Подношение для истины

Глава 8: nox cogitationum mater

Ночь — мать мыслей.

Какую цену нужно заплатить, чтобы стереть свое прошлое? Можно ли начать жизнь заново, избавившись от опыта минувших дней, как от тяжелого грязного рюкзака? Даже если ответ на этот вопрос утвердительный, всегда ли есть возможность сделать это безболезненно? Аккуратно острым скальпелем вырезать из плоти истории неугодные опухоли собственного существования. Многие начинают жизнь заново, многим удается скрыться от своего прошлого, притвориться другим человеком. Многим, но не Асе. Не хватало ей смекалки и хитрости или внутреннего металлического стержня, она не знала. Зато умело наступала на каждые спрятанные в земле грабли и совершала ошибки одну за другой. Она прорубала себе путь другим способом, основываясь на своей интуиции и полагаясь на надежду, что только и могла, как без устали болтать.

Почти всю ночь Ася ждала гостей по свою душу. Она даже приготовила небольшую речь в оправдание, успела мысленно попрощаться с соседкой и подумать над тем, что она будет делать дальше, когда ее с позором выставят за двери «Истинного пути». Но выставят ли? И речь сейчас шла не о великодушных поблажках.

Однако ни этой ночью, ни следующим утром никто не пришел. С восходом солнца за дверьми послышались чужие шаги и голоса, заливистый смех. Покой и безмятежность общества никто не нарушил, и система продолжала жить своей слаженной жизнью.

Так и Ася, вновь приняв чужие правила игры, последовала за нитью, связывающей ее с культом. Она сонно приветствовала послушниц, улыбалась им, говорила с Аллой и наслаждалась утренней трапезой, будто совсем недавно не сжималась в ужасе от чужого пристального взгляда, а ее сердце не исполняло предсмертные кульбиты в груди.

Девушка уже заметила, что Отец и его советники никогда не трапезничали вместе со всеми в общей столовой, как и Сын. Но, тем не менее, ее глаза, каждый раз поднимаясь на обеденный зал, выискивали знакомый крепко сложенный силуэт. Ася чувствовала облегчение, не ощущая на себе груз цепких янтарных глаз, но при этом боязно представляла, как именно в этот момент в кабинете Отца идет сложный разговор об одной из послушниц, что поставила под угрозу безопасность всего общества.

Привычным утренним рационом стала жидкая безвкусная каша. Ася ела ее скорее на автомате, понимая, что без пищи в желудке у нее не будет сил не только на собственное расследование, но и даже на банальную уборку, которая вдруг стала неотъемлемой частью жизни. Надраивая полы и смывая пыль с мебели, девушка представляла реакцию себя из прошлого, что следила за матерью в несуразных солнечных очках или сидела в полиции, на это действо. Наверняка она получила бы кулаком по лицу или искупалась в словесных помоях. Но сейчас Ася не видела никакого другого пути. Она не могла, просто игнорируя окружавших ее Зайчиков, пойти с благодатным огнем наводить свои порядки, искать мать и сумку с миллионами рублей в придачу. Как бы сильно ей этого не хотелось.

Разыгрывающаяся комедия казалась фарсом, но от нее теперь зависела развязка акта. «Приспособься или приспособят тебя». Эта фраза стала уже своеобразной молитвой.

За уже привычными философскими размышлениями постепенно прошел очередной день. В «Истинном пути» время как будто текло по-другому, как-то по-особенному вязко и незаметно. Оно обтекало послушников своим холодным песком, позволяя им окунуться в густую терпкую вечность, но струилось быстрее, чем в остальном мире. Или Ася просто полностью погружалась в работу, забывая о ходе стрелок по циферблату.

Настало время вечернего собрания. Перед глазами мелькали уже привычные красные капюшоны с золотой тесьмой. Ася незаметно для себя стала ориентироваться в обезличенных фигурах, узнавая некоторых своих новых знакомых сквозь наброшенную вуаль анонимности. Девушка обычно держалась рядом с соседкой, потому что только с ней чувствовала себя в какой-никакой безопасности. Алла относилась к Асе, как к младшей сестре. Вечно ее чему-то поучала и предупреждала, но в основном защищала от необоснованных нападок Ксении, которая сверлила своими стальными глазами всех вокруг.

Через несколько минут в зале появился Отец. Он стремительно проходил сквозь образовавшийся живой коридор, касаясь руками послушников и кивая им. За ним из тьмы кабинета появилась облаченная в мантию фигура Сына. При его виде Ася напряглась, внимательно наблюдая за передвижениями семьи. Они поднялись на деревянный выступ, заняли свои места, и очередная проповедь началась.

— Ο χρόνος δίνει όλες τις απαντήσεις χωρίς να χρειάζεται καν τις ερωτήσεις, — заговорил Отец на незнакомом Асе языке. — Время дает все ответы, даже не нуждается в вопросах, — тут же объяснил он.

— Что это за язык? — шепотом поинтересовалась Ася у Аллы.

— Древнегреческий, — ответила она. — Используется здесь наравне с латынью, они вроде как имеют глубокий сакральный смысл.

— Время всегда идет по кругу, как и жизнь всего существующего — циклична, — продолжал мужчина. — Когда Великий работает, люди спят, и когда Великий отдыхает, люди работают. И чем больше они работают, тем больше он отдыхает. Великий непременно в человеке, но начала нет, тут круговращенье: весна, лето, осень, зима. Безначально. Я хочу донести до вас, что человек сначала должен перейти в безумие, без того ничего нельзя понять. Тело — это тело! — Отец вдруг щелкнул пальцами, акцентируя внимание слушателей. — Мы не отвлеченные, а реальные христы — во плоти и крови. Закройте глаза, задержите дыхание. Вслушайтесь! Внемлите своим ощущениям и поймайте в себе осколки могущества Великого!

Ася невольно закрыла глаза, как и все остальные в зале. Она сосредоточилась, пытаясь отыскать в своем нутре крупицы небывалого могущества, о которых говорил Отец, но почувствовала лишь урчание желудка.

— Великий во мне, я его чувствую, — как мантру, произнес Отец. Зал покорно хором повторил его слова. — Прочувствуйте, как он перемещается внутри вас, вертит ваше сознание в своих руках, — несколько минут в полной тишине послушники прислушивались к себе, а Отец внимательно оглядывал обездвиженные ряды людей. Потом он продолжил, — Общество, а если быть точным — Система — накладывает на на нас определённые стандарты поведения. Например, такой: человек обязан учиться — сначала в школе, потом где-то ещё. Потом его ждет верная безоговорочная служба на посту. Любовь, семья, счастье не интересуют Систему. Только если воспроизводство новых рабов приостанавливается, она начинает реагировать. Но мы реагируем постоянно, по кругу. Мы ищем спасение и стремимся к тем идеалам, которые выстраиваем сами для себя.

Ася пораженно слушала Отца. Его речь отличалась от тех, что звучали раньше. Она была наполнена идеями, некоторые из которых девушка где-то глубоко в душе разделяла. И что-то было гипнотическое в словах старика. Он умело играл словами, интонациями и приковывал к своим мыслям всеобщее внимание. Его слышали. Его хотели слышать.

Еще некоторое время Отец продолжал говорить. Он размышлял о незыблемости времени, об общественной порочности, слагал мечты о будущем и неумолимо возвращался к теме цикличности жизни. Вскоре его речь подошла к концу.

— Η αλήθεια είναι απλή κι ο λόγος της ακόμα πιο απλός, — вновь заговорил Отец на древнегреческом. — Истина проста, а слова ее еще проще. Да благослови вас Великий!

— Да благослови вас Великий! — хором ответил зал и наконец ожил после долгого молчаливого гипноза.

Люди поскидывали свои капюшоны и заговорили. В их руках заблестели хрустальные бокалы с вином. Послушники были впечатлены речью Отца и стремились поделиться своим восторгом. Они яро обсуждали услышанное, словно забыв обо всем на свете. Ася с Аллой стояли почти у самого выхода, не разделяя воодушевления своих братьев и сестер.

Вдруг перед глазами Аси промелькнула копна русых волос. Перед лицом возник до боли знакомый силуэт. Девушка опустила взгляд и увидела свою мать, которая стояла прямо перед ней. Не поверив своим глазам, Ася проморгалась, но наваждение не исчезло. Перед ней действительно стояла мама.

— Екатерина? — спросила вдруг она.

— Д-да, — Ася ошарашенно глядела на мать. На ее пухлые щеки, покрытые родинками и веснушками, добрые карие глаза и небольшие, почти детские, руки, сжимающие бокал с вином.

— Я так рада с Вами познакомиться! — воскликнула вдруг она, а Ася с печалью поняла, что она не узнала собственную дочь. — Отец говорил мне о Вас.

— Да?.. И что он говорил?

— Что Вы работали в школе. Я сама была учительницей.

— Правда? — Ася замялась. Она не знала, что делать: продолжить притворяться или раскрыть карты и попытаться сбежать?

— Да! Я работала в частной школе на Водницком переливе. А Вы?..

— Я… — казалось, это была идеальная возможность для побега. Схватить мать за руку, открыть двери зала и прошмыгнуть через них в холл, а оттуда — на улицу. В огромной оживленной толпе никто бы и не заметил пропажи нескольких послушниц.

— Екатерина, — Асю кто-то окликнул, и она растерялась, упуская из рук уверенные мысли о побеге. — Я хотел с тобой поговорить, — в разошедшейся толпе показался Отец, и девушка тут же смутилась. Она вновь посмотрела на мать, но та лишь сказала:

— Тогда я пойду, поговорим позже. Храни Вас Великий.

— Храни Вас… — не договорила Ася, наблюдая, как низкая фигура матери растворяется в толпе.

— Пройдем в мой кабинет? — предложил Отец, хотя все понимали, что это была далеко не просьба.

Ася зашла за стариком в мрачное темное помещение, освещаемое лишь светом старых ажурных торшеров. Двери за ней тут же закрылись, вызвав своим жалобным скрипом волну мурашек на спине. У темного дубового стола стоял Сын. Он снял капюшон и сейчас задумчиво пролистывал какие-то бумаги. Увидев перед собой Асю, он нахмурился и отложил их в сторону, сосредотачивая все свое внимание на девушке. Ася под его пристальным взглядом натянулась, как струна. Она поняла, о чем пойдет разговор, и от накатившей волны страха сжала руки в кулаки.

— Екатерина, — привлек ее внимание Отец. Он вернулся в свое излюбленное кресло и заговорил. — Ну и чего ты добивалась?

— Я…

— Не строй из себя скромницу, — мужчина расслабленно откинулся на спинку кресла. — Каждое твое действие имеет последствие. И ты наконец заслужила награду.

Ася испуганно вглядывалась в Отца и его лицо, не выражавшее абсолютно никаких эмоций. Она аккуратно обернулась назад и посмотрела на Зайчиков, ожидая, что они в любой момент достанут оружие или что-то похуже. Но вместо этого девушка услышала тихое шуршание за столом Отца. Она вгляделась в его руки и рассмотрела в них тонюсенькую позолоченную цепочку, что заблестела в лучах светильников.

«Он меня ей задушит?» — нервно решила девушка.

— Держи. Она теперь твоя, — мужчина положил цепь на стол.

— Что это?.. — сипло прошептала Ася.

— Твоя принадлежность к отступникам.

В ответ на это Ася нервно усмехнулась. Девушка почувствовала резкий прилив хохота от мысли, что только что ожидала собственной смерти.

— Я знаю, так обычно не делается, но некоторые послушники поручились за тебя. Ты показала себя с лучшей стороны.

Ася аккуратно взглянула на Сына. Он безразлично рассматривал шкаф с книгами перед собой. Лишь резко очерченные нахмуренные брови да побелевшие желваки на скулах выдавали его мысли. Мужчина не смотрел на Асю, но она все равно чувствовала исходящий от него холод.

— Это так неожиданно… — заговорила наконец Ася, забирая со стола цепь.

— Пускай это будет небольшим моим подарком для тебя, — ответил Отец, добродушно улыбаясь. — Это меньшее, что я могу преподнести в ответ на твое усердие.

— Спасибо, — только и смогла ответить Ася.

Она вышла из кабинета в полной растерянности, с ощущением, что ее разыграли. Но золотая цепочка, все еще сжатая в кулаке, въедалась в кожу своим плетением, доказывая обратное. Неожиданно Ася поднялась в должности, если это можно так назвать. Вместо того, чтобы вылететь отсюда. Сын не выдал ее, и, кажется, сам не ожидал такого решения Отца. Но что он сделает теперь? Все-таки расскажет или оставит козырь в рукаве? Сейчас можно было только догадываться.

Ася вернулась в свою комнату и перед зеркалом надела на себя цепь. Почему-то она ощущалась больше ошейником, нежели украшением, но не надевать ее было бы странно. Несколько секунд она вглядывалась в свое отражение, облаченное в красный плащ, и дивилась сама себе, как вдруг заговорила Алла:

— Это же не то, что я думаю?

— Я теперь отступница, — так же удивленно ответила Ася, оборачиваясь к соседке. Та лишь неодобрительно помотала головой.

— Может, тогда утрешь нос Ксении и поднимешься еще повыше?

— С радостью.

Ася ложилась спать с необъяснимым ощущением радости. Девушка не знала, повезло ей или нет, но теперь хотя бы поняла, что Сын сохранил ее секрет. Она могла лишь догадываться, когда он решит им воспользоваться, но сейчас у нее оставался шанс спасти мать и самой сбежать отсюда невредимой. Чувство подвоха, укоренившееся где-то на задворках сознания, померкло, когда девушка уснула.

Холодное прикосновение рук сквозь сон показалось лишь очередной иллюзией задремавшего разума. Ася попыталась перевернуться на бок, но чьи-то руки задержали ее, и тогда она поняла, что не спит. Девушка резко раскрыла глаза и испуганно замычала от того, что ее рот накрыла чужая ладонь. Она схватилась за мужскую руку, пытаясь освободиться от крепкой хватки и сбросить ее со своего лица, но тут же услышала вкрадчивое:

— Т-ш-ш.

Полоска света, проникшая в комнату из коридора, ореолом осветила мужской силуэт. Темные густые волосы словно вспыхнули в полумраке. Девушка, перестав брыкаться, всмотрелась в едва различимое мужское лицо и заметила знакомый острый нос, густые брови и карие глаза. Это был Сын. Она в удивлении замерла, и тогда рука наконец оторвалась от ее рта.

— Пошли, — прошептал Сын перед тем как покинуть комнату. Ася несколько секунд ошарашенно смотрела мужчине в след, все еще ощущая его хватку на своем лице, а потом стремительно вскочила и поспешила за ним. Она посмотрела на соседку, но та крепко спала.

Девушка вышла в коридор, и ее кожа покрылась мурашками от нахлынувшего холода. Легкая сорочка совсем не согревала тело, что несколько секунд назад нежилось под одеялом. Сын взглянул на девушку и, взяв ее за запястье, повел вперед. Ася пошла за ним, едва поспевая. Его шаги были слишком широкими и быстрыми, поэтому девушке пришлось перейти на легкий бег. Они оба понимали, что нужно как можно скорее скрыться с места, где так много лишних ушей.

Мужчина открыл пластиковую дверь душа и завел туда Асю. Девушка в отвращении сморщилась, когда носа коснулся сырой запах плесени и хлорки. Она огляделась и, убедившись, что здесь больше никого нет, повернулась к мужчине, что выжидающе смотрел на нее. Ася не решалась заговорить первая и лишь неловко переминалась с ноги на ногу, пытаясь унять дрожь.

— Екатерина? — наконец спросил мужчина.

— Таисия… Ася, — тут же ответила девушка, почувствовав, как запылали щеки.

— Славно. Как успехи в твоей миссии?

— Никак, — честно призналась она. В мужском бархатном голосе звучала плохо скрытая насмешка. — Почему ты не рассказал обо мне? — вдруг вырвалось у нее. Ася больше не могла терпеть эту нервную тошнотворную тишину и решилась задать мучающий ее вопрос.

— Это не в моих интересах.

— Что это значит?

— Значит, что я не на стороне Отца. Как и ты, — услышав это признание, Ася недоверчиво взглянула на мужчину.

— Это какая-то проверка?.. — шепотом спросила она. — Я не понимаю.

— Проверка есть, но не сейчас, — ответил мужчина, скрещивая руки на груди. — И ты очень близка к провалу.

— Почему?

— Потому что очень умело заводишь себе врагов, — пожал плечами он. — И слишком беспечно бродишь ночью по зданию.

«Это он сейчас про Ксению говорит?» — подумала девушка. Она в задумчивости зажала пальцами цепочку, что слишком сильно ощущалась на оголенной шее.

— Для меня это тоже было сюрпризом, — продолжил мужчина, красноречиво взглянув на цепь. — Отец так не поступает, он явно ведет какую-то игру.

— Черт… — протянула девушка, тут же отняв руку от украшения. — И что мне делать?

— Объединиться, — тут же ответил Сын. — Со мной.

Ася шумно выдохнула, пытаясь совладать с эмоциями и с головой, которая никак не хотела включаться в работу. Девушка старательно пыталась сформулировать свои мысли и задать нужные вопросы, но на выходе могла произнести лишь «А…» или «О…». Тогда мужчина, наблюдая за растерянностью послушницы, заговорил сам:

— Я собираюсь уничтожить это место, но в одиночку это нереально.

— Почему? — спросила девушка, наблюдая за стальной уверенностью мужчины в лице и голосе. — В смысле, ты же его сын…

— В этом и проблема, — едко усмехнулся мужчина, сверкнув острыми резцами. — Так ты со мной или нет?

— И ты поможешь мне вырвать из их рук мою мать? — уточнила Ася.

— Когда мы добьемся закрытия этой конторы, не придется ни с кем сражаться за твою мать.

— Ох… — Ася неуверенно потупила взгляд. Она не знала, чем сможет помочь человеку с таким статусом и возможностями, учитывая, что даже со своей проблемой не может справиться. С другой стороны, это не Сын получал преимущество, а скорее Ася могла обзавестись влиятельным союзником. — Ладно.

— Отлично, — заключил мужчина, тихо хлопнув в ладоши. — Тогда…

— А как тебя зовут? — вдруг прервала его девушка.

— Павел.

— А Коэн — это настоящая фамилия? — не выдержала она. Столько вопросов вдруг закрутилось на языке.

— Конечно нет, — усмехнулся мужчина. — Это фамилия первого еврейского… А впрочем, неважно.

— А…

— Послушай, Ася, — резко прервал девушку Павел и положил свои руки ей на плечи, привлекая внимание. — У нас сейчас нет времени. Увидимся завтра в библиотеке после отбоя? Там все обсудим.

— Но почему ты мне доверился? — вдруг спросила девушка, вглядываясь в блестящие янтарные глаза Павла, в которых сейчас видела собственное отражение.

— А почему ты доверилась мне вчера? — встречный вопрос.

— Не знаю… — честно призналась Ася. — Видимо, из-за твоей харизмы.

Мужчина тихо посмеялся, и от его бархатного смеха в груди Аси что-то свело. Она стояла перед человеком, который стал ее союзником, и понимала, как сильно ей повезло. Если один в поле не воин, так может вдвоем им удастся чего-то добиться?