Подъем, спящая красавица! (СИ)

Глава 26

Яблоко истины

Солнце опускалось в прозрачное золото рощи, и его косые лучи вспыхивали на ярких синих, красных и зелёных флажках, а белая ткань двух шатров, казалось, порозовела. Войска короля и королевы, расположившиеся одни восточнее, а другие западнее, со сдержанным недоумением разглядывали друг друга. Было как-то дико стоять по разные стороные, и понимать, что, может быть, уже завтра их пики и шпаги скрестятся. Войско раскололось, страна раскололась, но до первой стычки ненависти друг ко другу не было.

Царственным супругам на полянке поставили столик с вином, фруктами и шахматами, в которые оба сейчас и играли.

— Я обращу вашу армию в крыс, — мило улыбнулась Илиана, переставляя слона поближе к чёрному ферзю. Ей, как даме, супруг галантно уступил право ходить первой.

Анри мягко рассмеялся тем волнующим смехом, которым иногда смеются красивые мужчины.

— Меня тоже заколдуйте. Золото интересно сочетается с серым мехом. Я поведу войска на ваши амбары, и вскоре вы сами запросите пощады.

— А я натравлю на вас кошек! — Илиана пожала плечами и съела ладьёй королевского коня.

— Какой ужас! Бедные кошки. Думаю, в мышином обличии я, как и в человечьем, выбирая между зерном и мясом, предпочту мясо. Даже кошатина лучше зерна. Уверен.

Королева вздёрнула брови и насмешливо посмотрела на него:

— Вам пойдёт быть крысой, милый брат. Чудесно, когда внешнее соответствует внутреннему.

Голубые глаза короля блеснули насмешкой. Монарх откинулся на стул и остро глянул на супругу. И вдруг посерьёзнел:

— Наша проблема в том, что мы — брат с сестрой. Пусть и двоюродные, но жившие под одной крышей с детства. А сестрой вы, дорогая, были преужаснейшей. Вечно ябедничали взрослым на любую мою шалость.

— Ну, знаете ли, дохлая крыса под подушкой, вода, подвязанная к двери и испортившая мне любимое малиновое, бархатное платье…

— Согласен, с водой был явный перебор. Оно вам изумительно шло. Я был мал и глуп.

Илиана снова пожала плечами:

— Мат.

— Шах, — возразил Анри, съедая ферзя королевы не замеченной ею пешкой.

Супруга гневно поджала губы.

— Одним словом, я не был в восторге, когда главная неприятность моего детства вдруг стала моей женой.

— Ну, признаюсь, я тоже не испытывала счастья… Что вы делаете?

Они оба посмотрели на его руку, лежавшую поверх её кисти. Голубые глаза наивно заглянули в чёрные:

— Мы оба были детьми, Лиана. И далеко не самыми лучшими…

— Вы настраивали против меня родную сестру! — вдруг с обидой выкрикнула королева.

— А вас жалела моя личная мама. И отец всегда принимал вашу сторону, но… — король поднял руку супруги и коснулся губами белой тонкой перчатки, — но эдак, вспоминая былые обиды, мы вряд ли придём к согласию.

— Вы первый начали!

Тёплые мягкие губы коснулись кожи под вырезом перчатки. Илиана выдернула руку, ноздри женщины затрепетали от гнева:

— Анри, вы считаете меня глупой и сладострастной женщиной, одной из ваших гризеток, которая поплывёт, стоит только чмокнуть её в неположенном месте?

— В неположенном я даже и не начинал, — рассмеялся Анри.

— Вы отвратительны, — искренне выдохнула Илиана и поднялась. — Не понимаю, о чём мы с вами можем договориться! Темница совершенно не исправила вас.

Король помрачнел и тоже встал:

— А она, значит, нужна была для исправления? Вроде каморки, в которую сажают мальчишку, поставившего кляксу на уроке чистописания?

— У меня не было выхода, дорогой. Признайтесь честно, чтобы вы со мной сделали, если бы узнали, что ваша законная супруга ждёт ребёнка? Супруга, чьё ложе вы не посещали с момента первой брачной ночи.

— Помнится, вы перегородили межкомнатный проход в вашу спальню…

— Вы тоже.

Они скрестили взгляды, а затем Анри вдруг мягко рассмеялся:

— Конь.

— Что?

— Смотрите: конь ходит налево. Слон делает шах с этой стороны. Мой король отступает, вы съедаете ферзя, я — слона. А затем делаете новый шах ладьёй. У короля только один выход — сюда.

— Отчего ж? А…

— Там второй слон. Король отступает, пешка вперёд. И всё: мат королю.

— Я не сильна в шахматах, — Илиана с любопытством посмотрела на доску.

— Зато я-то как натренировался! Итак, партия закончена, я разгромлен, мой король убит. Вы спрашивали: чтобы я сделал, если бы узнал о Бертране немного раньше. Ответ такой: я бы приказал вас арестовать и бросить в темницу. А затем вас с распущенными волосами, в одной рубахе, босой провели бы по городской площади. И сожгли. За измену.

Она побледнела и криво усмехнулась. Чёрные глаза вспыхнули. Анри наслаждался паузой.

— А, значит…

— Ничего это не значит, — перебил он её и снова взял за руку. — Я был молод и не обременён умом.

— И где ж вы им успели обремениться?

— Мне уже не шестнадцать. Пребывание на троне казалось мне лёгкой увеселительной прогулкой, главное достоинство которой — отсутствие взрослых. Никто не наказывает за любые шалости, никто не заставляет учиться…

— Вы всегда были избалованным ленивым мальчишкой…

— И остался им же, — широко улыбнулся Анри, снова коснулся губами её руки и весело посмотрел снизу-вверх. — Лиана, сестрёнка, у меня было целых пять лет и пять месяцев, чтобы разобраться, чего я хочу от жизни. И — клянусь — это далеко не заседания министров, пребывание на королевских советах, подсчёт казны и всё прочее, что сопровождает царствование любого монарха. Скучно, безумно скучно!

— И что же?

— Да всё то же, за что ты меня так безжалостно критикуешь: охота, балы, дамы.

— Ты неисправим!

— Неисправим. И всё же, я понял, что всё то, чего я хочу, никак не согласуется с королевской жизнью.

Он замолчал, давая ей возможность осознать значение его слов. Илиана смотрела на мужа со всё возрастающим изумлением. Прищурилась, пытливо вглядываясь в его лицо, чуть закусила от волнения губу.

— Ты же не хочешь сказать, что… ты же не хочешь отречься от престола?

Король оглянулся на свиту, замершую шагах в сорока от них, поморщился.

— Лиана, до чего у тебя пронзительный голос. Хочу. Я понял, что рано или поздно меня всё равно кто-нибудь свергнет. Не ты, так кто-то другой. А оно мне надо?

— А тогда зачем…

— Свобода, сестрёнка. Свобода. Мне нужно, чтобы ты дала гарантии моей неприкосновенности, — он раздражённо скривил губы. — Не хочется, знаешь ли, проснуться однажды с удавкой на шее. Или в комнате размером пять с половиной шагов на шесть с тремя четвертями.

— Почему тогда ты боишься, что наш разговор подслушают?

— Кто продолжит стоять за короля, желающего отречься? — хмыкнул он.

Илиана задумалась. Подозрительно взглянула на супруга:

— А твоя фея? Эта… как ей… Шиповничек?

— Я ей первой заявил о желании простой жизни принца королевской крови. Ума не приложу, зачем нас с тобой поженили! Короновали бы тебя, и не возникло бы всей этой…

— И что она?

Анри поморщился и отвернулся. Уголки его губ дёрнулись вниз.

— Расшумелась так, что я даже поверил: сейчас в крысу обратит. Заявила, что даёт мне шанс передумать. И я, Лиана, может, и передумаю, если ты мне не оставишь иного выхода.

Королева задумалась, покосилась на свою свиту. Постучала сложенным веером по столику. Анри взял из вазы румяную грушу и захрустел ей. Сладкий сок потёк по его до синевы выбритому подбородку.

— И каких же гарантий ты от меня хочешь?

— Фейской клятвы о непричинении зла.

Она остро взглянула на него. Тёмные брови сошлись на переносице.

— Откуда тебе…

— Неважно, сестрёнка. В моей жизни было достаточно фей. Излишне, я бы даже сказал. Штуки на три точно больше, чем того нужно. Мы можем поговорить с тобой наедине? Где-нибудь, где можно сделать это откровенно?

— И где бы не было твоих людей?

— И твоей магии.

Илиана задумалась.

— Есть одно место, — пробормотала неохотно и отвела взгляд. — Роща Колдуна. Там нельзя колдовать.

— Но это же в Родопсии? Как мы туда попадём?

— Любая фея из любого места может туда шагнуть.

Анри заколебался. Насупился:

— Звучит не очень, если честно. Какого колдуна?

— Изначального.

— Ещё гаже, — честно признался король, выбросил огрызок, вытер руки о вышитый платочек. — Ладно. Я готов. Быстрее начнём, быстрее закончим.

— Давай руку.

Он взял её ладонь, встряхнул головой и оказался на небольшом островке посреди чёрного болота перед высохшим деревом, кора и складки которого образовывали жуткое лицо. Анри вздрогнул и огляделся. Здесь, в горах, солнце уже село, и серп месяца дробился в тёмной воде. И всё же из-за обилия крупных, ярких звёзд было довольно светло.

— Отвратительное местечко.

— Летом болото пересыхает и тут довольно недурно, — пожала плечами Илиана. — Так о чём ты хотел мне сказать? Какие условия поставить?

— И вот это — священное место фей? Я думал, вы цветы любите… Лужайки солнечные… Ну или хотя бы лунные…

Король отвернулся, прошёл вперёд. Земля под ногами зачавкала.

— Осторожно, — рассмеялась Илиана. — Шаг в сторону, и болото тебя сожрёт. Что, впрочем, было бы совсем неплохо.

— Думаешь? — Анри замер.

Обернулся и посмотрел на неё.

— Если здесь нельзя магичить, то как мы отсюда выберемся после заключения сделки?

— Достаточно отойти на двести шагов от дерева, и можно колдовать.

Мужчина развёл руками:

— Топь. Ты знаешь через неё тайный путь?

— Естественно.

— То есть, мне без тебя не выйти?

Илиана рассмеялась и покачала головой:

— Нет. Ты думаешь, я бы доверилась твоему благородству и великодушию?

— Досадно, — ухмыльнулся Анри. — Ты права: мы слишком хорошо друг друга знаем. Досадно, что у меня снова не получилось тебя обмануть, сестрёнка. Всё же пять лет разницы — это много. Даже, когда обоим за двадцать.

— Ну, не суди себя слишком уж строго: всё-таки ты провёл это время в заточении.

— Ты очень добра.

Королева окинула супруга ядовитым взглядом. Анри вернулся к ней, обнял за плечи.

— Лиана, — прошептал хрипло и нежно, — сколько можно хранить обиды друг на друга? Детские, глупые обиды. Ты — моя жена. А я немного вырос из отроческих штанишек и способен увидеть, какая ты юная и красивая.

Наклонился, откинул с её лица вуаль и коснулся губ, закрыв глаза. И почувствовал ответный поцелуй. Жена обвила его шею руками, её тонкие пальцы зарылись в его волнистые густые волосы.

— Твоя мудрость и моё обаяние… Вместе мы станем непобедимы.

— Вместе? Ты отравишь меня в первый же день, Анри. Ни за что не поверю, что ты меня простил.

— Я отомщу тебе по-другому, — он поймал зубами её нижнюю губу и чуть укусил, а затем потянул немного. — Ты останешься жива, но утром ходить будешь с трудом.

Его глаза поблёскивали в темноте, а голос до предела понизился. И возбуждение короля передалось королеве. Она запрокинула голову, позволяя его горячим губам ласкать её шею, а затем и бурно вздымающуюся грудь.

— Ты мне всегда нравилась, — признался Анри между поцелуями. — И потому твоё высокомерие бесило просто ужасно.

— «Из-за ваших тёмных волос, мадам, мне кажется, что рядом сидит старуха», — напомнила она.

Мужчина тихо рассмеялся.

— Вот же идиот, да? Я дорого заплатил за те слова, но готов платить снова и снова. В супружеской спальне.

— Фи, как пошло.

— Это ещё не пошло. Пошло это вот так…

«Где он научился этому? — подумала Илиана, чувствуя, как воспламеняется её кровь от его ласк. — Он же попал в темницу совсем мальчишкой…». Что-то щёлкнуло. Анри отступил. Королева протянула руки и уставилась на наручники на запястьях. Моргнула.

— Извини, сестрёнка. Но ты всё же оказалась глупее, — расхохотался король.

— Идиот. И как ты выберешься отсюда без меня?

— Как-нибудь. А вдруг мне повезёт?

— Ну, попробуй. Испытай свой везение.

— Ваше Величество, — мурлыкнул за королевой женский низкий голос, — давайте испытаем ваше везение вместе?

Королева резко обернулась. Из-за широкого ствола мёртвого дерева выступили две женские фигуры. Одна — рыжая в ярком алом платье — дерзко и кокетливо улыбалась, вторая — в тёмном строгом — пристально смотрела на побеждённую.

— Насчёт ссоры с Сорняком ты тоже солгал? — криво усмехнулась королева.

— Естественно, дорогая. Кто ж ссорится со своим главным козырем в рукаве?

— И ты готов на все эти скучные дела: заседания министров, подсчёт казны…?

— Будет тяжело, но в темнице было куда как скучнее.

— Илиана, — жёстко и холодно провозгласила Шиповничек, подходя к ним, — ты согрешила против Бога и людей, восстав против собственного мужа и изменив ему. Ты согрешила против Бога и королевства, беспощадно карая невиновных людей. Ты согрешила против магии фей, используя её во зло. Я, принцесса Шиповничек, дочь короля Леона и единственная законная наследница трёх королевств, сужу тебя по твоим злодеяниям и приговариваю к смертной казни.

— Я — твой муж и король, Анри Восьмой, по праву данному мне Богом как Помазанному Его и как твоему супругу, которому отдали тебя перед алтарём, сужу тебя по твоим злодеяниям, совершённым тобой против Бога, короны и меня, и приговариваю к смертной казни.

— У меня нет каких-либо особых прав, — рассмеялась Кара. — Но я, фея Карабос, просто убью тебя без привилегий и прав. Потому, что ты хотела убить меня. И мне это не понравилось.

Анри вынул шпагу из ножен.

Илиана побледнела. Её и без того бледная кожа стала совсем белой. Чёрные глаза казались огромными. Алые губы по цвету сравнялись с кожей. Моё сердце неприятно стиснуло холодом. «Она сама в этом виновата», — напомнила я себе, но легче не стало. Меня подташнивало от осознания, что я только что приговорила живого человека к смерти. А вот Анри и Кара, кажется, совершенно не страдали по этому поводу.

Королева оглядела нас быстрым взглядом. Усмехнулась криво и жалко от потуги выглядеть бесстрастной. Но я-то видела, как дрожали её губы. Несмотря на ночной сумрак — видела.

— Хорошая мысль, Анри, — заметила Илиана напряжённым голосом, стараясь не выдать внутреннего напряжения женщины. — Убьёшь меня, а затем появишься на поляне вместе с женщиной, которая как две капли воды похожа на меня? И объявишь, что мы помирились? И даже самые яростные мои сторонники не поднимут против тебя своего знамени!

— Именно, — подмигнул король.

— Уверена: план придумал не ты. Для такого ты слишком глуп.

Королева вдруг обернулась ко мне. Её взгляд был полон отчаяния:

— А Эртик… Что будет с моим сыном?

— Он останется жив. Анри дал клятву, что сохранит принцу и звание, и жизнь, и…

— Он станет твоим сыном?

Илиана шагнула ко мне. Я попятилась.

— Не бойся: я же в оковах. Да и колдовать здесь нельзя. Ты же знаешь это. Пожалуйста, — её голос срывался от сдерживаемых рыданий, — пожалуйста, сестричка, береги его. Я была плохой матерью, но ты… Ты должна стать лучше. Пусть он живёт в любви, пусть никогда не узнает, что ты — не его мать.

Из её глаз хлынули слёзы и заблестели лунными дорожками на щеках. Мне стало совсем не по себе.

— Пора заканчивать балаган, — хмыкнул Анри и поднял остриё шпаги, опустив вниз эфес.

— Подожди, пожалуйста, — прошептал Илиана, — дай мне договорить. Прошу тебя.

Она умоляла его, но смотрела на меня.

— Глупости, — процедил Анри.

— Ваше Величество, — вмешалась я, — было бы милосердно позволить королеве перед смертью хоть что-то.

— В бездну милосердие!

— Он прав, Шиповничек. Тёмные ведьмы коварны.

Илиана закрыла глаза, но слёзы продолжали бежать по её щекам. Меня замутило от этой безысходной покорности.

— Я настаиваю.

— Спасибо, — беззвучно прошептали её бледные губы.

— Обещаю, я сделаю всё, чтобы Эртик был счастлив.

Она снова открыла глаза, посмотрела на меня.

— Ещё… Я хочу кое-что рассказать тебе, Шиповничек. Кое-что, что должна знать только ты.

— Ты серьёзно? — рассмеялся Анри. — Ты хочешь, чтобы мы отошли, оставив вас наедине? Лиана, не считай нас идиотами.

Но королева смотрела только на меня, и было что-то в этом взгляде такое, отчего моё сердце переворачивалось.

— Шиповничек, не будь дурой, — прошипела Кара.

— Не вижу для нас общих тем, — процедила я.

Жестоко, да, но Илиана была коварна, и мне было чего бояться. Королева подняла руки в цепях и рассмеялась горько:

— То есть вот это — для вас ни о чём? Я без магии, я в оковах, но вы всё равно меня боитесь? Спасибо. Мне стало легче. И всё же, Шиповничек, я должна открыть тебе тайну. Огромную тайну. Если я умру, ты так и не узнаешь то, что на самом деле было. Потому что всё, что ты знаешь о себе — ложь. Иллюзия и внушение. И тот принц, кто разбудил тебя — не твой принц. И твой отец, которого ты помнишь — не твой отец. Всё — ложь.

Я замерла.

— Я умру, и всё это — умрёт со мной.

— Сука, — процедил Анри.

— Она лжёт, — уверенно заявила Кара.

Но… Откуда Илиана узнала о принце? И… Я должна была узнать правду.

— Тебе хватит десяти минут? — холодно уточнила я.

— Пяти. Мне хватит пяти.

Анри хлестнул шпагой по кустарнику:

— Я против!

— Ваше Величество, — я подошла и коснулась его напряжённой руки. — Пожалуйста. Вы же будете неподалёку. Клянусь, это безопасно.

— С ней ничего не бывает безопасно.

— Я понимаю, но… я должна. Пожалуйста.

Король сморщился, словно от редьки, и сплюнул на землю.

— Пять минут.

Лязгнул шпагой, засунув её в ножны. Взял Кару под руку и отошёл от дерева шагов на двадцать. Замер там, где, очевидно начиналась трясина.

— Что ты хотела мне сказать? — ледяным тоном уточнила я.

— Спасибо, — прошептала Илиана. — Спасибо, что поверила мне, сестрёнка. Я умру счастливой.

— Какая я тебе сестрёнка⁈

— Родная. Единоутробная. Ты — дочь моей матери и моего отца. Мы с тобой делили один живот.

Я попятилась.

— Ты лжёшь! Тебе двадцать пять, а мне — восемнадцать!

— Это не так, — она грустно усмехнулась. — Тебе не восемнадцать. У меня была сестра-близнец, вот только её похитили совсем ребёнком. Похитила злая ведьма, чтобы отомстить моему отцу. А теперь вспомни, как звали фею, которая прокляла тебя, обманом заставив уколоть палец о веретено?

— Я… я не знаю. Мне родители не говорили… И о проклятье ничего не рассказывали.

— Обязательно говорили, — возразила она. — Хотя бы упоминали. Не родители, так другие феи. Вспомни.

Я задумалась. И вдруг в памяти всплыло: какая-то старушка просит моей милостыни. Мне семь лет, и я останавливаюсь перед ней. Мне жалко, сердце дрожит от жалости. Мы разговариваем о чём-то. А, кажется, старушка жалуется, что, после того, как запретили прясть, она стала нищей и не может заработать даже на кусочек хлеба… И вдруг подлетает нянюшка, хватает меня за руку и шепчет: «Никогда, никогда не разговаривай с феей Карабос, слышишь, принцесса⁈»

— Карабос, — прошептала я, потрясённо.

Карабос это же… Кара. Я оглянулась на тёмные кусты, в которых скрылись мои союзники. Сглотнула.

— Но как же… но ведь…

Илиана вздохнула:

— Шиповничек… Моя милая сестрёнка! Как поздно я поняла, что ты — это она. Я почти забыла о своей близняшке, если честно. Видела только во снах.

— Но я же помню моих родителей, и всю историю… А если всё, что я помню — ложь, то и про фею Карабос…

— Когда человеку меняют память, какие-то вещи всё равно остаются. Нельзя создать ложную память, не прицепив её к истинным воспоминаниям.

— Я не верю тебе.

Я попятилась. Илиана запрокинула лицо к небу, вздохнула и горько усмехнулась.

— А коварному и подлому Анри — веришь? А лживой Каре — веришь? Ты не веришь мне лишь потому, что тоже любишь Румпеля. Ревность заставляет тебя не доверять сопернице.

И она была права. Потрясённая, я замерла, осознав эту простую истину. Илиана бледно улыбнулась и воздела руки в оковах к небу:

— Ты знаешь, что в этом месте колдовство невозможно. А вот чудо может произойти везде. Великий Боже, ты слышишь меня. Я приговорена к смерти, и я её достойна. Но моя сестра — это другое. И я не хочу, чтобы она ходила во лжи. Пусть я умру. Пусть. Но развей ложь. Потому что эти люди, обманывающие её, обязательно её уничтожат. Если я говорю правду, пусть на этом дубе вырастет яблоко, как свидетельство истины.

И она бессильно прислонилась к сухому стволу. Я невольно оглядела ветви и вздрогнула, увидев… яблоко. Потянулась и сорвала его. Оно было реальным! Сглотнула.

Илиана — моя сестра? Родная, единокровная сестра? И… и она говорит правду?

— Я ничего не прошу, — прошептала королева дрожащим голосом и посмотрела на меня заплаканными глазами. — Ничего. Будь счастлива. Но напоследок обними. Пожалуйста. И я умру счастливой.

Всхлипнув, я шагнула к ней, обняла и притянула к себе.

— Прости…

И внезапно почувствовала острую боль. Отбросила ведьму, попятилась.

— Ты… ты укусила меня?

— Тебе показалось, милая, — ухмыльнулась Илиана.

Торжествующе и злорадно так.

Мир завертелся. Перед глазами поплыли круги, земля зашаталась. Я обернулась в сторону Анри, чтобы позвать его на помощь. Заморгала, силясь прогнать видение гвардейцев, вступающих на поляну со всех сторон. Успела только понять, что цвета их одежд не принадлежали ни королю, ни королеве. Впереди них шёл кто-то в ярко-оранжевом платье.

— Ты… ты…

— Я победила, милая, — шепнул голос Илианы.

И я упала прямо в чёрную, холодную воду. Мир погас.