Подношение для истины

Глава 7: in pace leones, in proelio cervi

Во время мира — львы, в сражении — олени.

Стоя на самой границе, разделяющей истину и неведение, как часто это и бывает, шаг замедляется, сердце умиряет свой бой, а время растягивается в бесконечную растворяющуюся в воздухе линию. Вместо некогда бывшей черты вырастает непреодолимая пропасть, обрамляемая с двух своих границ высокой бетонной стеной.

Ася бесконечно могла подбирать эпитеты, описывающие чувство томительного ожидания, но от этого время не ускоряло свой ход, а возведенная стена не рушилась. Услышав о загадочной встрече Отца в ночной библиотеке, девушка не могла отделаться от навязчивых мыслях о ней. Она была уверена, что обязана там быть. Настолько уверена, что поджилки тряслись, а руки до белых костяшек сжимали черенок швабры. По крайней мере, одна надоедливая идея сменила другую.

Объяснив самой себе необъяснимое, Ася перестала докапываться до истинной сути происхождения призрачного монстра и доводить бесполезными расспросами соседку. Сначала Алла избегала навязчивую подругу, но вскоре, заметив ее утихший интерес, перестала сбегать из комнаты всякий раз, как туда заходила Ася. Более того, Таисия не просто постаралась выкинуть произошедшее из головы, она, как и остальные послушники, тщательно делала вид, что ничего такого и в помине не происходило. Ее взгляд утратил нервную подозрительность, а губы все чаще растягивались в улыбке. Алла быстро заметила перемены в поведении соседки и в своей манере на это указала:

— Я смотрю, ты быстро приспосабливаешься к местным правилам, — как бы невзначай бросила она.

— А что еще остается? У всех здесь свои секреты.

— Смотри не перестарайся. Не хочу однажды вернуться в комнату и застать в ней фанатичку на коленях.

— Знаешь, когда-нибудь я узнаю твои тайны и наконец пойму, что ты здесь забыла, — позволила себе небольшое откровение Ася. С каждым днем она все больше доверяла соседке. Хотя она себя за это и корила, но не могла вечно держать дистанцию. Алла рассмеялась своим привычным хриплым смехом.

— Когда-нибудь, может быть.

Иногда Ася не понимала свою соседку. То она избегает любых контактов и вопросов, осуждает справедливое стремление к правде, а теперь сама начинает разговор об этом. Однако Ася сдержалась и, даже имея возможность, не заговорила о том, что ее гложило. Она посчитала это своей маленькой победой. Вместо того, чтобы сгоряча рубить топором проход к ответам напрямую, она поступила как стратег и затерялась в зарослях, незаметно наблюдая за развитием событий.

С каждым днем, с каждой минутой, проведенной в доме «Истинного пути», Ася все больше перенимала местные порядки. Она незаметно прислушивалась и приглядывалась к окружающим ее людям, запоминала их повадки и манеру поведения, училась быть такой же и мало по малу заслуживала доверие. Её план по вызволению матери из стана врага за один вечер оказался провальным, и срочно требовался другой. Но, как бы яро Ася не обдумывала решение проблемы, все ее мысли вели прямиком к выходу из здания. Без порядка, стратегии и концепции. Просто бежать. Позорный побег ни с чем девушка себе позволить не могла, так что она продолжала внедряться в систему, надеясь, что решение со временем придет само собой.

«Приспосабливайся, или приспособят тебя», — твердило сознание, и Ася следовала этой собственной заповеди.

Стрелка часов неумолимо приближалась к отбою. Однако к обозначенному времени попасть в библиотеку Асе было не суждено. Лежа на кровати после очередного пресного ужина, девушка упрямо вглядывалась в настенные часы. Алла задремала в своей кровати с книжкой на груди. Ася мысленно этому обрадовалась, так она спаслась от лишних вопросов. Хотя соседка никогда не лезла никому в душу и не позволяла проворачивать этот трюк с собой, Ася подозревала, что она может молча приглядываться к ней и замечать то, что должно было остаться незамеченным.

Когда часы пробили без пяти девять, Ася аккуратно встала со своей кровати и вновь накинула на легкую ночнушку толстую хлопковую рубашку. Она аккуратно приоткрыла дверь, чтобы та не заскрипела, и выскочила в коридор, где нос к носу столкнулась с Ксенией. От неожиданности Ася отступила назад, и резко очерченные серые глаза женщины хищно загорелись. Она скрестила руки на груди, и трое женщин, что стояли за ней, сделали тоже самое.

— Добрый вечер, сестра Екатерина, — заговорила она, и на секунду Асе показалось, что этот разговор может быть приятным. — Отбой будет через пять минут. Что ты здесь делаешь?

— Я пошла в туалет, — Ася про себя выругалась. У нее и так было мало времени, а теперь вся ее небольшая миссия стояла под угрозой.

— Мне поручили обсудить с тобой твои ночные вылазки, — высокомерно продолжила Ксения. Она всем своим видом пыталась продемонстрировать собственное превосходство. На полторы головы выше, женщина глядела на Асю свысока, отчего ее взгляд принимал еще большую надменность. Ее ночная сорочка, слишком короткая для такого роста, едва прикрывала ягодицы. В этот момент Таисия стушевалась. Неужели она имеет ввиду ее встречу с Сыном в библиотеке?

— О чем ты?

— В душ нужно ходить в положенное время, а не когда вздумается, — зашипела Ксения, явно оскорбленная пренебрежением собеседницы. Ася едва расслабилась, поняв, о чем идет речь, и, кажется, облегчение слишком заметно выразилось на ее лице, потому что Ксения, наоборот, в ярости растянула губы. — Они делают скидку на то, что ты только присоединилась к нам, но я поблажек делать не собираюсь. Либо ты следуешь правилам, либо я приму меры.

— Я просто ходила в душ. Никому от этого хуже не стало.

— Мне стало. Им стало, — Ксения небрежно махнула на женщин, что внимательно следили за разговором, и те согласно закивали. — Всем стало хуже от того, что тебе плевать на все, кроме собственных желаний.

— Мне не плевать. Мне нужно было помыться, — Ася старалась говорить спокойно и лишний раз не вызывать в Ксении приступы ярости. Нужно было поскорее от нее избавиться.

— Может, мне объяснить по-другому? Постараюсь переформулировать: прекрати. Прекрати вести себя так, — кажется, сейчас Ксения говорила далеко не о нарушении общего порядка. И Ася, вскинув брови, не смогла удержаться.

— Ты сейчас точно про душ говоришь?

— Что ты…

— Меня предупреждали о твоем материализме и…

— Что? Какой еще материализм? — Ксения заторможенно проморгалась. Она потеряла нить разговора, а Ася, наоборот, вдруг нашла в себе силы немного приструнить собеседницу.

— Отец. Он говорил о тебе, — Ася в ответ скрестила руки на груди.

— Что он говорил? — несмотря на маску ледяного спокойствия на лице, в серебристых глазах женщины промелькнуло что-то очень похожее на любопытство.

— Что до старшей послушницы тебе еще как до Луны, — Ася улыбнулась, наблюдая, как в удивлении растягивается и без того длинное лицо Ксении. Женщины за ней переглянулись. На смену растерянности тут же пришла ярость, и Ксения зашипела почти как змея.

— Да что ты в этом понимаешь? Без пяти минут здесь находишься и уже строишь из себя советницу Коэна…

«Значит, в твоих фантазиях он Коэн?» — едко подумала Ася, но в слух произнести не решилась. Как бы сильно ее не захлестнула волна раздражения, нельзя было позволять себе развязать язык. Ей ужасно захотелось вдруг поставить на место местную монашку, но в будущем этот разговор мог сыграть с девушкой очень плохую шутку.

— Он просто говорил со мной о повышении, — как бы невзначай бросила Ася. — Сказал, что меня ждет большое будущее.

— Ты лжешь, — замотала головой Ксения. — Ты здесь никто.

— А еще брат Андрей говорил со мной об этом… — очередной козырь, спрятанный в рукаве, взлетел в воздух между разгоряченными лицами Ксении и Аси.

— Прекрати этот цирк! — Ксения перешла на крик, но тут же себя одернула. Она вдруг толкнула Асю в плечо и прижала ее к стене. Её лицо приблизилось и замерло всего в паре сантиметров от собеседницы. Ася стушевалась, но не подала виду. Она со всех сил старалась придать себе безразличный вид. — Если ты не прекратишь ерничать, втираться в доверие и развращать послушников, я…

— Что — ты? — из дверей послышался уверенный хриплый голос. Ася посмотрела на появившуюся в проеме соседку как на ангела во плоти.

— Я уничтожу тебя, — таким же вкрадчивым шепотом договорила Ксения, при этом глядя на Аллу, и наконец отступила от Аси.

— Силенок-то хватит? — на лице Аллы играла веселая ухмылка. Она явно наслаждалась конфликтом.

— Не сомневайся, — прыснула ядом Ксения. — На твоем месте я бы вообще помалкивала, с твоей репутацией лучшим решением будет тихо забиться в углу своей комнаты.

— Моя репутация побелее твоих зубов будет, — с такой же беспечностью парировала Алла, пока лицо Ксении покрывалось красными пятнами. — Прекрати запугивать своих сестер, Ксения. Тебе это не к лицу.

— Я пытаюсь поддерживать порядок…

— Порядок будут поддерживать те, кто по званию выше. Ты такая же послушница, как и все мы. Забыла?

— Это ненадолго.

— Я только что услышала обратное, — Алла красноречиво посмотрела на Асю, которая с едва скрытым восхищением глядела на этот небольшой акт правосудия.

— Тебя это не касается, сестра, — последнее слово Ксения почти выплюнула. Она резко дернула головой, скидывая с себя наваждение и, взглянув на Асю последний раз, горделиво ушла, бросив на последок. — Надеюсь, мы друг друга услышали.

— Не сомневайся, тебя даже глухой услышит, — насмешливо ей в спину бросила Алла. — Ну, как тебе представление? — уже к Асе обратилась женщина.

— Я думала, она меня задушит, — честно призналась Ася, переводя дух.

— Везде есть свои интриги, — пожала плечами женщина, возвращаясь в комнату. — Привыкай.

Когда Ася пришла в себя после небольшой стычки с сестрами и наконец вырвалась в библиотеку, отбой давно объявили. Она, стоя у дверей, ведущих в архив, боролась с подступившей нервной тошнотой. Изначально девушка планировала спрятаться среди стеллажей, а если ее заметят, сделать вид, что не уследила за временем. Сейчас же она могла открыть дверь и столкнуться лицом к лицу с Отцом или его Зайчиками. Эта пугающая перспектива холодом сковывала лежащую на двери руку.

Ася некоторое время боролась сама с собой. Одна ее часть твердила уходить, что она уже все пропустила и сейчас глупо рискует. Вторая, наоборот, убеждала остаться и испытать судьбу. Это была единственная за последние дни возможность что-то сделать, а не только натирать полы до блеска.

— К черту, — отчаянно прошептала девушка и потянула дверную ручку на себя.

Мрачная пыльная библиотека встретила Асю молчанием. Девушка боязливо зашла внутрь и прикрыла за собой дверь. На несколько секунд она насторожилась, но кроме едва различимого писка настенных светильников ничего слышно не было. Окутанный мраком архив предстал перед Асей потусторонним миром, где не было места ни интригам, ни загадкам, ни страху. На мгновение Ася почувствовала облегчение от окружившего ее одиночества и шумно выдохнула. Она резко прочувствовала всем своим телом накатившую усталость.

Нужно было что-то предпринять, и Ася подошла к столам, на которых хаотично были разбросаны бумаги. Девушка надеялась найти на них хоть что-нибудь, это была отчаянная попытка ухватиться за испарившуюся возможность действовать. Конечно же, на столах не было ни намека ни на какие важные документы Отца или их подобие. Бесполезные расписанные листки пожелтевшей бумаги скорее походили на неубранный мусор.

— Тупая стерва, — прошептала Ася, когда перед глазами всплыл силуэт Ксении. Из-за своей враждебной зависти и необоснованной ревности она лишила девушку единственной возможности отсюда выбраться. Теперь Ася вновь осталась ни с чем.

— И вновь ты здесь, — за спиной послышался тихий мужской голос, от которого по спине Аси пробежали мурашки. Она сделала неуверенный шаг по направлению к двери, надеясь, что ее отпустят. — Стоять.

Холодный вкрадчивый голос Сына отчеканил одно единственное слово, но Ася почувствовала, будто с ее плеч отсекли голову. Однако действительно остановилась. Она не решалась поворачиваться и, стоя спиной к мужчине, вслушивалась в его медленные тихие шаги. Он, словно хищный зверь, подкрадывался к послушнице, наслаждаясь запахом ее страха. Они оба знали, что теперь она точно не отделается простым предупреждением.

Когда холодные длинные пальцы мужчины коснулись оголенной ключицы Аси, она невольно вздрогнула всем телом и буквально на секунду зажмурилась. Сын тихо усмехнулся. Следуя за прикосновением, мужчина наконец появился перед Асей. Его глаза, почти черные в полумраке, внимательно вглядывались в девушку, отыскивая ответы на ее лице. Его пальцы, не отрываясь от покрывшейся мурашками кожи, вдруг медленно поднялись выше, очерчивая силуэт шеи. Ася едва сдержалась, чтобы в ужасе не закусить губы. Она глядела в хищные глаза Сына, на нахмуренные брови, пролегшую морщинку между ними и не понимала, чего он добивался. От едва ощутимых прикосновений, таких пугающе холодных и опасно властных, голова невольно шла кругом.

Вдруг пальцы Сына оторвались от кожи и прикоснулись к смольным черным волосам. Ася от ужаса сжала руки в кулаки, оставляя на ладонях полумесяцы от ногтей. Глубокая, такая личная тишина нарушалась лишь беспокойным дыханием Аси и размеренным — Сына. В ушах звенело от напряжения, а в глазах — постепенно темнело.

Наконец мужчина медленно, словно играючи, потянул одну из прядок вниз, и парик тут же съехал на плечи. Ася задержала дыхание, пытаясь справиться с накатившими на глаза слезами. Она не могла пошевелиться от сковавшего ее липкого страха. Мужчина, чья усмешка стала шире, а в глазах заблестели хитрые огоньки, следом стянул с волос девушки сетку, и ее темно-русые волосы растрепанно ниспали на плечи и грудь. Наконец, это томительное жаркое представление окончилось, и рука Сына медленно отступила от разгоряченной кожи Аси.

— Кто же ты такая? — казалось, это был риторический вопрос. Но ответа на него требовали оба.

— У меня алопеция… — прошептала Ася, опуская глаза в пол. Жалкая, нелепая попытка оправдаться.

— Значит, лысеешь? Непохоже.

Едва справляясь с головокружением, Ася молча закусила губу. Её мозг лихорадочно подбирал миллион новых оправданий: от комплексов по поводу волос, до преследования мужем, но под таким ясным пронзительным взглядом мужчины у нее совсем не хватало сил на новую ложь. Ей казалось, что янтарный отблеск его глаз проникает ей под кожу, просвечивает ее душу насквозь. Он смотрел на нее не так, как остальные здесь. В его взгляде не было надменной холодности и сокрытой за показушным дружелюбием жестокости. Искренний интерес смешался с тихим превосходством. Он был хищником, но не убивал ради наслаждения. И почему-то, чувствуя на своей коже обжигающие дорожки его прикосновений, Асе захотелось ему довериться.

— Я здесь, чтобы вызволить свою мать из ваших лап, — тихий шепот стал приговором. Но глаза Аси не опустились стыдливо, они испытующе глядели прямо в глаза мужчины, что немигая смотрел в ответ. С его лица исчезла уверенная ухмылка, а брови перестали хмуриться. Он был поглощен девушкой, что стояла перед ним, покрытая мурашками и еле справляющаяся с дрожью, но упрямо борющаяся со страхом и бросающая вызов опасному противнику.

— Расскажи мне, — потребовал он.

И Ася рассказала. О матери, о гибели отца, о том, как тяжело им было смириться с потерей и вернуться к привычной жизни. О непреодолимой пропасти, что пролегла между дочерью и мамой, навсегда разделяя их. О ежедневной боли, одиночестве и изоляции. О жалких попытках вернуть исчезнувшее доверие и любовь. О страхах, вечной дрожи и паранойе, что испытывала Ася, оказавшись здесь. Её слова лились плавно и слаженно, словно она зачитывала давно заученную речь. Возможно, ей требовалось выговориться, и по иронии судьбы слушателем стал не близкий друг, а тот, с кем она боролась, тот, из-за кого девушка и оказалась на краю пропасти, кишащей собственными страхами. Она не знала, чем грозит ей этот тихий разговор и слишком личные откровения, но сопротивляться больше не могла. Мужчина будто нарочно умелыми ловкими движениями пальцев задел в ней какой-то нерв, нажал на кнопку, что оголила перед ним ее душу и чувства.

Был ли это конец или, наоборот, начало? Вопрос остался без ответа. Закончив тираду, такую искреннюю и настоящую, Ася резко выдохнула, осознав наконец, что только что сделала. Она робко смотрела на мужчину, что стоял напротив нее, и не понимала, о чем он думает. Она могла рассмотреть лишь золотой блеск в его глазах и напряжение в сжатой челюсти. Сын был сплошной закрытой книгой, которой самое место на одной из верхних полок этой библиотеки, Ася же — одной из исписанных скомканных бумажек на столе, что раскрывали свои записи любому желающему.

Сейчас на чашу весов легла не только свобода Аси и ее матери, но и их жизни. Почему-то девушка вдруг подумала, что в таком месте не гнушаются убийством. И от этой мысли захотелось нервно расхохотаться. Еще больше хотелось рассмеяться от осознания, что Ася только что выдала всю свою подноготную незнакомому человеку, который по сути стоял на другой стороне баррикад. Он был из команды плохих, а девушка доверилась ему, глупо надеясь на удачу.

Когда болезненное наваждение прошло, а дыхание сровнялось, Ася безнадежно приняла свою участь. Она ожидала вердикта от судьи, которым стал человек напротив. Человек с удивительно горящими золотыми глазами, блестящими в полумраке волосами и такими притягивающими чертами. Он стал одновременно и преступлением Аси, и ее наказанием.

— Ясно.

Такое короткое и легкое. Простодушное и глубокое. Закрытое и пугающее.

На столе остался одиноко лежать потрепанный запутавшийся парик. В мертвой тишине скрипнули входные двери, оставляя Асю в пугающем одиночестве с миллионом вопросов в голове. Она ожидала чего угодно: криков, угроз, холодной хватки длинных мужских пальцев на своей шее. Но никак не ждала, что после ее признания она останется одна. Без наказания, без приговора. И со странной пустотой на сердце, что должны были заполнить ответные слова, которых почему-то не последовало.

Вскоре Ася вернулась в свою комнату. Она была в полном замешательстве, и постепенно склизкие щупальца страха затягивались на ее теле. Девушка позволила себе наконец тихо выругаться. Вместе с холодным резким свечением ламп возвращались и крупицы чистого разума. В голове вновь закрутились шестеренки после их тихого группового помешательства. Ася сжала руки в кулаки и сильно-сильно зажмурилась, вызывая перед глазами мириады переливающихся узоров и искр. Что ей теперь делать? Прямо сейчас собирать вещи и бежать через окно, не дожидаясь прихода опричников, или принять свою участь с самого утра?

— Что с тобой? — спросила Алла, наблюдая за нравственными страданиями соседки.

— Я — полная дура. Дура-дура-дура, — запричитала Ася, застонав.

— А из нового что?

Игнорируя иронию соседки, Ася закапывалась в своих мыслях все глубже и глубже. Она чувствовала, как нарастает паника и меркнет огонек надежды. Что бы она сейчас ни сделала, она либо совершила самую огромную ошибку в своей жизни, либо нашла решение, что вскоре приведет ее к долгожданному спасению.

Перед Асей всё так же блестел золотой огонь янтарных глаз, а кожа на шее горела от уверенных прикосновений. Человек, что до дрожи пугал ее одним своим существованием, вызывал в ее теле табуны мурашек. Он был противоречив во всем: во внешности, в поведении, в словах. Человек-загадка. Загадка, которую хочется разгадать. Если он первым не разгадает Асю.