Порнографическая поэма

18.16

Прочитав второй раз письмо Нетти, я сунул его обратно в задний карман. Солнце уже почти село, но его света хватило на то, чтобы я мог увидеть время на часах: 9.35. Я расстегнул ширинку, вытащил свой хуй и стал мастурбировать, думая обо всех тех вещах, о которых Нетти не написала. Потом я лег на спину. Вероятно, я на некоторое время потерял сознание. В момент, когда я очнулся, я видел страннейший сон.

Мне около шести лет. Я играю на заднем дворе своего дома с грузовиком. Мои родители в доме, принимают Смартов. Я знаю, что моя сестра — еще совсем крошечная — лежит в своей кроватке. Суббота. Лето. И я предоставлен сам себе.

Я брожу по заднему двору, вожу грузовик между цветов, вокруг кустов, по стволам деревьев и вдруг слышу, как кто-то шепотом зовет меня по имени. Мужской голос. Голос пожилого мужчины. Он раздается из-за изгороди, из-за гортензий. И я еду со своим грузовиком на этот голос — объезжаю куст и попадаю в тень большого кедра, растущего между нашим двором и двором Биллингтонов. С другой стороны ограды стоит мистер Биллингтон. Я вижу его глаза через щель. Он подзывает меня поближе. Я подхожу к нему.

Мистер Биллингтон просовывает руку через щель в заборе. В руке — корневище лакрицы; Биллингтон покачивает им как маятником. Я спрашиваю его, можно ли мне взять корень, и он отвечает, что да. Я протягиваю руку, но он с коротким смешком быстро его убирает и говорит, что я должен сначала помочь ему кое-что выяснить. Я спрашиваю, что именно. Он говорит, что у одного его знакомого мальчика проблемы с попкой и что он, мистер Биллингтон, читал в газете, что лакрица очень помогает в таких случаях. Это для меня новость. Кроме того, у меня никогда не было проблем с попкой. О чем я и говорю ему. Он отвечает, что рад слышать это и даст мне лакрицу, если я покажу ему, как выглядит здоровая попа. Потому что когда он увидит, как выглядит здоровая мальчишеская попа, он сможет помочь тому мальчику. Я спрашиваю, почему тот мальчик не сходит к доктору, чтобы его вылечили. Биллингтон объясняет, что семья мальчика слишком бедна и не может себе позволить визит к доктору. Я думаю про себя, что это звучит разумно, и, поскольку очень люблю лакрицу, спрашиваю мистера Биллингтона, что именно от меня требуется. Все, что я должен сделать, отвечает он, — повернуться к забору спиной и спустить штанишки. Он говорит, что это очень просто. Так я и делаю: поворачиваюсь задницей к забору и спускаю штаны. Мистер Биллингтон просовывает в щель руки и спускает мои штанишки чуть ниже.

Мне нравится прикосновение его рук. Они очень гладкие, самые гладкие руки, какие когда-либо прикасались к моей коже. Мне нравится, как они щекочут мою попу, потом спускаются вниз и играют моим пенисом. Мне нравится, как они трогают мой анус. Потом мистер Биллингтон говорит мне, что собирается смочить палец и ввести его внутрь, чтобы почувствовать, какова здоровая попа изнутри. Это тоже оказывается весьма приятно. Потом он предлагает мне повернуться и просунуть руку через изгородь. Я просовываю руку и прикасаюсь к чему-то живому, очень приятному на ощупь. Я спрашиваю, что это, и мистер Биллингтон говорит, что это животное, которое он выписал из Австралии. Когда оно просыпается, говорит он, оно становится похоже на сосиску. Я говорю, что хочу посмотреть на него. Он отвечает, что сейчас неподходящее время, но если я буду себя хорошо вести, он как-нибудь покажет мне его изображение, а потом, если оно мне понравится, то, может быть, он позволит мне взглянуть на него и даже поцеловать.

Но мне определенно не понравилось, когда мистер Биллингтон велел мне приложить ухо к щели в ограде и сказал, что у него есть другое животное, которое любит есть ушную серу, и что люди, которые его видят, говорят, что оно очень похоже на язык. Но я знал, что он лжет. Это и был его собственный язык. Я сказал ему об этом. Но он не слушал. Он стал лизать мое ухо, засовывая язык глубоко внутрь. Я попробовал отойти, но он удерживал меня руками за талию. Я потребовал, чтобы он прекратил это, и в конце концов он перестал. Это было для меня большим облегчением, потому что я слышал, как моя мать выходит из задней двери дома, и не хотел неприятностей. К счастью для меня, все обошлось.