Подъем, спящая красавица! (СИ)

Глава 2

Планы и кролики

Наверху оказалось холодно. Очень-очень холодно. Это было странно, ведь должно быть наоборот: чем выше, тем ближе к солнцу и теплее. Я совсем окоченела, даже мысли смёрзлись в комок, а потому бесстыдно прижималась к Дезирэ, намертво обняв его грудь онемевшими руками. Внизу простирались горы, мы летели над самыми их вершинами. Оловянно сверкали змейки рек. Голова кружилась, как будто мне не хватало воздуха.

«Я упаду», — поняла я.

Безумно хотелось спать, спать, спать… От прыгающих движений дракона накатывала тошнота. И это ещё хорошо, что в самом начале полёта я зарылась в просторный плащ принца! А что было бы…

— Эй, — позвал Дезирэ откуда-то снизу.

Я с трудом разлепила веки. Оказалось, что мы уже приземлились, и принц стоял внизу и смотрел на меня, запрокинув голову. И как я не заметила, что больше не держу его? Люсьен разминал ноги рядом с ним: сгибался и тянулся пальцами рук к пальцам ступней поочерёдно.

— Ты там как? — ухмыльнулся Дезирэ. — Жива? Прыгай давай. Хотя нет, ещё ноги пере…

Он успел меня перехватить, и на миг я оказалась в крепких горячих объятьях. А моя юбка задралась, обнаружив, вероятно, прекрасный вид пажу на девичьи штанишки. Дезирэ поставил меня на ноги, отпустил. Я пошатнулась, и принцу вновь пришлось меня придержать.

— Ты дура? — логично уточнил он.

— Я не прыгала, я упала.

Губы двигались с трудом, слова прозвучали невнятно, сил же возмущаться его грубостью просто не осталось.

— Это не она дура, это ты идиот, — процедил Люсьен, неожиданно занявший мою сторону. — Это ж на какой высоте мы летели? Три тысячи? Больше? А она — в платье. Ты вообще зачем её разбудил? Чтобы уморить?

— В следующий раз она полетит впереди, а ты — сзади, — предупредил Дезирэ, скинул с себя тёплый бурнус, замотал меня и набросил на мою голову капюшон. Одёрнул мне подол.

— Следующего раза не будет. Я с вами больше никуда не полечу. Мне холодно и есть хочется. И спать. И, кстати, твоей невесте — тоже. У неё, вон, колени подгибаются. Нельзя так над людьми издеваться.

Как же я была с ним согласна! Мир танцевал, из ног словно кто-то вытащил кости. Я почувствовала себя снежной бабой весной. Но сейчас осень, а я не баба.

— Я даже не начинал ещё, — хмыкнул принц. — Ладно, ваша взяла. Сегодня будем отдыхать. Здесь неподалёку есть шале. Одна проблемка: конь-то у нас один на троих.

Оглянувшись, я увидела, что наш дракон снова превратился в крепконогую лошадку. Она щипала пожухшую траву и потряхивала большой головой, словно силясь осознать произошедшие с ней головокружительные метаморфозы. Я освободилась из рук жениха и села на камень.

Мы по-прежнему находились в горах, в седловине одного из горных хребтов. Но каменистая почва здесь всё же была уже почвой, а не сплошным камнем, и неподалёку зеленела макушкой чёрно-рыжая сосна, раскорячившаяся так, что казалась пауком. Солнце всё ещё стояло высоко в небе, и здесь, на земле, его лучи даже грели.

— Я дойду пешком, — буркнул Люсьен. — Позаботься о своей невесте.

— Как скажешь.

Положив руки на колени ладонями вверх, я принялась массировать пальчики, возвращая в них кровь. А я точно обязана выходить замуж за этого грубияна? Да, у меня не очень много вариантов, да, я совсем одна в целом мире и совершенно не знаю даже, как зовут короля, который правит через сто лет после того, как я заснула магическим сном. Да, да, да. Но… Если Дезирэ сейчас, когда я ещё не принадлежу ему перед людьми и перед Богом, вот так себя ведёт, что меня ждёт дальше? «Ну, по крайней мере, со свадьбой я точно не стану торопиться», — решила я и погрела пальцы дыханием.

Дезирэ подошёл ко мне:

— Идёмте, принцесса.

Он помог мне сесть на коня, затем взлетел позади, передвинул меня на холку коня, сам переместился в седло и пустил лошадь шагом. Люсьен взялся за повод и бодрым шагом пошёл рядом.

Мне не нравился, очень не нравился этот странный принц, но после пережитого полёта голова оказалась настолько тяжёлой, что, несмотря на мою борьбу с самой собой, упала на плечо жениха, а веки сомкнулись. Однако Дезирэ даже не попытался устроить меня поуютнее.

Я проснулась от того, что конь остановился.

— Что случилось? Мы приехали?

— Рокировка, — фыркнул жених и спрыгнул с коня. — Давай, мелкий, залезай.

Он подхватил пажа и посадил его в седло на своё место.

— Все несогласные с моим решением идут или пешком, или в бездну.

— Вам не холодно? — сонно пробормотала я, кутаясь в бурнус жениха.

Дезирэ оглянулся на меня. Ветер ерошил его светлые волосы.

— Жарко, — процедил принц сквозь зубы.

— А в той бездне, куда ты нас посылаешь, — мило поинтересовался Люсьен за моей спиной, — жарко или холодно?

— А вот сходи и узнай сам.

Ещё часа через два, когда спина начала невыносимо ныть, а ноги совершенно затекли (я ведь ехала не в седле, а впереди, по-дамски) показался небольшой домик, сложенный из дикого камня. Одноэтажный, но с мезонином. Черепичная покатая крыша покрылась мхом, а палисадник перед крыльцом зарос бурьяном, чертополохом и каким-то кустарником, уже облетевшим. И всё же это был дом. Внутри не дует ветер, и, может быть, есть очаг, и…

Принцу снова пришлось помогать мне слезть с лошади. А мне — вытерпеть его нежеланные объятья. Впрочем, пару минут спустя Люсьен тоже свалился всё в те же крепкие руки и даже издал жалостный стон. Значит, не я одна такая неженка?

— Вас донести, или сами дойдёте?

— Благодарю, сама.

— Отлично.

Мой жених перекинул своего пажа через плечо и легким шагом направился в дом. Хам. Но… он что, совсем не устал? Лошадь пошла за нами, мирно покачивая шеей.

К дому вела тропинка из круглых жёлтых камней. Их почти не было видно из-за мха и опавших листьев. Я кое-как доплелась до распахнутой настежь дубовой двери, схватилась за неё, выравнивая дыхание. Узнать бы ещё кто такой добрый отправил меня спать на сто лет! Но — завтра, всё завтра. Сегодня мышцы, отвыкшие от нагрузки, похожи на тряпочки, а голова так кружится!

После маленькой прихожей с люком в погреб сразу шла кухня: приземистый крепкий стол, мужицкие грубые стулья, маленькое окошечко с широченным подоконником, массивная печь и — о! — кровать. Широкая, покрытая густым слоем пыли, застеленная бог знает когда… Я застонала от вожделения, подошла, отдёрнула покрывало, взметнув в воздух пыль, расчихалась и рухнула. Почувствовала, что вместо соломы тюфяк был набит пылью.

— То есть сто лет не хватило? — рассмеялся принц.

Мне было плевать.

— Люсьен, ты, может, тоже приляжешь рядышком?

— Ты офигел? Я вроде как мужик.

— Ну разве что вроде как.

Хлопнула дверь, заскрипел стул. Я открыла глаза и повернула голову. Люсьен сидел на стуле. Вернее полулежал на столе. Дезирэ не было.

— Помоги мне расшнуровать корсет, — попросила я.

— Я не ваш слуга.

— Да, но слуга моего жениха…

— Это не одно и то же. Вам я прислуживать не буду.

«Ты такой же хам, как и твой господин». Однако раньше, чем мы спустимся к людям, и раньше, чем я придумаю, что мне делать дальше, наживать себе врага было бы неразумно. Мне пришлось проглотить наглость.

— Конечно, не будешь. Мне нужна служанка. Женщина, а не мужчина. Но сейчас я не смогу расшнуровать корсет, ведь шнуровка находится на спине. Мне просто не достать до неё.

— Хорошо, — процедил он, поднялся и подошёл. — Ложитесь на живот.

К моему удивлению, освободить моё тело от корсета у дерзкого пажа получилось довольно ловко. Я вдохнула всей грудью.

— Ещё, пожалуйста, будь добр — расплети мои косы.

— А вот это вы уже сами можете.

— Без зеркала — нет. А зеркало в этом домишке вряд ли есть…

Сдерживая раздражение, я заставила себя ласково посмотреть на мальчишку. Он прищурился, затем засунул руку в карман и кинул на постель что-то, похожее на металлический медальон, размером не больше ладони.

— Дарю.

Я с недоумением повертела «подарок» в руках, нашла мудрёный замочек, открыла и ахнула. Зеркало! Ну надо же, как необычно. Даже два, одно из них, сверху, нормальное, а второе, снизу, увеличивало моё отражение.

— Спасибо.

Люсьен молча вернулся на свой стул и снова полулёг на стол, положив локоть под голову. А я принялась с любопытством разглядывать себя. Тёмно-карие глаза, покрасневшие от долгого сна, немного опухшие, но всё ещё красивые. Как у лани, как говорят поэты. Но мне не нравится это сравнение. Потому что я знаю, как выглядит лань. Почти так же, как коза. Глаза у ланей уж точно козьи. Никогда не могла понять поэтов: почему сказать «козлиные глаза» это оскорбление, а «глаза как у лани» — ах, как романтично? Впрочем, признаюсь, разрез моих глаз мне всегда нравился: большие и меланхоличные. Конечно, я бы предпочла голубые или зелёные… А ещё ресницы. Ресницы — это боль: длинные, густые, но… коровьи. Да-да, всё та же лань: притеняют глаза, вместо того, чтобы красиво закругляться наверх. И мне вечно приходится их подвивать…

Я тяжело вздохнула и продолжила придирчиво оглядывать себя.

Бледная кожа, даже губы бледны. Страх божий, а не девушка на выданье. Зато приятно, что за сто лет я не постарела, и мне по-прежнему восемнадцать. А тёмные, почти чёрные волосы, кажется, стали ещё шелковистее и темнее. И — главное — никаких седых волосинок! А то мало ли… за век то дрёмы…

Грохнула дверь. Я оглянулась. Дезирэ. А кто бы сомневался… Принц прошёл к очагу, скинул с рук вязанку дров, запихал все поленья в очаг.

— Так нельзя, — запротестовала я. — Нужно понемногу. Во-первых, не разгорится, а во-вторых, труба может обрушиться, ведь печь давно не топили…

И замерла. Дева Пречистая, а я-то откуда такие нюансы знаю⁈

Дезирэ оглянулся на меня. Снова искривил в усмешке губы, провёл рукой по волосам, ероша их.

— Может, сама затопишь? Поучишь меня, как это делать?

Я отвернулась. Какой же он всё-таки неприятный тип!

Буквально спустя минуты две огонёк вспыхнул в печи и принялся жадно облизывать дрова. Дезирэ застыл на корточках, заворожённо разглядывая пламя. А я украдкой рассматривала его поверх зеркальца.

— И что мы будем есть? — сварливо подал голос Люсьен.

— Крольчатину.

— Если она и была здесь, то давно стухла. Даже если маринованная или вяленая…

— Свежую.

Дезирэ рывком вскочил на ноги и жёстко приказал пажу:

— В шкафу между очагом и окном чугунок. Поставь его на плиту. Снаружи слева от двери, перед яблоней, колодец. Набери воду, налей в чугунок до половины. Прямо сейчас. Я вернусь минут через двадцать или полчаса. Вода должна кипеть.

— Почему я?

— Потому что.

Кажется, паж всё же выбесил своего господина.

— И да, не забудь протереть котелок, — швырнул Дезирэ приказом в недовольного мальчишку и снова вышел.

— Давай я помогу? — вызвалась я.

Тело протестует, тело ноет, но мне нужен союзник. Любимчик жениха — не самый плохой вариант.

— Я протру котелок, а ты принеси воду, — распорядился Люсьен.

— Котелки — это женское дело, — возразила я. — Ты мужчина, а, значит, натаскать воды — твоя задача.

Паж отчётливо скрипнул зубами, но всё же подчинился.

Когда Дезирэ вернулся (действительно совсем скоро), вода только-только начинала закипать. Принц бросил на стол связку из четырёх тушек освежёванных кроликов. Люсьен завопил и отпрыгнул в ужасе.

— Ты рехнулся? Они в кровище! Ты… ты их убил! Я не буду это есть!

В его голосе зазвенели слёзы. Я изумлённо уставилась в лицо странного мальчика. У него реально блестели глаза!

— Ну и не ешь, — Дезирэ пожал плечами. — В саду рябина. Питайся ей.

— Я могу разделать их, — предложила я. — Правда, никогда этого не делала, но…

Принц вынул из-за пояса длинный нож, подкинул его вверх, и оружие вонзилось клинком в дубовую столешницу.

— Вперёд. Я поищу каких-нибудь корешков.

— Ты не мог поймать рыбу? — плачущим голосом продолжал возмущаться Люсьен. — Обязательно надо было убивать животных?

— Будешь вопить, в следующий раз принесу человечину, — пригрозил принц и вышел.

К моему удивлению я легко разделала тушки. Забросила в котелок. Люсьен сидел неподвижно, закрыв лицо ладонями, и, кажется, всхлипывал. Я вышла из дома.

Без корсета, в одной рубашке и обычном корсаже, на улице оказалось очень прохладно. Но я всё равно с удовольствием прогулялась по запущенному саду. Села на покосившуюся лавочку и задумалась.

Как Дезирэ смог так быстро поймать кроликов?

Это довольно хитрые и опасливые животные. Их либо гонят при помощи собак, причём особых, норных пород, ведь кролик никогда не отходит далеко от своей норы. Либо, что намного проще и эффективнее, ловят при помощи силков. Но если второе, то… Что нужно сделать, чтобы четыре кролика вот так стремительно угодили в силки? А собаки у принца с собой нет… Всё это было очень странно. В том числе и то, что я знаю о таких вещах, как силки. И как разделывать кроликов. И как топить печь.

Я зажмурилась.

Королевский парк… Огромный, пламенеющий золотом и багрянцем. Фонтаны. Беломраморный дворец, позолоченные атланты, терраса, широкие ступени, ведущие вниз… Совсем не похоже на тот замок, в котором я проснулась. Тот протыкал небо острыми шпилями и щерился башнями вдаль. Моя комната. Уютная, с вытканными шпалерами, с камином из жёлтого песчаника, с наборным секретером, в котором я прятала дневник… И с зеркалом. Овальным, в эмалированной раме, украшенной драгоценными камнями. А ещё был клавесин…

Папа… Я помню его смутно, совсем смутно. Помню бородку топориком… И всё. А, и блеск золотой парчи. Мама… У неё светлые волосы и глаза. Усталое лицо. И грустная-грустная мелодия: ла-ла, ла-ла-ла… Я пощёлкала пальцами, но не смогла припомнить больше ничего.

Я — их единственная дочь. Надежда и отрада. Наследница. Вечно окружённая фрейлинами и слугами. Мне вспомнилось много-много лиц, платьев, ахов-охов… В этом многоликие лица родных потерялись, как кусочек смальты в мозаике.

Голова разболелась, и я сжала пальцами виски.

— Не старайся, — произнёс надо мной жених, голос его прозвучал почти дружелюбно. — Ты сто лет спала. Немудрено, что многое подзабылось. Вспомнится со временем.

Я удивлённо взглянула на него.

— Спасибо. Кто сейчас правит королевством? И что вообще происходит в мире?

Он сел рядом, вытянул ноги в красных сапогах и, задрав голову, уставился на небо. Солнце уже клонилось к закату.

— После того, как ты заснула, твои отец и мать довольно быстро умерли. Как ты знаешь, наверное, кроме тебя, наследников у них больше не было. Возникла междоусобица, и королевство разделилось на три.

— На три?

Вот это новости!

— Сначала власть захватил твой племянник со стороны матери — герцог де Монфор. Но герцог был слишком слаб и изнежен, к тому же не совсем… м-м… склонен к зачатию детей.

— В каком смысле?

— Богатая и сытая жизнь вредна для людей, — вместо ответа выдал Дезирэ презрительно, — вы начинаете баловаться. В общем, несмотря на то, что рыцари любили своего герцога во всех смыслах этого слова, королевство пало под ударами варваров. Они отхватили себе восточную часть, ту, где Старый город, ваша бывшая столица. Сейчас в ней правит не король — каган всадников с восточных степей. Гильом де Геррон, военачальник твоего отца и твоего племянника, смог остановить варваров, не дав им захватить западную и северную части. Но вернее сказать, что их лошадей остановили горы. Однако единения сил не случилось: каждый стал рвать корону на себя. В ходе войны Троих Геррон захватил север и нарёк его королевством Родопсией.

— Почему?

Принц пожал плечами:

— Название красивое, видимо. От Гильома возникла новая династия де Герронов, до крайности воинственная. А главный ловчий покойного герцога де Монфора — Анрио Дютор отгрыз западную часть, превратив её в процветающее королевство Эрталию. Так вместо одного королевства появилось три. По старой памяти их иногда называют Трёхкоролевствием.

— Вы сказали: война троих. А кто был третьим?

— Фея. Но она погибла.

— Разве фея может погибнуть? — изумилась я.

— Может. И её смерть всегда приносит проклятье тому, кто её погубил: его род истребится до последней капли крови.

— И кто же…

— Ну… она как бы погибла, но как бы и нет. Так что пока проклятье ни на кого не обрушилось.

Я вздрогнула. Потёрла ладонью лоб.

— А кто же теперь я? — вырвалось у меня жалобное. — Кто я в этом чужом мире?

— Моя невеста, — ухмыльнулся Дезирэ.

Ну, спасибо. Утешил. Я всхлипнула. Он вдруг приобнял меня, шутливо похлопал по плечу:

— Да не переживай ты так! Вернём мы тебе престол предков. Отнимем у захватчиков Монфорию. Отберём Родопсию. С Эрталией будет посложнее — ей правит злая ведьма и её любовник. И оба весьма сильны в магии. Законный король брошен в темницу, но вроде ещё жив. Мы его освободим. Если, конечно, он согласится принести клятву верности.

— Ох…

— Не парься. Разберёмся.

Дезирэ резко вскочил, я невольно оглянулась на него. На устах жениха змеилась усмешка, глаза потемнели и возбуждённо сверкали.

— Пройдёт сто лет, и та, что спит — проснётся.

Ярче рябины кровь прольётся.

Вспыхнет пламя до небес.

Ангелу поможет бес.

Тьма из бездны отзеркалит свет,

и король на трон вернётся.

— Ч-что?

— Это было пророчество. Красиво, да? Идём в дом. Я нашёл яблоки. Перекусим, пока рагу греется. И, кстати, в подвале есть вино. Всё, что было кроме него, давно сожрали мыши, но вино они не осилили.

Шиповничек

А это шале