Подъем, спящая красавица! (СИ)

Глава 23

План принцессы Шиповничек

По пути мне пришлось заехать в небольшой уютный городок и купить мужскую одежду. И всё же дворец, в котором когда-то жили брат с сестрой, я увидела ещё до заката. Над его башнями реяли королевские флаги. Вот и чудненько. Я спрыгнула с коня, привязала его к кусту. Сгребла сухие опавшие листья на пригорок в небольшой рощице. Рухнула и провалилась в сон: возвращаться до того, как Арман обретёт человеческий облик, просто не имело смысла.

И мне снова приснилась девочка Кэт.

На этот раз мы пересекали высокие горы, ветер дул в лицо и набивал шатры снегом с вершин. Часть ребят не выдержала и вернулась обратно. Часть погибла от голода и холода. Но Этьен упрямо продвигался вперёд, не обращая внимания на то, что его ноги кровоточат, что кожа потрескалась, что…

На одном из привалов обнаружилось, что Жак бредит и горит в пламени лихорадки. И всё же Этьен не останавливался. Он был одержим идеей дойти до моря. Он твердил, что это испытание — последнее перед великим чудом. И чем быстрее мы пройдём горы, тем скорее станет тепло.

И мы шли за ним. Несли Жака и других больных и умирающих на сложенных шатрах, как на носилках. Хоронили умерших и верили, что это — очищение грехов. Гуго сочинял баллады, а Кармен, которой не было и четырнадцати, теперь казалась высохшей старухой: её лицо похудело, потемнело, нос заострился, веки провалились. И я, наверное, тоже выглядела так. Не знаю. Зеркальце, которое мне подарил Вальжан, я забыла где-то на очередном привале.

С каждым днём нас становилось всё меньше. По ночам я слышала сквозь сонную лихорадку, как Этьен плачет. Мы понимали: надо дойти. Испытание тяжко, но впереди нас ждёт море. И тепло. И фрукты. И, когда мы придём, волны расступятся перед нами, а ангелы спустятся с небес и воспоют на трубах. И там, где плещется неведомое нам море, нас встретит Он в сияющих белых одеждах. И сразу на земле наступит рай.

Этьен говорил, что те, кто травят нас собаками и швыряют в нас камнями, непременно покаются, и добрый Бог их простит. Но я надеялась, что нет. Пусть их вместе с сарацинами поглотит земля! Пусть они вечно горят в аду. Потому что Жак Кривой умер из-за укуса собаки. И Гуго, и Жанна, и Николя, и… Раны гноились, и хватало двух-трёх дней, чтобы покусанный умирал, так и не придя в себя. Может ещё и потому, что мы были так голодны!

После смерти Жака забота о его сестре — крошке Эллен — легла на мои руки. И мне приходилось отвечать на её нытьё, и вообще… Ненавижу детей! Особенно, когда ты и так падаешь с ног, но приходится тащить на спине тяжёлую тушку, а та ещё и хнычет, что хочет есть. А кто не хочет?

Хорошо хоть по вечерам у костра Этьен рассказывал сказки. Про всяких волшебников, добрых фей, злых ведьм, про сироток, которых бросали родители, но те, победив всякие ужасы, становились принцами или принцессами. Эти сказки заставляли забыть хотя бы на время о кровавых мозолях, обмороженных лицах и ногах, и о желудках, стонущих от голода.

Я проснулась в слезах от собственного шёпота:

— Поворачивайте, возвращайтесь домой…

Кто-то гладил мои волосы. Моя голова лежала на чьих-то коленях.

— Шиповничек, — прошептал Арман, — что тебе снилось? Ты так плакала! Но я боялся тебя разбудить.

— Меня мучают кошмары.

Я поднялась, радуясь, что мужчина нашёл одежду самостоятельно. Подошла к лошади, обернулась к нему:

— Поехали?

Он подошёл и обнял меня. По-дружески, тепло и крепко. И мне стало ещё хуже. Вот и как после всего сказать ему, что я больше не его невеста? Что я его променяла на короля? И что станет с Арманом, когда он об этом узнает? Подло с моей стороны? Да. Вот только… Одно дело — спать с договорным мужем, когда ты холодна к нему, а он — к тебе, и ваши отношения — формальны с обеих сторон, рожать ему наследников, заранее согласовывая даты близости, а другое — ложиться холодной в постель к мужчине, который страстно жаждет обладать тобой и твоим сердцем, и вспоминать другие руки и другие губы, пока муж ласкает твоё тело. Так что, всё к лучшему.

Арман сел в седло, я — позади. Обхватила его пояс руками, прижалась щекой к спине.

Мне казалось, я умерла. Сердце молчало. Я будто стала старой-старой, совсем древней бессмысленной старухой. Хотела ли я стать королевой? Нет. Наверное. Мне было всё равно. Но без моей помощи Илиана снова заключит Анри в темницу. И потом…

Если я стану королевой, то смогу объединить три королевства, а, значит, войны закончатся. Я поставлю Осень своим главным советником. Мы сделаем то, что она хотела: законы, госпитали, даже школы. Может быть, я даже смогу отменить казни и пытки. Если удастся. Стану ли я доброй королевой? Нет. Я не добра. Во мне не было любви к другим людям. Не было даже жалости к ним. Но… какая разница? Кому какое дело до моего сердца, если их жизнь наладится? Ведь и не добрый человек может делать добро? Или нет?

Я никак не могла понять, чего хочу сама. Словно гналась за тенью, и никак не могла её догнать, и не было времени остановиться и подумать зачем и куда я бегу, чего хочу. Хочу быть с Румпелем. Но он выбрал не меня. Хочу просто жить, но теперь, когда я перешла дорогу Илиане…

Окна дворца светились в темноте ночи, двор запруживали кони, ослы, люди, повозки. Кажется, Эрталия радовалась возвращению своего короля, под руку которого сейчас стекались все недовольные правлением королевы-ведьмы. И, очевидно, таких было немало. Пока мы пересекали двор, я увидела множество лиц: простых и сложных, усталых, бородатых, гладко выбритых. Некоторые приехали целыми семьями, и дети, те, что не прятались под юбки матерей, весело гонялись друг за дружкой, смеясь и повизгивая среди толпы. О них спотыкались, и ругали, порой крепко, но в основном никто не обращал на ребят внимания. А мне сразу вспомнился Эртик. Наверное, принц многое бы отдал, чтобы сейчас бегать с этими детьми. Сердце заныло. Оказывается, оно ещё живо.

Когда мы поднялись по ступенькам к высоким входным дверям, четверо гвардейцев скрестили перед нами алебарды. Я едва не шарахнула по ним магией с досады, но вовремя спохватилась: всё правильно, молодцы, ребята.

— Маркиз Арман де Карабас с невестой, доложите Его величеству, — официально представился Арман.

С невестой… Как бы, да. Вопрос только чьей.

Вскоре вышел слуга, и нас провели в кабинет. А я шла и думала, что будет дальше. Румпель сделал свой выбор. Между мной и Илианой он выбрал Илиану, но… Я уже не злилась на него. Было просто пусто. Без него всё было пусто.

Как я так влипла? Когда? Мы ведь виделись совсем недолго…

Слуги распахивали перед нами двери, вельможи, поторопившиеся перекинуться на сторону освобождённого короля и заполнившие коридоры и анфилады комнат, перешёптывались, а я всё вспоминала нашу первую встречу в библиотеке, когда Румпель принял меня за другую. А я…

Это очень странно, но тогда, там, у меня не было чувства, что передо мной — чужой человек. Нет. Наоборот. Я как будто знала его всю жизнь. И дело вовсе не в пороке фей — тяготении к мужским объятьям. Совсем не в этом. Потому что… сразу после этой встречи я от него избавилась. Я перестала чувствовать влечение ко всем симпатяжкам королевства разом.

Как такое возможно?

Когда мы вошли в распахнутые двери кабинета, король Анри сидел за длинным столом из вишни, сложив на него руки, и смотрел на нас. В кресле справа от него уютно устроилась Кара в нарядном зелёном платье, очевидно, взятом из гардероба несчастной Игрейны.

— Ваше Величество, — я присела в реверансе, — приветствую вас на свободе.

— Благодарю. Рад, что вы нас догнали. Маркиз де Карабас, мне рассказали, что Илиана отменила вашу свадьбу?

— О, это такие пустяки, — улыбнулся Арман.

Я лёгким взмахом пальца магически закрыла дверь. Король напрягся. Ещё бы. Прошлое общение с магией ему стоило не только короны. Я прошла и встала, опершись о стол:

— Давайте говорить откровенно, мой король?

Он не сразу принял такое вольное обращение. Да, мы были наедине, и всё же… Монарх нахмурил густые чёрные брови. Кара с любопытством покосилась на меня.

— Я вам не представилась, помнится. Так вот, моё имя — Шиповничек, я была принцессой и единственной дочерью короля Леона сто лет назад, а потом злая ведьма прокляла меня, заставив заснуть на целый век.

— Принцесса Шиповничек? — Анри скривился, вспоминая.

Но, видимо, он плохо учил уроки.

— Почти сто лет назад, — заметил Арман. — Точнее говоря, семьдесят два года назад.

— Что? — переспросила я.

И вдруг вспомнила вопрос Румпеля: «кто тебя разбудил?». Но ведь проклятье должно было продлиться ровно сто лет… Значит, Дезирэ — не тот, кто должен был меня разбудить? Получается, так. Но тогда как он смог? «Их силы невероятны и не знают предела», — снова прозвучал в ушах голос Румпеля. Положим… Но — зачем?

Арман принялся рассказывать королю-невежде о временах, когда три королевства были единым целым, о моём отце, о проклятье и о том, как они дошли до жизни такой, а я попыталась собрать все сведения, что я знаю, чтобы найти ответ на главный вопрос: зачем всё это Дезирэ?

«Я уеду на пять дней…». А дальше — гнусные угрозы и отвратительные намёки. Зачем? Он не был настолько глуп, чтобы не понимать: я постараюсь бежать. Любая бы убежала. Зачем же предупреждать, что у меня для побега будет целых пять дней? И потом… охота… Я вспомнила волка на скале. Да он же… Он просто играл! Мне тогда было так страшно, что я не поняла этого, но… с могуществом-то Пса бездны и не догнать нас! С тем, как он перемахнул пропасть одним прыжком! Дезирэ забавлялся, или…

Или гнал нас туда, куда хотел?

У меня подкосились ноги, и я опустилась в кресло. То есть… Получается, Дезирэ спровоцировал мой побег, верно? И тогда тот факт, что Арман по ночам стал превращаться в человека… О-о-о… Это тоже дело рук Дезирэ! Ведь мне одной было бы не убежать — я не знала дороги. И — некуда.

Голова кружилась от избытка мыслей.

А ещё: ведь он наверняка знал о нашем сходстве с Илианой. Нет, в этом нельзя было быть уверенной точно, но, когда кони свернули по направлению к Родопсии, волк появился именно справа, из-за чего они изменили направление. Дезирэ гнал нас в Монфорию! И… я не поверю, что он делал это случайно, и что…

Он хотел свергнуть моими руками Илиану? Он хотел, чтобы я освободила Анри?

«Помоги мне, пожалуйста. Помоги мне разобраться», — прошептал мне Румпельштильцхен. Разобраться в чём? Ужаленная любовью, пылающая гневом и желанием, в тот момент я не задумалась о его словах. Я решила, что он просит меня помочь ему разобраться в чувствах, но… Нет. Румпель не принимал решение, кого из женщин выберет. Это решение у него уже было, он не колебался. А, значит, разбираться он хотел в чём-то ином.

И ему нужно было имя Дезирэ.

А, значит, я снова возвращаюсь к вопросу: зачем всё это Дезирэ? Пёс бездны, тьма и зло, и… «Война, — вдруг поняла я, — кровь. Ему нужно, чтобы Эрталия утонула в крови. С моей помощью». И другими глазами посмотрела на Анри.

— Всё это ужасно интересно, — протянул король скучающе, — но… Я правильно понимаю, что вы потому и схожи с моей неверной женой, что вы — какая-то там наша прабабка?

— У меня не было детей, — процедила я, — я не была замужем.

Он с куда большим любопытством оглядел меня. Нет уж, милый, для развлечений тебе хватит Кары.

— А ещё вы — не мой потомок. Вы потомок Анрио Дютора, главного ловчего моего отца. Но спасибо, что перешли к главному. Итак, законная наследница всех трёх королевств — Эрталии, Монфории и Родопсии — я.

— Это ещё доказать надо…

— Я докажу, — я почувствовала, как брезгливо скривились мои губы. — Ведь я — тринадцатая фея. Вы не забыли об этом?

Вскинув руку, я воплотила над ней сияющую корону из золотистого света. Анри поперхнулся.

— Красиво, да?

— И что вы хотите? — насупился король.

— Хочу мир. Хочу, чтобы мои подданные не убивали друг друга в дурацкой междоусобице. Чтобы развивали ремёсла, науку и культуру. Строили дороги и торговали.

Ты просчитался, Дезирэ! Я не стану устраивать кровавую заваруху.

— Какие замечательные идеи, — едко заметил коронованный парень и хмыкнул.

— Анри, я могу выбрать любого короля. Например, короля Андриана Родопсийского. Но я выбираю вас. Я стану королевой трёх королевств, а вы — моим супругом и по совместительству королём-вассалом Эрталии.

Воцарилась мёртвая тишина. Потрясены были все: Анри, Кара, Арман… Последний, наверное, даже больше других. Он даже поперхнулся и закашлялся.

— И зачем мне это нужно?

— Затем, что тяжело тягаться с человеком, наделённом магией.

— Ну, своя фея у меня есть, — Арман обернулся к Каре.

Наши взгляды с бывшей служанкой встретились. Её был до крайности задумчив. Ещё бы! Она давала клятву не причинять мне зла и не делать, не говорить того, что причинило бы мне вред. Сложновато будет это совместить с войной против меня. Чёрные глаза блеснули укоризной. Очевидно, девица уже примеривала корону.

— Мы с Карой почти сёстры, — мурлыкнула я. — Она никогда не согласится выступить против меня.

— Да, мы — друзья, — таким же милым голоском прощебетала моя закадычная подруга.

— Я подумала, что оставлю королей и в Эрталии, и в Родопсии. Королём Эрталии станете вы, королём Родопсии останется Андриан. Женится на Каре, и мы станем чаще встречаться…

— Он женат, — сухо отозвался Арман, про которого все забыли.

— Дело поправимое, — усмехнулась я.

Нет, я не хотела зла неизвестной мне женщине. И не собиралась насильно женить Андриана на Каре, но… сейчас мне нужна была её поддержка. Боюсь, что против могущественной Илианы я одна не выстою.

Анри побарабанил пальцами по столу. Я тепло улыбнулась мальчишке:

— Мой король, я понимаю, что вам не очень улыбается связать свою судьбу с женщиной, которая внешне так похожа на ту, которую вы ненавидите. Но это подобие послужит нам на руку. Мой план такой: мы пригласим Илиану на переговоры, и убьём её. А потом я просто сделаю вид, что я — это она. Народу объявим, что мы помирились. Да, согласна, это злодейство, но лучше умереть ей одной, чем тысячам ни в чём не повинных людей. Этой заменой мы избежим междоусобной войны. А дальше… я не стану возражать против ваших развлечений. Вы будете жить в своём королевстве, я — в своём.

И — увы — Румпеля со мной не будет. Но это неважно. Сейчас — неважно.

— Я уже наразвлекался, — прошипел мрачно Анри.

— Если вы встретите достойную и добрую женщину, вы сможете сделать её официальной фавориткой. В конце концов, мы взрослые и разумные люди, а брак — лишь пустая формальность.

И я не хочу ложиться в твою постель.

— Увы, — вдруг погрустнело Величество. — Я уже встретил её. Хорошо, моя милая спасительница, я согласен. Но с одним условием. Кроме всего того, что вы перечислили.

«Вы не должны ни от кого рожать детей, кроме меня» — сейчас скажет. Я хмыкнула. Да и ладно. Моё сердце разбито вдребезги. Не хочу больше никаких любовных отношений. Хочу мира во всём мире, хочу… Эртика. Хочу, чтобы Дезирэ сдох. И потом, у меня уже есть сын.

— С каким же, мой король?

— Вы вернёте её к жизни.

Анри встал, прошёл к камину, снял с него мраморную статуэтку и поставил передо мной на стол. Слишком знакомую мне статуэтку. Голубые глаза короля потемнели, синева на гладко выбритом подбородке словно подчёркивала их яркость. Я помедлила несколько минут прежде, чем ответить:

— Хорошо. Но я сделаю это после того, как мы воплотим мой план в жизнь, вы официально признаете меня супругой и объявите о нашем примирении. Мне нужен залог вашей лояльности. И ещё… ваш гнев на Илиану не коснётся Бертрана, её сына.

Анри удивился. Презрительно сморщил губы, вскинул густые брови:

— Вам то какое дело до ублюдка?

— Вы забыли: я — буду Илианой. Значит, Бертран станет моим сыном. Однажды он уже перепутал меня со своей мамой, надеюсь, ошибётся снова, тем самым публично подтвердив, что я — это она. Было бы странно, если бы я согласилась, чтобы моего сына как-то принизили, обидели или забрали у меня.

— Ну хорошо, от мальца всегда можно будет избавиться потом, — осклабился Анри.

Я чуть не шарахнула по нему молнией, но затем напомнила себе, что король даже не знаком с мальчиком. С чего бы обманутому мужу любить сына своей жены? Эртик, никогда, никогда ты не узнаешь, кто убил твою мать! Я стиснула пальцами столешницу и добавила, как могла спокойнее:

— А ещё Бертран будет жить со мной.

— Как скажете.

— Тогда напишите супруге письмо, предложите мир. Напишите, что не хотите войны. Что раскаивайтесь в том, что её обижали раньше.

— С чего вы решили, что я её обижал?

Его красивые глаза в оправе густых черных ресниц были полны недоумения. Я пожала плечами:

— А с чего иначе жена восстала против любезного супруга? А теперь, мой король, разрешите мне идти в опочивальню. Я очень устала. Обсудим план завтра?

— Дозволяю, — равнодушно согласился он.

Выходя, я потянула Армана за рукав. Тот повиновался. Мы вдвоём прошли коридор, свернули на чёрную лестницу. Здесь никого не было. Я остановилась, обернулась и заглянула в его потемневшее лицо.

— Простите меня, — прошептала искренне. — Простите, что я невольно обманула вас. Я…

— Отчего ж невольно? — он вдруг выдернул руку из моей руки и попятился, глядя на меня едва ли не с ненавистью. — Вы умело использовали мои чувства, моя королева. Сначала для того, чтобы сбежать из Монфории, затем — чтобы попасть в королевский замок. А я, идиот, не понимал, почему вы так охладели ко мне! А у вас просто поменялись планы.

Он поклонился, бросил на меня презрительный взгляд, круто развернулся и… убежал. А я опустилась на ступеньки и схватилась за голову.

Румпель выбрал не меня. Мне придётся убить Илиану, хотя я уже расхотела причинять ему такую боль. Я предала любовь мужчины, искренне меня любившего. Но… могу ли я иначе? Могу ли я просто взять и уйти, оставив их всех?

Что будет, если я уйду?

Междоусобная война и тысячи погибших с обеих сторон. А когда страну погрязнет в междоусобицах, соседние короли непременно этим пользуются. Я вспомнила истощённых родопсийцев, выжженные, вытоптанные поля и детей, безразлично наблюдавших, как мы подъезжаем к Старому городу.

Это — мой народ. Я — их королева.

Я вынула из кармана то зеркальце, которое мне отдала Осень. Открыла. Если хочешь меня сожрать — сделай это сейчас, когда мне так больно и плохо.

— Зачем тебе всё это было нужно, Дезирэ? — прошептала, надеясь, что он услышит.