Подъем, спящая красавица! (СИ)

Дополнение 4

Часы пробили пять вечера. Дракон-инквизитор воровато оглянулся, но никто из прохожих не замечал его угрюмую широкоплечую фигуру в твидовом пальто.

Двери Академии драконов распахнулись. Инквизитор поднял воротник, уткнул в него породистое лицо. Первыми прошли маги, за ними пробежали анимаги, некоторые забыли спрятать хвосты и уши. Степенно, переговариваясь о смерти, прошуршали фейри, некромаги…

Лорд Аэршар терпеливо ждал. Его обострённый, как у всех драконов, слух отчётливо улавливал каждое слово.

Последней на тысяче и одной ступеньке академической лестницы показалась скромная группка обычных человеческих инженеров. Ребята — большинство в очках — что-то горячо доказывали друг другу, не обращая внимания на девчонок, покружённых в собственные думы.

— Да, но! — какой-то приземистый парень поднял палец и размахивал им перед носом белокурой девочки, зябко кутающейся в горчичное пальто. — Почему, скажи мне? Почему изначально, когда энергия была сжата в маленьком объёме пространства, вселенная была столь упорядочена?

— Закон яйца, Эшли?

— С каких пор ты называешь энтропию законом яйца? — рассердился всклокоченный Эшли. — Причём тут вообще яйцо, Осения?

— Мы не можем повернуть время вспять, чтобы разбить яйцо обратно, — терпеливо пояснила девочка. — А, вернее, мы считаем, что не можем…

Дракон-инквизитор вздрогнул и чуть не выронил коробочку из позолоченного вафельного картона. Она! Аэршар выдохнул, выпуская лёгкий парок из ноздрей, и устремился навстречу. Сегодня! Вчера ей исполнилось восемнадцать, и сегодня он отвезёт её в летающий замок и…

— Привет!

От древней стены Драконовой Академии отлип какой-то невысокий мальчишка и шагнул к студентам. И, к досаде инквизитора, Осень внезапно замерла, а затем неуверенно шагнула к белобрысому.

— Уже прошло три года? — дракону показалось, что она растеряна.

И вот как быть? Прибить этого неизвестно откуда взявшегося неизвестно кого? Но ведь эклеры… Лорд огляделся. Меж тем чрезвычайно острый слух продолжал ловить разговор девушки с незнакомцем.

— Прошло.

Осень всё ещё стояла, судорожно стискивая пальцы в вязанных перчатках, а дракон-инквизитор уже нашёл, куда пристроить коробку — положил на одну из кривоногих белых лавочек.

— А я не успела экзамены сдать, — расстраивалась девочка.

— Тебе здесь нравится? — вдруг спросил парень.

— Конечно. Тут телескоп, и мы изучаем звёзды. Ну это факультативно, конечно. А летом была практика по металлу. От горных шахт до сталеплавильного завода. И экскурсия на АЭС, и…

— Осень, ты с нами в «Болтливый Лопух» или как? — оглянулся кто-то из сокурсников.

Они уже прошли, и девушка с незнакомцем остались одни.

— Ник, идите без меня.

Белобрысый задумчиво посмотрел инженерам вслед. Снова обернулся к собеседнице:

— Может, тебе кто-то из сокурсников нравится?

Лорд воспламенел до ушей. Пихнул коробочку на скамейку и замер, жадно прислушиваясь.

— Нет, — она поправила на шее парня малиновый вязанный шарф, такой длинный, что ветер играл им, словно хвостом. — Ну, то есть они отличные ребята. С ними здорово и интересно, но ты же в ином смысле спрашиваешь?

— В ином. Ну а вне стен университета?

— Академии. Нет. Я… как-то не думала об этом.

— Ну и зря.

Осень неожиданно рассердилась:

— Какая тебе разница? Ты словно дуэнья.

Она редко сердилась, и у Аршара сердце сжалось от ревности. Все три сердца. Белобрысый рассмеялся, а затем совсем по-мальчишески натянул Осени оранжевый берет на нос.

— Хочешь, я тебя тут оставлю? — предложил добродушно. — Насовсем.

— А можно разве?

— Почему нет?

— Мне тут нравится. Здесь почти нет магии. Много науки. И все такие… приветливые. А ты? Останешься тут? Ты же наверняка не получил базового образования, ты мог бы поступить на первый курс, я бы помогла подготовиться к экзаменам и…

— Нет.

«Вот и славненько», — обрадовался дракон-инквизитор и заторопился подняться по лестнице, чтобы вмешаться в разговор. Белобрысый активно ему не нравился.

— Тогда и я — нет, — выдохнула Осень.

— Почему? Тебе же тут нравится.

— Потому. Я — твой маяк. И ты ведь пришёл за мной, верно?

— Верно, но…

— Я соскучилась.

Дракон-инквизитор замер. В каком смысле? Да и кто этот тип вообще?

— Какой засранец оставил грязь на скамейке! — завопил кто-то, нарушая уверенность Осени в приветливости жителей Драконьего города.

Лорд обернулся и снова воспламенел до ушей: какая-то старушка, вытянув шею и вывернув её почти на сто восемьдесят градусов, с отчаянием разглядывала кремовое пятно на заднице новенького кашемирового пальто. Дракон поглубже ткнулся носом в воротник и отвернулся, сделав вид невинный и непричастный.

Парня уже не было. И это было бы совсем не плохо, если бы не факт, что Осень тоже исчезла.

Солнце, словно заправский маньяк, расцвечивало тучи в кровавые оттенки. Осень завершила встречу с купцами и ремесленниками, на которой были приняты важнейшие решения, такие, как создание гильдий, проведение королевский советов гильдий, а так же создание учебных заведений и строительства… нет, не газгольдера. Этого местные технологии пока не позволяли — невозможно было бы создать металлический колокол, чьи швы не пропускали бы газ — а нечто вроде него. Место для хранения газа в глиняных амфорах, прошедший качественный обжиг. Много говорили и перспективах развития королевства, о странных и непонятных для монфорийцах понятия вроде «туризм» и «экология». Осень записывала вопросы, на которые не могла дать ответа, в блокнотик. И в целом всё было… рабочее.

Почти всю встречу Эй просидел на подоконнике тронного зала, сердито поблёскивал оттуда глазами, а, когда убедился, что его маяку ничего не угрожает, спрыгнул во двор и исчез.

После того, как советники разошлись, задумчиво покачивая головами, скептично или воодушевлённо переговариваясь, уставшая студентка поднялась в свою каморку. Приняла душ, переоделась во фланелевую пижамку. И надо было бы поработать над нововыявленными проблемами, но…

— Завтра, — смалодушничала уставшая девушка.

Забралась в постель и провалилась в сон.

Проснулась в полночь. Сердце билось в тревоге. Осень осмотрелась, но… всё было по-прежнему: всё та же широкая кровать, и прохладный ветерок надувает льняные шторы, и… А тогда что тревожит? Она села, обхватила колени и заглянула в зеркало.

Эй не снабдил комнату часами, как Осень его ни упрашивала.

— Зачем? Чтобы ты не высыпалась? Живи так, как тебе удобно. Спи до стольки, до скольки хочешь. Незачем.

И всё же, судя по густой тьме, и вообще по внутреннему ощущению, сейчас было далеко за полночь. Часа два или три ночи. Всё тихо, спокойно… Что не так?

Осень встала, подошла к большому зеркалу, посмотрела на своё отражение. И вдруг поняла: Волка не было. Раньше он всегда спал с ней. Всегда в зверином облике, и его мех был крайне приятен для пальцев.

— Эй, — позвала она тихо.

Ей никто не ответил.

Ну, понятно.

— Эй, не прячься. Я знаю, что ты меня слышишь. Выходи.

Ей снова не ответили.

— Эй! — Осень провела пальцем по стеклу. — Если ты сейчас не явишься, я отправлюсь гулять по городу и… и напьюсь холодного молока. Простужусь и заболею.

Она прикусила губу, чтобы не рассмеяться от собственных угроз. Отошла в сторону.

— Выходи. Ты обещал, что стоит мне тебя позвать…

Из зеркала выпрыгнул волк. Сплюнул крысиный хвостик. Сел, почесал задней лапой ухо. Облизнул кровь с верхней губы. Встряхнулся, обдав её холодными брызгами.

— Отвернись.

Она послушалась.

— Чего хотела? — грубо и раздражённо уточнил Эй.

Он уже перевоплотился, это всегда было слышно по голосу. Глотка зверя придавала какую-то хрипоту и рычание, и слова звучали несколько не по-человечески. Осень обернулась. Эй, Яша, Серёжа, Дезирэ — и кто ещё? — был зол. Он стискивал кулаки в карманах, и губы его кривились от раздражения.

— Что с тобой? — удивилась она.

— Ничего, — хрипло прорычал он. — Мне некогда. Я занят. Что тебе нужно?

Осень шагнула к нему. Парень попятился.

— Я соскучилась. Мне без тебя неуютно.

— Сожалею. Не мои проблемы.

Он отступал и отступал, пока не упёрся в стену. Вздрогнул, оглянулся. Сдвинул брови и враждебно уставился на подошедшую девушку. На щеках его вдруг выступили желваки. Осень впервые видела его настолько раздражённым.

— Что изменилось? — спросила тихо.

— Ничего, — почти просвистел он. — Отпусти. Я занят.

Она коснулась кожи его дублета, закрыла глаза, прикусила губу, но та всё равно задрожала от обиды.

— Я соскучилась по тебе, — всхлипнула Осень и отвернулась. — Но иди, конечно. Ты не можешь мне простить, что я три года тебя не звала? Ты обиделся и…

— Чушь. Для меня прошло не больше суток.

Девушка отвернулась, отошла к окну. Эй двинулся к зеркалу.

— Не уходи, — прошептала она. — Это — твоя комната. Если уж так, то уйду я.

Голос её дрожал и ломался от обиды. Эй замер у самого стекла.

— Ерунда. Оставайся, — буркнул, настороженно наблюдая за ней.

— Нет.

Осень всхлипнула, повернулась и принялась собирать вещи.

— Что за глупость? — прорычал Эй. — Я тебя не гоню. Эту комнату я создал для тебя.

— Не нужно. Я больше не ребёнок. И сама о себе позабочусь. Не всё же мне пользоваться твоей добротой. Надо самой и… И вообще.

Он наблюдал, как она складывает одежду. Её было очень мало: одно платье, три мужских комплекта. А вот книг оказалось очень много.

— Как ты это собираешься тащить? — почти дружелюбно поинтересовался он.

— По очереди.

— Не уходи, — вдруг попросил он.

Осень не ответила. Стиснула губы и продолжила перевязывать тонкой бечёвкой стопки толстых книг. Эй подошёл со спины, обнял и прижал к себе.

— Не уходи, — повторил растеряно, — пожалуйста. Я не хотел тебя обидеть… Хотел, но…

— Не уйду. Если скажешь, что случилось. В чём дело?

Она повернулась и обиженно посмотрела в его глаза. Сейчас Эй казался почти мальчишкой, и на его лице читались и отчаяние, и страх и растерянность.

— Ты боишься? — догадалась Осень. — Но что произошло.

Он отвёл глаза, облизнул губы.

— Ты стала взрослой, — прошептал с отчаянием. — Ты перестала быть ребёнком.

— И что? Я не понимаю… Мы же так и хотели…

— Ты. Ты хотела. А я — нет. Но я и не возражал… Идиот. Надо было.

— Эй, — Осень испугалась, положила руки на его плечи, — какая разница? Это всё равно я.

Пёс покачал головой, а затем, решившись посмотрел ей в глаза:

— Пока ты была ребёнком, я не мог причинить тебе зла.

— И сейчас не можешь — я же твой маяк, — рассмеялась она.

Но он оставался серьёзен.

— Могу, — выдохнул хрипло. — И сейчас нет того, что могло бы меня сдержать. Не мешай мне держаться от тебя подальше, пожалуйста.

Прижал её к себе, зарылся в волосы, и Осень вдруг услышала, что его сердце бьётся с безумной быстротой.

— Не обижайся, — шептал он, прижимая всё сильнее и сильнее, — не уходи. Я… не хочу, чтобы ты уходила, но… Я не хочу тебя обидеть. Осень, я… Давай отмотаем время обратно?

— Как это?

— Просто прыгаешь в любой другой мир. Запускаешь время вспять. Мир молодеет, и ты тоже молодеешь. А потом меняешь мир. И вот тебе снова пятнадцать. Или семь. Или ты — бессмысленный младенец. Я не предлагаю тебе стать совсем маленькой… Не хочу, чтобы ты забыла меня, и всё, и вообще, но… Давай вернём твои пятнадцать лет? Пожалуйста.

— А я сохраню память? Я не забуду то, что узнала в университете?

— Нет. Если не откатить твой возраст до грудничка, то — нет. Не забудешь.

— Эй, — прошептала Осень, взяла его лицо в ладони и всмотрелась в посветлевшие от страха глаза, — послушай… Я тебя люблю.

Она закрыла глаза и коснулась его напряжённых губ, поцеловала нежно-нежно. Почувствовала, что он весь дрожит, словно загнанный зверь. Эй молча вытерпел её ласку, а, когда она отстранилась, беспомощно посмотрел на неё:

— Нет.

— Что — «нет»? Я же вижу, что и ты меня любишь. Не обманывай меня, пожалуйста.

— Люблю, — неловко выговорил он, звуки словно продирались через губы. — А ещё я тебя хочу. И теперь нет ничего, что мне мешало бы. Понимаешь?

— Да. Но разве это плохо?

— Ужасно, — он аккуратно отодвинул её, снял со своих плеч её руки и выскользнул в сторону. — Не мучай меня.

Осень недоверчиво рассмеялась:

— Эй, ты же не… Ну у тебя же были девушки, а ты ведёшь себя, как…

— Были, — выдохнул Эй. — Поэтому я знаю, чем это заканчивается. Осень, я не хочу тебя хотеть. Давай отмотаем время?

— Мы можем просто не спать, если тебе…

Его губы судорожно дёрнулись. Эй снова стиснул кулаки, и на лбу вдруг проступила голубоватая вена.

— Рано или поздно я сорвусь, Осень. Рано или поздно моё желание станет сильнее моего нежелания. Я — зверь. Я — тьма. Я — зло.

Она замерла. А потом шагнула назад и убрала руки за спину.

— Хорошо, — прошептала, а на глазах выступили слёзы. — Хорошо, если ты так хочешь…

— Хочу.

Дезирэ обернулся волком, перемахнул комнату и запрыгнул в зеркало.