Подношение для истины

Глава 14: gutta cavat lapidem

Капля точит камень.

Через пару часов нужно было уезжать. С каждым днем рассвет наступал все раньше, и шансы скрыться в ночной тени уменьшались. Ма осталась в гараже, решив, что домой ехать слишком поздно, а Дас уныло поплелся к своему внедорожнику, кидая грустные взгляды на кровать, что скрывалась за деревянной стойкой. Казалось, его ничего не сможет взбодрить, но через пару минут он уже несся по широкой асфальтированной дороге и, позабыв о сне, выжимал педаль газа в пол. Ася постаралась не обращать внимания на суицидальные наклонности знакомого и молча шпильками прикрепляла парик к голове. Через некоторое время девушка решила заговорить, чтобы не уснуть в дороге:

— Почему ты постоянно так гоняешь?

— В городе не разгонишься, — хмыкнул Дас. — Это так, небольшое развлечение.

— То есть это еще не самое худшее?

— Если мы выживем после наших сектантских разборок, я обязательно отвезу тебя за город и покажу, что такое настоящая скорость.

— Не от рук сектантов, так в аварии? — скептично поинтересовалась Ася.

— Типа того.

Вскоре девушка вернулась в свою комнату. Часы только-только пробили пол второго ночи, и оставалось еще целых пять часов на сон. Ася собиралась использовать их по максимуму. Но у судьбы были другие планы. Стоило девушке различить перед глазами мелькающие силуэты сновидений, как чья-то холодная ладонь легла ей на губы. Опять. Асе даже не требовалось открывать глаза, чтобы понять, кто стоял напротив ее кровати.

Силуэт Павла, залитый лунным светом, словно светился в темноте. Его холодно-каштановые волосы неряшливо спадали небольшими прядями на лицо, теплые янтарные глаза блестели. Он был больше похож на призрака, чем на реального человека.

— Пошли, — шепнул мужчина и скрылся за дверью. Ася тут же вскочила с кровати и поспешила за ним, позабыв даже о рубашке, которую обычно накидывала на себя во время ночных вылазок. Почему-то после отбоя в здании «Пути» становилось особенно холодно, и полупрозрачная ткань ночнушки никак не могла защитить кожу от неприятных мурашек.

В глаза ударил уже привычный приглушенный свет библиотеки, за ним скрипнула дубовая дверь Пашиного кабинета. Ася села на диванчик в углу комнаты, пытаясь привыкнуть к царившим сумеркам комнаты. Девушка почувствовала, как ночной холодок пробирается под сорочку, и поежилась.

— Что-то случилось? — встревоженно спросила она, наблюдая, как Паша снял со спинки кресла вязаный темно-синий свитер и протянул его ей. — Спасибо.

— Хотел узнать, как прошла твоя встреча с ребятами, — в пол голоса заговорил мужчина, присаживаясь за стол. — Прости, что заставил ждать.

— Ничего, — небрежно дернула плечом Ася, вспоминая, как прыгала с места на место те долгие полчаса ожидания. — Главное, что мы узнали.

— Ма ничего не рассказала мне. Мы не обсуждаем это по телефону.

— Так ты еще не знаешь? — удивилась Ася. — Тогда готовься пищать от радости.

— Ну? — мужчина насмешливо вскинул густые темные брови.

— Кажется, мы нашли человека из «Пути» в правительстве. Ма нашла статью в одной газете четырехлетней давности. Там была напечатана речь Коновалова ко дню города. Он упомянул о своей альма-матер, об «Истинном пути». Но напечатано это было лишь в одной газете. В остальных эта часть была вырезана.

— Коновалов? — переспросил Паша недоверчиво. — Губернатор, Тимофей Викторович?

— Да.

— Высоко он забрался, — недовольно нахмурившись, проговорил мужчина.

— Но теперь у нас есть имя. Остальное — дело техники? — неуверенно спросила Ася. Ей не нравилась растерянность в лице Паши.

— Не знаю, Ась, — пожал плечами мужчина. — Нужно время.

На некоторое время в кабинете воцарилось молчание. Ася стянула с головы парик, пользуясь тем недолгим мгновением, когда может обойтись без него. Она утопала в Пашином свитере и принюхивалась к аромату парфюма, что исходил от ткани. Нотки мускатного шалфея смешивались с нежной лавандой и перетекали в сладко-ванильную композицию, разбавленную чем-то, смутно напоминавшим бобы тонка. Было так безопасно и спокойно сидеть рядом с человеком, которому доверяешь и который доверяет тебе. Даже если это доверие очень хрупкое и неустойчивое.

— Ты в порядке? — вдруг заговорил Паша, разрезая своим бархатным тембром тишину ночи. — После вчерашнего.

— Вполне, — хмыкнула девушка. — Пара сеансов с психологом восстановят мою пошатнувшуюся психику.

— Отшучиваешься? — недоверчиво спросил мужчина. Он встал со своего кресла и за пару шагов оказался в центре кабинета. Несмотря на ночное время суток, мужчина был в форменной одежде: белой рубашке с черными деловыми штанами. Однако верхние пуговицы рубашки были небрежно расстегнуты, а ее рукава — закатаны. Под белоснежным воротом выглядывала золотая цепь, символ его власти.

— Не плакать же, — почувствовав порыв непонятного смущения, улыбнулась Ася. Цепкий взгляд проницательных глаз пробирал до дрожи. — Ты опять это делаешь.

— Делаю что? — смутился Паша.

— Смотришь так, что я чувствую себя голой, — призналась Ася. Мужчина на это лишь тихо рассмеялся.

— Не знал, что обладаю такой способностью.

— И не только такой, — хмыкнула Ася. «Еще ты отлично умеешь быть навязчивой мыслью или прекрасным призраком».

— Меня кое-что беспокоит, — вдруг насмешка в его тоне сменилась на глухую серьезность. — Ответь на один вопрос.

— Да? — сердце Аси предательски ухнуло, беспокойство внутри подпрыгнуло от строгости в голосе.

— Ты поцеловала меня, потому что хотела этого или искала во мне защиты?

Неожиданный вопрос застал врасплох. Он отчасти оскорбил Асю, и девушка на несколько секунд растерялась. Но в то же время она разделяла беспокойство Павла. Ася и сама задумывалась, было ли это действие чистым душевным порывом или ошибкой опьяненного разума, такой же, что совершил Андрей в зале? Однако на этот вопрос у Аси уже был ответ. Она посвятила достаточно времени на его разгадку.

— Я хотела этого.

После этих слов Паша выпрямился, будто с его плеч свалился тяжелый груз мыслей. Он едва заметно кивнул, вглядываясь в высокий книжный шкаф слева от Аси.

— Хорошо. Я тоже этого хотел.

— Значит, ты не надышался теми волшебными свечами и не наелся таблетками? — с нервной усмешкой в голосе уточнила Ася. Признание Павла стало неожиданным ударом под дых. Одновременно из легких выбили весь воздух, но почему-то вместе с этим Ася едва не вскочила с дивана от переполнивших ее эмоций.

— Думаю, нет, — легко улыбнулся Паша. В теплой полутьме кабинета его острые черты лица смягчились, и он выглядел до невозможности нежным. Хотелось очутиться в его объятьях, но Ася сдерживала свои необъяснимые порывы. Один поцелуй не значил ровным счетом ничего, даже если они оба его жаждали.

Вскоре Ася все-таки вернулась в свою постель. Девушка с глупой улыбкой всматривалась в серый потолок над кроватью. Целый шторм мыслей захватил сознание, однако в этот раз он не был болезненно-убийственным, наоборот, приятно согревал. Ася пришла в «Истинный путь» с одной целью — стать защитой. Она не искала помощи в мелькающих вокруг лицах, не позволяла себе расслабиться в чужом присутствии, шугалась любых теней и голосов. А теперь защитой стали для нее. По крайней мере, девушка верила, что Паша заступится за нее, если понадобится. И сможет рискнуть, если ей нужна будет помощь. Он ведь тоже тянулся к ней. «Я тоже этого хотел». Призрачное чувство покоя наконец победило тревогу и позволило Асе на несколько часов забыться в дымке спокойствия, чтобы вскоре проснуться без неподъемного груза на душе.

Воскресный день был не обычным. Он таил в себе страшный секрет, который раскрывался на вечернем собрании. Слухи о демонах, что являлись в ночи, переставали быть глупыми сплетнями, а вера в сверхъестественное крепла в сознании послушников с каждой неделей. Однако сегодня все было по-другому. В этот раз Ася стояла с другой стороны баррикад, ей предстояло стать наблюдателем, а не участником. И девушке хотелось как можно скорее взглянуть на ритуал без нагромождения декораций, галлюцинаций и необъяснимого бесконтрольного страха. Однако впереди маячил целый день, который нужно было как-то провести.

Ася никогда не была книголюбом и предпочитала бумажным текстам фильмы и сериалы. Конечно, иногда ее могла соблазнить какая-нибудь интересная история, но она точно не была связана с бессмертной классикой или работами прошлых столетий. Книги, которые привлекали девушку, всегда были из разряда современной литературы. Это не совсем вязалось с образом примерного журналиста, но трудные школьные времена и экзамены напрочь отбили у Аси всякое желание с головой погружаться в прозу. Однако, попав в «Истинный путь», Ася стала почти все свое свободное время проводить под сводами библиотеки. Изначальная цель пребывания в архиве была далека от стремления изучать бумажные фолианты, но постепенно девушка стала вчитываться в мелькающие перед глазами страницы и погружаться в древние истории, часто разбавленные религией.

Так и сегодня Ася, сидя за одним из столов, в полном одиночестве разглядывала ветхие страницы собственного священного писания «Истинного пути». Было трудно сказать, сильно ли оно отличалось от той же Библии, но явно было изменено и тщательно отсортировано. Девушка уже поняла, что религией здесь было избрано не православие, или оно было очень сильно деформировано. Учитывая все эти «неотантры», «чакры» и другие элементы восточных культур, можно было предположить, что местная вера стала своеобразным сочетанием элементов многих вероучений. Видимо, она совместила в себе все то, что было нужно именно Отцу.

Страницы книги мелькали одна за другой, утягивая за собой и время. Иногда в библиотеку кто-то заходил, но стремительно исчезал с нужным собранием в руках. Работали за столами здесь нечасто — намного приятнее было заниматься своими делами в одиночестве. Но Ася сидела в библиотеке не только ради знаний, она также исподлобья наблюдала за далекой деревянной дверью, скрытой в тени книжных стеллажей. Кабинет за ней стал оплотом безопасности, где девушка могла расслабиться и забыться хотя бы на несколько секунд. А еще за этой дверью мог находиться человек, которому было не плевать на Асю и на ее жизнь.

Вскоре толстая короткая стрелка на часах, точно таких же, как и в Асиной комнате, коснулась двух часов дня. Ася поднялась, чтобы пойти на обед. Ей нельзя было игнорировать местный распорядок дня, хотя бы потому что в любой момент это могли заметить. Полная конспирация и беспрекословное послушание. Невероятно хотелось сделать вид, что, зачитавшись увлекательными религиозными текстами (которые больше походили на ересь), Ася потеряла ход времени и засиделась в библиотеке допоздна совершенно случайно. Так бы она пропустила свой собственный священный ритуал с походом в туалет в компании соседки. Но не есть еду — значит перестать себя травить. А перестать себя травить — вызвать подозрения.

Поэтому девушка уныло поднялась со своего места и подошла к самому дальнему книжному шкафу, чтобы впихнуть книжку обратно на место. Томик стоял на самой верхней полке, поэтому чтобы его достать Ася воспользовалась стулом, но сейчас ей ужасно не хотелось совершать лишних движений, и она рассчитывала обойтись своим ростом. Однако стоило девушке потянуться и на цыпочках припасть к стеллажу, как ее ступня врезалась в деревянную подпорку шкафа.

— Ай! — зашипела она, резко согнувшись и схватившись за ногу. Но в следующую секунду Ася ошарашенно замерла, уставившись на приоткрывшуюся под шкафом нишу. В ее темноте мелькнуло что-то синее.

Девушка огляделась по сторонам, убеждаясь, что действительно одна в библиотеке, и, встав на колени, сунула руку под шкаф. Под пальцами тут же оказалось что-то шероховатое и грубое. Стоило девушке достать находку, как она поняла, что это была папка. Кажется, Ася нашла тайник.

Пытаясь не радоваться раньше времени, девушка, также сидя на коленях, сняла резиновые заклепки и раскрыла папку. В ней таилась целая кипа бумаг. Ася достала их, отложила папку в сторону и внимательно вчиталась в кучу распечаток. Это оказались чьи-то личные дела.

«Долгов Артем Игнатьевич. Шестое марта тысяча девятьсот семьдесят девятого года…» — зачитывала девушка. Дальше шла информация о семейном положении, родственниках, месте учебы. Ася посмотрела на следующую бумагу. — «Сибирский Ян Андреевич. Тридцать первое июня тысяча девятьсот семьдесят пятого года рождения».

Еще пять страниц были исписаны похожими данными, принадлежащими другим людям. Все их имена не были известны Асе, это были совершенно незнакомые мужчины от тридцати лет, некоторые женатые, другие — холостые. У них у всех было высшее образование, большие семьи. Однако на обратных сторонах листов было еще кое-что:

— «Особые сведения»… — невольно в слух произнесла Ася. Ниже для каждого мужчины были указаны пункты, больше походившие на заголовки желтой прессы.

«1. Судимость (см. док № 23)

2. Внеслужебные контакты с г-ом М. Хансом (инфо док № 2)

3. Скандал на Арбате 14.03.2005»

«Это компромат!» — поняла вдруг Ася. Она пролистала остальные страницы с чужими досье. Множество пунктов о скандалах, криминальных историях времен девяностых, странных связях с кем-то, информации о судимостях. Кто-то собирал компромат на этих мужчин, но зачем?

Следующие страницы документов расставили все на свои места. Цветные графики и диаграммы пестрили своим многообразием, их заголовки были напрямую связаны с политикой: «Вовлеченность избирателей», «Результаты соц. опроса», «Рейтинг за 2022 год», «Вероятность сценариев: май 2023». Десятки страниц были исписаны расчетами и вероятностями о грядущих выборах. Замудренные схемы рассказывали, как лучше поступить кандидату, какие действия предпринять и что за ними последует. Это была четко расписанная политическая кампания. Последние две страницы были посвящены личному делу того самого Тимофея Коновалова, нынешнему губернатору города. Однако в его досье было отличие — особые сведения отсутствовали. Судя по всему, кампания была посвящена именно ему.

Хотя Ася и не особо разбиралась в политических делах, она поняла, что эти документы могут стать очередной ниточкой, связывающей властное лицо с религиозной сектой. Компромат на соперников, полная информация об избирателях, сотни вариантов действий и их последствий, стратегии и отсылки к влиятельным личностям — такие данные на дороге не валяются. А уж тем более, не могут находиться в подобном месте.

«Но кто решился спрятать подобную информацию здесь? В общей библиотеке?»

За дверью холла послышались голоса. Ася, вздрогнув, очнулась и неловко затолкала бумаги обратно в папку. Она нашла неоспоримые доказательства связи «Пути» с Коноваловым. Если Асю сейчас обнаружат на коленях с этой странной папкой, под угрозу попадет не только девушка, но и всякая возможность разоблачить политическое вмешательство Отца. Поэтому девушка наспех засунула папку под широкую рубаху и поспешила в свою комнату. Она должна была спрятать ее, чтобы вечером после отбоя принести Павлу.

Выходя из библиотеки, Ася чувствовала небывалое воодушевление. Наконец и она нашла что-то стоящее! Павел наверняка оценит это, а потом и Ма с Дасом поймут, что новая подружка Коэна небесполезна.

Одно событие плавно перетекало в другое в уже привычном стремительном темпе. Вокруг сновали люди, поглощенные своими делами и мыслями. Никто из них не останавливался ни на секунду, чтобы задуматься, какую роль они играют в этом чертовом колесе. Было сложно следовать за ритмом жизни, успевать быть везде и всюду, замечать все детали вокруг. Ася, например, не поспевала даже за собственными мыслями. Ночью она была поглощена газетными вырезками и странными речами губернатора. Утром — размышляла о Павле и его словах. Днем — копалась в предвыборной политической кампании. А теперь, когда наступил вечер, она погрузилась в полумистическую историю о призраках.

Это собрание началось точно также как и сотни остальных, что уже успела посетить Ася. Очередные громогласные речи, сложная философия жизни, размышления о вечном. Отец все время говорил об одном и том же, но его слова никогда не повторялись. Это была его удивительная способность. Может, дело было в богатом словарном запасе, а может, он действительно был невероятным гением мысли.

Но чего еще у Отца не отнять, так это умения плести интриги и управлять людскими жизнями. Он возвел целый монумент в свою честь и объявил его святым. Люди стекались к нему отовсюду, потому что верили, что только под крышей чужого величия можно достичь счастья. Вечная истина в том, что самая сильная власть та, которая построена на человеческой вере. Отец знал это как никто другой, и он сплел свою паутину из чужой надежды.

Теперь, когда в распоряжении Отца были сотни послушников, ему оставалось лишь поддерживать свой авторитет. Одними словами и обещаниями было слишком сложно обойтись. Люди, даже глубоко уверовавшие, ценят материальное. Так появилась иерархичная ранговая система. Отец давал своим детям то, что нужно всем людям: еду, крышу над головой, обеспечивал им безопасность, погружал в общество, где любой мог получить поддержку и признание. Коэн уверенно шаг за шагом поднимался по самой типичной пирамиде Маслоу, удовлетворяя базовые человеческие потребности. Когда он достиг вершины, добрался до духовных интересов, пришлось обратиться к самой религии в поисках решения. Люди искали себя, смысл жизни, стремились к личностному росту, пытались познать мир вокруг. И так появилась собственная религия, совмещающая в себе все самое лучшее из мировых верований. Но религия требует чуда. Чтобы верить в то, что ты никогда не увидишь, нужна хотя бы призрачная причина поддаться иррациональному. Для кого-то это слухи и волшебные истории: о спасении, о подвигах, о чуде. Для кого-то — более осязаемые вещи: храмы, иконы, свечи, тысячелетние писания. Отец же выбрал путь мистический. Он обратился к человеческому подсознанию и достал из его недр веру в сверхъестественное, преобразив ее в призрачное нечто. Коэн с легкостью управлял людской доверчивостью и внушаемостью. Он раскрасил чужие страхи цветом смерти, объявив свое создание демоном.

Этот демон являлся к людям каждое воскресение, как по расписанию. Он был гонцом смерти, нес с собой разрушения и страх, внушал одним своим видом благоговейный трепет, желание отдать всего себя вере. Для пущего эффекта монстр требовал, чтобы человеческое сознание было искажено. И Отец нашел решение в особом синтетическом препарате. В народе его называли «Ангельская пыль», что очень символично для религиозного объединения. Оно вызывало сильнейшие галлюцинации, провалы в памяти, беспричинные яркие эмоции: от невозможной радости до суицидальной грусти, от волшебной легкости до параноидальной тревоги. В большом количестве «Пыль» вызывала сильнейшее привыкание, при смешивании с алкоголем — провоцировала кому. Однако все дозировки были рассчитаны с предельной внимательностью и осторожностью. Нужно было найти ту тонкую грань между действием наркотика и привыканием к нему. У Отца это вышло. Тем более, Коэн провоцировал мозг послушников и другими средствами.

Закись азота не была безопасным средством угнетения сознания. Она также вызывала множество побочных эффектов: начиная от депрессивных состояний и заканчивая асфиксией. Однако была намного милосерднее «Ангельской пыли». Для Отца не составило труда определить, какое количество удовлетворит его запросы, но не убьет ни одного послушника. Во время особых собраний легкая струйка дыма застилала полы залов из вентиляционных отверстий. Туман вскоре окутывал тела послушников и ловко проникал в их организмы. Это было быстро и безболезненно.

Визуальные сопровождения собраний также были важной частью представления. Нужно было уметь создать необходимый настрой, и Отец подключал для этой цели все возможные средства. Атмосферу страха всегда создавал царивший в залах полумрак. Окна занавешивались плотными толстыми гардинами, освещение ламп строго контролировалось. Свечи задавали нужный магический тон. Также немаловажным элементом были и звуки. Современная аудиосистема позволяла проецировать их из всех стен зала, создавая ощущение потустороннего. Неразличимый шепот, стоны, плач, звуки музыки — все это было частью спектакля.

Отец использовал все свои возможности, чтобы надавить на человеческую психику. Он с легкостью играл струнами чужого сознания, скрываясь за пеленой, которая окутывала человеческий мозг. Никто из послушников в состоянии опьянения не мог адекватно оценивать происходящее. А когда собрания заканчивались, у них просто не оставалось сил и желания, чтобы разобраться в природе местного волшебства. Было намного легче и удобнее свалить все на потусторонние силы.

Теперь, когда Ася выбилась из толпы послушников в наркотическом припадке, она смогла собрать пазл воедино. И догадаться, как действует Отец. На секунду ей даже стало смешно от собственных мыслей в прошлое особое собрание, когда она почти уверовала в сверхъестественное. Сейчас девушка стояла в толпе кричащих и молящихся послушников, с ужасом наблюдая за их стонами и плачем. Даже когда Ася осталась в стороне от всеобщего сумасшествия, она чувствовала такую же тревогу. Это было ненормально, сюрреалистично и омерзительно. Пьедестал в центре зала пустовал. На нем не было ни призрачной твари, ни ее черных длинных когтей. Лишь жидкость, вытекающая из-под возвышения, была настоящей. Это и была та самая кровь. Послушники стояли на коленях, лежали на полу и пачкались в этом растворе, оставляя багровые следы на коже и одежде.

Звуки ударов, шепота и безумных криков отчетливо доносились из стен, а не из воздуха. Вокруг не пахло ни кровью, ни обугленной плотью, ни смертью. Люди видели то, что хотели увидеть, и слышали то, что хотели услышать. В этом и таился весь секрет особого собрания.

Чтобы не выделяться, Ася отползла к стене и села, прижавшись к ней спиной. В прошлое собрание на этом месте она плакала и прощалась со своей жизнью, а теперь лишь со стороны наблюдала, как люди вокруг рвут на себе волосы, воздают руки к небу, молятся и плачут. Это было ужасное зрелище, но еще хуже было бы стать его частью.

Через какое-то время звуки безумия поутихли, а люди начали приходить в себя. Они испуганно заозирались, будто очнулись ото сна, повставали со своих мест и медленно направились к выходу из зала. Воцарилась гробовая тишина. Никто не хотел обсуждать то, что видел, и Ася в том числе. Вряд ли она скоро забудет эти ужасные собрания.

Вскоре девушка вернулась в свою комнату. Они с Аллой молча сели на свои кровати и переглянулись.

— Не знаю, что страшнее: участвовать в этом или наблюдать со стороны, — задумчиво пробормотала Ася.

— Страшнее быть человеком, который живет этими собраниями годами, — хмыкнула Алла. — Здесь есть такие верующие идиоты.

— И их ничего не смущает?

— Их смутит только то, что после смерти они явно не в Рай попадут. Вот так сюрприз будет.

Ася слабо улыбнулась. Извечная ирония соседки успокаивала. Она напоминала, что какое бы безумие не происходило вокруг, всегда найдутся люди, которые приведут в чувства. Для Аси это была Алла. А для Аллы, наверное, стала Ася.

Вскоре объявили отбой. Алла зачитывалась своим любовным романом, а Ася готовилась к очередной вылазке. Девушка давно перестала шифроваться от соседки, поэтому даже не стала притворяться, что идет в туалет. В двадцать минут десятого она поднялась с кровати и накинула на белую водолазку рубашку. Переодеваться в ночнушку не было смысла, под ней папку точно не спрятать. А безразмерная синяя ткань могла скрыть под собой хоть талмуд.

Ася заметила вдруг, что почти не боится. Хотя когда-то каждый выход из комнаты сопровождался жгучей тревогой и паникой. Теперь она знала, зачем и куда идет, а мысль о Паше еще больше успокаивала.

Ася вышла из своей комнаты и неслышно поспешила вниз. Она убедилась, что в коридоре пусто и через несколько жилых комнат оказалась у лестничного пролета. Девушка поправила под полами рубашки папку и шмыгнула в тень ступеней, как вдруг услышала за собой требовательный женский голос:

— Что у тебя под рубашкой? — это была Ксения, и она обращалась к Асе.