Порнографическая поэма

3.1

Через две недели после моего двенадцатого дня рождения я вернулся в школу и немедленно обнаружил, что лучший учитель в мире, мистер Джинджелл летом вышел на пенсию. Это казалось странным — ведь когда два года назад в отставку ушел мистер Кавано, его провожали с великой помпой; а мы любили его куда меньше мистера Джинджелла. Среди учеников началось брожение. Посыпались вопросы, в том числе и от меня. Почему мистеру Джинджеллу не устроили достойных проводов, как мистеру Кавано? Или даже: почему мистер Джинджелл даже не намекнул нам, что собирается уходить? Ему просто наплевать? В этот же день, немного позже, местная сплетница миссис Смарт залетела к нам на кухню и швырнула прямо об пол изрядную бомбу: в действительности мистер Джинджелл уволен. Случилось это перед каникулами, в последний день занятий. Его поймали в тот момент, когда его руки находились в штанах Тимми Уэйта.

Это было поистине неприятной новостью. Весьма странно. Большинство из нас с детства знали и Тимми, и мистера Джинджелла. Благодаря им мы узнали, что означают такие словосочетания, как «специальное обучение» и «церебральный паралич». И именно мистер Джинджелл настаивал на праве Тимми находиться с нами на площадке — ведь достаточно проявить немного воображения, и мы веселились бы все вместе. Так что объяснение мистера Джинджелла, что он лишь помогал Тимми добраться до ванной и ничего больше, звучало в высшей степени естественно. До самого конца истории миссис Смарт. Ведь после надлежащего количества восклицаний «О Боже!» и «Ну надо же!» она произнесла фразу, которая до сих пор звучит у меня в голове:

— Я имею в виду — Боже ж мой, как можно помогать дойти до ванной, находясь в чулане для щеток?

Меня охватили противоречивые чувства. Все лето я не мог дождаться, когда же начну учиться у мистера Джинджелла в седьмом классе. Никто не мог потягаться с ним в популярности, у детей не возникало никаких сомнений в том, что именно он лучший учитель. Всех очаровывали его шутки, его энтузиазм. Его экскурсии — будь то в аквариум, планетарий или птичий заповедник — немедленно приобретали статус легендарных. А теперь он оказался растлителем малолетних. И все равно больше всего мне хотелось, чтобы и в седьмом классе он вел занятия.

Помнится, я высказал все это миссис Легги, психологу. Это случилось во время первой недели занятий, когда мы встречались с ней, каждый индивидуально, чтобы обсудить планы на дальнейшую учебу. Думаю, все отпущенные мне пятнадцать минут я беспрерывно вещал о своих переживаниях по поводу случившегося с мистером Джинджеллом. Насколько помню, она сидела, откинувшись в своем поскрипывающем кресле, и, покусывая ручку, глядела на меня как на безумца. Каковым я тогда и являлся.