По ту сторону клинка: Дева орхидей

Глава XX. Чудовище

(Торио Исикава)

На самом деле я не хотел продолжать семейный ресторанный бизнес. До определённого момента. Уже к концу младшей школы я начал становиться затворником. Оценки съехали, я проводил время либо за приставкой, либо в залах аркадных автоматов. Больше ничего меня не интересовало. Ничего не радовало. Родителями я был брошен на произвол судьбы, куда важнее для них оказались клиенты. Но винить их в этом нельзя. Ресторан мог прогореть проще простого. Конкуренции в японской кухне по соседству находилось навалом. Я боялся будущей ответственности. Что отец с матерью, что дед, бывший управленец семейного бизнеса, с пелёнок толкали меня стать следующим. Подобный бездарь не должен был продолжать дело. Потому надежды легли на моего младшего брата. А меня же сослали в Тохоку, к деду, поселившемуся в регионе наших предков.

Дом деда находился в окрестностях города Сэндай, что в префектуре Мияги. Правда кто не знает город, основанный самим Датэ Масамунэ? Именно там я доучивался последний класс и поступал в местную среднюю школу, которую заранее выбрал дед. Ничего не менялось. Дед не настаивал, чтобы я учился упорнее, он был занят домом и своими бонсаями. А я углублялся в затворничество и периодически прогуливал школу. Наверное, родители пророчили мне будущее хикикомори[1]. Уверен, они боялись этого. Мало того, что старший сын не потянет бизнес, так ещё и останется всю жизнь на иждивении! Наверняка, именно так они и говорили.

Одиннадцатого марта всё изменилось. Три года назад был обычный вторник. У меня закончились карманные деньги, которые я тратил на аркадные автоматы, потому пришлось блуждать по окрестностям. Ближе к трём часам дня я испытал то, с чем не сравнится любая магия, которую я пока что видел в этом мире меча и магии. Всё это детские фокусы. 11 марта 2011 года я увидел ад.

Не магия. Природа — вот истинный кошмар, главный враг человечества.

Прямо на моих глазах затрясло соседние дома. Я даже не понял, что происходит! Строения буквально ходили ходуном! В каких-то метрах от меня прямо по асфальту стали расходиться трещины. Я закричал в испуге и бросился наутек. Кровь прилила к ушам. Люди выбегали из своих домов и также как и я не осознавали, что их ждало.

Такую мощь, такую ярость, такую ненависть природа ещё не показывала народу Японии. Оглушительный гул со всех сторон. Я совершенно ничего не слышал. Я с трудом осознавал свои действия, пытался угнаться за жителями, покидавшими свои дома. Было трудно уследить за ними в облаках пыли. Они имели чёткую цель, потому что знали, что последует за землетрясением. Ведь затем природа обрушит на народ Японии ещё более страшное чудовище. Морского змея. Который поглотит всех, кто не успеет спрятаться. Ямата-но ороти своими головами пожрёт любого. И никакой бог Сусаноо в этот раз не защитит от жуткого змея. Ведь природа пошлёт не его. На нас двигалось цунами.

Как не иронично, но мне суждено было вернуться в школу. В эвакуационный центр успеть было невозможно. Потому вслед за жителями я бежал в школу, ведь, как и многие из которых, она располагалась на возвышенности. В том числе из-за таких случаев. Никогда в своей жизни я не бежал с такой скоростью. Наперегонки со смертью. Я успел добраться до школьного двора и упал на землю. Тщетно пытаясь отдышаться, я задыхался. Глаза заволокло белой пеленой. К моменту, когда сознание вернулось, все окрестности вокруг школы поглотила вода. Мне страшно даже вспоминать, что я видел со школьного холма. Дом деда смыло на моих глазах. Он умер в тот день.

Я даже не помню, как и когда родители забрали меня домой. Будучи в шоковом состоянии, я ничего не воспринимал. Родители перестали настаивать на моей учёбе и вообще меня трогать. Тем не менее тогда для меня всё поменялось. Я поднял пузо и потащил себя в школу. В первом же классе средней школы я и познакомился с Сасаки. Он до сих пор не знает ничего о моём прошлом, кроме наличия семейного бизнеса. Потому что я не хотел это вспоминать и разговаривать об этом с кем бы то ни было. Вода смыла моё затворничество. Я решил продолжать семейный бизнес. Не достанется он брату! Я загорелся этим желанием не слабее, чем моя любовь к вкусной еде. Окунув одну ногу в саму всепоглощающую смерть, я ощутил страх, который преследует меня по сей день. Я вижу его в кошмарах. Я слышу его в моменты тишины. Страх был не столько от осознания, что я могу умереть, сколько от того, что моя жизнь была такой никчёмной, в ней ничего не произошло. Меня поразила мысль, что всё может так и закончиться. Я боялся своей никчёмности больше смерти. Я боялся умереть вот так. Именно поэтому я захотел научиться получать удовольствие от жизни. Именно поэтому я сдружился с Сасаки. Возглавить семейный ресторанный бизнес стало моей целью.

Несмотря ни на что я всё ещё считал, что мы оказались в альтернативной реальности нашей родной планеты Земля! И никакие луны не переубедят меня! Почему не может быть такого, что в другой реальности у Земли образовался не один спутник, а несколько? Почему такого не могло случиться? Ведь столько совпадений между нашими мирами! И аналог земной латыни используется в стране, в которой мы очутились. Здесь тоже живут люди, животные, растительный мир схож. Ну, получилось немного иное развитие у этой реальности, чего такого?

Здесь мы хоть можем спокойно жить. Никаких тебе катаклизмов. Правда, я всё равно бы хотел вернуться домой. Чуточку позже, но вернуться. Я побаивался, что в этот раз родители решили, что я не пережил очередное ненастье, и теперь младший брат вновь претендует на главенство в семейном бизнесе. Обойдётся! Вот вернусь и вновь покажу, кто будет управлять заведением!

Конечно, немного пугал факт того, что эта страна находится в состоянии войны с какими-то соседями. Не запомнил я, что нам рассказывала Эмэру, да рыцари на занятиях. Ведь эта война, она же далеко? Это не цунами, которое внезапно накроет. Так что мы можем спокойно сидеть в столице, удивляться чудесам магического мира, а затем хлоп, и вернулись на нашу Землю!

Как-то раз, когда Эмэру была занята своими монашескими штучками, а Сасаки пропадал где-то со своим звёздным фехтованием, я случайно наткнулся на сэра Розваля. У меня сложилось ощущение, что он никогда не снимал свои белоснежные доспехи, узоры на которых отливались золотом под лучами зимнего солнца, что проникали через высокие окна собора. Я ни разу не видел его без излюбленных доспехов!

Меня волновал один вопрос, потому откинув стеснение я тут же его задал:

— Сэр Розваль, почему в Арторосе вы не убить кентавров? Которые нападать деревни?

Мне показалось, что паладина покоробило моё внезапное обращение. Но ведь мы же здесь на правах Избранных, разве нет? А значит имеем право! Не только же Сасаки выпендриваться.

— Нет нужды, господин Торио, — спокойно ответил сэр Розваль.

— А если они опять убивать? — мне искренне было неясно.

— Если продолжат бесчинствовать, Церковь будет вынуждена вновь вмешаться.

— А если снова?

Сэр Розваль посмотрел на меня задумчивым взглядом.

— В таком случае, возможно, придётся истребить то племя.

Вот! Именно этого я и ждал. Это не радикальные методы, это решительность, с которой человечество должно противостоять природе!

— Тем не менее, — продолжил паладин, — Созданий, взращённых магией, осталось не столь много, поэтому оружие должно стать против них последним средством.

— Но из-за них умирать люди! — я повысил голос, но паладин даже не повёл бровью.

— И Каиур их за это накажет. Либо передаст нам свою волю. Я вынужден откланяться, господин Торио. Меня ожидает Совет Епископов.

Сэр Розваль зазвенел доспехами и скрылся из виду, некоторое время я смотрел ему вслед, а затем погрузился в размышления.

Но ведь это неправильно! Сопротивляться нужно сразу. Почему это люди должны умирать первыми и только потом что-либо предпринимать? Несправедливо. Пока жалеешь других — погибнешь сам. Вот задать этим кентаврам один разок и больше не полезут! Вот кто они? Разве не животные? Не часть природы? А природа — это чудовище. Прогресс человечества неостановим. Не то, чтобы природа не имела право пытаться его прекратить, но само человечество не должно следовать её «хотелкам». Человечество — оно важнее природы. Поэтому ему нужен прогресс несмотря ни на что. Любыми средствами и методами. Ведь если исчезнет человечество, то какой вообще смысл во всём? Я очень хотел, чтобы мои надежды, связанные с магией, оправдались. Чтобы магия оказалась перед природой сильнее земной науки. И могла защитить от любых катаклизмов, будь то стихия или зверь.

Эмэру регулярно пропадала в своём лазарете, лечила людей. Благородное дело! Я ей гордился. Не то, что бездельница Кояма. Правда из-за этого собираться мы стали чуть реже. Но идея нашей Девы Орхидей о поиске жителей, которым требуется помощь Избранных оставлена не была.

Сегодня мы слонялись по близлежащим к собору районам столицы, вновь оставив Китамуру охранять наши комнаты. Как обычно беседовали и тусовались, заглядывали во дворы особняков дворянского класса, обсуждали их дома и другое имущество, выставленное напоказ. Главным развлечением было избрание того, кому из нас какой дом понравился и в каком из них хотели бы жить.

Эмэру, конечно же, остановилась на самом богатом и помпезном! Вот уж точно самым её достойном!

— Татибана вряд ли бы такой осилил, Эмэру, — прокомментировала Кояма выбор Эмэру. Та на неё злостно зыркнула.

— Это гипотетически, Курико. Гипотетически. А вообще, дорогая моя, на такое зарабатывают вместе, либо получают в наследство.

Кояма нахмурилась и замолкла.

Мне сильнее всего приглянулся дом, слегка напоминающий мини-замок из-за пристроенных к крыше небольших башенок. Хоть и непонятно что в них могло поместиться, тем не менее как же эффектно смотрелось! Парапет ограждал кровлю здания, там находилась небольшая терраса. А в целом это здание совмещало в себе как дом, так и трактир. Жаль, что мы его не посетили…

Курико не хотела участвовать в подобном обсуждении. Наша подруга совсем отчаялась и ничего кроме мыслей о возвращении в Японию её не терзало. Тем не менее она указала на какой-то вшивый розовенький с белым домишко. Наверняка ещё в летний сезон всё вокруг него усажено цветами! Какой кошмар для всей мужской половины обитателей особняка!

А Сасаки… А Сасаки влип, и втянул нас всех. Пока он стоял перед одним из особняков и бахвалился перед нам своими знаниями архитектурных стилей, в нашу сторону начала двигаться женщина. Обязательно посвятив нас в знание, что этот особняк в стиле барокко и восхищённо указывая нам на очередные барельефы, он даже не заметил, как эта женщина встала возле нас и прокашлялась.

— Прошу прощения… По одеждам похоже, что вы из Церкви Каиура? — её взгляд излучал некую испуганность.

— Именно так! Мы представители Церкви Каиура! Не нужна ли вам помощь, леди? — Эмэру мгновенно отреагировала, — Кстати, я Мика, Дева Орхидей! — Эмэру сегодня была излишне весёлой.

Женщина чуть не упала в снег, Сасаки успел её подхватить.

— Ваша Святость, Дева Орхидей, — женщина пала ниц, — Я даже не смею вас просить о чём-либо! Вы уже явили мне свой святой лик!

— Встаньте, пожалуйста! — Эмэру помогла женщине подняться.

Неужели мы Избранные настолько эффектны?! Это было очень радостно.

— Меня зовут Аделаида Коравий. Мой сын… Он пострадал вчера вечером… На него напал какой-то зверь. Не могли бы вы взглянуть?

— Конечно! Непременно! Скорее идёмте! — Эмэру, будто хозяйка дома, сама повела женщину к центральному входу в поместье.

Пока мы следовали на верхний этаж в покои её сына, Сасаки по пути под восклицания Коямы о том, во что мы ввязались разглядывал внутреннее убранство желанного дома.

Юноша, может на несколько лет младше нас, лежал в своей кровати, укрытый несколькими слоями одеял. Сразу видно, что его знобило и трясло. Лицо было бледным. Служанки отступили от кровати по приказу хозяйки, сама она приспустила одеяла.

Его грудь была рассечена знатной когтистой пятернёй.

Эмэру тут же склонилась над мальчиком и осмотрела рану.

— Ранение не глубокое, — сказала она. Вот она наша Эмэру! Только немного походила в лазарет и разбирается уже лучше местных знахарей! — Зверь?

— Да, госпожа, — хозяйка дома грустно опустила голову.

— В городе? — спросила Эмэру.

— Филл не выходил за пределы поместья со вчерашнего утра. Мы не понимаем, что случилось…

— Я его подлечу, — Эмэру откуда-то достала свой жезл. Он эффектно раздвинулся и Эмэру сразу же начала произносить чудо. Соответствующие эффекты церковных чудес поразили служанок.

Наша Дева Орхидей перевела взгляд в дверной проём. За нами подглядывала одна из служанок. Зверолюдка, как мы теперь уже знали про этот вид. Перед собой, положа руки на плечи, она держала такого же ребёнка-зверолюда, похожего на маленького медвежонка.

Эмэру внимательно на них смотрела.

— Нет, это исключено, госпожа, — сразу же поняла дворянка Аделаида, — У слуг-зверолюдов в нашем доме всегда удаляются когти. Мы следим за этим.

— Вы уверены, госпожа Коравий? — Эмэру продолжала смотреть на медвежонка.

— Конечно! Мы непременно проверим ещё раз! — хозяйка дома смотрела на своего бедного мальчика. После чудес его снова укрыли одеялами.

— Мы бы хотели осмотреть особняк. Вдруг у вас что-то завелось. Вы позволите? — обратился к хозяйке Сасаки. Несколько мгновений она поколебалась, но затем утвердительно кивнула.

— Да, прошу, изгоните, если тут что-то завелось, о Ваша Святость и её покорные слуги! Приходите завтра утром, — Аделаида вновь упала ниц.

Кояма закатила глаза.

— Прошу, не стоит. Мы выясним, что произошло. Даю слово Избранной! — Эмэру высоко задрала голову.

Наконец-то нас ждало настоящее приключение! Выпал шанс испытать наши навыки! Ведь мы уже неплохо так прокачались! Пора и силушкой по злу вдарить! Я с нетерпением ждал раскрытия того, какая же тайна крылась за всем этим. Начало приключению положено!

— Эмэру, во что мы ввязались? — бухтела Кояма, пока мы спускались по лестнице.

— Пока не знаю, Курико.

— Эмэру, что думаешь? Тот зверолюдик? — поинтересовался Сасаки.

— Не уверена. Она сказала, что им удаляют когти. Пятерня бы подходила, хотя маловат он слегка.

— Что тогда?

— Завтра и выясним. Перед этим надо хорошо выспаться! Завтра нам надо получить пять звёзд и хороший отзыв! Камилла будет довольна! — Эмэру эффектно потянулась, что сразу же привлекло взгляд Сасаки.

Уже на улице наша Дева Орхидей вынула свой жезл, осмотрела его и негромко произнесла, чтобы не услышал никто посторонний:

— Одно только не понимаю. На него не сработало моё чудо. Неужели эта дурацкая погремушка сломалась?!

(Хакуро Татибана)

Наш отряд Красного льва возвращался в ту самую деревню, где было наше первое задание, дабы забрать очередную порцию дани в виде «товара». Мерзко было даже вспоминать эти слова, которые употреблялись по отношению к нашему поручению. За полгода моего пребывания в этом мире, казавшихся целой жизнью, я успел и даже не раз побывать не в одной только этой, но и нескольких других деревнях. Лицезреть сцену горестного прощания как взрослых, так и детей с упокоенным, тело которого мы забирали на дальнейшие истязания, мне было ненавистно. Уже не раз под приказом преподавателей я помогал отбирать тела у плачущих и тащил их до вьючных животных. Не раз я слышал от педагогов, что пора этому делу стать для меня привычным — таскать трупы. Издёвка это или нет мне было всё равно. Занимались этим мы все вместе.

Подобных поселений вокруг существовало немало, среди них оказались даже небольшие городки. Вот бы когда-нибудь их увидеть! Интересно, что же в них продаётся? Правда, денег у меня всё равно не было. И я понятия не имел, где и каким образом я мог их взять. Заработать? Только вот как?..

Нас вёл инструктор Гориус. В этот раз обошлось без инцидентов. Пустыня была спокойна, как и её обитатели. Каменистые пустоши вновь переместились, так что идти было достаточно просто. Я боялся, что поручение выпадет на дни, когда всё будет покрыто песком. Даже не знаю, каких богов благодарить, что мои страхи не оправдались.

Другие отряды, как и мы, периодически отправлялись в поселения, чтобы пополнять быстро расходуемые на обучение, тренировки и эксперименты трупы. Занимались этим не только чёрные рыцари, но и другие «боевые» специальности. Стрелки, ассасины, укротители. Так что не повезло не только нам. Как утверждали преподаватели, в обмен на поставку тел, мы обеспечивали эти поселения своей защитой от всякой нечисти. От нападений как диких зверей, так и бандитов или магических тварей. Казалось бы, возможно, это справедливый обмен. Но глубинные чувства моего подсознания отказывались с этим соглашаться. Более того — они негодовали. С одной стороны, жителям не нужно было тратиться ни на похороны, ни на священника, если он вообще здесь существовал и требовался, они могли просто сдать тело и получить с этого какую-то выгоду. Ведь всё равно человек был уже мёртв и это просто тело. Я не мог согласиться с таким мышлением. Моё существо отрицало отказ от почитания погибшего, памяти о нём. Труп — это не какая-то вещь, тело погибшего — самое драгоценное, что у него было. Это прямое олицетворение его жизни. В таком случае как можно осквернять его тело после смерти? Стоило ли оно защиты, предоставляемой подобными людьми? Сразу вспоминается поход в пещеры троглодитов, устроенная бойня, где не существовало разницы между воинами, больными, женщинами или детьми. Академия, устроившая подобное, правда защищает эти деревни? Я не очень-то мог в это поверить. Нет, я действительно знал, что академия этим занималась, но настолько ли внимательно, как следовало бы по подобному равноценному обмену? Я считал, что всё это более походило на шантаж, прикрытый благими намерениями. Мой опыт пребывания в академии доказывал это.

Я вновь увидел те самые обветшалые домишки. Перепуганные, завернутые в ткань люди выглядывали из окон или приоткрытых отламывающихся дверей. Стоило кому-то из чёрных рыцарей глянуть в ту сторону, как они тут же захлопывали свои двери, будто в надежде, что их не заметили. Смрад страха царил в поселении. Но он не пировал здесь годами. Его приносили с собой мы — чёрные рыцари.

Инструктор Гориус дожидался, пока к нему выйдут та же пара стариков, что и в прошлый раз. Видимо, нечто вроде старейшин поселения или нечто навроде того. Гориус гордо стоял, словно надзиратель над строителями пирамид, скрестил руки на груди, а его взгляд хлыстом сверкал по жителям деревни. Наконец старейшины показались, опустив взгляд и сведя плечи, они семенили в сторону отряда нашей экспедиции.

— В академию пришла весть, что вы решились покрыть дань за текущий год? — сразу же обратился к ним наш инструктор.

— Так и есть, славный рыцарь Гориус. В нашей деревне скорбь. Во время недавней песчаной бури скончалась мать, оставив беспризорными целых пятерых малолетних детей, — голос старика дрожал.

— Один из которых тоже покинул нас из-за несчастного случая… — закончил за него другой старейшина.

— Звери? — кратко вопросил Гориус.

— Нет, ваша доблесть, просто несчастный случай во время ремонтных работ…

— Понятно. Что ж, несите их сюда и в этом году мы с вами больше не встретимся. Если на поселения набредут бандиты иль звери, обращайтесь к нам немедля.

— От лица всей деревни, мы от всего сердце благодарим вас за великодушие, о ваша доблесть! — от поклона старейшин перед инструктором Гориусом у меня пробежали мурашки по телу. Стало неприятно и жутко. В это мгновение меня посетила мысль, не выглядят ли иногда японцы со стороны вот таким же образом?.. Не знаю с чего даже вдруг…

Несколько мужчин везли на старой тележке пару тел, полностью завёрнутых в ткань. Я видел, что некоторые жители покинули дома, они стояли во дворах и смотрели вслед тележке. Среди них я заметил группку из четверых детей. Как было ясно из разговора, везли их мать и брата или сестру. Мой взгляд соприкоснулся с их. Стыд пробрал по самое нутро. Как можно смотреть им в глаза? Мысленные извинения — единственное, что я мог им преподности. Я опустил взгляд, но почти сразу же услышал то, чего и боялся. Я дёрнулся от этих слов:

— Хакуро, ты ведь уже специалист. Бери давай. Лерий, Эрик, Шоро, тоже помогаем! — инструктор Гориус раздал свои команды.

Я тяжело вздохнул и не поднимая глаза побрёл в сторону повозки. Лерий уже стаскивал тело почившей матери тех детей с повозки. Я схватился с другой стороны и вместе мы понесли её к нашим вьючным. Эрик и Шоро забирали тело ребёнка. Забывшись, в один момент я глянул в сторону деревенских и меня поразило стрелой, преисполненной ненависти. Это был взгляд более взрослого дитя. Босая рыжеволосая девочка с клеймом на щеке, которое ей оставил предыдущий наш приход. Ей было на вид лет двенадцать отроду. Она смотрела на нас с непомерной злобой. В один момент наши взгляды пересеклись, эта обида пересилила меня, и я отвёл глаза.

Как бы я хотел больше никогда не возвращаться… Как бы я желал больше никогда этим не заниматься. Но как студенту-первокурснику Чёрной Академии Диссании этого проклятого мира мне больше ничего не оставалось. Только плыть по течению садистской судьбы.

— Процветания вашей деревне, старейшины. Бывайте, — чёрный рыцарь Гориус резко развернулся и дал команду вьючным зверям.

У меня бы не хватило никаких душевных сил обернуться, поэтому я смотрел только себе под ноги и ещё долго ощущал взгляд как той девочки, так и детей, тело матери которых мы увозили за такими вещами, о которых никому из них лучше и не знать…

Несколько дней минуло с той поры. Тренировки чёрных рыцарей становились всё более усердными. Мы меньше времени проводили на ристалище и больше в подземельях академии, в основном тренируясь своим затупленным оружием на живых мертвецах. Сегодня был именно такой день. Выдохнув на утреннем занятии алхимии, я был вынужден в очередной раз спускаться в катакомбы на дневную тренировку.

Вместе с Юлесом мы образовали случайную пару, придя позже остальных. Мидий уже тренировался с кем-то другим. Юлес всегда был молчалив. На мой вопрос он ответил обычным кивком. Зомби, на котором нам приходилось отрабатывать удары был мне незнаком. Судя по ошмёткам одеяний, я подумал бы, что он был одним из жителей посёлков или городков, откуда мы забираем тела.

Занося меч перед каждым ударом по тренировочному зомби, я мысленно извинялся. Опуская на него клинок чувствовал душевную боль. Но я должен был… Должен. Как по приказу академии, так и ради себя самого. Поэтому я бил с силой, которая отражалась и на мне самом.

Юлес был умел во владении оружием. Мне стоило к нему присматриваться, что я и делал. Я внимательно следил за его движениями и частично старался повторять, насколько мне позволяла форма моего меча. Соотрядник не обращал на это внимания. Мы просто чередовались, наносили удары и менялись. Всё проходило молча.

Вот уже полгода как я в этом мире. Я столько отучился в этом мерзком, преисполненном грехами месте, которое заменило спокойную учёбу в японском школе вместе с Микой и, возможно, новыми друзьями. Её друзьями, которые могли стать для нас общими. Как они там сейчас?.. Я боялся мысли о том, что Мика могла решить, будто я уже мёртв… Я хорошо знал своих родителей, они точно верили, что пусть я и пропал, но точно жив. Они не теряли надежду. А Мика же… Не столько из-за её импульсивности, сколько внутреннего скрытого пессимизма вполне могла такое подумать… Мне было страшно за неё. Сколько бы она не прикрывалась своими лидерскими качествами, популярностью и натяжной маской вечной весёлости, я знал, что у неё внутри присутствуют эти качества, пускай она и старается с ними бороться.

Я не был единственным ребёнком в семье. Старшая сестра уже не первый год была замужем и жила отдельно. Я любил сестру, но никогда и никому не распространялся о своей семье. Потому что и друзей-то особо у меня не было. А Мику не интересовало задавать мне вопросы про мою жизнь, она больше любила рассказывать о себе, иногда просто без остановки.

Пускай жили мы не в богатом, но чистом и всегда убранном доме. Конфликты внутри нашей семьи были редкостью, ни я от родителей ничего не требовал, ни они от меня. Мама желала завести ещё одного ребёнка, но в виду здоровья решили остановиться на нас двоих. Многие бы сказали: какая скучная семья! Может, так оно и было. Но меня это устраивало. Мне было жаль родителей, что я вот так оставил их, пускай и не по своей воле. Но меня успокаивал факт того, что они верили, что я ещё жив. Когда-нибудь, стоя перед порогом дома, я буду сомневаться и бояться, но дверь откроется, я ступлю за порог и увижу улыбки своих родителей. Они обнимут меня и заплачут.

Ошмёток тела зомби прилетел мне на лицо, я моментально его смахнул и вытерся рукавом. Не стоило забывать, где я теперь.

Юлес извинился и уступил мне место. Мы сменились, и я встал в стойку. Я занёс руку для удара. Раздался жуткий хруст. Сперва я сильно испугался, но понял, что произошедшее с нами не связано. Чуть в стороне раздались крики и возгласы, я повернулся и замер в ужасе.

Драгомир тщетно пытался выдернуть застрявший меч из почти что разрубленного пополам от плеч по таз живого трупа Констанция… Я проблевался на пол, живот вывернуло наизнанку, как и все мои мысли.

— Вот зараза! Застрял! — слышал я слова «консервированного» рыцаря.

— Ты чего?! — голос его напарника из другого отряда. Я его не помнил.

— Меч слишком тупой. Дерьмовое тренировочное оружие! — продолжал ругаться Драгомир всё ещё пытаясь вынуть массивный клинок.

Зомби истошно дёргался. Драгомир «сломал» один из драгоценных тренировочных «манекенов» академии. В один момент он завис и будто почуяв рядом жизнь, потянулся, дабы пожрать её. Бывший Констанцием живой труп устремил вперёд свои руки и зубы. Вспыхнуло пламя. Драгомир отпрыгнул назад. Я видел огонь вокруг его рук.

— Проклятье! — кричал «консервированный» рыцарь.

— Что тут за троллиная жопа происходит!!! — инструктор Гориус подбежал к горящему зомби. Я никогда не видел его в такой ярости. Вены на его голове вздулись так, словно они сейчас взорвутся.

Драгомир вновь схватился за меч и мощным движением, словно величественный горный олень, ногой завершил свой предыдущий удар. Этой силы, пришедшейся на тупое лезвие, хватило, чтобы окончательно разрубить живой труп пополам. Драгомир вернул себе свой меч и отошёл назад.

Бывшее тело Констанция двумя раздельными частями валялось на полу и горело сильным пламенем. Поначалу он дёргался так, словно был ещё живым. Но постепенно его движения стихали вместе с огнём.

— Чёрный рыцарь Драгомир, — обратился к нему Гориус яростным голосом, — Ты осознаёшь свой проступок?

— Приношу свои извинения. Мой удар оказался слишком сильным, инструктор Гориус, — Драгомир виновато опустил голову.

— Мне-то без разницы, но думаешь наши некроманты оценят подобную провинность?! Ректор Ксерон будет очень недоволен, — слова о сильном ударе, казалось, немного задобрили разгневавшегося Гориуса. — Зачем ты его поджёг? Его ещё могли залатать.

— Простите, я слишком испугался. Он чуть до меня не дотянулся. Я инстинктивно выкрикнул заклинание и поджёг его.

На лице Драгомира я не видел ни толики испуга. Его взгляд выглядел безмятежным.

— Обещаю, я оплачу расходы. Сразу же после тренировки я возмещу стоимость товара.

— Ладно. Да будет так. Пущай догорает и что останется закопать, — инструктор Гориус махнул рукой.

Когда он отвернулся, я заметил, что Драгомир смотрит на меня. Я не понимал, что происходит. Драгомир совершил глубокий кивок головой и отвернулся по своим делам.

Не может того быть. Я повторял про себя эти слова несметное количество раз.

Он сделал это специально?..

Я посмотрел на живой труп Констанция. Половинки больше не двигались, тело догорало, превращаясь в груду пепла. Я чувствовал, что Констанций, наконец, упокоился…

Неужели тогда, в пещерах троглодитов, когда я кивнул Драгомиру в знак незавершённого японского приветствия, он воспринял это как моё согласие на сей поступок?.. Всё указывало на то, что так оно и произошло.

Сидя вечером на кровати в своём корпусе, я продолжал размышлять. Некоторые из мыслей запечатлелись в моём дневнике, а другие свободно выпорхнули за окошко на потолке.

Я не мог видеть равноценный обмен в заборе тел в обмен на эфемерное обещание защиты. Я видел не доблестных самураев в лице преподавателей академии, а самую что ни на есть настоящую банду Сютэна Додзи [2]и его о́ни[3]. Как и демоническая свита, академия просто похищала людей. Да, их мёртвые тела. Но как можно было принять то, что с этими телами затем делали в катакомбах академии?! Вот, например, любивший выпить алкоголя инструктор Гориус Домбар и славившийся своей силой и удалью точно сошёл бы за Сютэна Додзи, а мы его демоническая свита. В этом не было ничего забавного.

Во дворе послышались крики. Я быстро спрятал дневник, вскочил с кровати, схватил свой боевой фальшион и выбежал наружу. Я оказался одним из первых. Нерц, смотритель темниц, держал за шкирку двух небольших созданий. Под светом огней я разглядел обычных детей. Постепенно вокруг собралось немало как студентов, так и несколько преподавателей.

Когда мне довелось взглянуть поближе, я врос в землю камнем, будто под взглядом Медузы Горгоны. Да, этот взгляд и был женским, но юной рыжеволосой девочки с клеймом на щеке. Она вырывалась из мощных рук смотрителя. Но куда ей было, если он мог удержать даже целую ораву чудовищ. Во второй его руке болтался мальчик, младше её возрастом. Это был старший ребёнок женщины, тело которой мы сегодня привезли в академию.

— Что здесь происходит? — раздался голос ректора Ксерона. Быстрым шагом он приближался к виновникам, расталкивая студентов руками.

— Повелитель Ксерон, детёныши пробрались за стены академии, — Нерц приподнял детей руками.

— Какого чёрта вам надо? — обратился к детям Ксерон.

— Отдайте Франу его маму! И верните его братика! — завопила рыжеволосая девочка.

— Имя.

Тишина.

— Твоё имя, — более грозно переспросил Ксерон.

— Тимия, — дрожащим, но всё ещё боевым голоском произнесла девочка, когда Ксерон к ней приблизился.

Ректор грубо взял её за подбородок и стал разглядывать лицо с обеих сторон.

— У тебя клеймо. Уже есть провинность, девочка.

— Как только эти дети сюда добрались? — удивлённо спросил неприятно похрюкивающий смотритель темниц Нерц.

— Вы забрали моего отца! Я не позволю отобрать маму у Франа! Верните! Отдайте! — девочка продолжала вопить.

— Твой отец уже мертв. Есть клеймо — будет и ответственность. Ты последуешь за своим отцом, — Ксерон резко развернулся и отошёл в сторону.

— Прошу! Не надо! — закричала девочка, — Я ведь просто хотела своего отца назад! Не убивайте меня! — она упала на песок и горестно заревела. Мальчик прижался к ней всем телом.

— Мальчик будет жить, — произнёс Ксерон, — Нерц, выжги у него на щеке клеймо, как только покончим с девчонкой.

— Я всего лишь пришла за своим отцом! За что вы так с нами?! — Тимия продолжала плакать.

Мои ладони похолодели, я почувствовал дрожь и начал нервно перебирать рукой пальцы другой руки.

Ректор Ксерон оглядел толпу присутствующих. Он остановил свой взгляд на мне…

— Хакуро. В недавнем походе ты так и не пролил кровь ни одного троглодита. Пора это исправить. Ты не в борделе фей. Здесь Чёрная Академия Диссании.

— Господин ректор, я… — дрожание в моём голосе явно услышал каждый.

— Это приказ, чёрный рыцарь! Достать меч! — закричал Ксерон.

Трясущейся рукой я вынул меч из ножен. Я не собирался им ничего делать. Было желание лишь выкинуть его прочь.

— Это не наказание, чёрный рыцарь. Это долг, который ты исполнишь с честью. Я не каждому чёрному рыцарю накажу провести казнь, — ректор Ксерон подошёл близко ко мне и положил руку на плечо. Вместе с ним, спотыкающимися шагами, я приблизился к детям.

Смотритель темниц Нерц скинул их на землю и отошёл назад всё ещё противно похрюкивая.

— Радуйтесь, что не я вас сожру! — со смешком обратился он к детям.

Ректор Ксерон оставил меня перед детьми, а сам отошёл немного назад.

— Тимия, твоя жизнь будет уплачена в будущий долг твоей деревни. Тебя предупредили клеймом, но ты ослушалась. Чёрные рыцари помнят всё. Клеймо не наказание, а предупреждение. В наказание за дважды совершённый грех я приказываю твоей жизни окончиться здесь и сейчас!

Меня затрясло от ужаса и попыток осознать происходящее. Я не понимал, как ещё держал в руке меч.

— Чёрный рыцарь Хакуро, сверши казнь во имя бога Т'мора!

Я видел, как ужас смешался с ненавистью в глазах рыжеволосой девочки.

— Пощадите, прошу… Верните Франу его маму и братика! Пожалуйста! Если так, то взамен моей жизни верните их! Прошу… — Тимия встала и молилась о прощении.

Я стоял и смотрел в глаза Тимии, я видел, как её взгляд устремился на мой меч. Её трясло словно одержимую. Слёзы лить не переставали.

— Ублюдок, ненавижу тебя! Это ты забрал мою мать! Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу! — Тимия плюнула мне в лицо.

— Хакуро, пора! — закричал ректор Ксерон.

— Я… я… я не могу, — выдавить из себя даже это было столь трудно.

— Это приказ, чёрный рыцарь. Бей! — Ксерон начинал не на шутку злиться.

— Я… не могу. Я не стану, — еле выговаривал я тихим голосом, но ректор прекрасно слышал.

— Хакуро. Это Чёрная Академия Диссании, мой мальчик. Ты попал сюда в слишком юном возрасте, но тебе пора учиться. Либо ты свершаешь казнь, либо отобрана будет твоя жизнь, — отчётливо сказал ректор Ксерон.

Мои мысли спутались. Я не чувствовал рук. Не чувствовал меч в своей ладони.

— Твоя жизнь, — повторил Ксерон.

Эти слова эхом раздавались в моей голове.

— Ты хочешь подохнуть?! — во весь голос закричал ректор Ксерон.

Я не мог поднять руку. И не хотел этого.

— Тогда я сам убью тебя, глупое отродье, — из локтя ректора Ксерона показался его скрытый клинок. Он стал ко мне приближаться.

— Господин ректор, позвольте я ему помогу, — вдалеке я услышал знакомый голос Даги.

Неожиданно что-то просвистело между мной и Тимией. На земле лежал изогнутый кинжал. Я не осознал, что произошло. Сверкнули летящий слезинки Тимии, она нагнулась, чтобы поднять кинжал. Из присяду она рванула вперёд, выставив его вперёд. Рефлекторно я совершил взмах своим мечом. Песок обагрился кровью. Я услышал жуткий мальчишеский крик. Лицо Франа было покрыто каплями крови. Тело Тимии упало на землю. Кинжал выпал из её маленьких ручек. Из её тела обильно сочилась кровь. Глаза были открыты, но девочка не шевелилась.

Я застыл в безмолвном крике. С моих уст ничего не сорвалось.

— Теперь и мальчишку. В наказание за попытку убийства чёрного рыцаря должна быть отобрана ещё одна жизнь, — закричал ректор Ксерон.

Я уже ничего не соображал. Краски перед глазами смешались в общую гущу. Сердце случало так, будто сейчас лопнет.

— Или ты или он! — закричал Ксерон прямо над моим ухом.

Краем глаза я видел, как он занёс надо мной свой скрытый клинок.

Я не осознавал как, но я вновь поднял меч. То, как он опустился по ниточке чужой жизни вновь я уже не помнил спустя даже одно мгновение. Протяжной крик мальчика оборвался. Вновь брызнула кровь. Его тело упало рядом с телом его подруги. Они остались лежать рядышком, будто обнимаясь. Обильно вытекающая из тел обоих кровь смешалась, словно готовясь унести их души прочь отсюда.

Ректор Ксерон похлопал меня по плечу и ушёл.

Я упал на колени. Мне не хотелось даже смотреть на Даги, который подошёл ко мне, но ничего не сказал. Ненавижу его. Ненавижу себя. Я потерял все чувства, осознание происходящего, самосознание. Меня поглотила прострация. Я больше не имел права ни на какую помощь. Мне не вернуться назад, домой в Японию. Я больше этого не заслуживал. Я перешёл грань, которую не дозволено переступать. Попытки кричать тщетны, с уст ничего не срывалось. Это конец… Кровь этих детей достигла моих коленей. Только стоны страданий и выдыхания обессилевшего тела вырывались из моих уст.

Я не знал, сколько часов я просидел на песке, пропитанном кровью детей, которых я убил. Я надеялся, что в один момент я просто исчезну. Мне не хотелось ни о чём думать. Просто испариться… Более не существовать ни душой, ни телом. Я надеялся, что вот-вот сейчас что-то произойдёт и всё закончится, вокруг будет только чернота, моё сознание исчезнет навеки. Что я просто умру и всё. Я ждал свою смерть. Зачем тогда я занёс меч?.. Почему?.. Но она всё не приходила и не приходила. Смерть не явилась мне в ту ночь. Я просидел на коленях много часов, обагренный кровью убитых своими же руками. Начинало светать. Но ничего не менялось. Сколько же часов я уже так сижу? Одно лишь я осознавал точно: опустив на них меч, я убил в себе человека.

[1] Хикикомори — люди, отказывающиеся от социальной жизни и стремящиеся к изоляции.

[2] Сютэн Додзи — предводитель о́ни, промышлявший в период Хэйан. Один из трёх великих ёкаев Японии. Был повержен легендарным Минамото-но Ёримицу.

[3] О́ни — японский демон, более близкий к понятию огр. Не имеет ничего общего с христианскими демонами. По разным поверьям может жить как в японском буддийском аду — Дзигоку, так и на земле смертных. В некоторых случаях в прошлом могут быть людьми. Не всегда являются отрицательными персонажами, могут быть как добры, так и нейтральны к людям.