Приходи в прошлое

Глава 26

Мимо охранников я пронеслась на полном ходу, в то время как Марк остановился, не то чтобы заболтать их, отвлекая от меня, с такой силой толкнувшей тяжёлую дверь, что та с противным скрипом приоткрылась, не то наоборот, чтобы убедить их, что такая маленькая и хрупкая девочка, как я, опасности для большого и страшного владыки не представляет.

В общем, я ворвалась в зал, как раз в тот момент, когда Лина уже готова была разрыдаться. Спустя буквально пару мгновений после моего эффектного появления в комнату заглянули три заинтересованных действом парня: мой брат, и два охранника.

— Ваше Императорское Величество! Или я уже могу называть вас «папа»? Как-никак мы будущие родственники. Но, если вы не хотите, я, конечно же, не смею настаивать. Кстати, а почему вы всё время сидите в тронном зале? У меня такое чувство, будто у всех в этом замке есть свои кабинеты, кроме вас, — я несла первое, что придёт в голову, даже не давая мужчине опомниться.

Император недовольно и немного недоумённо нахмурился, но сказать ничего не смог, потому что я продолжала тараторить, целеустремлённо двигаясь в сторону Ангелины. Он просто не успевал даже слово вставить в мой монолог.

— Может, вам помочь как-то? Или давайте я за вас попрошу ваших сыновей? У них у каждого по своему кабинету. Неужели никто своим не поделится ради любимого отца и блага государства? — И так наивненько глазками хлоп-хлоп.

Ангелина смотрела на меня как на героя. Отважного и дерзкого в своей безрассудности. Правильно-правильно. Глядишь, в благодарность стребую с тебя вынос книг из библиотеки.

— Ой, Лина! — я придала своему голосу удивлённую интонацию, словно до этого совершенно не замечала зарёванную девушку, стоящую посреди комнаты с видом обречённой на смерть преступницы. — Чего это ты вся в слезах? На пыльцу аллергия? Среди осени?

Я обняла девушку за плечи и торопливо повела её в сторону выхода. Главное чтобы меня не оставили. Только бы не остановили.

— Пойдём-пойдём. Я тебе платочек дам, — сочувственно бормотала я до тех пор, пока мы не завернули за угол, окончательно скрываясь от посторонних взглядов.

— Ты сумасшедшая, — негромко выдохнул Марк, когда мы оказались в относительно безопасном месте.

— А кто-то говорил, что хорошо меня знает. Чему тогда удивляешься? — усмехнулась я.

— Спасибо, — вдруг всхлипнула Лина, обнимая меня. — Мне было так плохо и страшно.

— Ну-ну, теперь всё уже позади, — я погладила её по плечу. — Пойдём, всё расскажешь.

Оказалось, что Император как-то прознал о сегодняшнем происшествии с Императрицей. Мне милостиво пояснили, что Грегори использовал на матери свою дополнительную способность — влияние на настроение собеседника. Эту способность ему всегда запрещали тренировать на ком бы то ни было. Особенно на жителях замка. Именно поэтому всегда общаясь с отцом, Гор никогда не смотрел ему в глаза.

Так вот, прознав о случившемся, Император вызвал верную, как он считал, шпионку к себе, чтобы выслушать рассказ о том, что произошло, так сказать, из первых уст. Но Лина соврала, сказав, что ничего необыкновенного сегодня не случилось, конечно же, прикрывая своего возлюбленного. И была уличена во лжи.

— Он сказал, что давно подозревал, что я что-то недоговариваю, — рассказывая о случившемся, Ангелина вся сжалась, снова переживая тот же момент. — А я сказала, что он, наверное, с ума сошёл, если думал, что я буду подставлять любимого человека, докладывая о каждом его шаге.

Конечно же, оказалось, что Император недоволен тем, что Грегори всерьёз увлёкся Ангелиной и намерен на ней жениться. Только в этот раз убедить ставшую на порядок смелее девушку в том, что она принцу не пара, не удалось. Поэтому в ход пошли угрозы, которые тоже не возымели должного эффекта, хотя и заставили решимость девушки дрогнуть. И тогда Император выдвинул довольно жестокий ультиматум.

— Он сказал, что Грегори будет всю оставшуюся жизнь страдать, если я не уеду. Сказал, что сделает каждый его день невыносимым, если я останусь, — Лина всхлипнула и прижалась ко мне, словно ища защиты.

— Вот же… — я стиснула зубы, пытаясь не давать волю мгновенно вспыхнувшей внутри злости.

Он вообще хоть что-то хорошее в своей жизни сделал? Хотя бы одну маленькую вещь? Или всегда был самодуром и тираном? С самого рождения.

В этот раз даже кольцо не смогло сдержать бушующую стихию. Занавеска в покоях Марка, где мы устроились, чтобы спокойно обсудить произошедшее, начала дымиться и даже слегка тлеть, выдавая моё состояние. Кольцо нагрелось, обжигая кожу.

— Лили… — опасливо начал Марк, явно собираясь намекнуть мне, что пора бы обуздать свои эмоции, но я лишь досадливо дёрнула плечом.

— Пусть он только попробует, — процедила я, до боли сжимая руку в кулак.

Лина подняла на меня встревоженный взгляд, кажется, взволнованная моей, возможно, излишне эмоциональной реакцией. И только тогда я поняла, насколько мне важно сейчас успокоиться. Глубоко вдохнула, шумно выдохнула, постаралась найти взглядом источник разбушевавшейся силы, чтобы немного её утихомирить.

— Ну, если быть до конца откровенными, то мы ничего не сможем сделать, если Император решит выгнать тебя, — воспользовался моим молчанием Марк. — Всё-таки этот замок принадлежит не нам, и мы не можем наводить здесь свои порядки.

Ангелина сразу поникла, а я прищурилась. Ну, вот не верю я, что Марк может оставить друга в беде, тем более сообщив об этом так прямо и непринуждённо. К чему тогда он клонит?

— И что ты предлагаешь? — подозрительно протянула я.

— Предлагаю? Абсолютно ничего, — Марк поднял руки в примиряющем жесте, но тут же хитро усмехнулся. — Просто зову Лину погостить месяцок в нашем замке: там мы точно сможем её защитить. Заодно не нужно будет ссориться с Императором. Сделаем вид, что всё ещё покорны его воле. Голуби сюда у нас есть. Можно передавать Грегори письма через Лисси.

— И почему это никогда не приходило мне в голову? По-моему, это отличная идея! — я восхищённо посмотрела на тут же гордо выпрямившегося брата, а потом повернулась к подруге. — Лина, что думаешь?

Ангелина помедлила, и я взволнованно нахмурилась. Да, конечно, ей наверняка не нравится этот выход из ситуации. Я бы тоже не хотела оказаться на целый месяц вдали от Лексиана. Я уже хотела было заверить её, что если ей не нравится наше предложение, то мы всегда можем придумать что-нибудь другое, но, оказывается, причина сомнений Лины была вовсе не в этом.

— А я не буду мешать? Согласятся ли ваши родители принять меня? — смущённо пробормотала Ангелина, чуть отодвигаясь от меня, чтобы вытереть всё же невольно скользнувшую по щеке слезинку.

— Конечно, согласятся! — заверил её Марк. — Я бы не предлагал, если бы не был в этом уверен. Да и чем ты можешь помешать? У нас дома обычно ничего интересного не происходит, так что все будут только рады гостье.

— Всё равно извиняюсь за неудобства, — виновато улыбнулась Ангелина.

— Глупости, — покачал головой Марк. — В конце концов, друзья нужны именно для этого.

— Для того чтобы предоставлять политическое убежище в случае необходимости? — весело фыркнула я.

Мысль о том, что Ангелина уедет во вполне безопасное место, в котором за ней присмотрят мои заботливые, любящие родители, очень успокаивала. По крайней мере, хоть одна проблема временно решится. Лина будет в порядке, Гор будет в порядке, и все будут счастливы.

— Верно, — подмигнул мне Марк, вызывая улыбку.

Как забавно. Я переживала, что нам с ним будет трудно общаться, а на деле, всё выходит так легко и непринуждённо, словно я опять всё отлично помню, и мы самые близкие люди друг для друга. И вся неловкость куда-то так незаметно испарилась. Теперь мне вообще странно вспоминать, что я когда-то считала, что мне сложно сходиться с людьми, доверять незнакомцам. Так посмотреть, во мне общительности на целый мир хватит.

— Кстати, насчет родителей, — встряхнулась я, возвращаясь мыслями к теме разговора. — Как там мама с папой?

— Вы разговаривайте спокойно, а я пойду, начну собирать вещи, — Ангелина поднялась с места, тактично решив дать нам время спокойно обсудить родных. Она решительно направилась к выходу, но уже в дверях обернулась. — Спасибо вам за помощь. Обоим.

— Мы рады помочь, — заверила её я, искренне улыбнувшись.

— Не сомневаюсь, — улыбнулась она в ответ и вышла из комнаты.

Дверь за Линой закрылась с тихим шорохом, и я снова повернулась к Марку. Скинув обувь, взобралась на мягкий диван с ногами, смерила брата выжидающим взглядом, призывая говорить. Марк усмехнулся и плюхнулся в кресло напротив.

— А что родители? Живут так же, как раньше жили. Разве что улыбаться стали чаще, а переживать меньше. Не то чтобы императорский дворец был самым безопасным местом, но теперь они, по крайней мере, знают, где их драгоценная дочь. А ещё они твёрдо уверены, что Лекс тебя в обиду не даст, — Марк кивнул каким-то своим мыслям. — Честно говоря, я и сам так думаю.

— Знаешь, мне всегда было несколько… неловко расспрашивать друзей о моём прошлом, да и не могли они знать всего. Но ты ведь меня с колыбельки знаешь. Можешь немного рассказать обо мне? — попросила я. — Просто в дневнике же всё только про Лекса…

— Не переживай, я всё понимаю, — Марк улыбнулся. — Тогда давай начнём с самого-самого начала. Ты была самым спокойным младенцем на свете. Плакала крайне редко и категорически не хотела ползать. Мама говорила, что единственное, что могло заставить тебя плакать — это моменты, когда она пыталась уложить тебя в колыбельку. Ты её почему-то на дух не переносила.

— Правда? — я не сдержала ответной улыбки.

Все эти бессмысленные милые подробности, которые никогда не пригодятся мне в жизни, было слишком приятно узнавать, чтобы останавливать явно забавляющегося брата. Они помогали мне лучше узнать меня. Да, конечно, с тех пор, когда я была младенцем, не желающим слезать с рук матери, прошло уже много лет, и характер взрослой меня, несомненно, сильно отличался от того, каким он был в детстве, но… Я проникалась этим семейным теплом, будто снова возвращаясь в те времена, о которых меня заставили позабыть.

— Ага. Ну, я этого, конечно, не помню. У нас разница всего-то в три года. Ты, конечно, меня очень занимала, но я слабо припоминаю всё, что было связано с тобой, пока ты была крохотным кряхтящим свертком, — признался Марк. — А вот когда ты начала ходить, с тобой стало повеселее. Я выращивал для тебя цветы, катал на качелях, сплетенных прямо из веток дерева. Мы облазили с тобой весь сад. Ради тебя построили ту оранжерею…

— Я помню, — призналась немного смущённо. — Я частенько вспоминаю что-нибудь, но только короткими обрывками, а мне так хочется сложить целую картину.

— Ты вспоминаешь что-то связанное с конкретными людьми или с вещами? — тут же заинтересовался брат.

— Чаще с людьми. О Лексе многое помню. О Лисси чуть-чуть, о Грегори почти ничего. О тебе немного помню. Тебе было лет… шестнадцать и ты собирался куда-то уезжать. Убеждал меня, что я даже глазом моргнуть не успею, а ты уже вернёшься, — я весело хмыкнула. — Ну, и про оранжерею помню.

— Я тогда собирался в академию, там и познакомился с Лексом. Судьбоносное знакомство и для тебя, и для меня. Только благодаря нашей дружбе я познакомился с Лисси, — взгляд Марка тут же сделался мечтательным.

— Вы сразу друг в друга влюбились? — я устроилась поудобнее, в ожидании интересной истории. Обняв подушку, нетерпеливо посмотрела на брата.

— Не совсем. Скорее после парочки разговоров, когда поняли, что у нас больше общего, чем кажется. Это ты решила, что обязательно заполучишь сердце Лекса, как только глазами с ним встретилась. Пропала моментально. Это было совершенно безнадёжно, — фыркнул Марк. — Мама попыталась с тобой поговорить, но ты, кажется, повлияла на неё силой своего желания выйти замуж за Лексиана, потому что после этого она всё время тебе содействовала.

— Потому что он выгодная партия? — вспомнился мне вдруг разговор с Ванессой.

— Нет, конечно! Наши родители никогда не гнались за славой и связями. И нас учили, что хороших людей нужные знакомства всегда находят сами. И, как видишь, были правы, — удовлетворённо кивнул Марк. — Наверное, просто увидела, что для тебя это очень важно. Хотя сначала она, честно говоря, побаивалась.

— Он ведь демон, дорогая, — пыталась увещевать меня мама, расчёсывая мои волосы. — Ты уверена?

— Он мне никогда не навредит. Ни за что, — уверенно покачала головой я.

— Ну, намерено, конечно, нет. Он воспитанный приятный юноша, и я уже успела в этом убедиться, — согласилась мама. — Но ведь даже люди не всегда контролируют свой гнев, что уж говорить о расах, которые более подвержены его пагубному влиянию.

— Он не навредит мне, — упрямо повторила я. — У него такое большое доброе сердце, он так обо мне заботится, так бережёт. Уверена, рядом с ним я всегда буду в безопасности. Что бы ни случилось.

— Ну, если ты так говоришь, — тяжело вздохнула мама, кажется, расстроенная тем, что её слова не оказали на меня никакого влияния.

— Ты не понимаешь, — я развернулась к ней лицом, серьёзно глядя на неё снизу вверх. — Вот что ты почувствовала, когда увидела папу?

— Ну, этого так не объяснишь, — слегка растерялась мама, не ожидавшая от меня такого вопроса.

— А я могу объяснить. Я почувствовала счастье. Восхищение, нежность, смущение и счастье. Как будто мы и до этого уже были знакомы и искали друг друга много-много лет, а теперь, наконец, встретились. У меня сердце так приятно сжалось, и даже плакать вдруг захотелось. И я как-то сразу поняла, что я люблю его, мам. Что он мой… не человек, да. Но мой демон, — юная я с нежностью улыбнулась своим воспоминаниям.

— Что ж, — мой рассказ то ли тронул маму, то ли убедил её в серьёзности моих намерений, но она вдруг переменила решение. — Если ты так говоришь, то я уже ничего не могу сделать. Да и не хочу я идти против твоих чувств.

Она с нежностью погладила меня по волосам, и как-то растроганно улыбнулась. Я в ответ с благодарностью сжала её руку, словно пытаясь этим сказать, что признательна за её слова, и, одновременно, обнадёжить, показать, что я уверена в том, что говорю.

— Лили, — Марк помахал у меня перед носом, выдёргивая из воспоминаний. — Уф. Ты застыла как статуя, и это было не похоже на твои видения. Ну, и перепугала ты меня.

— Это я так прошлое вспоминаю, — смущённо ответила я. — Извини, нужно было предупредить, но я совсем об этом забыла.

— И что же ты вспомнила? — полюбопытствовал брат, опускаясь обратно в кресло.

— Разговор с мамой. Но тебе его пересказывать не буду, — я показала ему язык, вредничая. — Нечего тебе про наши девичьи штучки знать. Лучше расскажи ещё что-нибудь про детство.

— Я уже рассказал всё, что пришло в голову. Было много забавных случаев, но в голову почему-то так сразу ничего не лезет, — признался Марк, задумчиво хмурясь. — Может, лучше спросишь о чём-то конкретном?

— Ну… — я тоже на мгновение растерялась. — Даже не знаю… О! А как во мне проснулась способность к предвидению?

Судя по тому, как мгновенно помрачнел Марк, история была не из весёлых, и я закусила нижнюю губу, мысленно ругая себя за неосторожность. Ну, откуда я могла знать, что дар проснулся во мне в момент опасности?

«По истории Лекса. По примеру Милы», — осуждающе заметил мой внутренний голос, заставляя ругать себя ещё сильнее.

— Не знаю, помнишь ли ты, но когда мы были маленькими, наш замок подожгли, — Марк тяжело вздохнул, явно не желая погружаться в не самые приятные воспоминаниями.

— Помню пару маленьких кусочков, — кивнула я. — Ещё кое-что Лекс объяснил, так что можешь не углубляться.

— Хорошо, — Марк кивнул с облегчением и благодарностью. — За ночь до этого ты проснулась от кошмара. Рыдала так громко, что всех в замке перебудила. Всё повторяла про огонь и то, что дышать трудно, бормотала, что тебе страшно. У тебя тогда способности ещё не проснулись, а дополнительный дар открывается обычно вместе с основным, так что никто не воспринял твои слова всерьёз. Зря, как оказалось.

— А как предсказание связано с огнём? — решила перевести я тему. — Обычно ведь основная способность и дополнительная — родственные, разве нет?

— Скажем так, чаще всего да. У меня, например, сила земли, и управление скоростью роста растений, — согласно кивнул Марк. — Но бывает и так как у тебя, когда связь не совсем очевидна. Насколько я понял, раньше, ещё во времена, когда мы жили в пещерах, шаманы видели будущее в огне. Ты видишь по-другому, но это… вроде как… совершенствование, так скажем.

— Вот значит как, — задумчиво протянула я, заинтересованная новой информацией. — А ведь Гор может читать чужие воспоминания и влиять на чужое настроение. Это разве не две дополнительных способности?

— Нет, — покачал головой Марк. — Я так понимаю, влияние на чужие эмоции — это часть его основного дара. Как если бы ты придавала огню разную форму. А вот чтение чужой памяти — это уже дополнительная способность.

— То есть то, что Лисси может заставить моё сердце биться ровно и спокойно — это часть её основного дара? — поняла я. Брат согласно кивнул. — А какая дополнительная?

— Она очень редко ею пользуется, потому что слишком ответственно к этому относится, но она может вдохнуть жизнь в неживой предмет. Например, в книгу. Или в стол. Или…

— Я поняла, — остановила я его. — Но это же просто невероятно! Будь у меня такая способность, я бы оживляла всё подряд!

— А ничего, что потом за всем этим пришлось бы ухаживать, уживаться с его, возможно, непростым характером? Она так однажды оживила деревянную фигурку, так мне до сих пор приходится возиться с ней, как с маленьким ребёнком, — судя по его тону, эта обязанность Марка не слишком расстраивала.

— То есть ты у нас гордый папаша деревяшки? — я рассмеялась. — Поздравляю с рождением малыша. Как назвали?

— Вообще не смешно, — проворчал Марк, а потом, помолчав, вдруг признался. — Маргарет. Это деревянная ворона. Она совсем маленькая. С ладошку размером.

— Какая прелесть, — умилённо протянула я, уже представив это чудесное создание.

— Я вас как-нибудь познакомлю, но не сейчас. Она устала от долгой поездки, и теперь спит, — Марк смущённо потёр шею.

— Так, с Лисси разобрались, — вернулась я к первоначальной теме разговора. — А что насчёт Лекса?

— Его основная способность — тьма, как ты знаешь. Но проблема в том, что мы, в принципе, плохо понимаем, на что способна эта стихия. Знаем только, что она придаёт ему сил и противоположна магии целительства. Но даже сам Лекс не может с уверенностью сказать, в чём заключается его основная способность, — развёл руками Марк. — А с дополнительной всё просто: он может подавлять и поглощать чужую магию.

— Поэтому он легко развеял иллюзии Валитэра! — поняла я. — И вот как его щит поглотил мой огненный шар!

— Это ещё когда было? — нахмурился Маркус, тут же встревожившись.

Вспомнилось столкновение с бандитами, и я поняла, что рассказывать об этом заботливому братцу — не лучшая идея. Ещё найдёт, где их там заперли и лично придушит всех по одному. Надо было срочно придумывать отвлекающий манёвр. Так, что бы такого спросить?

— Да так, — нервно дёрнула плечиком и ляпнула первое, что только пришло мне в голову. — То есть, выходит, что Лекса никто не сможет победить? Раны на нём быстро затягиваются, магию он блокирует.

Раздался стук в дверь, отвлёкший нас от разговора. Я почему-то чётко поняла, что в коридоре стоит Лексиан. Нет, наша связь точно крепнет. Интересно, а раньше, до того, как я потеряла память, мы друг друга так же хорошо чувствовали? Наверное, всё-таки нет. Иначе он бы легко нашёл меня.

На мгновение где-то в груди неприятно кольнуло из-за внезапно нахлынувшего сожаления, но я быстро отмела это чувство. Не время для него сейчас. Да и чего сокрушаться о том, что могло бы быть, но так никогда и не случилось? Произошло всё именно так, как произошло. Точка.

— Входите, — несколько растерянно отозвался Марк, явно не ждавший гостей.

— Мне Гор сказал, что Лили стало плохо. Просил присмотреть. И проконтролировать, чтобы она не пыталась вспомнить лишнего, — сразу сообщил Лексиан, и решительно пройдя к дивану, на котором сидела я, опустился рядом.

Принц притянул меня к себе за плечи, и я удобно устроила голову у него на груди, вслушиваясь в чуть торопливое биение его сердца. Лекс ласково огладил мою щёку, убирая с неё каштановую прядь, приподнял моё лицо за подбородок, заглянул в глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — взволнованно поинтересовался он.

Я на секунду засомневалась, не зная, стоит ли рассказывать ему об очередном столкновении с его отцом, но, в результате, решила всё же промолчать. Не нужно его расстраивать и беспокоить. К тому же, ничего страшного не произошло.

— Уже лучше, — не так искренне, как могла бы, улыбнулась я.

К счастью, Лексиан не счёл это доказательством моей неискренности, видимо, посчитав, что я просто устала. Он снова прижал меня к себе, коснулся волос коротким, но нежным поцелуем, и повернулся к всё это время тактично молчавшему Марку, видимо, тоже не желавшему сказануть лишнего.

— Так о чём вы тут говорили? — спросил Лекс, заинтересованно.

— Лили хотела узнать про то, какие у кого из нас дополнительные способности, — признался Марк. — Я ей рассказал, а она заявила, то тогда ты должен быть вообще непобедимым.

— Но это ведь так! — возмутилась я, заметив в его голосе насмешливые интонации, и повернулась к Лексиану. — Ты ведь неуязвим!

— Ты очень лестного обо мне мнения, совёнок, — улыбнулся Лекс, и погладил меня по волосам. — К сожалению, я не так силён, как ты думаешь.

— Хотя и сильнее очень многих, — вклинился Марк.

— Да, сильнее многих, — согласно кивнул Лексиан. — Но я могу блокировать способность только одного противника, и мне нужно быть для этого предельно сосредоточенным. Если это будет продолжительная атака, а я на что-нибудь отвлекусь, то меня хорошенько приложит чьей-нибудь магией.

— Неприятно, — скривилась я, а потом сочувственно дотронулась до его плеча. — Такое уже случалось?

— Пару раз. Но мои противники не были враждебно против меня настроены: это были всего лишь тренировки. Так, что особого вреда мне это не нанесло, но парочку синяков оставило, — Лекс поморщился, видимо, снова вспомнив болезненные ощущения.

— Но ведь на тебе всё быстро заживает. Тогда даже если тебя ранят, то ты легко поправишься? — с надеждой спросила я.

— Тоже не совсем верно, — покачал головой Лекс. — Если я получу одну рану — да. Если одновременно несколько, то, думаю, будет труднее. И, в конце концов, всему есть предел. Так что ты не права. При желании меня можно убить. Просто я легко не сдамся и буду сопротивляться до последнего.

— А я только успела обрадоваться, — тяжело вздохнула я.

— Прости, что не оказался таким сильным, как ты ожидала, — вроде весело, а вроде и виновато ответил Лексиан.

— Не говори глупостей, — осуждающе посмотрела я на него. — Ты для меня всё равно самый-самый.