на острые металлические. И тут же, обвитые полосами металла, прикованные к столбам живые.

— Марта… Марта во всём виновата… — монотонно бормочат живые.

Послание? Кажется, наши планы снова меняются. Ждать Влад не хочет, но почему? То он всеми силами старался держать всё в тайне, то теперь действует в открытую. Боюсь мне его логику не понять или… Или что-то случилось? Но почему я об этом не знаю?

Поднимаюсь выше, лечу над путями, как могу ускоряюсь, но понимаю что слишком медленно. Вспоминаю сестёр, то кем являюсь и раскинув руки превращаюсь в ветер. Уже быстрее лечу и вскоре замечаю впереди тусклый огонёк. Догоняю…

— Влад!

— А? — не сбавляя скорости спрашивает он. — А ты… Ты воздух? Если честно, немного жутковато. Размытая фигура, глаза светятся…

— Влад, что случилось?

— Дома что-то, — отвечает лежащая у него на плече Белка. — Серафина, докричалась до него. Говорит трагедия. Вот, бежим.

— Что могло…

— Не знаю, — рычит Влад. — Но как узнаю… Быстрее!

****

Несколько часов спустя. Убежище. Влад.

Дома, если это место так можно назвать, все кроме деда ожидали нас на кухне. Заплаканная Маришка обнимала мрачных Спичкиных. Бледная с синими кругами вокруг глаз, измученного вида Серафина сидела опустив голову. Лазарев, который за каким-то хреном нацепил ненужные ему очки, то снимал их, то надевал. Крутил собранные из проволоки дужки и явно не находил себе места.

— Что случилось? — и так всё понимая спрашиваю.

— Дедушка, — всхлипывает Маришка. — Его больше нет.

— Я пыталась остановить его, — качает головой Серафина. — Но не смогла. Причины… Точно сказать не могу, но перед гибелью… Обе его личности проснулись, одновременно. Они спорили… Моё воздействие, Осип пересилил. Я не знаю как, но он смог.

— Где он?

— В тоннеле, за помойкой, — выдыхает Лазарев. — Мы пытались откопать. Но там стена обвалилась. Это… Крепись, Владислав. Понимаю…

— Эх, батя, что ж тебе на месте не сиделось, — закрыв глаза выдыхаю. — Серафина, есть мысли с чего он так?

— Похоже обострение. Две личности… Его разум был разделён на двое. Возник конфликт, судя по всему серьёзный. Нет, Влад, ты не виноват. Я бы и сама не смогла убить Осипа. Жалко…

— Очень жалко, — всхлипывает Маришка. — Он всех нас любил, считал детьми. Заботился. И тут…

— Не забывайте профессора Ломакина, — встревает Лазарев. — Он тоже…

— Это да. Печально… Значит слушаем сюда. Да, дедов жалко. Да потеря невосполнимая. Но нам нельзя расклеиваться. У нас война впереди, нам работать надо. Девочки, приходите в себя. Да тяжело, но мы на войне. Лазарев! Хватит нюни распускать, дуй в лабораторию, собирай бомбу. Я сейчас за металлом и подойду к тебе. Всё!

— Влад, — стонет Серафина. — Присядь. Мы все знаем кто ты, но… Не надо скрывать. Выскажись, выпусти боль.

— Я бы с радостью, — потерев глаза улыбаюсь. — Но… Я видел столько, что… Нет, не стоит. Я должен быть сильным. За дело! Серафина, присядь отдохни. На тебя смотреть страшно. Ну чего сидим? Пошли…

В чём-то она права… Сейчас, мне как никогда стоило бы присесть, поговорить с ними. Рассказать, вспомнить деда… Но, нет. Не скажу что зачерствел, озлобился, перестал обращать внимание. И мне сейчас до слёз больно от такой утраты. Но не стоит. Жизнь, если наш способ существования можно так назвать — продолжается.