Плохие новости

33

Больше никакого «Ти коузи». Грегори очень извинялся, но весь отель был забит лыжниками, мест больше не было. Никакой тебе уютной гостиной, никаких огромных завтраков, приготовленных щедрыми Грегори и Томом, никакой Одиль, поющей «Frиre Jacques», пока заправляла кровати.

Дортмундер даже не подозревал, что так соскучиться по «Ти Коузи», не думал, что вообще соскучится по чем-либо на севере, но тем не менее. Оставшись в «Фо уиндс» в декабре, на ледяных берегах озера Шамплейн, и вы заскучаете по «Ти коузи».

В «Фо уиндс» тоже было полно лыжников, ну или людей, выряженных в лыжные костюмы. Каждый раз, когда Дортмундер открывал дверь своего номера, кто-то шел через снежный ветер с лыжами на плече, в огромных ботинках, с лыжными очками на лице и толстой вязаной шапкой на голове. Их костюмы, скорее, напоминали блестящие виниловые вещмешки. Наверное, там были и мужчины, и женщины, но Дортмундеру они все казались бурыми медведями.

Поскольку кто-то еще украл Гранд Чероке Ларедо, либо какой-то полицейский решил, что поймав угонщика, он пойдет вверх по карьерной лестнице, Келп заменил джип на Субару Аутбэк, которая так же, как и машина доктора, была полно приводной, что было очень кстати на севере Нью-Йорка. Келпу она нравилась, но, как оказалось, владельцем этого авто была женщина доктор, с маленькими детьми, поэтому Тини постоянно ныл, что заднее сиденье было липким.

Единственное, о чем беспокоился Дортмундер, — это то, что это машина единственная на сотни миль, не имела подставки под лыжи на крыше, что делало ее довольно приметной.

— Нам нужно украсть подставку для лыж, — предложил он. — Чтобы смешаться с толпой.

— Да ладно тебе, — сказал Келп, — мы не будем здесь так долго. Сначала тебе нужна подставка, глядишь, и лыжи скоро попросишь.

— Не попрошу, — возмутился Дортмундер.

Они выехали утром, на следующий день после звонка Фицроя с новостями о поимке индейцев, чтобы посмотреть, чем они могут помочь. Хотя все прекрасно знали, что они ничем не могут помочь. Неправильное тело охранялось, и его же используют для теста, и был лишь один шанс из миллиарда, что этот парень окажется хоть как-то, родственно связан с Бурвиком Муди, его же так звали?

Видимо, не совсем. После своего первого звонка Келпу, Гилдрепост решил, что он с Ирвином не поедет в Нью-Йорк. После этого он и Келп перекидывались имейлами столько, что можно было заработать себе туннельный синдром. В итоге, они решили встретиться, все шестеро, на севере.

— Почему эта троица не может приехать к нам? — ныл Дортмундер.

— Потому что Перышко не может уехать, пока игра не закончится, — объяснил Келп.

— Игра уже закончена, — заявил Дортмундер, но факт есть факт — они уже были на севере.

«Фо Уиндс» был забит. Однако Гилдерпост успел забронировать номера для них троих, хотя они были не рядом. Они решили, что не стоит общаться по телефону, потому что все звонки проходят через офис мотеля, поэтому если кто-то хотел что-то сказать, ему нужно было одеться, выйти в жуткий ветер на улицу и с трудом пройти через снег и ветер до другого номера, а потом с таким же трудом идти назад в свой. Дортмундер очень и очень скучал по «Ти коузи».

Они ждали Гилдерпоста и Ирвина, которые должны были найти спокойное, укромное, незаметное место, чтобы они могли встретиться, а также придумать способ, как связаться с Перышком, чтобы не испортить все еще больше, что было практически невозможно, но они все равно попытаются. В это время Дортмундер, Келп и Тини сидели в своих номерах и ходили друг к другу время от времени, чтобы что-то сказать, а заодно и посмотреть на бедных лыжников, которые тащились в мотель в такую метель. Единственное, по чем Дортмундер скучал больше, чем по «Ти коузи» был дом.

Около трех часов, в его номере зазвонил телефон. В тот момент он был один в номере, наблюдал за лыжниками. Он подошел к телефону и ответил:

— Алло.

Это был Гилдерпост.

— Привет, Джон. Твоя комната выходит на переднюю часть мотеля?

Дортмундер посмотрел в окно.

— Все, что я вижу, — это метель за окном, машины с подставками для лыж, дорогу, где-то вдалеке виднеется замерзшее озеро. Все серое.

— Да, это передняя часть, — сказал Гилдерпост. — Если ты не против, Энди придет к тебе в номер, чтобы подождать. Просто его комната находится в задней части.

— Подождать чего?

— Перышко. Она едет. В доме на колесах.

— Да уж, очень безопасно, — недовольно сказал Дортмундер.

— Однако, — согласился Гилдерпост. — Ситуация изменилась. Теперь нам нет смысла прятаться.

— Потому что все закончилось, — предположил Дортмундер.

— Не думаю, что поэтому, — сказал Гилдерпост. — Она приедет через минут пятнадцать.

Она приехала. Дом на колесах сделал большой крюк на парковке, поэтому каждый в группе смог увидеть его, потом она припарковалась в дальнем углу парковки, подальше от других машин и близки, насколько это было возможно, к замерзшему озеру.

Дортмундер и Келп оделись потеплее и вышли на парковку, Сильный ветер со снегом пытался запихнуть их назад в номер, и Дортмундер уже почти было согласился с этой идеей. Но справа уже подошли Гилдерпост и Ирвин, а слева подошел Тини, поэтому и Дортмундер потопал к парковке.

Автодом слегка покачивался на ветру. Похоже, ему не очень-то нравилось здесь при такой-то погоде, собственно, как и Дортмундеру. Когда они, наконец, подошли к автодому, Перышко открыла дверь и стояла, обнимая предплечья.

— Заходите, — сказала она, — заходите, заходите. Холодно же.

— Да уж, — согласился Дортмундер.

Как только все забрались в автодом, Перышко очень тихо сказала:

— У нас гость. Идите за мной.

Гость? Они все пошли в гостиную, стягивая с себя куртки, кидая их на пол. Там стояла женщина, она была напряжена, как будто, только что согласился сыграть в покер с парнями, которых только что встретила, а потом вдруг вспомнила, что не знает, как играть в покер. Она пристально вглядывалась в каждого по очереди, но ничего не говорила. Они тоже молчали. Дортмундер не знал, почему другие молчат, но причиной его молчания было то, что он боялся, что если кто-то что-то сейчас скажет, это женщина просто взорвется, как граната в руке Тини.

В гостиной было больше народа, чем обычно. Перышко мило улыбнулась и сказала:

— Это Марджори Доусон. Мой адвокат. Мой первый адвокат.

Ее адвокат? Дортмундер еле сдерживался, чтобы не уставиться на Перышко с вопросом «Да что, черт возьми, здесь происходит?». Она решила показать всех своих сообщников, всех до единого, своему адвокату?

Судя по всему, адвокату было около тридцати. Но если Перышко представляла собой все понятие роскошной красоты, то эта женщина никак не вязалась с концептом красоты вообще. Ее темные волосы были собраны сзади в тугой пучок, ее лицо было бледным и невыразительным, ее одежда была мешковатой и бесформенной, что-то вроде того, как одевались лыжники, только домашняя версия.

— Присаживайтесь все, — любезно предложила Перышко, — а я расскажу вам, что произошло.

Каждый попытался усесться, где это было возможно. Девушки сели на диван, а Тини взгромоздился, словно слон, на стул, на котором в прошлый раз сидела Перышко. Когда все, наконец, неудобно разместились, Перышко одарила всех своей яркой, озорной и неискренней улыбкой.

— Когда судья Хигби, — сказала она, — сказал вчера, что нам нужно начинать делать тест на ДНК немедля, без отлагательств, я не знала, что делать, поэтому рассказала все Марджори.

И, пока никто ничего не ляпнул лишнего, она добавила:

— Я рассказала ей, как позвонила своему старому другу Джеку Холлу в Неваду, как он отправил меня к мистеру Гилдерпосту в Нью-Йорк, который нашел для меня специалиста по тестам ДНК. Я также рассказала, что вы все друзья мистера Гилдерпоста, и как вы заинтересовались моим делом, и как ты, Джон, каким-то образом предугадал, что племена попытаются всех обмануть и поменяют тела местами. Поэтому вы, чтобы мне помочь хоть как-то, поменяли надгробные плиты местами, даже не подозревая, что этих индейцев могут поймать.

Что ж, достаточно милая история, пока что. Теперь тут была Марджори Доусон, и теперь было понятно, к чему было это собрание. Да, и хорошо, что Перышко разъяснила все с самого начала. Неплохо.

Доусон, осознав, что ее никто не собирается убивать, вернула себе свою адвокатскую уверенность и заговорила:

— Должна признать, что ваше мышление было очень креативным, эм… Джон, верно?

— Да, Джон, — подтвердил Дортмундер. — Спасибо.

— Ой, позвольте мне всех представить, — вмешалась Перышко. — Это мистер Фицрой Гилдерпост, а это Ирвин Гейбел, Энди Келли, Тини Балчер и Джон. Прости, Джон, но я не знаю твоей фамилии.

Он совсем не ожидал такого поворота.

— Диддамс, — сказал он, он всегда называл эту фамилию, когда у него спрашивали. Почему-то ему на ум приходила только эта фамилия.

Марджори Доусон нахмурилась.

— Диддамс?

— Валлийская, — пояснил он.

— А, — поняла Марджори. — Вот, мистер Диддамс…

— Джон.

— Хорошо. Джон. С вашей стороны был очень умный ход относительно предположения насчет племен, но с другой стороны, было очень опасно идти на кладбище и передвигать могильные плиты.

— План сработал не до конца, — признался Дортмундер.

Доусон сказала:

— У кого-нибудь из вас есть идеи, как можно повернуть процесс вспять и сделать так, чтобы образец для теста взяли у родственника Перышка?

— Когда? Тест ведь начнется уже сейчас, так ведь? — спросил Дортмундер.

Сияя, Перышко сказала:

— Я так рада, что поговорила с Марджори! Она на моей стороне, Джон, правда! Она сразу же кое-что сделала, чтобы помочь.

Гилдерпост, который все это время сидел в изумлении, спросил:

— Помочь? Как она могла помочь?

— Выиграв вам немного времени.

— Но, мисс Доусон, — сказал Гилдерпост, — вы же не могли запросить задержки, это ведь только вызвало бы подозрения на нас, чего бы мы совсем не хотели. Мы же должны во что бы то ни стало делать вид, что очень хотим этого теста.

— И я это понимаю, — ответила Марджори таким образом, словно показывая, что не нуждается в советах любителей. — Вот, что произошло, — начала она объяснять. — Мистер Уеллес, адвокат племен, сразу же подал апелляцию на решения судьи Хигби в апелляционный суд в Олбани. Аргумент смешной, основанный на идее того, что расхитители могил действовали без разрешения совета племени. Такой аргумент не продержался бы и секунды.

— Так что же тогда тут хорошего? — спросил Келп.

— Как первый адвокат Перышка, — объяснила Доусон, — мне в офис в Платтсбурге пришло уведомление об апелляции. Мистер Шрек должен будет появиться в суде в Олбани. Однако, я по глупости и невнимательности забыла отправить это уведомление мистеру Шреку в его офис в Нью-Йорке, поэтому, когда мистер Уеллес появится в апелляционном суде со своим аргументом, никто не появится, чтобы сделать контраргумент.

Тини громко хихикнул и сказал:

— Отличная идея, мисс, просто отличная.

— А когда будет проходить апелляция? — спросил Гилдерпост.

— Прямо сейчас, — ответила Доусон. — И мистер Шрек, конечно же, узнает об этом только завтра, и, конечно же, он настоит на повторном слушании, а это будет еще одна задержка. Сегодня среда. Не думаю, что этот вопрос решиться до конца недели. Так что теперь у вас есть время до понедельника, чтобы решить вопрос с кладбищем.

— А вам за это не попадет? — спросил Келп.

— Нет, — спокойно ответила она. — Все и так считают, что я дурочка. А я буду сильно нервничать и смущаться, буду извиняться перед каждым, и всем останется только пожать плечами.

— Так что теперь у нас есть пять дней, чтобы найти решение, — сказала Перышко. — Уверена, кто-то из вас придумает хоть что-нибудь.

Ирвин сказал:

— А что, если мы используем газ против охранников, а сами наденем противогазы? И к моменту, когда они придут в себя, мы уже поменяем надгробные плиты местами, и никто ничего не заметит.

— Первое, они поймут, что их кто-то вырубил, — прервал его фантазии Келп.

— Второе, могила уже раскопана, — продолжил Дортмундер.

— И третье, у нас нет газа, Ирвин, — закончил мысль Гилдрепост. — Тем более ты не знаешь, где его достать.

— Просто вариант, — пробурчал Ирвин.

— Плохой вариант, — хмуро сказал Дортмундер. — А нам нужно придумать стоящий, тем более, что у нас появилось дополнительное время. Спасибо, мисс Доусон.

Она слегка покраснела.

— Можно просто Марджори, — смущенно сказала она. — А еще я хочу пригласить вас всех к себе домой на пиццу.