Подъем, спящая красавица! (СИ)

Глава 12

Несносная девчонка

Но мы опоздали.

Я едва успела перехватить лягуха, когда он прыгнул куда-то с коня. Скользкий, холодный, бр-р. Мне невольно вспомнилось, как я прижималась к горячему обнажённому мужскому телу, такому скульптурному! И почему было Дезирэ не заколдовать моего маркиза, ну, например, в котика? Мягкого, пушистого… тёплого.

Ближе к полудню мы выехали к трактиру. Кони едва брели, пена клочками падала на землю. От снега и холода не осталось и следа: тепло и влажно, безветренно. Дорога превратилась в грязь, и лошади месили её копытами. С глухим стоном я сползла с седла. Встала, чувствуя, как трясутся колени. Хочу ванную. Хочу постель. И… и пунш. Горячий, пряный пунш.

— Я сейчас упаду, — заныла Кара. — Вот прям тут, честно-честно.

И, всхлипнув, побрела в таверну.

— Эй! Стоять! А о лошадях кто позаботится?

— Так я камеристка, а не конюх, — возразила девчонка, обернувшись.

— То есть, по-твоему я — конюх?

— Ну вы же в мужском, а я в девичьем. Что люди скажут?

Что-о-о⁈

— Я тебе волосы повыдергаю, — почти дружелюбно пообещала я.

Она оценивающе оглядела меня, как будто решая, кто из нас победит, если завяжется драка. Вот же… стерва! И где моя благодарная спасённая девочка⁈ Я подняла брови и смерила её холодным взглядом:

— И сделаю это после того, как на конюшнях маркиза тебя выдерут, как следует.

Это произвело впечатление. Чёрные глаза Кары сверкнули, но девушка тотчас улыбнулась и присела в реверансе:

— Конечно, Ваше величество. Я и не думала, чтобы вы, своими ручками… Как можно! Я всё сделаю, даже не сомневайтесь.

— Вот и славно. Ты милая девочка, Карина, и мне не хотелось бы тебя наказывать.

И я прошла в трактир. В нём было почти пусто: лишь несколько мужичков цедили пиво в углу, закусывали его приличными ломтями мяса, тушёного на косточках, и ароматными кусками хлеба. У меня от голода закружилась голова.

— Любезный, — позвала я хозяина, подойдя к стойке, — мне нужна комната до вечера. Две комнаты: мне и моей…

Я споткнулась. Я была в мужском, а Кара — в женском. Дворяне не разъезжают со служанками. Но и для невесты девчонка была одета слишком просто. Тогда кто она мне?

Хозяин поиграл бровями и сладенько улыбнулся:

— Вам смежные?

— Да, — выдохнула я. — И обед. Мне и ей. И было бы неплохо вымыться.

— Как прикажете, господин. Два серебряных илианчика, и всё будет по-королевски.

— И да, ещё. Мне бы где-то мужской костюм достать… Размера на четыре больше, чем я… Ну знаете, вот такой.

Я руками обрисовала фигуру Армана. Невозмутимое лицо хозяина не выразило никакого недоумения.

— Ещё пять медков прибавьте сверх того, ваша милость.

Пока нам готовили комнаты, я села у окна. Хозяин тотчас подал мне сидр с пирогом. И это было так кстати! Ночью я честно разделила оставшиеся лепёшки с Арманом, оказавшимся ужасно голодным, а затем отдала рыцарю и ту лепёшку, которая была моей. Стараясь откусывать маленькие кусочки, а не набрасываться на еду, словно голодный волк, я уставилась в окно. И застыла.

Наших лошадей не отвели в конюшню — видимо, не стали заморачиваться, ведь мы уезжали уже вечером. Их поставили под летний навес, и отсюда, из окна трактира было прекрасно видно, как вилы воодушевлённо, но плавно, раскидывают овёс по яслям, а вёдра с водой аккуратно наливают поилки. Щётки и скребки чистят конские бока, а амуниция сама себя стирает в одном из вёдер. И рядом, не стоге сена, валяется Кара, наблюдает за происходящем и грызёт яблоко.

То есть… моя служанка — фея?

Я поперхнулась и закашлялась. Ничего себе! Вот это… да… Это многое объясняет, конечно.

— Вот же… тварь, — прошептала я восхищённо.

Ещё интересно: откуда у Кары яблоко взялось? Зря я вчера не обыскала её карманы. Вообще, с этой девицей стоит держать ухо востро.

— Ваша милость, комнаты готовы.

— Подайте обед прямо туда, — распорядилась я, допила сидр и поднялась.

Комнатка оказалась маленькой, но хорошо протопленной и уютной: кружевные подзоры на кровати, натёртый воском пол, побелённые стены. Даже голубые астры в глиняной вазочке на столе у окна. И лёгкие, буквально крылатые, льняные шторки. Я потянулась, зевнула. Скинула одежду, оставшись в одной рубахе, посадила лягуха на стол, залезла в постель и завернулась в одеялко.

Спа-а-ать…

Засыпая, почувствовала, как ко мне под одеяло забралось что-то сколькое и холодное. Ах, проказник…

Когда проснулась, за окном день клонился к вечеру. Лягух грелся у самой моей груди. Не сказать, чтобы это было особенно приятно. Я снова подумала о котике. Снизу, из общего зала, доносилась музыка и какие-то азартные крики. Я сползла с кровати, оделась. И где моя ванна? Где вообще… А, обед вот. Уже остыл, но пахнет всё ещё аппетитно. Я живо расправилась с ним. И только после того, как доела, позвала:

— Кара!

Пора было одеваться, заплетаться и выезжать. Мыться времени не было, тем более, волосы так долго сохнут! Мне никто не отозвался. Я прошла в смежную комнату и с недоумением увидела, что на столе стоят миски с нетронутым обедом. Кару что, похитили? Даже не знаю, хорошо ли это или плохо, если честно…

Мне пришлось кое-как замотать волосы, нахлобучить на них берет и спуститься вниз. Здесь было шумно. Мужские азартные крики, дружные аплодисменты, топот и звуки музыки, простой, безыскусной: трещотки, бубен, ритм ладоней по столу. Бродячие музыканты что ли прибыли?

В красноватом свете масляных ламп и свечных огарков среди раздвинутых столов плясала изящная девушка. Её рыжие распущенные волосы переливались золотом, каблучки сапожек отстукивали бодрую чечётку, руки отбивали в ладоши, а тело… Вот это пластика! Огонь, а не…

Так, подождите… Это же…

— Кара! — рявкнула я.

Десятка четыре бездельников похотливыми глазами облизывали точёную порхающую фигурку, извивающуюся, точно змея. Разноцветные юбки бесстыдницы взлетали до колен и выше. И каждое такое появление голых (совершенно без штанов!) изящных ножек встречало восторженный вой зрителей.

Девица меня не услышала, что не мудрено в таком-то шуме, она дёргала бедрами и поводила плечами так, что её груди едва не выпрыгивали из корсета. Вот же… шалава. Только такого позора мне ещё и не хватало!

Я решительно пересекла зал, схватила рыжие космы и дёрнула:

— Ты что делаешь, мерзавка⁈ — прорычала в раскрасневшееся лицо.

— Эй, эй! Руки! Отпусти девку.

— Это моя служанка! — крикнула я, обернувшись на помрачневшие лица. Музыка стихла. — Хочу — выпорю, хочу прогоню.

— Простите, сударь, — жалобно мяукнула Кара, всхлипнув. — Я ничего плохого не делала, только танцевала…

— Отпустил её, ну.

Какой-то чернобородый верзила двинулся на меня. Да как он смеет, мерзавец! Я сдвинула брови и унизила идиота взглядом.

— Не надо за меня заступаться, — захныкала Кара. — А то он и вас выпорет. Господин любит пороть до беспамятства… Мою сестру он насмерть запорол…

Что⁈

— Да ты…

— А ну-ка, господин хороший, отпусти девку.

Мрачные рожи. В глазах — ненависть. В руках ножи, палки или ничего, просто руки стиснуты в кулаки. Кулачищи. Я отпустила Кару и попятилась. Сердце подскочило куда-то к горлу. Бесстыжая девка бросила на меня озорной, торжествующий взгляд и снова заныла:

— Нет-нет, господин так-то добрый. Позавчера он даже покормил меня. Дал целый кусок хлебушка. Это ничего, что с плесенью. И насилует не всегда, а только трижды в неделю…

— Она врёт! — завопила я. — Да я тебя на конюшне выпорю, Кара!

— Не надо, пожалуйста! Я никому не расскажу, как вы моего маленького братика до смерти забили, честно…

Кара натурально разревелась, размазывая слёзы по щекам. Чернобородый выдохнул, лицо его потемнело от гнева.

— Значит так? — прорычал он, схватил меня за горло и поднял над полом. А ведь я довольно высокая!

Я захрипела, пытаясь объяснить, что меня оклеветали.

— А давайте мы его сами выпорем как следует? — пропищал кто-то слева.

Мир стремительно краснел. Вцепившись в кисть врага, я попыталась разжать его пальцы, но это было бесполезно, их точно выковали из железа.

— Не дело это — сеньоров пороть, — глубокомысленно выдал мне захватчик. Я попыталась кивнуть, но даже это действие оказалось недоступно, я могла лишь дёргать ногами. — Наш маркиз Карабас не одобрит этого. Я просто сниму с него шкуру. Как со свиньи. Кожевник я или кто?

Я попыталась ударить его ногой в… куда-нибудь. Ногу пронзила боль. Кожевник размахнулся мной и отшвырнул в стену. Боль пронзила и затылок. Я захрипела, пытаясь вдохнуть хоть глоток воздуха. Чернобородый засучил рукава. Каждая из его ручищ была шире моей талии.

— Не надо! — закричала я.

Вернее, мне очень хотелось закричать, но из горла вырвался лишь сип. И бульканье. За что они меня ненавидят⁈ Я же… Я зажмурилась, закусила губу. Я — королева, я не должна плакать и просить пощады. Даже, если мне будет больно, даже если меня убьют… А до заката ещё далеко, и Арман меня не спасёт…

— А ну расступись! Прочь.

Я спасена? Кашель стиснул горло, тошнота скрутила желудок.

— Пьер, уйди по-хорошему, — не оборачиваясь посоветовал чернобородый.

— Гляди… она ж… девка, — выдохнул кто-то из толпы.

Дружный вздох и бессмысленные возгласы. Я подняла руки и коснулась головы. Да, берет слетел, и волосы рассыпались по плечам.

— Я же говорила, что Кара лжёт, — выдохнула устало.

— Так это ж… кто ж знал… да как же?

Кожевник грязно выругался. Затем стянул шапку, угрюмо потупился:

— Простите, госпожа, мы думали вы того… Ну это…

Мир перед глазами прояснился. Я даже смогла увидеть, что злость и ненависть на их лицах сменилась страхом. Ещё бы! За такие дела маркиз по головке их не погладит.

— Я не буду вас наказывать, — прохрипела им. — Помогите встать.

Кожевник поднял меня, словно ребёнка или куклу. Отряхнул. Неловко попытался нахлобучить берет.

— Не надо, — выдохнула я и поморщилась от ноющей боли в висках.

— А где девка-то? Вот же тварюга…

— Как вы себя чувствуете? — вперёд протиснулся невысокий, плотный лысый тип. — Что тут вообще произошло?

Стражник. Ну или командир стражи. Мужики расступались перед ним, снимали шляпы, прятали глаза.

— Ничего, что стоило бы вашего внимания, — заверила я, сплёвывая горьковатую слюну.

— Эти свиньи обидели вас, госпожа? Я отправлю их на виселицу.

— Нет. Мы немножко повздорили. Не более. Эй, хозяин! Всем выпивку за мой счёт.

Возгласы благодарности, извинения, смущённые бормотания, восторг. Я выдохнула, расправила воротничок, приветливо кивнула всем.

— А за чьё здоровье-то пить? — спросил кто-то писклявый.

Я оглянулась. Рыжий коротышка-гном.

— За здоровье маркиза и его невесты, — и подмигнула дружески.

Если это маркизат Армана, то мне нельзя настраивать его людей против себя. В конце концов, я вроде как замуж собираюсь за милашку-лягуха. И вот эта слава «поротильницы» несчастных девушек и мужиков мне ни к чему. Я — добрая. Почти как Осень.

— Невесты? О, Её Высочество Эллен всё же вернётся к нам? — не понял гном.

— Нет, — таинственно улыбнулась я. — Зачем вашему господину невеста, которая бросила его в тяжёлый момент? У него появилась совсем иная, добрая и славная девушка.

На их грубых загорелых лицах появилось задумчивость.

— А кто же его невеста? — Пьер, стражник, сдался первым.

Мне захотелось закатить глаза.

— Я, конечно.

И, когда я уже уходила наверх, вслед раздались крики восторга. Ну наконец-то сообразили!

В комнате я снова закрутила волосы, положила остаток хлеба в суму, взяла лягуха и направилась было на выход, но затем сообразила, что в комнате Кары остался не съеденным обед. Пригодится. Зашла и обомлела.

Кара сидела за столом и уплетала за обе щёки кашу с мясом. Оглянулась. Взгляд стал жалобным и испуганным:

— Вы не будете меня убивать? — пробубнила нахальная девица с набитым ртом.

— Хотелось бы, — прошипела я. — Ты что устроила⁈ Меня чуть не…

— Так ведь не! А вы первая начали. Зачем схватили меня за волосы? Это очень больно, между прочим!

Вот те на! От подобной безнадёжной наглости я потеряла дар речи. Но мне всё ещё была нужна помощь этой девки.

— Собирайся. Нам пора выезжать.

— Я вас боюсь! — заныла девчонка.

— Тогда оставайся здесь.

— Как же я останусь? Вы меня бросите? Одну, среди чужих людей?

Я прищурилась. Прошла к столу, села напротив служанки, облокотилась, чуть приподняла брови и внимательно посмотрела в лицо рыжей стервы.

— А зачем ты мне, Кара? Ты ленива. Только и норовишь, что отлынуть от работы…

— Лошадей распрягла и накормила я…

— Ты можешь ударить в спину, подговорить против меня незнакомых мужиков…

— Но вы первая схватили меня за волосы…

— Пялишься на мужчину, который мне нравится…

— Что и посмотреть уже нельзя?

— Так скажи мне, для чего ты мне нужна, Кара? Мы уже в маркизате, осталось час или два, и мы будем во дворце Армана. Там мне точно выделят покладистых и верных служанок. Зачем мне такая неверная, непослушная, коварная, мстительная, сладострастная обжора, как ты?

Пухлые алые губки дрогнули. Чёрные глазки заблестели от слёз.

— Но госпожа…

— Ты же знаешь, бесполезно давить на мою жалость, — хмыкнула я. — Так скажи, зачем мне брать тебя с собой? Почему бы не оставить на потеху всем тем мужикам, перед которыми ты плясала, а затем всех их подставила под плети?

Кара прикусила губу. Жалобное выражение исчезло, переносицу прочертила складка размышлений.

— У тебя минута. Или ты убедишь меня, что ты можешь быть полезна, или я поеду одна. С маркизом.

— Я… я могу вот так, — прошептала девчонка, развела руками, закрыла глаза.

С её пальцев сорвались золотистые искорки. Я почувствовала, что на моей голове больше нет берета, а волосы словно кто-то расчёсывает, а затем переплетает в косы. И головная боль словно схлынула, растворилась. Достав зеркальце, подаренное Осенью, я бросила в него взгляд. На моей голове красовалась сложная причёска, а, главное, волосы вдруг стали чистыми.

— Ты фея.

Я не спросила, нет. Просто назвала вещи своими именами. Кара потупилась. Поковыряла пальцем стол.

— Ты поэтому решила воспользоваться моим побегом, чтобы исчезнуть из Монфории? — уточнила я. — Потому что Дезирэ?

— Я никому ничего плохого не делала. Так, по мелочи…

— Почему ты не спасла свою мать от чумы? Или… подожди… Это была не твоя мать?

— Не моя, — внезапно честно призналась девушка. — Я знала, что Люсьен приведёт вас туда и…

— Откуда?

— Так я с ним говорила накануне. Мы столкнулись в городе, и я… Ну, я немножко воспользовалась его добротой. Но ведь получилось хорошо? Вы всех спасли.

— Хорошо, — кивнула я. — Так почему ты не исцелила бедную женщину?

Кара пожала плечами:

— Исцеление требует много сил. Я не могла бы спасти весь город, а тогда какая разница? Ну исцелила бы человека два-три… десять. И что?

Я вспомнила мёртвую рыжеволосую женщину и младенца на её груди. Два-три… С одной стороны, Кара, конечно, права. Жизнь даже двух десятков людей — это такие мелочи, но… Вот та же женщина… Её дети могли не остаться сиротами. Глаза защипали нежданные слёзы.

— Дай клятву, — потребовала я, — что никогда не причинишь мне вреда, не сделаешь ничего, что могло бы причинить мне вред, даже если его нанесёт иной человек…

— Так я могу не знать, что что-то причинит вам вред, — живо возразила Кара.

— Не причинишь сознательно. Не выдашь моих тайн. Не подговоришь кого-либо против меня.

— Клянусь.

Я рассмеялась и встала.

— Нет, милая фея. Клянись своей магией.

Кара помрачнела. Вот же бестия! Обмануть меня хотела!

— Клянусь своей магией, — проворчала она, не глядя на меня, — что не причиню вам вреда действием, словом…

— … или бездействием, — подсказала я.

Фея отчётливо скрипнула зубами.

Когда нерушимая клятва наконец была произнесена, я милостиво кивнула:

— Я принимаю твою клятву, фея Кара. Взамен обещаю тебе милость, кров, хлеб и жизнь. Я не порву нить твоей жизни и разделю с тобой кров и хлеб, если таковые у меня будут.

Ну вот и всё. Мир на мгновение вспыхнул, где-то выросло дерево союза. Вопрос только откуда мне известно, что такое нерушимая клятва и как она приносится? Но об этом я подумаю потом.

— Приятного аппетита, — улыбнулась я торжествующе. — В принципе, мы можем подождать, когда стемнеет. Чтобы Арман сам представил нас своей семье и слугам…

— Не можем, — Кара вдруг побледнела и вскочила.

— В каком смысле?

— Он… он снова идёт за нами. И скоро будет здесь.

Мне не надо было спрашивать, кого она имеет ввиду. Мы обе бросились вниз, а когда выскочили к навесу, лошади уже были взнузданы.

— Ты? — коротко уточнила я.

Кара кивнула. Я запрыгнула в седло. Кара отцепила привязь.

— Как ты поняла, что он близко?

— Это чувствуется… Он — Пёс бездны, — бросила она, ударяя пятками в бока лошади. — Когда Пёс охотится, это всегда чувствуется.

Как жутко-то!

Я пришпорила скакуна, и мы вылетели на дорогу. Благо, это была ровная, накатанная дорога, а не горная тропинка. Отдохнувшие кони несли нас стремительно, и не прошло и часа, как мы увидели шпили дворца, а ещё через полчаса въехали под своды тенистой липовой аллеи, листья которой едва начали желтеть.

У высокого крыльца, к которому вело ступенек пятьдесят розоватого мрамора, нас встретил лакей. Я спрыгнула с коня, и он принял повод.

— Его милость, маркиз Карабас, в отъезде, — оповестил старик, супя седые брови.

— Он едет за нами, — приветливо улыбнулась я. — Будет к вечеру. Так получилось. Доложи обо мне…

Так… что там говорил Арман? Отец — мельник — умер… братья… Кто у него там из семьи-то остался? Лакей покосился на меня. Чуть дёрнул усом. Если я срочно не назову к кому приехала, то он не поверит, что я и Арман знакомы. И вдруг мне вспомнилось: «Мы с сестрой предпочитаем искусству живописи вот эту пластику камня». Сестра! Но как её зовут? Кажется, маркиз-лягух этого не упоминал.

— … своей госпоже.

— Как вас представить?

Королева Монфории. Ха-ха. Эрталии и Родопсии. Единственная законная из королев.

— Моё имя — принцесса Шиповничек. Я невеста сира Армана.

И, не оглядываясь, я направилась вверх по ступенькам. Да, решено. Выхожу замуж за лягуха. В конце концов, мужчина, появляющийся лишь по ночам, идеален. Не будет мешать, но сделает ночи полными страсти. А уж с управлением поместьем я как-нибудь и сама справлюсь…

Вот только нужно решить вопрос с Дезирэ и его охотой…

Я прошла в гостиную, присела на кривоногий диванчик, обитый маренговым шёлком. Откинулась на спинку и попыталась привести мысли в порядок. Дезирэ. Почти всемогущий Пёс бездны. Почти. Потому что… потому что я знаю того, кто сильнее. Лейтенант Румпельштильцхен. А это означает лишь одно: каким-то образом мне нужно, чтобы господин лейтенант встал на мою сторону.

Решено. Свадьбу с маркизом пока отложим в сторону. Нужно заняться… Румпелем. Не тот ли это чёрный маг, про которого Дезирэ говорил, что он — любовник королевы Илианы и вместе с ведьмой сверг законного короля? Я бы не удивилась. Но… прости, Илиана. При всём уважении, тебе придётся подвинуться. Хотя бы на то время, пока Дезирэ угрожает моей жизни…

— Ква? — лягух выбрался из кармана и запрыгнул мне на колени.

Я почесала его макушку. И тебе тоже, милый Арман. А что делать? Мне надо как-то выжить в этом мире, полном зла и магии… Топот лёгких ножек, радостные возгласы… Двери распахнулись и в гостиную влетела милая девушка в синем платьице, украшенном лишь кружевами. Русые волосы растрепались, глаза-сапфиры сияли на разрумянившемся лице.

— Милая, милая Шиповничек! — пролепетала красотка, бросившись ко мне, я поднялась навстречу. — Как я рада! Как я рада, что мой брат наконец-то будет счастлив!

И меня нежно обняли. А потом ещё и расцеловали.

— Он так страдал после той печальной истории! Ну, вы знаете… И как же я рада, что он скоро приедет! Вы голодны? Должно быть, вы устали с дороги? Ах боже мой! Я так неловка и такая эгоистка… Но, Дева-Матерь! Какая же вы красавица! О, я не удивлена выбору брата! У вас такие ресницы… Ах, тёмные ресницы — это так красиво! И глаза — омуты. Вы потрясающе красивы!

— Да, признаться я несколько уста…

— Мы станем сёстрами! Ах как же это чудесно! Это глупо, я знаю, но мне кажется, я вас полюбила с первого взгляда. Мы же обязательно подружимся, да?

— Конечно, но сейчас…

— Ой это ваша лягушка? Какая миленькая! Вы любите лягушек? Я их тоже обожаю!

Девица подхватила в ладошки лягуха, чмокнула зелёную рожу и радостно уставилась на меня:

— Почему-то их считают отвратительными созданиями. Но я так не думаю. И это так здорово, что и вы тоже любите лягушек. У нас так много общего!

И я поняла, что сестра Армана меня неимоверно бесит.

Сестра Армана