Плохие новости

6

Запах от нового гроба был еще хуже, чем от предыдущего, возможно, потому, что на нем еще были куски грязи, которые еще совсем недавно были под землей. Хоть этот гроб и был очень похож на предыдущий, такой же изъеденный червями, Дортмундеру было менее приятно находится в его компании, поэтому он попытался максимально далеко от него отодвинуться, чтобы не чувствовать эту ауру.

А спереди Энди, наблюдая, как они вернулись на скоростную автомагистраль Лонг-Айленда, идущую на восток, удаляясь от города, спросил:

— Теперь, когда мистер Рэдкорн у нас, что мы будем с ним делать?

— В получасе езды отсюда, — ответил Фицрой, — есть мост через Фаер Айленд, через его западную часть. В это время года он практически не используется, потому что Фаер Айленд — сезонное место, в основном, здесь летние коттеджи. Здесь протекает быстрый канал, который вытекает из Южного залива и впадает в море.

— Понял, — сказал Келп. — Мы выкинем его в этот канал, и он поплывет в сторону моря и где-нибудь там утонет.

— Именно.

«И мы, — подумал Дортумендер, — утонем вместе с ним, в этом же самом канале».

Фары Вояджера не появлялись до тех пор, пока они не выехали на автомагистраль, но в этот раз они держали дистанцию, стараясь оставаться незамеченными в этом редком потоке машин. Но после 2 часов ночи даже автомагистраль Лонг-Айленда практически опустела.

И чем больше они уходили на восток, поток машин становился все более и более редким, поэтому Вояджеру приходилось держаться все дальше и дальше. Они проехали Квинс и пересекли округ Нассау, все дремлющие спальные районы, и к моменту, когда они подъехали к Сэгтикос Парквэй, Вояджер был единственным источником света в зеркалах заднего вида.

Фицрой свернул на юг на Сэгтикос Парквэй, который был абсолютно пуст. Они проехали южную часть и подъехали к длинному модернизированному мосту, который совсем не походил на описание Фицроя.

Нет. Этот мост пересекал Большой южный залив, длинную полосу морской воды между южным берегом Лонг-Айленда и его линией песчаных пляжей. В конце этого моста можно повернуть направо и попасть на Джонс бич, или можно поехать прямо, по намного меньшему и более короткому мосту, пересекая Фаер-Айленд — длинную полосу песка с сезонными домами, никаких реальных дорог, очень мало транспортных средств, поэтому этот мост не особо часто использовался даже в сезон.

Когда они въезжали на первый мост, фар преследователя не было видно, возможно, он их просто выключил. Слишком много усилий эти люди вкладывали просто, чтобы поменять мертвецов местами за тысячу долларов. Они хотели, чтобы никто не знал, что Джосефа Рэдкорна украли из могилы и заменили другим мертвецом. Это значит, что когда гроб откопают, это как-то будет связано с публичностью, с чем-то ценным.

Но с чем? Парень свалился с Эмпайер Стэйт Билдинг, и вдруг, спустя семьдесят лет он стал важной персоной?

Ладно, выясним. В конце концов, мы все выясним.

Маленький мост был круто выгнут, и Фицрой остановился на самой верхней точке.

— Все, что нам сейчас нужно сделать, — сказал он, — это выкинуть его. Энди, открой дверь.

— Конечно, — сказал Келп и вышел из машины. И тут Дортмундер схватил Фицроя за шею левой рукой, чтобы дотянуться до его пистолета. Преступник не может совершить такое преступление без оружия, поэтому Дортмундер с самого начала знал, что в правом кармане Фицроя спрятан пистолет. Удобно, чтобы быстро его достать при случае. Для Дортмундера это было тоже удобно. Он достал пистолет, аккуратный Смит и Вессон.32, шестизарядный пистолет с крышкой над бойком, чтобы не цеплялся за карман.

Убрав руку с кадыка Фицроя, чтобы смог нормально дышать, Дортмундер приставил дуло к его голове за правым ухом и сказал:

— Обе руки на руль! Высоко, чтобы я их видел.

Повинуясь, Фицрой сказал:

— Зачем, — ему было трудно говорить, пришлось откашляться, чтобы снова начать говорить, — Зачем все это, Джон? Почему ты… Почему ты это делаешь? Что ты делаешь?

— Сейчас, — сказал Дортмундер, — я жду, пока вернется Энди с твоим напарником из Вояджера. А потом посмотрим.

Фицрой снова попытался увидеть Дортмундера в несуществующее зеркало.

— Ты… Как ты…

Но он замолк. Ему нечего было сказать, он лишь покачал головой.

— Наверное, я везунчик, — ответил Дортмундер. — Так теперь ты расскажешь весь свой план?

— Что? Ни за что!

— Ну, тогда позже, — сказал Дортмундер. За ним открылась дверь и странный голос, заговорил очень быстро: — Я определенно не понимаю, что здесь происходит. Я к тому, что, неужели человек не может просто припарковаться на обочине, это же просто медитация, в темноте. Я не понимаю, чего вы от меня хотите.

Голос замолк, и Келп, стоя в дверном проеме за Дортмундером, сказал:

— У него было записывающее устройство.

Все еще глядя на Фицроя, Дортмундер сказал:

— Энди, выруби его чем-нибудь.

Фицрой остолбенел. Он повернулся, не обращая никакого внимания ни на пистолет, ни на парней, заорал:

— ЧТО?!

— Сэр, я понятия не имею, кто вы, — сказал голос, — и я не хочу участвовать в том, что здесь происходит.

— Ирвин?! — продолжал орать Фицрой. — Ты нас записывал? Какая же ты крыса!

Повисла пауза. Лицо Фицроя было теперь в нескольких дюймах от Дортмундера, его гневный взгляд был сфокусирован на людях, стоящих сзади. Потом фокус сместился, и он встретился взглядом с Дортмундером. Дортмундер дружелюбно улыбнулся, указал на пистолет и сказал:

— Просто плыви по течению.

За ним снова появился голос:

— От тебя нужно защищаться, Фицрой.

— Мерзкая, мерзкая крыса…

Келп сказал:

— Кажется, среди воров это называется «выпасть из дела».

Дортмундер сказал:

— Зови своих Энди, — и повернулся к Фицрою, — а когда они сюда прибудут, вам лучше отступить.

Фицрой пытался собрать все силы, чтобы вернуть самообладание.

— Друг мой, — сказал он, делая вид, что все это время он был абсолютно спокоен, — я не понимаю, почему вы все не так поняли. Ирвин должен был всего лишь наблюдать на случай, если возникнут неприятности.

— Нет никаких неприятностей, — уверил его Дортмундер. Дверь возле Фицроя открылась, и Келп сказал:

— Выходи, Фицрой.

Дортмундер пролез через гроб и вышел из машины. Он закрыл дверь и когда подошел к переду машины, Келп уже держал в правой руке пистолет Ирвина, а эти двое удрученно стояли рядом, держась за перила. Ирвин, новый голос, был таким же пухлым и непривлекательным, как и Фицрой.

Дортмундер спросил у Келпа:

— Ключи от Вояджера у тебя?

Келп поднял левую руку, чтобы показать связку ключей.

— Да, — сказал он и выкинул ее в канал, — и уже нет.

— Нет! — заорал Ирвин.

— Слишком поздно, — сказал Келп.

Дортмундер спросил:

— Фицрой, может у тебя, случайно, завалялись наши две тысячи долларов?

Фицрой посмотрел на него смущенно.

— Не все, — сказал он.

Дортмундер спрятал пистолет в карман, схватил его за руку и приказал:

— Кошелек, Фицрой.

— Может, — начал Фицрой, — мы это обсудим?

— Конечно, — согласился Дортмундер. — Какой был план?

— Нет.

— Кошелек, Фицрой, или я прострелю тебе колено, и тебе это не понравится.

Фицрою совсем не нравилась идея, что его кошелек будут выворачивать наизнанку, но, тем не менее, он его отдал. Дортмундер подсчитал купюры и с лицом, полным неприязни сказал:

— Четыреста тридцать семь долларов.

— Прости, Джон, — извинился Келп, — я и не думал, что он такой ублюдок.

Дортмундер забрал деньги и вернул кошелек, потом повернулся к Ирвину:

— Выворачивай карманы.

Ирвин выглядел удивленным и оскорбленным.

— Я? А почему я? Я не обещал вам денег!

Дортмундер подошел к нему очень близко.

— Ирвин, — сказал он, — ты помнишь, что я говорил про колено?

Ирвин, жалуясь и ворча, бросая гневные взгляды на Фицроя, словно во всем была только его вина, достал свой потертый бумажник и отдал Дортмундеру. Дортмундер подсчитал наличку, сложил ее в карман, отдал кошелек назад и сказал Келпу:

— Еще один богач. Двести тридцать восемь.

Фицрой попытался сказать:

— Я верну вам остаток. Обещаю!

— Нет, Фицрой, — сказал Дортмундер. — Сейчас дела обстоят совсем иначе. Без нас ты не сможешь завершить эту аферу. А если попытаешься, по свистку на тебя начнется травля.

— Так что завязывай, — сказал Келп.

— И рассказывай, — закончил за него Дортмундер. — Теперь мы твои партнеры. Так что рассказывай, в чем планы аферы.

— Никогда, — сказал Фицрой.

— Никогда — это долго, — прокомментировал Дортмундер. — Пошли Энди.

Фицрой крикнул:

— Что вы делаете?

Но поскольку было и так понятно, что они делают, они не стали отвечать. Они сели в бус, Дортмундер сел за руль. Потом они развернулись на мосту, а Ирвин и Фицрой продолжали таращиться на них. Потом Дортмундер опустил стекло и сказал:

— Когда захотите пообщаться, вы знаете, где найти Энди. В интернете.

Он закрыл окно, и они поехали в сторону Лонг-Айленда, приговаривая с глубоким презрением: «В интернете».

— Везде паршивые овцы, Джон, — сказал Келп.

— Это я паршивая овца, — перебил его Дортмундер, — только меня не найти в интернете.

— Я знаю, — улыбнулся Келп. — Тебя невозможно заставить пользоваться даже телефоном. Что будем делать с машиной?

— Оставим на парковке Ла Гуардия на сегодня. А завтра заберем. Или ты заберешь, в конце концов, это ты втянул нас в это.

Келп виновато улыбнулся:

— Договорились, Джон.

Дортмундер покачал головой:

— Не могу дождаться, — сказал он, — чтобы рассказать Мэй про эту злосчастную тысячу долларов.