Приключения мистера Вулписа

Глава 12 Ледяной дьявол

Кухню господина Бэрворда можно было бы назвать отдельным мирком. Кухарки жили в восточном крыльце «Медвежьей берлоги» и лишь в редкий случаях пересекались с хозяином и другими обитателями поместья. У них развились свои традиции и иерархия. Зимними вечерами все собирались возле большой печи и рассказывали истории, делились сплетнями о жизни аристократов и вместе сочиняли рецепты новых блюд к праздничному столу.

С шести до десяти из кухни слышалась ругань, смех, звон посуды. Рабочие бегали по кругу: от столешницы к огню, от огня к ведрам с водой. И этой беготне не было конца. Завтрак подавался в половину восьмого, обед — в четыре, в шесть, традиционно, — чаепитие, в восемь — ужин. Четыре раза в день маленький кухонный мир сталкивался с горничными, которым повезло меньше: у них не было своего теплого местечка и, подобно небесным спутникам, они были привязаны к своему «светилу».

Руфа была самая юная и самая энергичная в коллективе. Как и любой сноровистой белке, ей все было по зубам. Счищая кожуру с картофелины, Руфа напевала себе под нос какую-то песенку. Как правило, никто на это не возмущался. Старый кабан Отто и нервная, но сердробольная бобриха Киччи иногда сами просили ее что-нибудь спеть. И Руфа никогда не скромничала.

И только новый повар Баритон был против. Хорек требовал тишины, огрызался с другими поварами и ворчал на тупые ножи, на холодную воду и на глупую молодежь. Казалось, весь свет ему не мил, а разве может выйти что-то съестное у повара без души? И все же он был поразительно искусным в своем деле. Господин Бэрвод самолично спускался на кухню, чтобы воспеть его кулинарные шедевры. При этом он умудрился унизить всех других. Иерархия и устои кухарского быта подневольно изменились в пользу одного избранного повара. Миссис Грант — черная медведица — еще пару дней назад была главной. Она знала абсолютно все: как сделать десерт слаже, как потушить овощи так, чтобы они хрустели. Она учила других и постоянно совершенствовалась сама. Пересолил суп — обратись к миссис Грант. Переборщил с маслом — спроси совета у миссис Грант. Хочешь научиться красиво складывать салфетки — тебе также к миссис Грант.

— Миссис Грант, что вы так долго копаетесь с этой рыбой? Сегодня на праздничном вечере будет сотня гостей, среди которых один господин Бэрворд ест тоннами! Если не умеете чистить рыбу — дайте сюда! — Баритон отнял рыбу у медведицы и занял ее место у столешницы. — Я сам все сделаю!

Миссис Грант хлоднокровно отвернулась к ведру с водой, где стала хмуро мыть морковь и картошку.

— Не переживайте, миссис Грант, — шепнул ей на ухо Отто. Он окинул глазами занятого хорька и, убедившись, что тот не видит и не слышит его, сказал: — Сегодня в полночь у большой печи.

— Смотрите! — воскликнула Руфа, бросая картофелину. — Наша Ника! Она вернулась!

— Где? Где Она? — Все подбежали к смотровому окошку.

Бартоломеус грубо затолкал крольчиху в ванную комнату и проорал:

— Помойся как следует! Миссис Грант! Проследи-ка, чтоб девчонка не сбежала и найти ей какое-нибудь занятие на кухне, чтоб не шлялась, где не попадя.

В маленькой коморке без окон стояли два ведра с застоявшейся водой и один кувшин для обливания. Рядом на полу находилась неглубокая цинковая ванна.

— Хорошо, сделаем! — ответила за медведицу Руфа. — Где вы нашли нашу Нику?

Бартоломеус усмехнулся:

— Ваша Ника ошивалась у «Медвежьей берлоги». Впрочем, ничего нового — проголодалась, продрогла, вот и явилась как миленькая.

Бартоломеус захлопнул деверь со словами:

— Неужели тебе не надоело? Если господин Бэрворд узнает о твоих выходках — он отвезет тебя в Северный лес и оставит там на съедение механическим монстрам! Я не могу прикрывать тебя вечно!

Ника сидела на каменном полу, вычесывая шерсть мыльной щеткой и умываясь литрами слез.

Несколько дней тому назад она чуть не умерла со страху. Уродливый стальной червь вынырнул из-под земли, обрызгав ее фонтаном снега. Ника была наслышана и о механических монстрах, и о Грозе меков, ее воображение создало кучу эпических образов, сотню сказок. Увы, чем ярче ты окрашиваешь реальность — тем страшнее она оказывается в последствие. Той ночью заячье сердце едва не выпрыгнуло из груди. Карета, которую Ника оплатила из своего кармана, перевернулась, чуть-чуть не придавив ее.

Когда Ника была совсем малышкой, Бартоломеус проводил с ней уйму времени, пытаясь отгородить ее от общества аристократов. Официальный отчим не планировал заниматься воспитанием сиротки, которую сам же и удочерил, а своему лакею поручил не подпускать к себе зайчху без приказа. Держать ее круглыми сутками взаперти, он тоже не мог.

Чтобы хоть как-то приструнить Нику, Бартоломеус прибегнул к суровому способу. Во всех газетах очень удачно кричали о механических чудищах. На их основе лакей выдумал страшилку о созданиях ночи, которые восстают из своего ледяного ада, чтобы украсть душу грешника.

Ника как-то спросила: «Почему они охотятся только на грешников? Была бы я монстром, я бы крала души хороших зверей».

«Холодному телу — холодная душа, — ответил тот. — Души хороших зверей — горячие, как солнце. Они расплавят нутро чудовища, и оно умрет. Поэтому, Ника, ни в коем случае не дай своей душе погаснуть».

Ника быстро росла и становилась неусидчивее, любопытнее. Настал день, которого конь так боялся, — день, когда свободолюбивая натура взбунтовалась, а страшилка превратилась в сказку о герое и монстре.

Ника начала демонстрировать свое «Я», нарушать правила и сбегать на улицу. Там она надеялась обрести свободу, но по итогу обретала проблемы. Она воровала имущество хозяина и продавала его за гроши, не зная, как работает современный рынок. Спустя пару дней бездумных трат пустой желудок побуждал ее на нехорошие поступки.

Нельзя сказать, что в поместье Бэрворда ей плохо жилось. Мисси Грант — замещала ей матушку, Руфа — сестру, а Отто и Киччи — дедушку и бабушку. Да, семья ее не была кровной, но она была настоящей, а это — куда важнее. Ника жила в тепле и сытости, она помогала на кухне и в будущем могла бы полноценно выдвинуться на должность. В каком-то смысле, ей несказанно повезло попасться тогда на глаза Роланда Бэрворда. Она могла умереть в колыбели, не имевши имени, не видавши жизни.

Когда Ника пришла на кухню погреться, миссис Грант не стала отчитывать ее, а тихо сказала:

— Подкинь дров, огонь слабоват…

Зайчиха, понурив голову, задрала рукава и присела возле печи, на которой дымилась кастрюля с ароматным бульоном.

— Ты как, Ника? Где тебя так долго носило? — прискакала к ней Руфа.

— Помнишь о тех монстрах из ледяного ада, о которых рассказывал Бартоломеус? — Ника нехотя ворошила деревяшкой угли.

— А! Ты про ту страшилку!

— Да, вот только… это все правда.

— Да ты шутишь!

— Я видела его, монстра из-под земли!

Все на кухне навострили уши, но не подали вида. Как обычно бестактно себя повел только Баритон:

— Ах, это ты! — замахал он половником.

— Вы знакомы? — не вытерпел Отто.

— О, да! Эта зайчиха — причина моих несчастий! И почему из всех мест тебе надо было оказаться на моей кухне!

— На вашей кухне? — вскричала Ника. — Эта кухня не ваша!

— К сожалению, это так… — испустила печальный вздох Киччи. — Баритон с недавних пор протеже господина Бэрворда.

— Ха! — фыркнул хорек. — К сожалению! К сожалению! Делайте свою работу лучше и не будет никаких сожалений!

Подавляя гнев, Ника выбежала из кухни. Руфа ринулась за ней. Она нашла зайчиху в дортуаре — в большой комнате с множеством спальных мест.

Руфа знала характер подруги. Ника была из тех зверей, что жаждят утешения и поддержки. Именно поэтому зайчиха никогда не запирала за собой двери — была ли она в радости или в печали, она всегда ждала визитеров.

Ника сидела на своей кровати, обнимая подушку.

— Руфа! — воскликнула она, тем не менее, дозволяя той усесться рядом. — Это какой-то злой рок! Этот старикан явился ко мне, будто призрак пошлого!

— Какой ещё призрак, Ника? О чем ты толкуешь? Призраков не существует!

— Ещё скажи, что ледяного дьявола не существует! — Зайчиха прочнее вцепилась в подушку и, скорчив странную мину, промолвила севшим голосом: — Я думаю, он нацелился на мою душу!

— Что?

— Знаю, это невероятно, но я воочию видела его!

— Ледяного дьявола?

— Да!

— Монстра из сказки Бартоломеуса? — Белка непонятливо щурилась.

— Его самого!

— Боже мой, Ника, а не заболела ли ты часом? — Руфа в испуге стала ощупывать зайчиха лоб. — Всё ясно! У тебя жар, вот ты и бредишь.

Ника действительно вся пылала. Последние несколько дней она скиталась по улице и собирала информацию о Грозе меков и о его громких победах. Теперь зайчиха прибывала в твёрдом убеждении о том, что её жизнь в его лапах.

— Знаешь, Руфа, недавно в газете писали, что Гроза меков победил ледяного дьявола. Но всё было не так! Я была там, я наблюдала из-за деревьев! Монстр ушёл сам! Он не нашёл меня, поэтому и ушёл, понимаешь?

— Тебе нужно поспать! — не слышала её Ника. — Завтра важный день. На праздник к господину Бэрворду придёт много гостей, нам не обойтись без твоей помощи.

— Да, точно! — судорожно закивала та. — Праздник «Королевы ночи»! Все будут заняты едой и танцами…

— К чему это ты клонишь?

— А к тому, дорогая моя Руфа, что Бартоломеусу не будет до меня никакого дела.

Руфа соскочила с кровати и встряхнула свой передник:

— А ну, говори, что ты задумала на этот раз? — подбочилась она, с недоверием наблюдая за тем, как Ника крутится по комнате и стягивает с коек простыни.

— Подержи-ка здесь, добрая моя Руфа, — ластилась зайчиха, закидывая подругу простынями, — ты ведь выручишь меня?

— Какая же ты бессовестная! Знаешь же, что я не смогу тебе отказать! Что тебе надо?

— Во сколько завтра празднество?

— Начало в восемь вечера.

— Отлично! — Ника проверила прочность узла, в которые уже связала две простыни. — Рафа, Рафа, натяни-ка… ага! Всё, спасибо, дальше я сама! А ты пока поди попроси новый комплект белья. Этот, боюсь, мне понадобиться для другого.

— Что ты делаешь?

— А на что это похоже?

— Ох, я поняла! Ты плетешь верёвку!

— Точно! Завтра, моя добрая Руфа, ты поможешь мне.

Из-за праздника главный вход будет строго охраняться дежурными, по этому мы сбежим через двор восточного крыла. Увы, без тебя мне не влезть на забор!

— Постой-ка! — всплеснула лапами белка. — Ты хочешь, чтобы я сбежала с тобой?

— Ну конечно!

— А если я откажусь?

— Тогда вместо того, чтобы веселиться в городе и смотреть салют, ты будешь весь вечер работать на кухне. О, Руфа, ты так юна и так красива! — Ника закружила белку в танце. — Твое место на балу, а не у вёдер с грязной посудой! А? Ну что скажешь?

— А там тоже будет бал? — заразилась восторгом та.

— О, да! Чудесный бал! Весь город придёт туда! Если бы не предрассудки господина Бэрворда, он, наверняка бы, тоже туда заявился. Но ты же знаешь, как он относится к беднякам.

— Ну что ж, — вздохнула Руфа, всерьёз озадачившись, — я подумаю над твоим предложением.

— Ура!

— Но учти — я ничего не обещаю!