По ту сторону клинка: Дева орхидей

Глава XII. Мир маны

(Хакуро Татибана)

Неспешным шагом я возвращался домой после очередного визита к Куллану. К сожалению, «великан», познакомивший меня с этим миром, был всё также угрюм, неприветлив и негостеприимен. Но периодически посещать его желание не менялось, я всё-таки надеялся, что когда-нибудь он заговорит со мной. По крайней мере, на фоне обитателей академии тёмных искусств, в которую я попал, Куллан не выглядел таким уж плохим, а скорее наоборот.

Наступила пора осени. Будь я сейчас в Японии, уже бы наслаждался школьными буднями с Микой. Мысли об этом вгоняли в депрессию. В пустыне смена сезонов незаметна, потому и не казалось, что начались какие-то изменения, а был я в этом мире уже не так мало. Когда я начинал размышлять о том, сколько ещё здесь придётся провести и как мне вернуться домой, то начинало трясти, а потому надо было себя чем-то занимать, лишь бы отгонять этого демона размышлений. Усталость от ежедневных тренировок, на которых, я всё равно пытался халявить, отлично с этим справлялась.

Физическая активность помогала хоть как-то забыться. Тем не менее измождённость начинала накапливаться, и я понимал, что когда-нибудь не выдержу и попросту упаду. Отчасти поэтому я продолжал проводить тренировки по фехтованию во всё том же ключе. Стараясь сразу же встать в пару с Мидием на спарринге, я ещё в начале занятия надеялся, что оно закончится как можно быстрее, чтобы не произошло никаких инцидентов, и не дай бог я не поранил себя. Моего друга это устраивало, не знаю, что им двигало, может быть тоже, что и меня, но волнения об этом я отбросил. Важно было лишь спокойно пережить очередную тренировку по фехтованию. А страшнее них пока здесь ничего не было. Конечно же, я осознавал важность этих тренировок, возможно, даже реальную надобность, чтобы суметь себя защитить в случае чего, но я не мог себе представить, что в реальной ситуации смогу воспользоваться подобными навыками. На самом деле, какой-никакой, но спортивный интерес к этим занятиям имелся, только вот остальными студентами и в том числе инструктором, они, конечно же, спортом не воспринимались, а потому я затолкал этот свой интерес в глубины подсознания и запер там, чтобы он никогда не вырвался. Я не мог себе представить, каким образом можно суметь поднять оружие на другого человека. Подобный, необходимый для жизни здесь «навык» мне был не нужен. А потому и лишний раз стараться и напрягаться на этих занятиях я не собирался. Важным было лишь то, чтобы меня не трогали и не приставали, а для этого всегда находиться в сторонке. Как можно дальше от всех. Это же касалось и спарринга. Лишь бы на глаза никому не попадаться и не нарываться на проблемы.

Изучение местного языка — этакого ответвления латыни, более развитого её наречия данного мира, было куда более интересным и увлекательным занятием. Возможно, чем меч, как раз знание языка вероятнее спасло бы в случае возникновения проблем. Ведь слово сильнее, чем меч, не так ли? В любом случае, я утомился ощущать себя ничего не понимающим дураком и освоить язык было превыше всего. Может, я даже Куллана тогда смогу разговорить? Это было бы очень необычно!

Теперь уже не только Годрик или его друзья, но и другие студенты разных факультетов вели себя достаточно развязно, будто я находился не в учебном заведении, а среди враждующих уличных банд. Приходилось терпеть подколы, «случайные» столкновения в коридорах академии, смешки на её лестницах… В любом случае выбора у меня не было, я мог будучи всего лишь песчинкой плыть по течению, что несло меня в неизвестность нового и чужого для меня мира.

Встретить Годрика, Катрин или кого-либо из их шайки было особенной пыткой. Я уже прекрасно осознал, что они всего лишь на мне отдувались. Но вспоминая увиденное в день церемонии, эту дуэль… Я всеми силами души противился осознанию, что это правда произошло. Что угодно, лишь бы не оказаться в той же ситуации. Потому надо было всегда находиться в стороне от всех. Столкновение с кем-либо из них выходя из-за угла могло обернуться кошмаром. Из-за этого всегда приходилось быть начеку, а оттого я всегда был на нервах.

Благодаря всё той же злосчастной латыни я в любом случае мало что понимал на уроках, потому частенько отвлекался вместе с Мидием, Констанцием и Мейбл, своими единственными обретёнными здесь «друзьями». Используя пергаменты-словарики, я пытался криво-косо составлять небольшие письма своим товарищам и передавал им их на уроках. Впрочем, им занятия были далеко не всегда интересны, потому они с немалым удовольствием мне отвечали. Эта практика тоже неплохо помогала. У меня появлялся хоть какой-то приемлемый запас слов.

В целом, я бы не сказал, что у меня вообще хоть к кому-то в этом учебном заведении были дружелюбное отношение и тёплые чувства. Даже к Мидию, Констанцию или Мейбл. Скорее они были товарищами, с которыми я коротал время, не всегда по собственной воле. Даже собратьями по несчастью я их считать уже не мог. Увиденное в день церемонии посвящения слишком меня потрясло. А ведь они даже ничего не сказали… Наоборот были вечером вполне веселы… А уж что говорить об остальных студентах академии навроде Годрика или Витуса… Там и подавно… В любом случае моей натуре было свойственно держаться особняком от чужого общества. Я всегда был настороже, даже с «друзьями».

Как и предостерегла Милена, Мейбл действительно изменилась. Её жизнерадостность если и проявлялась, то казалась фальшью. Да, в любом случае я наблюдал, что у всех студентов исчез кураж от поступления в академию, всё начинало сменяться своеобразным бытом, ощущалось напряжение. Но в случае с нашей подругой дело было явно не в этом. Теперь её улыбка была лишь маской, да, не всегда, иногда она искренне с нами веселилась, если можно так назвать происходящее здесь. Но в основном ощущалась некая тень по ту сторону её улыбающегося лица. Я не хотел вмешиваться в чьи-либо дела, потому сторонился разговоров об этом, когда мы оставались втроём в чисто мужской компании. Констанция очень беспокоила эта тема, он периодически её заводил. Мейбл ему только отмалчивалась, в лучшем случае отшучивалась. А Мидий только разводил руками. Пожалуй, все мы надеялись, что всё как-нибудь само собой образуется.

Время моего пребывания в этом мире шло, оно явно изрядно подзатянулось, всем этим новым для себя чудесам, я бы явно предпочёл обыкновенные будни в Японии вместе с Микой, но пока что не быть тому. Так оно и бывает, только появилось желание, хоть что-то поменять, изменить в себе, но огонёк этого мимолетного чувства тухнет, и ты возвращаешься в реальность. Приходит следующий день и вот, ты уже такой, как обычно. Несколько раз мне бумерангом возвращалась мысль, правильно ли это? Но я старательно вновь выкидывал её прочь.

К началу хора быка Хакуро вернулся в академию, как раз успев к продолжению учёбы. Занятия теории магических существ, проводимые Дрейдесом были для Хакуро самыми спокойными занятиями, а потому желанными. Тот редкий момент, когда можно было просто отдохнуть, иногда послушать, практикуя язык, и преподаватель, который почти никогда не одёргивал и не кричал. Благо, помимо этого занятия, он вёл у курса Хакуро ещё и теорию магии. Сейчас как раз проводился именно этот предмет.

Хакуро был не в лучшем расположении духа, Мидий спал на занятии, а Констанций не особо горел общением. Поэтому юноша всё же ненадолго вслушался в лекцию профессора.

— Помимо всех этих замечательных ветвей магии есть одна, куда более таинственная, чем арканная или бушующая, чем стихийная. Она объединяет в себе все наши познания и происходит из истоков античности. Да, кто-то из вас уже мог догадаться, что речь пойдёт про древнюю магию. Эта магия настолько сложна, что повторить её простым глупым человеческим разумом практически невозможно. Её формулы настолько длинные, что описание жизни представителя простого люда окажется куда короче. Провернуть их в своём разуме это искусство избранных. Поэтому не даром, как вы уже заметили, в нашей академии присутствует факультет древней магии. Тем не менее вам следует с ней ознакомиться, вдруг среди вас найдутся столь же одарённые, но куда важнее осознавать, как с ней бороться и чего от неё ожидать. Хотя, ожидать от неё как раз можно что угодно. Древняя магия объединяет всё то, что сегодняшняя магия утратила. Наши познания крайне ущербны по сравнению с тем, чего достигли далёкие предки. Мда. Так вот, если же остальную магию мы с вами можем проговаривать нашим с вами обыденным языком, дабы соблюсти формулу и не сбить построение магии в своей голове, хотя лучше стараться обходиться без этого, чтобы ваш противник не был к ней готов, то что же в случае с древней магией?

Кто-то из студентов, видимо, возжелал ответить. Хакуро даже не стал поворачивать голову.

— Лерий Кураос? — профессор обратился заинтересованным голосом.

— В таком случае мы изрекаем заклинание древним языком, — раздался голос издали аудитории.

— Именно так. К превеликому сожалению, мы очень мало знаем об этом языке и даже не можем его полностью расшифровать, потому его заклинания — это предмет заучивания и понимания крайне сложных процессов и устройства мира…

Хоть познания Хакуро в латыни и прогрессировали, всё же он немало сил в это вкладывал, но подобные сложные лекции были для него чрезвычайно трудны, и он мало что улавливал. Тем не менее одну вещь он наконец понял. Слова ректора Ксерона во время церемонии посвящения были не на латыни, а на действительно некоем ином языке, используемом в этом мире. Теперь, благодаря Дрейдесу, он в этом убедился. Может оно и было этим самым древним языком? Размышления Хакуро прервал проснувшийся Мидий.

— Слухай, Хакуро, ты же видал первую в этом году дуэль? Где Седовласый насадил на кол того засранца?

Хакуро кивнул.

— А я вот пропустил такое зрелище. Эх, какая досада. Тут поговаривают, что наш Седовласый не так прост. Показал этакий финт, что все будто от рыка дракона попадали. Талантливые оно ясно, им везде пути открыты, но помимо них сюда в первую очередь приходят не самые опытные. Или начинающие… Даже не знаю, как сказать. Короче те, кому ещё учиться и учиться. В первую очередь это касается магии. Мечом тут многие махать умеют. Обычно поступают волшебники, но не более.

Хакуро совершенно не понимал к чему вёл Мидий и потому и не был сильно заинтересован.

— А наш Седовласый кажись уже магом сюда заявился… — продолжил Мидий.

— Поползли слухи, что он чародеем может оказаться, — прервал друга Констанций.

— Да ну. Седовласый? Да чародей? Здесь? На первом курсе? Да ни в жизнь не поверю!

— Я тоже, но тем не менее поговаривают…

— Чего ты заладил Констанций. Бредовых слухов здесь полно! Но даже маг — это поразительно. Чего ж он тогда не на древнюю магию поступил? Маги на первом курсе, встречаются, разве что там. Да и редчайшие чародеи тоже! Не зря они этакая элита магии!

Хакуро окончательно потерял нить разговора, горячий спор друзей возбудил в нём интерес, потому что он искренне не понимал, чего они спорят из-за слов, которые, как он думал, обозначают совершенно одно и то же. Он обратился к обоим друзьям:

— Что вы говорить? Они одинаковый?

— Чего?! — Мидий злобно выдохнул. Хакуро осознал, что его совершенно не поняли.

— Волшебник, маг, чародей, — перечисляя по пальцам Хакуро сумел медленно повторить их всех, заранее думая о том, как донести дальнейшую информацию, — Они одинаковый? — но ничего лучше выдавить из своей латыни не смог.

— А, нет. Совершенно нет. Ладно я, но тебе, Хакуро, в таком случае, уж точно нельзя спать на лекциях! — слегка заважничал Мидий.

— Волшебники… это… неопытные ворожеи, — заместо Мидия принялся объяснять Констанций. — Вернее не так. Ладно. Как бы до тебя донести…

— Им нужен катализатор, чтобы творить магию. Палка. Посох Некроманта помнишь? — Мидий тоже взялся толковать Хакуро.

Юноша кивнул.

— Вот волшебнику нужен посох, чтобы колдовать или что-либо другое. Обычно волшебник это неопытный ворожей, но необязательно. Это может быть и просто ворожей со слабыми способностями к магии, оттого он компенсирует это сильным артефактами-катализаторами.

— Ты уверен, что он хоть что-то сейчас понял? — Констанций упрёк Мидия.

— Да чтоб я знал!

— Волшебник надо посох, — обобщил Хакуро. Мидий вздохнул и продолжил:

— А маг же… Это уже опытный и способный ворожей, ему необязателен катализатор… ну посох. Только если для усиления своей магии. Но он может творить магию и без этого. Маги это заучки, что днями и ночами сидят в фолиантах и повторяют списки своих заклинаний, будто молитвы, чтобы ничего не забыть, да не перепутать, и случайным образом не поджечь себе задницу. А то не ловко будет перед дворянином, что заказал твои услуги! — Мидий одиноко в голос засмеялся, чуть было не прервав урок.

— Чародей? — произнёс Хакуро.

— Чего? — казалось будто Мидий уже забыл о чём шла речь буквально мгновение назад. Настолько он сам себя рассмешил.

— Об этом шла речь на самом нашем первом уроке здесь. Помнишь про магических существ? Первый наш день, — взялся дальше разъяснять тему Констанций.

Хакуро утвердительно кивнул.

— Мана существует во всём вокруг. Но в человеке маны мало. Поэтому волшебники или маги берут ману извне. Снаружи, — некоторое время он молчал, — Но вот чародеи… У них мана внутри, — Констанций указал большим пальцем на грудную клетку, — Мана у них в крови. У кого-то из них в предках могли быть магические существа. Или ещё чего… В общем у них есть своя мана, используя которую они творят магию…

Дрейдес объявил об окончании занятий. Но кажется Мидий в любом случае не обратил бы внимания, он прервал Констанция и громко похлопал Хакуро по спине со словами:

— Но не беспокойся! Тебе оно уж точно не светит! Как и нам с тобой Констанций! Уж в нас-то точно никакой маны нет! Нам только мечом махать за горстку монет, да и только!

Мидий захохотал в голос, Констанций махнул рукой и стал собирать книги и записи.

— Пошли обедать, а то ещё не застанем Мейбл, — Констанций оставил друзей.

— Хакуро, ты же надеюсь сумел прочитать правильно? — Мидий угомонился, — Сегодня нас как раз ожидают первые практические занятия магией. Ох, чувствую, и весело же там будет!

Что-то юноша понял, что-то нет. Да и не особо он осознавал, зачем ему вообще вся эта перегруженная информация другого мира. Но что касательно маны, одно он знал точно, никакой маны у него в организме в наличие и быть не могло. Не зря же он пришелец из иного мира. А на Земле, в Японии, в его родословной никаких оммёдзи[1] и быть не могло!

Хакуро вместе с Мидием нагнали Констанция в коридоре и вместе отправились искать место проведения следующего урока. Любопытство уже не могло перебороть страх в душе Хакуро, изначальный восторг и предвкушение увидеть в этом мире магию сменились множественными иными, тёмными чувствами. Потому сейчас ужас начинал перебарывать в душе юноши. Вместе они петляли по бесконечным узким коридорам крепости академии. Обилие окон и вечное солнце создавали светлую картину, совершенно обратную тому, что на самом деле происходило в стенах замка. Чёрное пятно на ярком солнце. Будь Хакуро один, он даже сейчас захотел бы разглядеть неизвестные для себя проходы замка, рассмотреть диковинные изображения картин, стоячие пустые доспехи или невиданные скульптуры, но друзья торопили его, а нарастающий страх перекрывал всё.

Местом практической магии оказалось одно из верхних помещений центрального замка, располагающееся, видимо, где-то в углу. Огромное, просторное, круглое помещение, крытое полупрозрачным куполом из толстого мутного стекла уже было частично заполнено несколькими отрядами чёрных рыцарей, в том числе Красными орлами. Констанций тут же отошёл искать сестру, а Хакуро немного разглядел этот масштабный магический «полигон». Помещение заросло травой и какими-то неведомыми небольшими растениями. Лианы покрывали стены и достигали самого потолка, буквально упираясь в стёкла купола, так и пытаясь вырваться наружу. Пол заставлен набитыми чем-то тряпичными мешками, изображающими людей. Какие-то из них уже явно пришли в негодность: были разодраны в клочья, подпалены настолько, что скорее сожжены, либо чего ещё неизвестное с ними сталось.

Преподавателем практической магии оказалась взрослая женщина. Когда собралось уже побольше студентов, она ступила на площадку и стала внимательно изучать будущих учеников, заодно расправляя свои распущенные шоколадные волосы, достигающие чуть ли не самой земли. Она сняла остроконечную огромную шляпу, оставила её на столе и обратилась к студентам:

— Ламель Мраморный Хвост. Прошу любить и превозносить! — голос бренчал словно колокольчик, но где-то внутри него были скрыты эмоции, которые не каждый сумел бы увидеть.

Только в этот момент Хакуро заметил небольшие уходящие назад рожки на голове профессора. Его сердце ёкнуло из-за переполненного страхом чана души. Её глаза имели некий жёлтый отблеск, когда она вертела головой, можно было заметить блик. Женщина двинулась в сторону, длинная юбка её нетипичной мантии зашевелилась, разрез по самое бедро раскрылся, оголив ногу и продемонстрировав всем нежную чистую кожу ворожейки. Рядом с её ногой из разреза юбки показался довольно толстый хвост будто у рептилии, цветом действительно напоминающий светлый мрамор. Подавляющая мужская часть отряда чёрных рыцарей присвистнула и заликовала. Ламель осталась довольной и дважды хлопнула в ладошки, ногти на которых были необычайно длинны, но хоть не напоминали когти, чему порадовался Хакуро.

— Ну хорошо, хорошо, милые мои детишки. Именно я буду вашим прекрасным преподавателем практической магии. Сегодня мы с ваши хорошенько познакомимся, а также вашими способностями к магии и умением наслаждаться потоками маны, протекающими сквозь тело извне!

Мидий пихнул Хакуро локтем в бок и с довольным видом произнёс:

— Видал раньше драколюдов?

Хакуро помотал головой.

— Всё-таки ты очень чудной. Ни-чо прям не знаешь. Поговаривают среди их предков были драконы. Сами они себя кличут народ Омиро'а. Каждый из них — чародей. Ворожей по крови. Они очень редкие. Встретить кого-либо из них прямо удача. Хотя не верю я в их родословную. Но да не важно. Ой и горяченькая, наверное, драколюдка! — Мидий замечтался.

В то время профессор Ламель продолжала свою речь, часть которой Хакуро уже пропустил.

— Вы уже освоили достаточно уроков теории магии, благодаря нашему профессору Дрейдесу и, надеюсь, вполне готовы. В том числе и те, кому опробовать магию предстоит в первый раз в жизни, ощутить этот незабываемый экстаз! — женщина издала томный задумчивый звук и высказала своё волеизъявление, — Десять самых смелых, самых мужественных, не боящихся преград на своём пути, решитесь выйти вперёд и построиться в ряд! Остальные отойдите подальше назад! Катализаторы использовать запрещено! Я хочу почувствовать вас самих!

Кто-то сильно пихнул Хакуро сзади, что он чуть было не упал, вынужденно сделав несколько шагов вперёд.

— Давай-ка, малец. Посмотрим, может ли такой убогий уборщик конюшен колдовать! Давай, прямо лицом в навоз колдуй! — захохотал Годрик, оглядываясь по сторонам, словно выискивая поддержку своей шутке, но кроме его же приятелей, никто не засмеялся, всем было не до этого.

Профессор Ламель разглядывала набирающуюся группу смельчаков. Остановив взгляд на Хакуро, она изящно пригнулась, словно разглядывая жука.

— Какое юное создание! Что ты здесь делаешь? — но не успела она получить ответ, как кто-то из других студентов её позвал.

Среди вызвавшихся по своей воле, а не как вышло у Хакуро, юноша заметил громадину Вильца, даже страшно было представить, что он ещё и магией может владеть! Любителя препираться Лерия, как уже понял Хакуро, одного из лучших студентов их отряда Красных львов. Драгомир, запомнившийся своим «консервным» доспехом. А также Мейбл. Хакуро увидел, что девушка о чём-то препиралась с братом, но в итоге оттолкнула его и вышла вперёд. Остальных пятерых добровольцев Хакуро не знал.

Вильнув толстеньким хвостиком, профессор Ламель начала что-то объявлять, но выкрики Годрика отвлекли Хакуро, ему и так уже было всё равно на подколы. Кто-то из других студентов не оценил столь требующийся сейчас поступок и между ним и Годриком началась было перепалка, но Ламель тут же её прекратила, взяла их пальцы в свои ладошки и поднесла к своей груди. Затем женщина отошла назад, встала за первым рядом студентов, что стояли на приличном расстоянии друг от друга и скомандовала.

— А теперь, мои милые, попробуйте извергнуть свою магию, покажите мне своё заклинание. Направьте её на чучело, что впереди вас. Позвольте оценить вашу сладость.

Набитые тряпичные куклы зашевелились, к удивлению Хакуро, пролетели по воздуху, и выстроились в такой же ряд из десяти чучел, прямо перед студентами-добровольцами.

— По одному, пожалуйста, — мило произнесла профессор Ламель, — Ты, мой сладенький, давай, обратилась она к Вильцу, который стоял с краю, — Направь что хочешь вон в ту куклу. Не торопись… Здесь, вокруг тебя, потрясающее количество сладостной маны.

Студент-великан Вильц официально кивнул, будто солдат. Он выставил руку и напрягся так, что на голове выступили вены. Он стал поддерживать напряжённую руку и второй. Но затем выдохнул и наклонился вперёд.

— Прошу прощения, профессор, но как видите, у Вильца практически нет способностей к магии. И, к сожалению, никогда не было. Не Вильца это, ворожить. Ощущение, будто в штаны наложил, когда дело касается колдовства.

— Ничего, мы, исправим этот твой изъян и подберём подходящий артефакт-катализатор! — профессор Ламель засмеялась и перешла к следующему студенту.

Драгомир был уже в своей новенькой броне чёрных рыцарей, которую, к слову, на занятия магии надевать никто не обязывал.

— Какой… закрытый мужчина, — томно произнесла преподаватель магии Ламель, — Ну покажи мне, что ты умеешь помимо одеваться!

Драгомир Воротынский встал в стойку готовности, но в отличие от Вильца сразу же другой рукой поддержал ведущую, из-за расстояния Хакуро не заметил, что тот прошептал. С пальцев чёрного рыцаря снизошёл огонь, закрутился перед ладонью маленьким водоворотом, соединился в общее пламя и извергся вперёд быстрым, словно стрела, небольшим потоком пламени. Хакуро показалось, что это был выстрел из бластера, будто фантастический фильм. Огненная стрела прожгла чучело, и оно загорелось.

— Мм, как сладостно. Неплохо, чёрный рыцарик, — женщина перешла к следующему студенту.

— Похвально, похвально… Драгомир… кажется, так? — Вильц обратился к соседу.

— Именно так.

— Не ожидал, что ты ещё и магией владеешь. Ты из какого-то крупного города?

— Нет. Просто в посёлке, в котором я жил, была вынужденная мера научиться хоть чему-то, если хочешь выжить. Густые леса полны чудовищ. За пределами частокола небезопасно.

— Ох, понимаю. Ну что ж, надеюсь, как-нибудь сойдёмся в дружественном поединке! — великан издал смех, скорее напоминающий звук нечто «хо-хо-хо».

Драгомир слегка улыбнулся и вернул взгляд на сожжённое им чучело.

Профессор Ламель же остановилась, слушая их короткий диалог, а затем не оборачиваясь вильнула хвостиком по ноге Драгомира. Студент отдёрнул ногу и невысоко подскочил.

— Почему именно такое заклинание? — неожиданно обратилась она вновь к Драгомиру и только затем уже обернулась. — Прожечь свою цель насквозь… Словно концентрация ненависти на чём-то определённом… Я почувствовала это. От меня не скроешь!

— Так сложилось… — Драгомир почесал макушку и вжал голову в плечи, словно надеясь, что эта тема будет опущена. Ламель умело это заметила и отстала от студента.

Хакуро не понимал даже к чему ему надо готовиться. Благодаря Годрику он прослушал самую важную часть вступления. Хотя он осознавал, что ему бы это и не помогло. В любом случае он был не один такой, не могущий в магии. Ведь даже такой силач как Вильц, как оказалось, ею не владеет!

Юноша услышал рукоплескания и одобрительные возгласы. Лерий Кураос удивил всех присутствующих низвергнув свою чучело в пыль. Хакуро почуял небольшой холодок, и неспроста, на земле тут и там валялись осколки льда, а от рук студента исходил холод. Морозное дыхание из его рта выглядело совсем уж необычным для пустыни, где они все находились. Лоскуты ткани медленно опускались на землю, а песок, заменяющий внутренности чучела, рассыпался, образовав горку.

Очередь дошла до Хакуро, профессор Ламель приблизилась к юноше. Ростом она была не меньше него, что для женщины ему казалось совсем необычным, если сравнить с Японией, где он прожил всю жизнь. Ведь и сам он был очень даже высоким! Тем не менее женщина умудрилась слегка наклониться, разглядывая его исподлобья.

— Ну давай, юное невинное пока ещё создание, покажи мне, что ты умеешь.

Хакуро попытался повторить за Драгомиром, встал в такую же стойку, придержал руку, но он вообще не понимал, что он должен делать и зачем. И молча снова встал в стойку смирно.

— Чего это? — разочарованно произнесла Ламель. — Ну давай же, покажи.

— Я не уметь магия.

— О высшие духи, как это миленько. Ты ещё и язык наш плохо пока понимаешь, экзотичненький ты наш! Попробуй ещё разочек!

Хакуро попытался повторить. Он воображал себе какую-либо простую магию, увиденную в видеоиграх, хотя даже не надеялся, что из этого что-то выйдет и снова опустил руки.

Преподавательница магии подняла голову и заводила аккуратненьким носиком, словно стараясь уловить какой-то аромат.

— Что ж, очень жаль. А ну дай-ка я гляну…

Профессор Ламель вытянулась вперёд и приблизила своё лицо к Хакуро, юноша хотел было дёрнуться назад, но она крепко схватила его за руку.

— Ммм, а попробуем так.

Юноша снова попытался отступить, но Ламель обвила его ногу хвостом. Преподавательница наклонилась, и глянула на юношу снизу вверх. Продемонстрированное глубокое декольте нетипичной мантии смутило юношу, он отвёл взгляд. Профессор Ламель схватила Хакуро острыми пальчиками за подбородок и вернула взгляд.

— Хммм…

Женщина сверлила своими блестящим жёлтым взглядом глаза Хакуро. В голове раздавалось достаточно сильное гудение, хотя никаких источников звука поблизости не было. Ламель намеренно дёрнулась, чтобы крупное сокровище её декольте колыхнулось, дабы ещё раз попробовать отвлечь юношу. Всё-таки женщина сдалась и отпустила Хакуро.

— Какая досада. Непробиваемый. Что там, что там… Ох и устала же я сегодня, видимо! Или может, юное сердечко уже занято?.. — последнее она произнесла тихо, почти шёпотом, чтобы слышать мог только Хакуро, а голос звучал очень расстроенно, почти обиженно и очень вызывающе.

Профессор Ламель дважды хлопнула в ладоши.

— Продолжаем! — она перешла к следующему студенту. Хакуро тяжко выдохнул и ему уже было всё равно на какие-либо подколы или претензии студентов вокруг.

Когда профессор Ламель приблизилась к Мейбл, то та выпрыгнула вперёд, но без своей обычной весёлости. Но сколько бы она не пыжилась, сколько бы ни дёргалась или не кривлялась, но ничего не выходило. Хоть Хакуро и сидел на расстоянии, но всё же достаточно близко к Мейбл, а потому он услышал, как профессор Ламель негромко произнесла:

— Деточка, здесь не место женщинам, что не имеют власти над мужчинами или не могут их себе подчинить. Что здесь забыла такая, как ты?

Мейбл продолжала пытаться.

— Достаточно. Я всё прекрасно поняла, — Ламель опустила руку Мейбл.

Но студентка не сдалась, она попробовала вновь. Вдруг она согнулась пополам, задёргалась и её вырвало, задев мантию преподавательницы, на что та завизжала:

— Фу, какая мерзость. Ничтожество! — Ламель попыталась стряхнуть содержимое желудка ученицы со своих одежд.

Мейбл вскочила и, прикрывая рукавом заливающееся слезами лицо, побежала прочь с магической площадки. Кто-то из студентов не удержался от хохота, но большинство молчало. Констанций знаком руки показал Хакуро и Мидию, чтобы никуда не уходили, сам же быстрым шагом последовал за сестрой. Преподавательница была занята только своей испорченной одеждой, и в итоге в присутствии учеников воспользовалась магией, дабы её очистить. А чрезмерно демонстрировать её при студентах-первокурсниках она просто ненавидела!

Урок продолжался. За первый десяткой студентов пошла и вторая. Хакуро и остальные отправились на как ему казалось, заслуженный отдых. Хоть он и осознавал, что это была лишь проба, преподавательница попросту их оценивала и ничего более, что истинное обучение ещё впереди. Но тем не менее он успел изрядно утомиться, особенно морально. Профессор Ламель, в отличие от, например, Дрейдеса, не вызвала никакой симпатии, скорее даже наоборот, чувство некой опасности, обязательства быть настороже. Молодой японец продолжал наблюдать за следующими студентами. Он сумел хоть сколько-то отвлечься от своих страхов и спокойно понаблюдать за тем, какие магические чудеса покажут его сокурсники. А посмотреть было на что! И пускай по меркам местного мира практически никто из них не смог показать чего-либо достойного, как, например, Лерий Кураос, но для Хакуро всё это было фантастикой! Куда более впечатляюще, чем он мог увидеть в кино или видеоиграх. Это было намного удивительнее спецэффектов. Юный японец наблюдал за творившимся волшебством буквально раскрыв рот.

К сожалению для Хакуро, Годрик Павелос оказался среди тех, кто сумел продемонстрировать преподавательнице свои способности к магии, за что заслужил её похвалу. Но был далеко не единственным.

Констанций успел вернуться только чуть ли не к последней десятке и тоже поучаствовал в испытании своих магических сил. Друзья Хакуро оказались вполне могущими в магии, чего он не ожидал. Но теперь ясно понимал, что они всего-навсего такие же бездельники и лодыри, как и он, разве что более талантливые. Тем не менее какой-либо похвалы профессора Ламель, они, конечно же, достойны не были.

(Хакуро Татибана)

После вечерней тренировки по фехтованию, даже не оставляя экипировку в корпусе, я прямо со своими мечом и щитом отправился в библиотеку вместо ужина, чтобы уделить оставшееся на сегодня время изучению латыни. Предвкушая завершение очередного тяжкого дня, я старался подбодрить себя воспоминаниями о прогулках с любимой. Как же там сейчас Мика? Вот бы знать. Наверняка есть же какая-то магия, что сумеет помочь и в этом! Но надеяться на чью-либо помощь, ясно, что не стоит.

Мидий вёл себя за обедом вполне обычно. Констанций же видно, что был на нервах и всё время молчал. Мейбл с нами не было.

Интересно, как выглядят их родные места? Хотя бы на секундочку, но хотелось бы увидеть. Будут ли они столь же кошмарными, как эта академия, или прекрасными как сказочные пейзажи из фэнтези-фильмов?

Большинство студентов ужинало, потому я следовал длинными безлюдным коридорами. Библиотека находилась в достаточно отдалённом месте, буквально в самых глубинах крепости. По крайней мере из той её части, что нам была доступна. И тут я задумался, а сколько же потайных мест могло бы быть в этом замке? И явно же были! Здесь просто не могло не быть поразительных секретов! Но… разве что… это не школа магии для обычных подростков, как я. А оттого, и секреты, вероятнее всего, могли оказаться настолько ужасающими, что видеть их лучше не стоит. Это, даже не беря в расчёт их опасность.

Солнце завершало свои обязанности на бренной земле и потому покидало его просторы. Окна замка заливались угасающим, но оттого особо прекрасным оранжевым светом. Я залюбовался. Подойдя к окну, я вдохнул пьянящий вечерний воздух. Удивительный диск жизни угасал для нас, но восходил для кого-то другого. Как и всё в этой жизни. Не знаю почему я задумался об этом.

Я развернулся и остался, чтобы немного рассмотреть картины, которыми были украшены большинство из ходов замка.

На одной из них, довольно почтительно изображалось некое создание, его чернота словно втягивала всё вокруг. Так и казалось, что темнота изображения на картине затянет и меня. Это создание обхватывало своими лапами все земли, что могла уместить картина. Леса и поля, моря и озёра, целые города были покрыты тенью его властных лап. Но почему-то источало оно некую гордость, подобную скорее правителю, чем захватчику, такое впечатление оставляла эта картина.

Я хотел было уже перейти к следующей, но вдруг услышал крики где-то вдалеке. Быстрым, но тихим шагом я последовал за звуками.

Кричали мужчина и женщина. Вскоре я смог разобрать их голоса:

— Нет! Вы обманули меня! Это из-за него! Он сделал это!

— Ну что ты, моя…

В голосе женщины чувствовалась истерика, словно она была доведена до предела. Мужчина же звучал громко и спокойно, ощущалась некая радость, ликование.

— Это нечестно! Вы сговорились! Он воздействовал на меня! Я не могла проиграть!

— Тем не менее договор есть договор, моя куколка.

— Убери от меня свои руки!!!

— Ну что же ты…

В этих мужчине и женщине я узнал Годрика и… Мейбл. Как можно скорее я поспешил найти дверь, от которой исходили крики.

— Отвали от меня! Хватит!

— Давай выполняй свои новые обязательства! Бахвалилась? Хотела забраться повыше? А вот твоё место, подстилка!

Голос Годрика стал куда более угрожающим, источал неприязнь словно зловония.

Раздался грохот в одной из ближайших комнат этого бесконечного коридора. Стуки и визги, шум падающих предметов. А затем и словно что-то рвущееся. Всё оно напоминало отчаянную борьбу.

— Не тронь меня! Вы меня обманули! Я требую реванш! Ещё раз!

Звуки борьбы стали стихать…

— Вот так девочка, тише-тише… Сейчас и ты станешь моей! Держи её Пиксион, давай, не отлынивай! Что тебе сегодня сказала профессор Ламель? Это место не для таких, как ты! А потому, принимай положенное тебе место шлюхи!

Мгновения молчания… И раздался истошный крик Мейбл.

— Нееет!!! Прошу! Пожалуйста! Прекрати! Молю!

— Всё хорошо, моя сладкая, почти…

Мейбл взорвалась визгом и плачем. Я не представлял, что должен делать, когда обнаружил, откуда исходил спор. Дверь была приотворена. Но я ни в какую не решался ни зайти, ни даже глянуть внутрь, что там вообще происходит. Дружба нашей маленькой компании ни в какую не могла пересилить нелюбовь ко вмешательству в чужие дела.

Не знаю с какими именно мыслями и эмоциями собравшись, я привстал и заглянул внутрь, уже было намереваясь остановить происходящий спор или драку, но развернувшаяся картина хлыстом отогнала любые мои начинания и представления о происходящем. Юный невинный разум, не ведающий ничего о взрослой жизни, получил заведомый новый шрам.

Словно дикий зверь, Годрик расправил плечи оголённого торса, что сейчас казались широкими, как никогда прежде. Ликование его безумного взгляда было устремлено на пойманную жертву, покорно расположившуюся перед ним. Мейбл стояла на четвереньках, её одежда почти всюду была разорвана в клочья, обессиленная она смиренно принимала внутрь свою участь.

— Констанций, помоги!!! Прошу, хватит! Спасите! — но крик девушки был остановлен другой персоной, что находилась в комнате. Он зажал ей рот рукой.

Сильные руки Годрика коршуном ухватились за покрасневшие молочные бёдра бедной девушки. Звуки превосходства Годрика над честью Мейбл эхом раздавались по коридорам Чёрной Академии Диссании. Мейбл ревела, схватив зубами простыню, её глаза периодически закрывались. Мычания вперемешку со всхлипами кинжалом рассекали моё сердце. Но я остолбенел. Словно охватил паралич. Ни вперёд, ни назад, я вообще не мог пошевелиться. Что я должен был делать? Даже уже не столько подобные высшие мысли, а вообще какие-либо перестали меня посещать. Разум помутился и зрение начало темнеть по краям. На поясе висел меч, но мне не хватило духа за него схватиться. Стыдно признаваясь себе, я даже подумал об этом уже настолько поздно, что возможно уже даже после того, как увидел эту сцену.

Мейбл тряслась в такт господства Годрика над ней. Гул занял все уши, и я уже даже перестал слышать оскорбления, что лились от Годрика в адрес моей подруги, которыми тот вдохновлял своё возбуждение.

В один момент Мейбл заметила меня и жалобным плачем взмолилась:

— Хакуро… Прошу, помоги! Спаси! Помоги мне! Хакурооо!..

Это заплаканное, молящее о помощи лицо стало ещё одним, что высеклось в памяти моего сердца.

— Кто там? — раздался голос Годрика, — Пиксион, прогони там, а?

Дверь раскрылась и в коридоре появился один из друзей Годрика, которого я помнил по своим первым дням в академии. Мантия выдавала в нём кого-то из представителей магических факультетов. Лысая, блестящая как сверху, так и снизу голова напоминала обтянутый череп. Но кожа для этого слишком отдавала желтизной. Выпученные глаза, казалось, вот-вот вывалятся наружу, они неприятно прокрутились и уставились прямо на меня.

— А, малец. Не обессудь, девчонка уже обслуживает. Будет позже.

С громким хлопком он закрыл дверь.

Меня затошнило.

Словно не на своих ногах, которые абсолютно не чувствовал, я понёсся прочь.

Мысли в голове перемешались, и я успокаивал свою совесть фактами о том, что я всё равно ничего не мог сделать и как-либо помочь Мейбл. Ведь оно именно так и было? Я ни в чём не виноват и ничем не мог ей помочь! Она ведь и не настолько мне подруга, чтобы я сейчас рискнул своей жизнью? Та же сцена, что в день посвящения в академию. Но если тогда я ещё плохо осознавал, где очутился, то теперь уже ясно прочувствовал на себе. И лезть в такое самоубийство! Я ничем не мог ей помочь. Не в моих силах было её спасти!

А может быть она и сама виновата в чём-либо?! Разве я за это должен был рисковать? Вмешиваться, не зная всех фактов происходящего?!

Мысли о своём предательстве вводили в безумие, потому выбежав на улицу я издал отчаянный, истошный звериный вопль, собравший и воплотивший в себе все темнейшие стороны своих накопившихся страхов и разочарований.

«Самые страшные чудища…»

Я нёсся со всех ног, совершенно не замечая ничего вокруг. Полностью оставив осторожность, и желая просто достигнуть края мира. Вдруг именно там меня ожидает возвращение в родную Японию? Это и стало фатальной ошибкой.

Огибая угол одного из строений, я в кого-то врезался и упал на песок. Подпирая себя руками и стараясь подняться, я услышал голос, который сейчас хотелось бы слышать меньше всего.

— Проклятье. Сквайр.

Некромант отряхивал мантию и разглядывал поломанный пополам свой короткий посох.

— Ты так несёшься в поисках своей погибели?

Я хотел было встать и как можно скорее удалиться. Воспринимать последствия своих действий для меня было уже невозможным.

— Ты что, тоже стремишься попасть со мной на арену? Поверь, твоё выступление не будет столь грандиозным. У меня нет на тебя времени.

Некоторое время Витус молчал, а я не знал, что мне делать.

— Тем не менее, — продолжил Некромант, — Ты доигрался, Сквайр. Вынимай свой меч.

Скелет Дмитрий выступил вперёд своего господина. В его костлявых пальцах был тренировочный меч, весь покрытый зазубринами. Глаза уже практически ничего не видели, как от страха с отчаянием, так и ярости. Я надеялся, что это было не боевое оружие, что оно было не заточенным…

— Вставай в стойку, Сквайр, — скомандовал Витус.

Трясущимися руками, я вынул меч, понимая, что мне уже ничего не остаётся. Я взял его обеими руками и выставил перед собой. Щит валялся рядом на земле, но страх переборол любую логику и даже стремление к жизни.

— Не бойся, я не собираюсь укреплять скелета своей магией, как тогда, на тренировке, вместе с вами… рыцарями…

Неожиданно скелет замахнулся и рывком опустил клинок своего меча. Я дёрнулся в сторону и смертельное лезвие меня не задело. Теперь уже чувство страха вело меня. К жизни или смерти.

— Скелет Дмитрий будет драться сам, — твёрдо произнёс Витус.

Нежить начала наступать. Стараясь не попадать под удар, я попросту отступал назад, даже не стараясь блокировать его удары. Страх тянул меня за собой. И я надеялся, что всё-таки к жизни.

— Знаешь, — продолжал свою речь Витус, который сегодня превзошёл все границы своей неразговорчивости, — Этот человек… при жизни… прирезал очень много таких заморышей, как ты, — его голос стал звучать так злобно, что побежали мурашки.

Неужели я здесь сейчас вот так и умру?..

— Дмитрий… детоубийца. Он обожал пускать кровь ягнятам. За что и был пойман, а затем повешен.

После этих слов скелет Дмитрий раскрыл челюсти и загоготал, жутко стукая оставшимися зубами. Клац-клац. Клац-клац. Этот звук словно предсмертная песнь раздался в моей голове.

В этот раз, в отличие от дня тренировки, Дмитрий как-то странно дёргался во время своих движений и, в особенности, атак.

Я не сумел нанести скелету ни одного удара, просто отступал. Какие-то отчаянные попытки выглядели скорее словно я отмахиваю мух. Мой фальшион казался ещё тяжелее, чем обычно и пролетал из стороны в сторону настолько медленно, что скелет успевал за это время загоготать несколько раз. Время тянулось дольше обычного. Оно замедлилось. Так и казалось, что вот сейчас из воздуха появится Костлявая по мою душу… Блокировать удар Дмитрия не было сил, меч чуть было не вылетал из рук. Споткнувшись, я свалился плашмя. И просвистела единственная мысль — это всё…

— Когда-нибудь, ты станешь одним из моих скелетов, Сквайр. Правда, самым немощным, не знаю для каких экспериментов ты сгодишься. Немощный скелет, будто больного крестьянина.

Я видел, что вокруг собралось уже немало студентов. Показывая на меня пальцем, они, конечно же, смеялись. В очередной раз я стал посмешищем. А вероятнее всего сейчас ещё и мертвецом. Мика…

Я выставил вперёд руку, рассудок помутился. Осознавать свои действия, когда глаза уже почти не видят, гул в ушах заглушает даже голоса, и вот-вот потеряешь сознание?

— О-о-о, и что же ты собираешься делать, Сквайр? — Некромант распростёр руки.

— Такой червь, как он, магию использовать не умеет! — раздалось в толпе.

— Да добей крысёныша! — закричал кто-то другой.

Подобные фразы летели со всех сторон.

— Мальчишка не способен в магии, — раздался голос Даги. Мужчина стоял у одного из столбов, подпирая его ногой. Крутя в руке кинжал, он поглядывал то на него, то на меня. В этот раз на смуглом лице не было никакой улыбки. — Она ведь удел избранных, не так ли?

— Я разочарован в тебе, Сквайр. Беспредельно, — произнёс Витус и отвернулся. Скелет Дмитрий продолжал стоять надо мной будто Дамоклов меч.

Даги подошёл к Витусу и хлопнул того по плечу. Даже я видел, что тот разозлился.

— Выдохни, Некромант. Вне Священных Дуэлей убивать запрещено. Как бы тебе ни хотелось. Или может сломанный артефакт стоит Священной Дуэли? — в его голосе появился задор и некое веселье.

Витус развернулся. Я закрыл глаза.

— Сквайр, — прозвучал голос Некроманта, — Если ты ещё не обоссался, то ощути жар пустыни вокруг, жар всё стирающего песка, что вокруг тебя. Если помимо страха присутствует иное чувство. Если ты чувствуешь, как ненависть своим всепоглощающим огнём поджигает твою кровь. Если ты чувствуешь, как кровь начинает бурлить, подпитываемая злобой. Если ты чувствуешь жар, что исходит из черного сердца рыцаря, преисполненного обидой. Если этот жар доходит до твоих рук. Если ты чувствуешь, что горишь, что уже магма течёт по твоим венам, словно прямо сейчас ты воспламенишься и сгоришь…

Не знаю почему, но я отчётливо слышал и понимал его речь.

— Выставь руку вперёд, Сквайр.

Я послушал Некроманта и сделал, как он и сказал.

— Низвергни этот огонь, через свою руку… — мгновения молчания и Витус, впервые за всё время, что я его знал, закричал что есть мочи, — Flammesphaera!

— Flammesphaera! — повторил я таким же криком, с котором вырвалась вся моя ненависть и обида.

Я открыл глаза и увидел, как вокруг моих пальцев собрался огонь, его маленькие языки хлестали во все стороны. Я даже не успел испугаться и начать его стряхивать, боясь обжечь руку, как эти языки попытались соединиться в кучку и устремились вперёд крошечным шариком, накрыв голову скелета Дмитрия. Он загорелся огнём. Полыхали даже его глазницы. Он гоготал сильнее прежнего. Казалось, будто я сейчас видел его собственные глаза. Но стоило Витусу что-то сказать, как покрывший скелета огонь потух.

— Видите, все вы. Даже такая бездарность может сотворить вашу магию, — звучно обратился Некромант ко всем зевакам.

Затем Витус посмотрел на меня, зелёные глаза злобно сверкали.

— Беспомощная нежить, что при жизни не могла сотворить и простейшего заклинания мне не нужна. Так что, пока что, учись, Сквайр. Пока что, живи.

Витус обернулся в сторону Даги, что уже снова прислонился к столбу.

— Не переоценивай, магию. Ни ты, ни все присутствующие. Она дар всему этому миру.

— Я знаю, Некромант, ох, я-то знаю, — хитро прищурившись произнёс Даги. Совершенно иная его суть вырвалась за пределы обычной весёлой улыбки.

— Сквайр, — вновь обратился ко мне Некромант, когда я уже совсем терял сознание, — Обещаю, ни кто-либо из них, я лично тебя убью.

— Но за что?.. — вырвалось из моих уст.

— Личная неприязнь, Сквайр. Просто личная неприязнь.

[1] Оммёдзи — человек, практикующий оммёдо, смесь синтоизма и буддистских учений, объединённое в оккультное учение, предназначенное для гадания, изгнания злых духов и защиты от тёмных сил.