Подъем, спящая красавица! (СИ)

Глава 4

Хорошие птички

Часа через два я была готова. Дезирэ ждал нас, лёжа на пожелтевшей траве и глядя в серое небо, собирающееся плакать. Рядом паслись две лошадки.

— А вторая откуда? — изумилась я.

— Купил. Пока вы возились.

Он лгал. На многие лье вокруг не было ни одной деревеньки. Но вряд ли было разумно оспаривать его слова. Принц вскочил.

— Сами решайте, кто из вас в седле, кто на холке или на крупе. Лично я выбираю вот этого.

Дезирэ ткнул пальцем в нового, вороного коня. Я оглянулась на серого. Бывший дракон покосился на меня выпуклыми задумчивыми глазами.

— Ты нам не поможешь? Не подсадишь в седло?

— Нет.

Мне кажется, или он злится? Но на что? На то, что мы так сильно задержались? Солнце уже почти выглядывало из-за гор.

Люсьен решительно подошёл к лошади, схватился за луку седла, просунул в стремя носок сапога. Правого. Притом что подошёл слева. Подпрыгнул. Осознал, что неправ, попытался поменять ногу, лёг животом на седло. Конь всхрапнул и вдруг попятился.

— Стой! — закричал паж, дёрнул узду на себя, и раздражённый серый взвился на дыбы.

Мальчик упал, зацепившись ступнёй за стремя. Стукнулся головой о землю. Я бросилась к нему, перехватила коня за узду, повисла, стараясь удержать скакуна и успокоить:

— Тише, тише…

Но тот хрипел, ржал и бил в воздухе передними ногами. Почему животное так нервничает?

— Ты специально, да⁈ — завопил Люсьен. — Чтобы мы поняли, что ничего без тебя не можем⁈ Ты…

— А вы можете? Хотя бы чего-нибудь? — грубо уточнил Дезирэ.

Пока я пыталась остановить скакуна, принц оказался рядом и успел вытащить мальчишку из-под копыт. На месте пажа, я бы, наверное, поблагодарила, но Люс явно не знал такого глагола.

— Ненавижу! — прошипел мальчик взбешённой кошкой, пытаясь высвободиться из рук спасителя.

— Это радует. Принцесса, ты-то умеешь ездить в седле?

— Умею. В дамском. Или в мужском, но тогда в штанах. Однако сейчас на мне платье, а запасного мужского костюма у меня, увы, нет.

Дезирэ выпустил мальчишку, подошёл ко мне и… сорвал с меня верхнюю юбку. Я раскрыла рот, шокированная, не в силах произнести ни звука. Принц содрал фижмы, отбросил их в сторону и разорвал нижнюю юбку. Снизу-доверху. Оглядел дело своих рук. Но как это возможно⁈ Что у него за сила в руках, чтобы порвать крепкую ткань⁈

— Вы… вы…

— Так намного лучше. Ногу в стремя.

— Но вы сейчас порвали мне платье!

— Я в курсе. Ногу в стремя.

Спорить с ним? Есть ли смысл? А если смысла нет, то — зачем? Нервно выдохнув, я молча вдела в стремя левую ногу. Жених помог мне сесть в седло. Обернулся к Люсьену.

— Знаешь, — сказал мягко и ласково, — здесь неподалёку есть прекрасная башня. Высокая-превысокая. Внизу — река и скалы. В том краю никого нет. Зато есть источник, прямо внутри башни. И еда. И никого. Только камень.

— Я выброшусь из окна.

— Умно́. Но там нет окон.

Испуганный мальчик попятился.

— Я не буду есть и умру с голода!

— Уверен, что выдержишь муки голода? Поэкспериментируем?

— Ты их убил! — задыхаясь прошептал паж. — Их всех! Я не хочу…

Он что, всё ещё о кроликах?

— Все живые смертны, — Дезирэ пожал плечами. — У тебя нет выбора, Зайчонок.

Принц вскочил в седло и протянул пажу руку. Тот всхлипнул, поколебался, но всё-таки взялся за широкую ладонь.

— Ногу на мой сапог, — подсказал Дезирэ. — Ты справа от лошади, поэтому правую. Нет, левая должна быть впереди. наступай пяткой.

А потом перехватил и посадил впереди себя. Обернулся ко мне.

— Готова? Или, может, тоже хочешь в башню?

— Куда мы сейчас?

— На источник. Тебе надо вымыться. Нам тоже.

— А потом?

— В Старый город — столицу Монфории.

— У тебя вообще есть армия-то? Рыцари, мушкетёры, гвардейцы, кто-то в этом роде?

— А у тебя?

— Нет.

— И у меня — нет.

— А… кто есть?

— Ты, я и Люсьен. Не будем тратить время. Поехали.

И он пришпорил коня. Дева Пречистая! Как же мне хотелось развернуться и поскакать в противоположном направлении! Они оба неизлечимо больны. Или, как сказал Люсьен — отморожены на всю голову. На обе головы. Что за дурацкие шутки?

Старый город был обнесён высокой зубчатой стеной. Башни-восьмигранники купали в небе сине-алые флаги. Здесь горная цепь переходила в плоскогорья, распаханные трудолюбивыми крестьянами. Туда, дальше на восток, начинались великие степи, на севере окружённые непроходимыми болотами и чащами. В степи жили воинственные кочевые орды. Я вспомнила, что отец постоянно держал на заставах восточного пограничья армию в боевой готовности. С юга сухими ветрами дула бесплодная пустыня. Но это где-то там, далеко. А вот тут — плодородные, хоть и глинистые земли.

Были.

Я закрыла глаза, вдыхая чуть горьковатый осенний воздух, напоённый теплом и светом. Я помнила этот город. Он всегда утопал в цветах. В конце марта с гор сходили последние снега, вода заливала поля, поднимаясь из рек. А в апреле приходила настоящая жара. Изнывающие от зноя горожане прятались по домам, а вечером выходили к бесчисленным фонтанам. Но несмотря на солнце, столица всегда услаждала взор зеленью садов, скверов, аллей и бульваров, потому что её построили в месте, изобилующем источниками. Мы никогда не знали засухи.

Открыла глаза. Всхлипнула.

Каменные стены. Каменные башни. К стене жмутся жалкие хижины. Выжженная земля. Ветер поднимает сухую красную пыль. Всё красно-серо-жёлтое. Ни малейшего следа зелени.

— Что здесь произошло? — прошептала я и облизнула сухие губы.

— Война, — коротко бросил Дезирэ и пустил коня по терракотовой тропинке.

— Так ведь… почти сто лет прошло…

— Каган, захвативший город, сжёг его полностью, до камня. Все оросительные канавы были затоптаны и перекопаны, чтобы в них не мог спрятаться ни один сопротивленец. Пруды завалены трупами, колодца засыпаны солью. Ну, это ещё сторонники де Монфора пытались лишить нападавших воды.

— Но можно же было снова посадить деревья! И снова прокопать канавы и колодцы…

— Можно.

Я стирала слёзы ладонями, потому что платка не было, а потом сообразила, что только так только перемажусь вся, и перестала. Вместо нарядных, выкрашенных белой, красной и голубой глиной домиков, доверчиво глядящих окошками из-под черепичных крыш, на нас испуганно смотрели жалкие лачуги, кривящие рты покосившихся дверей. Безвременно увядшие крестьянки тащили ржавые плуги, за которыми тяжело ползли худые мужики. Но страшнее всего выглядели дети: большеголовые, по-стариковски усталые, они сидели вдоль дороги и наблюдали за нами без всякого любопытства. Не играли, не резвились…

— Это было сто лет назад! — прошептала я. — Неужели за это время…

— Потом была ещё война, а затем ещё. И снова — война. С востока шли и шли новые орды. На севере пыталась отвоевать земли Родопсия. С запада от неё не отставали эрталийцы.

Потрескавшиеся губы щипало от соли.

— Какой у нас план? — грубо поинтересовался Люсьен. — Дождаться ночи, пробраться во дворец, задушить короля подушкой? Или там… кагана?

Дезирэ не ответил. Он остановил скакуна, поднялся в стременах, разглядывая ворота. Наши лошади шли бок о бок, и я тоже натянула узду. Оглянулась, всмотрелась в лицо жениха. Принц улыбался. Тёмные глаза поблёскивали. Мне стало жутко.

— Война — это отвратительно, — буркнул Люсьен, сидевший впереди.

— Да. Как и вся жизнь. Война — суть жизни. Та правда, которую вы упорно не хотите замечать.

С этими словами принц снова пришпорил усталого коня, и мы подъехали к воротам, перед которыми дежурили десятка два стражников. Уже давно миновал полдень. С юга дул пыльный ветер. И никто — ни крестьянин, ни торговец, ни ремесленник с его нехитрым скарбом — совсем никто, кроме нас, не пытался войти в оскал каменных ворот.

— Кто вы и что ищете в городе Великого Кагана? — просипел один из стражников и шагнул вперёд.

Трое из отряда нацелили на нас мушкеты. Говоривший прокашлялся, дёрнул правым плечом, освобождая его от плаща, и положил ладонь на эфес шпаги. У него были седые длинные усы, а подбородок топорщился топориком бороды.

— Моё имя — принц Дезирэ, — прямо ответил мой спутник. — Мы ищем смерти Великого кагана и хотим захватить его город.

Голубые глаза командующего стражей моргнули.

— Что? — переспросил он в недоумении.

— Смерти, — великодушно пояснил Дезирэ.

Стражники переглянулись. Командир насупил брови.

— За такие шутки вас вздёрнут на городской виселице…

— Достойная смерть за глупую шутку, — согласился Дезирэ и спрыгнул с коня. — Но я не шучу. Я объявляю войну кагану. Я приехал его убить.

— Он сумасшедший? — обернулся стражник ко мне.

— Да, — ответил вместо меня Люсьен со вздохом.

— Это не важно. Каган умрёт до захода солнца.

Десяток шпаг обнажилось, и их клинки сверкнули по направлению к нам. Дезирэ обернулся ко мне, чуть поклонился и протянул руку, чтобы помочь сойти с коня.

Крысиная пара громко выясняла отношения. Я пыталась понять: где они прячутся. Неужели зубы грызунов способны прогрызть толстые каменные стены? Как вообще крысы обитают в тюрьмах, если здесь и пол, и стены — каменные?

Косой солнечный луч падал косым прямоугольником на грязный пол, покрытый подозрительными потёками. Совершенно не хочу знать их природу. Зачем я связалась с сумасшедшим? Это ж было очевидно с самого начала, что он не в себе. Нестерпимо зачесалась нога под кандалами. Я почесала туфлей другой икру чуть повыше, но чесотка не унималась.

И ещё этот Люсьен… Они оба сумасшедшие. Мальчишка, которого приковали к стене только за ноги, сидел в углу, обхватив колени и уткнувшись к них лицом. Он даже не пытался сопротивляться или как-то возражать и не казался напуганным.

Я сдула прядь волос с лица и спросила в очередной раз:

— И что дальше, Ваше высочество?

Нет, ну мало ли это какой-то хитрый план у принца?

— Убивать.

— Вот как? И каким образом? Цепями? Или, может, взглядом?

Он промолчал. Правильно воспитанные принцессы никогда не истерят, но… Ну нет, нет! Я вот этого так не оставлю. Я не для того просыпалась, чтобы меня казнили!

— Знаете что⁈ — закричала я, кажется, у кого-то всё же истерика. — Зачем вы вообще меня разбудили? Для чего⁈ Я могла бы спать ещё сто лет. Вы — чудовище! Вы… Я скажу, что не с вами… Вы вообще мне чужой человек. Я не знала о ваших планах и… И я отказываюсь выходить за вас замуж и… Я от вас отрекусь раньше, чем попаду на дыбу! Учтите, я всё выложу, что знаю. И даже то, что не знаю…

— Вы любите черешню?

Дезирэ вдруг посмотрел на меня очень внимательно. А я задохнулась от гнева. То есть он… Он совсем не воспринимает меня всерьёз? Дева Пречистая! Надо было тогда всё же ехать в другую сторону. Как жаль, что мне не дотянуться и не придушить его!

— А… а идите вы, — выдохнула я зло.

Мерзавец! Идиот! Во что он меня втянул⁈

Грохнули чугунные замки, створки ворот поползли в стороны. Вошло несколько мужчин, среди которых был и кузнец. Он молотком разбил крепления наших цепей. Сначала отсоединил от стены Люсьена, затем меня, потом равнодушного Дезирэ. Я едва не упала, но один из стражников придержал меня. Высокий, грузный с добрыми глазами и пропитым носом.

— Что с нами будет? — как могла жалобнее пропищала я и взмахнула ресницами, посылая взор непревзойдённой нежности.

Вряд ли мне поможет его доброта, но вдруг?

— Каган захотел лично увидеть своих убийц, — холодно процедил другой, с глазами, похожими на стальные клинки.

И нас поволокли по узкому коридору.

Отлично! Отлично. Всё лучше, чем я боялась. Как знать, может, каган — нормальный человек? И он непременно поймёт, что девица и мальчик не могут отвечать за действия рыцаря, сошедшего с ума? Я снова облизнула губы, затем чуть покусала их, чтобы они стали поалее. Где-то в седле было спрятано зеркальце: ужасно, что я не могу посмотреть и поправить что-то. Причёску там, или стереть грязь с лица. Наверное, я сейчас похожа на нищенку… Ужас!

Чуть не разбив мне ноги о ступеньки, стражники вынесли нас во двор. Стоял тот розовый час, который всегда случается перед закатом. Сотня или больше мужчин на утоптанной площади фехтовали на рапирах, их клинки красиво отражали золото заката.

— О великий каган! — стражник, шедший впереди, преклонил колено, приложил ладонь к сердцу. — Вот эти безумцы.

Каганом оказался молодой мужчина. Он стоял под раскидистой почти высохшей черешней и наблюдал, как его воины упражняются. Обернулся и взглянул на нас. Восточное лицо, чёрные глаза, губы одного цвета с лицом — золотисто-загорелого. Чёрные прямые волосы, убранные в хвост. И чёрный костюм, тонко расшитый золотом. А ещё усики, небольшие, они скобкой очерчивали губы и спускались к подбородку двумя струйками.

В общем, вполне ничего. Я умильно захлопала глазками.

— Так говоришь, солнце не зайдёт? — весело уточнил каган и усмехнулся, с любопытством разглядывая Дезирэ.

Я попыталась присесть в реверансе, но меня тотчас дёрнули за цепи обратно. Видимо, решили, что я кинусь и зубами загрызу повелителя. От падения на спину удержали те же оковы.

— О великий каган, умоляю, прости его: он не в себе… А мы и вообще тут не при чём. Я и вообще его не знаю… Второй раз в жизни вижу и…

«Интересная шапочка, — внезапно пришла мне мысль в голову. — Как будто закрученная. Это сейчас так модно?» Красиво. Алая и белая ткань напоминали зефирку на голове. И жемчужная подвеска мерцала, колыхаясь.

— Не зайдёт, — подтвердил Дезирэ.

Каган невольно оглянулся на горизонт. Двор располагался на уровне крепостных стен, и вид отсюда открывался превосходный. Фехтовальщики замерли.

— И где же твоя армия? — полюбопытствовал владыка.

Ну, главное, что ему весело. Обычно тех, кто смешит, не убивают. Признаюсь, стать шутом во дворце кагана никогда не было моей мечтой, но…

— Я один.

— И как же ты меня убьёшь? Как победишь моё войско?

Мы все уставились на принца. Каган, стражники и я. Один лишь Люсьен хмуро рассматривал носки собственных сапог. Дезирэ чуть изгибал кончик губ в усмешке. Смотрел на владыку Монфории прямо и в упор, даром, что был ниже на голову.

— Вот так, — ответил небрежно.

Глаза его полыхнули алым. Он вдруг слегка дунул. Воздух сверкнул голубой вспышкой. В небо, пронзительно каркая, взлетела огромная стая галок.

— Ч-что…

Стражников не было. Пустой двор, черешня, монарх и мы. Каган побелел и попятился. Выхватил саблю.

— Колдун!

— Нет. Просто люблю галок. Хорошие птички, — возразил Дезирэ.

Встряхнул руками, и цепи упали на камень, рассыпавшись в ржавую пыль. С нас всех упали.

— Прощай, каган, — шепнул мой жених, поднял руку…

— Нет! — Люсьен повис на нём, схватил за запястье. — Эй, нет! Пожалуйста! Не убивай его…

Дезирэ застыл, лицо его потемнело.

— Зайчишка, отпусти.

— Нет! Нет! Ты его не убьёшь, слышишь⁈ Я… я запрещаю.

Принц раздражённо выдохнул. Опустил руку. Я решила, что и Люсьен сейчас взлетит в небо галкой, но, видимо, запас терпения моего жениха оказался неиссякаем. Каган, посеревший от ужаса, размахивал бесполезной саблей.

— Тёмная-тёмная башня. Ни свечей, ни огня.

— Пускай. Не убивай его, пожалуйста!

Каган бросился на врага с диким воплем. Дезирэ, не оглядываясь, взмахнул рукой, и несчастного отшвырнуло на землю.

— Я передумал. Там не будет еды. Одни только живые кролики. Когда ты проголодаешься, тебе придётся их убивать. И ты станешь это делать, когда голод одержит вверх над жалостью. А он одержит.

Люсьен прижался щекой к его шее, обхватил её руками.

— Плевать, — прошептал плачущим голосом. — Не убивай! Прошу тебя.

Дезирэ тихо свистнул. Каган, снова вскочивший с обнажённым клинком, окаменел.

— Ты его убил! — Люсьен, обернулся отпрянул и ударил кулаком в плечо принца. — Как ты мог⁈ Как⁈ Я же… Ты же…

— Он жив. Просто немножко не совсем.

Я подошла и коснулась статуи. Мрамор. Белый мрамор. Ещё тёплый. Сглотнула. Мой жених — колдун.

Жуть какая.

— Ты чудовище! — прошептал Люсьен, закрыл лицо руками и расплакался.

Но в этот раз я не была с ним согласна. Эти люди хотели нас убить… И всё же… Магия. Да ещё и… Вот так запросто превратить отряд стражников в птиц, а их короля — в камень? Это что ж за сила такая? Я обернулась и внимательно оглядела на жениха ещё раз. Он прижимал к себе плачущего пажа и чуть покачивал, видимо, пытаясь успокоить. Смотрел куда-то мимо, и глаза его казались чёрными, словно бездна. А всё же, кто они друг другу?

Люсьен отстранился, заглянул в мрачное лицо сюзерена.

— Давай останемся здесь? Посадим сады? Деревья, кустарники. Ты же можешь вылечить детей, да? Отстроим город заново и… и… Я помогу, честно. Буду поливать и… копать тоже. Я научусь. Они все здесь такие больные и несчастные! С твоей силой ты же можешь им помочь!

— Нет.

— Почему⁈

— Зайчонок, я умею только убивать. Я не сажаю деревьев, не строю города: я их сжигаю. Не исцеляю людей. Я могу только убивать, жечь и уничтожать.

Я снова посмотрела на мраморную статую. И вздрогнула: из её правого глаза катилась слеза. Люсьен судорожно всхлипнул, уткнулся в плечо принца.

— Как же я тебя ненавижу, — прошептал слабым голосом, а потом отстранился, вытер лицо тыльной стороной ладони и, ссутулясь, пошёл прочь.

Дезирэ сел на каменный парапет и стал смотреть на город. Я подошла к жениху.

— Вы — колдун? — спросила прямо.

— А похож? Нет.

Он даже не обернулся. Ветер трепал его светлые волосы.

— Но магией владеете?

— Типа того.

— И можете обратить армию в галок?

— Если она на меня нападёт.

Я села рядом, осторожно стянула на коленях испорченное платье.

— Того дракона тоже… Это ведь вы превратили коня в дракона, верно?

Принц не ответил. В его глазах отражался закат. Но разве мне нужен был ответ? Теперь он был слишком очевиден.

— А кого вы превратили во второго коня?

— Кролика.

— Чёрного?

— Русака.

Логичнее было бы мышь, мне кажется… Мы помолчали.

Под нами за стеной простирались поля. Людей на них уже не было — ушли спать. Громко кричали перепуганные галки. Небо потяжелело тучами. Одна из них наползла и сожрала солнце. А потом что-то сверкнуло в небе. Гроза?

Дезирэ встал.

— Пойдём. Нужно познакомить народ с его королевой. Ну и пожрать чего-нибудь.

Я положила руку на сгиб его локтя, заглянула в лицо. Принц расстроен реакцией пажа? Он печален? Засверкали молнии, раздался грохот. Небо потемнело. Нет, Дезирэ не грустил. Он злился. Глаза блестят чёрными жуками, губы плотно сжаты, их уголки чуть загнуты вниз, а по щекам гуляют желваки.

— Научи меня магии, — мягко попросила я. Очень-очень нежно. — Можешь?

Я была готова к его «нет» в самой грубой форме, но принц вдруг улыбнулся. Глаза его сверкнули зло и весело. Он изогнул бровь и жадно взглянул в моё лицо.

— Ты правда этого хочешь? — спросил свистящим шёпотом.

А что не так-то?

— Конечно.

Дезирэ расхохотался, и его смех прозвучал жутко в блеске небесных змей.

— Научу, — пообещал, а затем увлёк меня прочь.

— И я тоже не смогу растить сады и исцелять людей?

— Ты? Сможешь.

Хлынул ливень, но мы успели нырнуть на лестницу пустого коридора.

— А почему тогда ты…

Он резко обернулся, я невольно отпрянула и больно ударилась затылком о стену. В темноте его глаза светились алым.

— Ты правда хочешь это знать? — хрипло прошептал колдун и облизнулся.

Я зажмурилась.

— Н-нет.

— Вот и умница.

Каган… был