Порнографическая поэма

16.18

Дома никого не было. Мама и сестра уехали кататься на лодке с Карлом. Они оставили записку. Но не важно. Нетти спросила, нельзя ли принять душ. Не спрашивая, зачем ей это надо, я сказал «да». Пока она была в ванной, я приготовил попкорн. Когда она вышла, мы спустились ко мне в цоколь, разделись и голыми сели на кровать, поставив вазочку с попкорном посередине. Мы слушали одну из кассет, привезенных Нетти из Англии, но не ту, что прошлый раз. На этот раз — «All Mod Cons» группы «Jam». В отличие от прошлого раза Нетти не подпевала. Мы ели попкорн — по одному зернышку. Взорвались почти все.

Нетти была чем-то недовольна. Я спросил ее, не хочет ли она рассказать мне, что случилось. Она пожала плечами. Я вернулся к попкорну. Магнитофон продолжал играть. Взглянув на Нетти, я увидел, что она с потерянным видом глазеет на мое одеяло. Она совсем потерялась в его белизне. Когда запись закончилась, Нетти встала и перевернула кассету. Я почувствовал сильный запах одеколона, которым пользовался Флинн. Нетти извинилась за свое плохое настроение. Я ответил, что извиняться незачем — она не сделала ничего плохого. После этого она стала рассказывать и уже не могла остановиться. Вот кое-что из того, что она мне поведала.

— Ты знаешь, его действительно интересует работа с нами, и он много чего делает. Не одни только разговоры. Но если хочешь знать мое мнение — думаю, что он говно. Если ты будешь иметь с ним дело, добром это не кончится…

Я случайно услышала разговор Тиффани и Ланса. Ланс сказал, что единственная причина, почему Флинн занялся фильмами, это отмывание денег от продажи наркотиков. Ты знаешь, что он взял Робина на работу? Что Робин так издержался на кокаине, что должен ему десять тысяч? Вот что сказал Ланс. Еще он сказал, что слышал, как Флинн говорил, что если Робин не отдаст ему деньги в ближайшем будущем, то он сделает с ним то же, что сделал с тем парнем, о котором никто ничего не слышал вот уже два месяца…

Конечно, после того, что услышала, я очень заинтересовалась всем этим. Так что когда мы были на кухне, я все думала, как бы мне спросить его, правда ли вся эта хуйня или нет. Потому что это не на шутку обеспокоило меня, понимаешь? Но как это сделать? Как спросить человека о том, о чем он не хочет, чтобы ты знал? Особенно когда ты не очень-то близко с ним знаком? Так что я сказала себе: «Ладно, забудь пока об этом». И вдруг он начинает мне отвечать. Хотя я ничего у него не спрашивала, понимаешь? Но он все мне рассказывает — как будто я его спросила! Он начинает мне вешать лапшу на уши, как люди думают, что его интерес к съемкам — надувательство, как все завидуют ему… Потом о том, что люди думают, будто это он убил того парня, который был ему должен. И так убедительно говорит! Так что я ему верю. Но в то же время и не верю. По той же самой причине — потому что он так убедительно говорит! Потому что это все как-то слишком хитрожопо. И еще более странно то, что именно та часть меня, которая ему верит, именно она и не верит и удивляется, что он рассказывает мне все это сам, без моих вопросов.

Так что я была в полной растерянности. Даже гашиш не помогал.

ТЕМНОТА

НЕТТИ

(голос за кадром)

Но эта его манера говорить… Парень слишком уж очаровательный.

ВНУТРИ. КУХНЯ В КВАРТИРЕ РОБИНА

НЕТТИ

(голос за кадром)

Монолог продолжается на фоне разворачивающегося действия.

Так что следующее, что я помню, мы начинаем заниматься любовью. Он ласкает меня своими красивыми руками, я завожусь, и мы в мгновение ока оказываемся в спальне.

СПАЛЬНЯ В КВАРТИРЕ РОБИНА

НЕТТИ

(голос за кадром)

Он сажает меня на кровать и начинает раздеваться — как будто это стриптиз для меня. И у него действительно суперское тело, правда ведь? Он снимает рубашку — я вижу его красивую грудь, большие мускулистые руки. Потом он медленно стягивает штаны. И вот он стоит передо мной в плавках. И — блядь! — он выглядит отлично! Великолепное тело. И я думаю: «Если я хочу трахаться с этим парнем, почему я так его боюсь?» И тут меня озаряет! Типа, что же я, блядь, делаю? И тут я, типа, теряю сознание. Я говорю «типа», потому что не могу подобрать для этого лучшего слова. Следующее, что я вижу, — вся комната становится ярко-красной и все как в тумане. Тут уж я совсем не знаю, что и думать. Я приподнимаюсь и включаю лампу. От этого комната становится еще более красной. Как кровь, понимаешь? Я пытаюсь крикнуть, но не могу. Вместо крика выходит только тихое кваканье. Совсем как во сне — когда, знаешь, тебе кажется, что ты кричишь, а на самом деле звук получается такой, как будто маленькая мышь пердит за сто миль отсюда. Я спрашиваю его: «Где мы?» А он отвечает — ты не поверишь, но именно так он и отвечает — «Мы у меня в сердце». Потом все, типа, вспыхивает и становится горячим — как будто кровать объята пламенем или что-то в этом роде. Потом я думаю: «Блядь! У меня, наверно, инфаркт». Мое сердце бьется так, как будто вот-вот разорвется. И я начинаю думать, что, наверно, забыла принять свое лекарство, — хотя отлично знаю, что я его выпила, понимаешь?

Теперь он стоит возле меня на коленях. И раздевает меня. Я смотрю на его хуй, и все, о чем я могу думать, — это рагнарссоновский попугай. Не шучу. Такая вот хуйня. И вот этот попугай говорит мне, что его зовут Марти и что ругать его — не мое дело. Вот так вот. Так что я крепко зажмуриваюсь. Когда я открываю глаза, попугая уже нет. Но на его месте я вижу зловещую штуку, которая, как мне сначала показалась, была ломом. Приглядевшись, вижу, что это в точности похоже на раздвоенный хуй кенгуру, который я однажды видела в одной книжке по биологии. Это меня окончательно вышибает из колеи. Я хочу сказать, меня совсем не радует перспектива, что эту штуку в меня засунут. Ни за что! Я не хочу даже прикасаться к ней. Потом он ложится и тянет меня к себе. Начинает сосать мои соски. Я не знаю, что мне делать. Я хочу сказать, часть меня говорит мне: «Нетти, что ты делаешь, давай, блядь, съебывай отсюда!» Но что тогда? Что, если он схватит меня и проломит башку? И тогда другая часть меня говорит: «Ладно, оставайся здесь пока». Он не собирается останавливаться, пока не кончит. И я думаю: как сделать так, чтобы он поскорее кончил? Я прошу его лечь на спину, говорю, что хочу поиграть с его хуем. Но он не обращает на меня внимания, потом он начинает лизать меня — сверху вниз. Так грубо, слюни прямо капают изо рта. Пытается облить всю меня слюнями, чтобы потом выебать своим ужасным хуем. Ну, я пытаюсь вырваться. Тогда он хватает меня за лодыжки, задирает мои ноги вверх и начинает тереться об меня. И все это так грубо! Невозможно выдержать. Так что я говорю ему, что не могу с ним трахаться, что он мне все порвет. Что же он делает? Лезет к Робину в ночной столик и вытаскивает смазку. От этого я совсем хуею — ну откуда он знает, что она там лежит, ведь он здесь первый раз!

Ну ладно, намазал он себе хуй этой дрянью, довольно долго этим занимался, стоя на коленях у меня между ног. Как будто он у него длиной в ярд. Глупо ухмыляется, глядя на меня. Я опять пытаюсь встать, чтобы улизнуть, — он толкает меня обратно. Грубо. Потом зажигает лампу. Теперь комната уже нормальная, по мне еще в два раза жутче. Потому что теперь он говорит, что собирается со мной делать. Говорит, что хочет видеть, как его хуй входит в меня и как мои сиськи трясутся, пока он меня ебет. И немедля принимается за дело. И даже со смазкой это совершенно убийственно, понимаешь? Но парень очень силен. Я абсолютно ничего не могу поделать. Но тут он внезапно останавливается. Так же быстро, как начал. И знаешь, что он мне говорит? Что мое влагалище слишком большое для него. Можешь себе представить? Да, потом он спрашивает меня, не рожала ли я. Потом начинает смазывать мне анус и рассказывать, что он все время делает это с Таней и ей безумно нравится. Потом сует один из своих больших пальцев прямо мне в задницу — и, я клянусь, он достал до почки! Потом вытаскивает его — так быстро, что я думала, он оторвал мне кусок внутренностей. Я делаю все, чтобы вырваться, сбежать с этой проклятой кровати, но он слишком силен. Боже, как отвратительно! Я начинаю колотить его кулаками, делаю все, что могу, сжимаю задницу. Но ему удается все-таки туда проникнуть. И это охуительно больно! Тут он, кажется, наконец кончил. Только тогда я смогла сбросить его с себя. Слава Богу, что там была эта смазка. Все вокруг было в жиру. Потом я наконец сползла с кровати и что-то на себя нацепила. Это последнее, что я помню до того, как проснулась.

Когда я проснулась, он лежал на кровати рядом со мной, одетый, и читал какой-то комикс. Единственное, в чем я уверена, — что мы обнимались. Флинн сказал, что я заснула, как только добралась до кровати. Я все еще не могу поверить, что я увидела все это за какие-то пятнадцать минут. Наверно, перетрудилась за последнее время.

ВНУТРИ. МОЯ КОМНАТА В ЦОКОЛЕ

НЕТТИ

Так что он, наверно, сейчас ебет эту ужасную Таню. Да, ты знаешь, что он мне еще сказал? Ты не поверишь, но он сказал, что, пока мы были в спальне, вы с Таней трахались на диване. И знаешь, что он еще сказал? Что, может быть, мы когда-нибудь потрахаемся вчетвером. Он сказал, что Робин сообщил ему, что ты любишь сосать хуй. Это правда? Что ты любишь сосать хуй? Блядь, мне кажется, я просто умру, если увижу вас с Флинном вместе. Я хочу сказать — этот парень такое дерьмо.

Попкорн подходил к концу. Нетти, словно маленькая птичка, склевала последнее зернышко. Облизав пальцы, она обняла меня за плечи.

— Так это правда? — спросила она, улыбаясь и притягивая меня к себе.

— Что именно? — спросил я, прекрасно зная, что она имеет в виду.

— Что вы с Таней сошлись?

Я подумал с секунду. Не было смысла врать.

— Ну, она сосала мой хуй, но я не кончил, — ответил я.

— Она сосет хуй так же хорошо, как я? — спросила Нетти.

— Нет, — солгал я.

Нетти переставила опустевшую вазочку из-под попкорна на пол. Ее анус сверкнул в свете лампочки. И я снова почувствовал запах Флиннова одеколона.