Приключения мистера Вулписа

Экстра. 1. Торжество

1

Кадидатура господина Вулписа в должности мэра была встречена жителями Облачных Долин с теплотой, какую лис сам не ожидал. Открытия народу правды о великанах через знакомство с пришельцами Северной горы было более чем достаточно, чтобы сломать устоявшиеся в веках убеждения о сверхестественной природе меков и колдовстве. Даже самые неприклонные были готовы сдаться и взглянуть на революционный проект Шарлотты Де Муар под другим углом, когда мистер Вулпис самолично продемонстрировал, что электричество — это удобно и дешево, если знать из каких ресурсов черпать энергию.

Демонстрация проходила в обновленном «Чайном Дворике», финансированию отстройки которого поблагодействовала лапа Ее Величества. Идея с созданием электрических машин и поездов оказалась весьма привлекательной для государства, и соседние страны уже сделали запрос на сотрудничество с Малиновым Королевством и получением разрешения на строительство, разумеется — с последующим шедрым пожертвованием в казну. Идеи господина Вулписа были такими прибыльными, что Ее Величество удостоила его ордена за заслуги перед королевством и посвятила в рыцари. А некогда безызвестная Жанна как спутница героя нынче звалась благородным и сложным именем — Леди Жанна Клэр Хикс.

Изменились времена, изменения потерпела и таверна. Это больше не был хлипкий деревянный дом с неброскими комнатами и тесной харчевней. «Чайнык дворик» стал шире и светлее, на потолке появились электрические люстры, стены украшали гобелены, сшитые лучшими мастерицами Малинового королевства специально в честь мистера Вулписа и его свершений. Всякий зверь, даже самый необразованный, мог прочитать по изображениям Легенду Малинового Королевства: историю падения великанов и Северной горы, возвращение в мир птиц и становление управляющего таверны и Грозы меков в настоящего героя.

Мистер Вулпис очень волновался, выходя к сотням любопытных глаз.

— Не переживайте вы так, господин управляющий. — Жанна возложила свою мягкую лапку в ажурной печатке ему на плечо, и ее усики приподнялись в улыбке. — Вы проделали грандиозный путь и заслуживаете стоять здесь.

Мистер Вулпис посмотрел на нее. Такую прекрасную. Белоснежную. Живую. В нежном платье, изукрашеном лентами, атласом и шелком. Посмотрел в глаза, полные голубого блеска; на цветок над розовым ушком. Посмотрел и, вздохнув, повернулся к нарядным гостям за круглыми столами, сервированными серебряной посудой на белых скатертях.

— Меняться сложно и страшно, но это необходимо, не только для прогресса общества, но и для индивидуума. Я знаю это по себе. Сначала я был глупым бездумным зверем, исколечившим дочь великана, потом эгоистичным притворшиком, пытающимся выдать себя за члена высшего общества. Сегодня же я… другой. — Мистер Вулпис принял в объятия подбежавшую к нему зайчиху Нику, похлопал ее по шляпке и, тронутый до глубины души, невольно заулыбался. — Для кого-то я по-прежнему плохой, но кто-то ведь считает меня героем. Но кто я? На сегодняшний момент в одном я уверен наверняка. Я счастливый зверь, счастливый, потому что у меня есть друзья… И семья. — Словив на себе взгляд разноцветных янтарных глаз мистера Вулписа, хорек Баритон оцепенел, сидящая у него в шляпе-котелке тетушка Хома с чувством обняла своих мальчишек тройняшек и уронила слезу. — Они делают меня живым, потому что заставляют чувствовать.

По-настоящему живет тот, кто сосуществует с любовью и милосердием, остальное — одежда. У одних это шкура, у других — металлический корпус. Кто-то покрыт густой шерстью и твердо ходит на двух лапах. А кто-то от рождения носит рога и корыта. Кто-то велик ростом, кто-то спит в спичечном коробке. Но так ли важно — белое на даме платье или черное? Дешовое или дорогое? Разве королева станет хуже, если примерит наряд беднячки? Вот и мне кажется, что нет.

Отнести мистера Вулписам к приверженцам королевской власти было бы преувеличением. Благосердечность Ее Величества к его персоне прикрывала собою корысть и алчность, которые лис не одобрял. Именно они стерли с лица земли расу великанов. О них предупреждала Александра в своем предсмертном послании. Против них мистеру Вулпису предстояло бороться в настоящем и будущем во имя жизни как таковой.

Зато как запели сердца некоторых патриотов! После часовой презентации, когда началось долгожданное торжество, лиса спасло от внимания высокопочтенных господинов с их хвалебными высказываниями только музыка, приглашающая всех исполнить кадриль.

— Надо же, господин управляющий,

Сэр, — подступилась к лису Жанна, шутливо сверкая глазами. — Из вашего заведения устроили танцевальный зал! Вы только поглядите на них! — хихикнула она.

Привыкшая видеть себя только в заляпаных жиром передниках, бывшая кухарка Роланда Бэрворда насладжалась своей красотой и грацией в танце с закадычной подругой Никой.

Подвыпивший старик Баритон с тетушкой Хомой на плече выплясывал поодаль от участников кадриля какой-то свой самобытный танец. Он так забавно бил себя по коленям и шлепал бедрам, что молодежь ухахатывалась в голос, а пары дам и джентльменов пренебрежительно морщились и задирали носы, двигаясь навстречу друг другу поступью вымеренной и мягкой, точно в такт музыке.

— Да, — сказал лис с доброй усмешкой. — Похоже, наш старина Баритон перебрал.

— А по этой белочке и не скажешь, что она в первые вышла в свет. Думаете, стоит пригласить ее работать в Чайный Дворик? — намекнула ему Жанна.

— Не хотелось бы разлучать ее с Никой. Они вдвоем как кровные сестры.

— После того, как раскрылись преступления жирдяя, есть вероятность, что его судят и лишат права на опекунство. Ваша таверна преобразилась, господин управляющий. Вам понадобится много рабочих лап, чтобы ее поддержать. Одним Баритоном вы не обойдётесь.

— Возможно, вы правы.

— Не возможно, а точно, — не растерявшись, Жанна цапнула лиса за запястье. — И чтобы вы без меня делали?

— Постойте-е!

Мистер Вулпис не соорбразил как и когда, но вот он уже был вовлечен в глупый танец, где смеющаяся Жанна пытается подстроиться под ритм.

— Это ведь и ваш первый бал, — вспомнил он, скоординировав движения.

— Я всегда любила танцевать! Это весело, ты как будто летаешь! Как птица!

— Пожалуй.

Мистер Вулпис и Жанна вынужденно разлучились, обменявшись партнёрами, но вскоре танец снова их соединил.

— Что же тогда за грустный огонек брезжит за вашими глазами? — спросила Жанна, прикладываясь перчаткой к лисьей лапе. — Вы не любите танцы? Или вам не

по душе танцевать со мной?

Приближаясь и отдаляясь, постукивая задними лапами, Жанна все продолжала заразительно хихикать, из-за этого ее обвинения не воспринимались серьёзно.

— Да. То есть нет! То есть, да, я не люблю танцы. Не подумайте ничего такого, как партнер вы меня полностью удовлетворяете.

— Ох, как официально! Что же тогда томит ваши мысли?

— Вы.

— Хм? — Жанна наклонила головку, вскинув на мистера Вулписа взор со щекотливой искоркой в нем.

— Это, — откашлял смущение лис, — не то, о чем вы подумали. Я просто задался вопросом, что будет с вами? В смысле. ваш титул Леди дает вам шанс на замужество.

— Верно!

Это быстрое и неосмысленное утверждение произвело на морде лиса эмоцию озадаченности.

В кошачьих коготках появился конверт с печатью в виде листа клевера.

— Видите это письмо? — высокомерно поманила его конвертом Жанна.

— Письмо от барона Мурли?

— Знаете, что это значит?

— Что я могу поздравить вас?

— Могли бы, но не станете.

Мистеру Вулпису и без того было неприятно. А тут еще фраза Жанны — ножом в сердце!

— Почему же? Если вы думаете, что я не смогу порадоваться за вас… Что вы?..

Не распечатав конверта, Жанна разорвала его на пополам, а куски небрежно бросила в стороны.

— Это был ваш шанс вжиться в высшее общество и обеспечить себе безбедное существование…

— Я предпочту скромно коротать свою кошачью жизнь в качестве компаньена и помощника в управленческих делах Сэра Фога Вулписа, если, конечно, тот мне позволит!

— Я был бы счастлив такому исходу, но. вы уверены?

— Больше, чем когда-либо!

Жанна поклонилась мистеру Вулпису, завершая танец и исчезая среди отходящих на перерыв дам — на забаву джентльменам, налетевшим на лиса как пчелы на мед.

Орекстр птиц Аурелио Эрнандеса заиграл тихую музыку для настроения, а их ворон руководитель прошел к стоящим в ожидании ковалеров дамам и завел с ним диалог. Сперва расположенные к музыканту скептически, они закрылись веерами, но после нескольких метких фраз их ледяные сердца растаяли улыбками.

Жанна полюбовалась на них, после чего повернулась к фуршетному столику. Она попривычке распустила когти над рыбными блюдами, не зная, что и выбрать. А еще эти перчатки на лапах… Изящные, но такие непрактичные и маркие. Как дамы умудряются есть с ними и не запачкаться? Даже деревянные шпажки не гарантируют, что сок от рыбы и масло не растечется по рукавам.

— Жанна! — Боуи застал Жанну за сниманием перчаток и пусканием слюней над рыбной тарелкой.

Волк был не один. Рядом с ним как мать с ребенком стояли ее знакомые из комплекса — Ариэль в приталенном черном платье с цветочным лифом и Корги в простом розовом платье.

— О, а я все думала, гадала, придешь ли ты или нет! — обмыв мордочку язычком, кошка повисла на шее волка.

После недолгих объятий, разбудивших ревность в глазах Ариэль, Боуи поставил Жанну на пол и сказал:

— Да, были кое-какие дела. Презентация господина Вулписа уже завершилась?

— Боюсь, что так. Вон он, в плену канцлера Де Муара и других роялистов, борется с натиском восхищений!

Боуи и Жанна заговоочески посмеялись, отчего у Ариэль странно запершило в горле.

— Да, Жанна! — засиял волк. — У меня для вас отличная новость!

Судя по взгляду, каким он обменялся со своей собачьей подругой, это было что-то крайне событийное и касалось их двоих. — Я сделал Ариэль предложение!

— Как здорово! Мои поздравления! Похоже, сегодня у всех есть повод для веселья!

— Пойдем, милый. — И Ариэль увлекала своего суженого в центр зала, предотвратив очердные объятия волка и кошки.

— Еще увидимся! — махнул лапой Боуи, на что Жанна ответила улыбкой.

— Бедняга, — вдохнула она и вернулась к делам насущным — к ублажению своего разурчавшегося желудка. Она аккуратно сложила перчатки на стол и взялась двумя пальцами за канапе.

— Иди к мамочке, рыбнонька!

— Леди Жанна!

— Да что ж такое?

— Простите, я помешала?

Жанна пронаблюдала, как бултыхнулись мимо стола кусочки рыбы, и возвратила на тарелку пустую спажку.

— Что вы, мадемуазель Де Муар, для меня честь говорить с вами!

В этом вечер на дочере канцлера было золотистое платье со шлейфом, круглым воротом и кружевами по всему подолу. Светлые цветочные украшения у нее в ушах прекрасно смотреоись на контрасте темными кисточками. Рысь скромно сцепила лапки и растянула щеки в милой улыбке, рассчитывая обособить свою сердечную боль от посторонних.

— Прелестно выглядите, Жанна! — начала она с комплимента. — Вы словно хрупкая снежинка. Или мерцающая звёздочка. Мне известно скольких на этом празднике вы очаровали своей красотой! Все джентльмены только на вас и смотрят…

— Полноте! Вы тоже великолепны, мадемуазель. Впрочем, как и всегда!

Шарлотта продолжила тушеваться.

— Вы хотели, о чём-то поговорить? — догодалась Жанна.

— Да! — Рысью мордочку озарил свет надежды, но его тотчас поглотило волнение. — Не поймите неправильно… Я видела, как вы разорвали письмо. Это же было любовное послание, не так ли?

— Полагаю, что да.

— Простите за любопытство…

— Говорите, мадемуазель, не стесняйтесь!

— Почему вы отвергли этого джентльмена? Он не достаточно зажиточный?

— О, нет же! Это баснословно богатый барон из соседнего государства! Кажется м-мм из Королевства Полуночи…

— Ох, леди Жанна! И как у вас хватило духу? Дело в том, что у меня тоже есть… такое письмо… — Шарлотта опасливо воззрилась на проплывающих в пышных платьях дам с веерами, и только после этого извлекла из пушистого декольте конверт. — Глядя на вас, я хотела также порвать его, но… но не смогла…

— Слушайте ваше сердце, мадемуазель. Если оно усомнилось, может стоит хотя бы распечатать конверт?

— Вы не понимаете! — У Шарлотты на эмоциях заслезились глаза. — Это письмо от зверя подлого и ненадежного. Он обманул меня! Выдал себя за другого, и я, глупая я, полюбила его! До последнего верила, что несмотря на ни на что наша любовь искрення, но он оставил меня, испарился из моей жизни, будто ничего не было.

— Мадемуазель, вам лучше присеть. — Жанна помогла Шарлотте дойти до стула и схватилась за стеклянный графин. — Я налью вам воды.

Шарлотта отхлебнула из предложенного ей стакана, поблагодарила Жанну и пожаловалась:

— Это все дурацкий корсет… С ним невозможно вздохнуть. Повезло вам, ваше платье без корсета. — Она глубокомысленно вздохнула, и ее тяжелый взгляд упал на уголок конверта, который прикрыла складкой подола. — Я завидую вам, Жанна. Вы можете выбирать. А я не могу.

— Выбирать вправе каждый.

— Но не я. За меня уже все решил отец. Через неделю состоится торжество в честь моей помолвки с лордом Кототвином. Но я… я не хочу. Я не хочу выходить замуж за мерзкого старикашку, сколько бы золота при нем не было!

— Потому что вы любите другого?

— Не говорите об этом никому, пожалуйста! Я стану позором рода Де Муаров, если кто-то узнает о конверте…

— Я умею хранить тайны. Можно сказать, это моя специальность! — с ложной гордостью ответила та, вспоминая груз лжи, оставшийся за плечами благодаря Фогу Вулпису. — У нас с вами много общего, мадемуазель. Были времена, когда я жила по чужой наводке и думала, что это принесет мне счастье. Но никто, кроме нас самих, не знает, как правильно. Если меня чему-то и научило мое путешествие с мистером Вулписом, так это тому, что всем нам отведен до обидного короткий срок, и глупо тратить свое время на чужие желания. Поступайте так, как считаете нужным. До тех пор, пока это делает вас счастливой, все в порядке. И даже если это когда-либо закончится и закончится плохо… не лучше ли тосковать по мгновению счастья, чем по вечности упущенных вожможностей?

— Но торжество…

— Любое торжество, моя дорогая, можно отменить.

— Каким образом?

— Смотрите сами!

Усики Жанны задрожали в смешке. Шарлотта с восхищением смотрела, как та бесцеремонно врывается в ряды джентльменов, громко оповещая:

— Прошу прощения, вынуждена украсть у вас нашего мэра!

— Что вы себе позволяете! — оторопел канцлер Де Муар, когда Жанна задела его локтем, пропихиваясь обратно, но уже под лапу с мистером Вулписом.

Лис не прекращал извиняться перед каждым, кому так или иначе досталось от безрассудства Жанны. В его левой лапе трясся полный бокал, который ему вручили как издевку и от которого он извежливости не посмел отказаться.

— Да уж, джентльмены! — фыркнул канцлер им в след. — Ни титул, ни красота не слепят из дикарки даму! Ну да не будем заострять внимание! Уверен, господин мэр сам с ней как-нибудь разберется.

Жанна вылетела на новую терассу, прямиком в летнюю ночь, распевающуюся стрекотанием кузнечиков и жуков, и, навалившись на перила, от души захохотала.

— Что же вы наделали, Жанна! — поправил съехавшую шляпу мистер Вулпис. — Косые взгляды нам обеспечены.

— Да бросьте! Вас же с места не сдвинешь, если вы сами того не захотите.

Мистер Вулпис неловко хохотнул:

— Ладно, вы меня раскусили. Должен признать, вы спасли меня, Жанна! Быть мэром сложнее, чем мне представлялось. — Он умаянно вздохнул на свой бокал и уместил его на узкий парапет, легко треснув когтем, чтобы вино внутри омыло хрусталь и тот забрезжил малиново-серебристым калейдоском в цветах ясной ночи. — Прискорбно, что многие так до конца и не поняли, кто я такой.

— И кто же будет присматривать за вами, когда меня не станет?

— Простите? — Мистер Вулпис был озадачен тем, сколько легкости и улыбки было в этом вопросе. — Что вы имеете ввиду? — распереживался он. — Вы чем-то больны? Вам кто-то угрожает?

— Нет, что вы, что вы! Я в добром здравии и живу свою лучшую жизнь. Умирать я не собираюсь. По-крайней мере, в ближайшие пятьдесят лет. А там уж, будучи глубокой старушкой, может быть повезет уснуть в теплой постели и не проснуться…

— Пятьдесят лет… Вы умрете через пятьдесят лет?

— Я на это рассчитываю.

Жанна успокаивающе дотронулась до напрягшейся лапы лиса, чтобы заполучить его взгляд. Свет луны сделал кошачьи глаза еще ярче, еще голубее, шерсть на ее голове под дыханием ночи будто бы таяла призрачным белым дымком. — Простите, что порчу вам настроение, — нежно улыбалась она. — Смерть — это часть жизни. Однажды и ваша шкура износится. А до тех пор, пожалуйста, не забывайте меня, Александру и всё, что с нами было.

Мистер Вулпис отпустил перила и встал ровно.

— Почему вы говорите это сейчас?

— Потому что из этой ночи выйдет замечательное воспоминание. — Жанна подобрала подолы своего волшебной белезны платья и покрутилась на месте, пританцовывая. — Кроме того, я бы хотела, чтобы вы запомнили меня такой, как сейчас: красивой и юной! Обещайте, что так и поступите!

Мистер Вулпис, откровенно плененный красивой печалью, не спускал с Жанны глаз:

— Я никогда и ни за что на свете вас не забуду… — издал он голосом шепчущим и разбитым.

Жанна даже остановилась и посерьезнела, забыв на секунду, что мистер Вулпис физически не может лить слез.

— Пардоньте! — показался у входа на терассу ворон в смокинге. — Жанна, господин мэр, — чинно приклонил он клюв, — вас ждут для общей фотографии.

— Спасибо, дядя Аурелио, — отвесила ответный реверанс кошка. — Мы с господином управляющим уже идем.

2

'Дорогая Шарлотта! Я долго решался написать Вам это письмо, руководствуясь мыслью, что оно лишь взбередит те раны, что я нанес Вашему сердцу своим бесжалостным враньем. Я умею красиво изъясняться, но с правописанием мне повезло меньше, поэтому я был вынужден обратиться к услуге специального зверя.

Простите, что пишу Вам чужой лапой.

Я ничего от Вас не требую, кроме прощения, дорогая моя мадемуазель. Я счастлив уже, что Ваши нежные пальцы держут это письмо, а Ваши прекрасные изумрудные глаза его читают.

Ваш отец ясно дал мне понять, что я Вам противен. И это вполне заслуженно. Моя первая встреча с Вами была умышленна и исполнена эгоистичных мотивов. Когда Вы впервые меня поцеловали, в моих когтях был кинжал. Мне нет оправдания. Я едва не совершил поступок, о котором бы жалел до конца своих дней. Хотите верьте, хотите — нет, но правда в том, что я полюбил Вас — безукоризненно, сердечно.

Если Вы хотя бы немного любили меня, то, молю увидеть вас еще раз, напоследок, прежде чем я навсегда покину Малиновое Королевство. Вы можете прихватить с собой револьвер вашего отца, ежели хотите. У меня нет ничего, кроме воспоминаний о Вас, и я сочту за честь умереть не от косы Смерти, а по Вашей милости. Хочу, чтобы Ваша мордочка была последним, что я увижу.

Я также хочу вернуть Вам вашу вещь. Не думаю, что достоин хранить ее возле своего гнилого сердца.

Я буду ждать Вас завтра, всю ночь, от захода солнца до рассвета, на нашем когда-то тайном месте.

Еще раз, простите меня за все,

искренне Ваш Ноттэниэль (Ноэль)'

Дрожащий лист бумаги окрапляли слезы. Мучительная боль распирала сердце Шарлотты, сворачивала ее на кровати. Рысь уткнулась носом в подушки, чтобы отец не слышал, как она плачет.

Ноттэниэль ждал свою возлюбленную под сенью дерева. Горизонт угасал в ночи, лишь светлая кромка уходящего дня пробивалась на западе, но и она плавно сползала с небес, как сползает шаль с плечей дамы.

Он был всецело поглащен чаянием повидаться с Шарлоттой Де Муар, потому глаза его смотрели строго на сад, вниз склона.

Посреди размазанных между деревьев черных теней, будоража сердце, мазнула красная накидка Шарлотты.

Она пришла!

Отец мадемуазель разобрал самодельные ступеньки, построенные возлюбленными из камней и деревянных ящиков — так проще было бегать на свидания.

В прошлый раз лорд-канцлер встретил здесь Ноттэниэля с ружьем.

— Шарлотта… — произнес Ноттэниэль, когда Шарлотта вышла на свет, но, не прыгнула к нему в объятия как бывало раньше, а остановилась, сохраняя дистанцию в два метра. Увы, по ощущениям Ноттэниэля между ними пролегла бесконечная даль.

Шарлота испустила вздох, было заметно, как тягостно ей дается все это:

— Что за вещь вы хотели мне отдать?

Ноттэниэль уязвленно сжал губы, чувствуя, как кровь обливает ребра.

— Ваша цепочка, мадемуазель, — выдал он, непримеримый с тем, что Шарлотта смотрит мимо него и говорит таким тоном, от которого весь храм его надежд в миг превратился в руины. В глубине души он все еще был эгоистом, жаждущим любви, но то чистое, нравственное, что заводило его сердце, болезненно свыкалось с фактом, что Шарлотту придется отпустить.

Предвидев, что из его лап Шарлотта ничего брать не станет, Ноттэниэль с горечью положил украшение на траву и отошел так, чтобы бесконечность, отделяющая их друг от друга, только росла.

— Ах, вы о самоцвете, — плотнее укуталась в накидку мадемуазель Де Муар. — Я думала, вы его продали. Можете оставить себе. Мне он не нужен.

— О, Шарлотта, вы правда меня ненавидите? Простите, что я не умер, когда вы о том мечтали!

Придерживая накидку, которую трепал ветер, Шарлотта наконец направила свой взгляд на Ноттэниэля, и глаза ее были круглыми от негодования.

— Что вы говорите? Я никогда не желала вам смерти…

— Разве не по вашей просьбе Бром явился отнять мою жизнь?

— Отнять… вашу жизнь? — Шарлотта испуганно подалась вперед, и ветер снял с нее капюшон, обнажив пятнистый лоб и милые ушки. — Я не понимаю, о чем вы, Ноттэниэль? Кто вам такое сказал?

— Ах, — косо усмехнулся тот. — Как я раньше не подумал… Это ваш отец заказал Брому меня убить.

Шарлотта охнула, прикрыв коралловый носик обеими лапами:

— Они вас ранили?

— Ничьи клыки не ранят меня сильнее вашего безразличия, мадемуазель.

Шарлотта отвернулась, грудь ее грохотала, а шерсть на щеках размокала от слез. Некоторое время Ноттэниэль с грустью смотрел ей в спину, его клыки медленно оголились смиренной улыбкой.

— В любом случае, спасибо, что это были не вы. Я всегда буду вас любить Шарлотта. Прощайте, — сказал он, поднимая цепочку. Понадеявшись услышать взаимное слово, он выждал мгновение-другое, но ответом ему были только молчание, сдавленные всхлипы и дрожь, накрывающая хрупкие рысьи плечи.

По звукам хрустящей травы, Шарлотта поняла, что Ноттэниэль уходит. Она боялась оглянуться, потому что знала, каким губительным это станет для нее.

— Любое торжество… можно отменить… — Шарлотта повторила слова Жанны, сказанные сегодня на празднике. Повторила раз. Второй. — Любое торжество можно отменить. — Повторяла увереннее, будто заклиная, покуда из нее не вырвался крик: — Постойте, Ноттэниэль!

Ноттэниэль развернулся кругом, перепугавшись — не стряслось ли чего с мадемуазель, и увидел, что она мчится к нему, перебирая подолами ночного платья.

— Шарлотта! Что случилось? — Быстрыми шагами он двигался ей навстречу, чтобы поймать в свои объятия.

— Постойте, Ноттэниэль, — задохнувшись, Шарлотта припала к его груди. — Любое торжество можно отменить… Понимаете, что это значит?

— Не уверен.

— Я отменяю торжество моего отца…

— … Шарлотта…

— … Чтобы устроить свое… в котором будет место нашему с вами счастью.