Приключения мистера Вулписа

Глава 23 «Крысиный Сонет»

— Всё будет хорошо! Всё будет хорошо! — причитал баран, всем телом вжимаясь в свое кресло. Как только ночь усыпляла город, господин Беан затворял все замки и зажигал все свечи в канделябре, чтобы отпугнуть от себя ползучие лики тьмы. Его знобило так, что ни камин, изрыгающий в трубу сытое пламя, ни чашка горячего чая от любимой жены — не унимали его дрожи. Баран добился освобождения под залог, так как в королевской полиции дежурил свин. С солидарностью копытного тот вошёл в положение Беана и утвердил, что доказательств в его виновности пока нет, а вот конфликтовавший с ним волк, из слов свидетелей, вёл себя чрезвычайно агрессивно.

— Милый, ты уверен, что с тобой всё хорошо? — спросила миссис Беан, запоздало отходя ко сну. Сына она уже уложила, а теперь и сама облачилась в ночное платье.

— Я лишь самую малость замёрз, — ответил тот квелой улыбкой.

Миссис Беан с подсвечником в копыте, приклонилась, чтобы её любезный муж смог запечатлеть на её лбу скупой поцелуй.

— В таком случае, — выпрямилась она, — не забудь погасить огонь.

— У-гу, — откликнулся баран отвлеченно.

— Я серьёзно, милый! — громче повторила миссис Беан. — Ты знаешь, как я ответственно отношусь к технике безопасности. Да и дом уже достаточно нагрелся, чтобы с уютом заснуть. Не хочу повторения той трагичной истории с тетушкой Присциллой… — тараторила она, цокая копытами к выходу из гостиной.

Но муж её уже не слышал и не слушал: снаружи донёсся волчий вой, господин Беан прекратил раскачиваться в кресле и вылупил глаза в окно. Второй хищный клич достиг уже и ушей жены. Она проглотила язык на полуслове и, выждав, когда вой стихнет, властно сказала:

— Муж! Иди-ка ещё разок проверь главную дверь. Я же — займусь задним двором и проверю сына.

Миссис Беан вышла за дверь. Пройдя через тёмный коридор, она ступила на голубоватые озера света, разлитые по доскам просторного помещения с выходом на террасу. Косой луч оросил и бильярдный столик, за которым её муженек любил позабавляться с высокопоставленными господами. Не успела миссис Беан дойти до дверей, как на площадке потемнело. Огонёк свечи в её копытце потух от сквозняка.

В дурном предчувствии миссис Беан попятилась к лестнице. Тьма, что завесила окна сплошной пеленой, имела глаза, причём, — не одну пару. Всматриваясь в нутро дома, те полыхали потусторонним свечением.

Считав с бараньей мордочки страх, тьма осклабилась и разбрелась на отдельные силуэты. Грохочущий хохот их смешался с душераздирающим волчьим воем.

Выронив свечу, миссис Беан рванулась к лестнице, вопя, что есть мочи:

— Волки! Волки! Волки! За нами пришли волки!

Тем же временем господин Беан, услыхав крики жены, не сделал ничего. В подчинении у страха, он окаменел каждой мышцей в теле. И когда сын истошно заревел в своей спальне на втором этаже, горе-папаша не то что не двинулся, но и ход мыслей не поменял:

— Всё будет хорошо… Всё будет хорошо… — твердил он фразу, как мантру. — Плач и крики все неумолкали, но господин Беан уже не улавливал ничего из того, что его окружало. Он сконцентрировался на сгустке ужаса, копившемся в горле и стесняющим его дыхание.

— Не пугайся, славная барашка! — возвестил голос хищника в коридоре. — Тебя мы есть не станем. Хотя… — Волк фыркнул, с наслаждением втягивая ноздрями запах бараньей шерсти. — Пахнешь ты восхитительно! К сожалению, заказ поступил только на одного Беана!

Дверь в гостиную приоткрылась, оповестив о прибытии гостя тягучим скрипом.

Гортанный смех проник в комнату, поколебав устоявшийся в ней воздух. Смех подкрадывался к Беану со спины — нерасторопно, играючи. Он достиг кресла, с которым тот мысленно слился. Похрустывая, как сухая трава, сжатая в кулаке, голос зашелестел у барана над ухом:

— Наш заказчик просил передать привет от его простреленного плеча, — щекотливо хихикнул он. Спинку кресла смяли две белые лапы. Когти звякнули, как лезвия, резко выдвинутого перочинного ножа. — Ничего личного.

Уже два долгих дня Жанна и Фог Вулпис гостили в Крысином Королевстве. И если первую — все устраивало, то лис в этом во всём никакой радости не находил. К своему огорчению, он стал замечать, что кошка всё чаще и чаще пропадает в компании Боуи. За обеденным столом, к которому мистер Вулпис присоединялся только приличия ради, они обсуждали театр и что-то ещё не менее возвышенное, в чем лис не разбирался в меру своей непросвещённости в искусстве. Таким образом, мистер Вулпис был вынужден торчать часами напролёт в стенах замка, разделяя одиночество с занудой-Даском. Летучая мышь, порхая по пятам за лисом, подло посмеивалась, давя на больное:

— Видите, Сир, никому, кроме нас, вы не нужны. По-моему, Его Клыкастое Высочество увлёкся вашей Жанной, а она — им!

— Пф, глупость какая! Они же разного вида! — всплеснул лапами лис, проминаясь как-то пасмурным днём по верхним коридорам, окаймляющим замок по окружности. Стёкол в замке не было, и разбуянившийся ветер задувал внутрь, заставляя непрочный металлический каркас дребезжать вместе с полом.

— Ну а вы, Сир? Вы и подавно другой. Жанна, может быть, и последняя в своём роде, а вот вы… вы один и единственный с самого рождения.

— Ты-то откуда знаешь? — пренебрежительно отозвался мистер Вулпис.

— Это и дураку понятно. Меков мы видим каждый Божий день, но такой экземпляр, как вы — нам в новинку. Кто вы такой? Откуда родом?

— Хотел бы я знать, — пробормотал лис, и остановился. Слух его привлекла монотонная песня мека, звучащая где-то в отделении. С недавних пор, всякий раз, когда мек проходил мимо, мистер Вулпис воспринимал его песнь иначе. Теперь на её траурный мотив накладывались строчки, слёзно напетые Жанной в его повреждённом вирусом сознании. Само собой, слова жили лишь у него в голове, и жили они там голосом и образом Жанны. Противостоять им не было смысла, так как, волей-неволей, они воплощали себя в звуках у него на языке.

Мистер Вулпис замычал себе песню под нос, но, словив на себе вопросительный взгляд Даска, мгновенно заткнулся.

— А? Что это с вами? — спросил тот, скользя вниз головой по наклонной трубе, ни к месту пронзающей коридор прямо поперёк дороги толстым копьём.

— Задумался.

— О чем?

— Какая тебе разница? Ты всё равно этого никогда не поймёшь.

Вечером того же дня, сразу после рыбного ужина, который мистер Вулпис нагло пропустил, Даск кубарем свалился на лиса с высоты разноуровневого потолка, спаянного из кучи металлического хлама — так он спешил.

— Вот вы где, Сир! — воскликнул Даск, запыханно. — Я весь замок облетел, пока искал вас!

Мистер Вулпис со смурным видом сидел на полу, спину его подпирал прогнивший до нельзя деревянный ящик, вокруг которого резвился мышиный молодняк. Слушая их писклявый смех, лис вспоминал тройняшек-хомячков, детишек тётушки Хомы, которые точно также проказничали на кухне «Чайного дворика». Смастерив «Йо-йо» из стеклянного глаза мека и металлической пластины, мистер Вулпис отбивал ритмичные удары — не самые приятные для ушей. За этим занятием, собственно, и застал его Даск.

— Что за суета? — сухо спросил лис, не отвлекаясь от игры.

— Король вас обыскался! Он просил передать вам это. — Летучая мышь с воздуха сунула мистеру Вулпису конверт и, наконец, высвободив лапы, обвила пальцами стальной трос — один из многих, что лианами спадали с дырявого потолка. Вероятно, крысы извлекли из меков.

Мистер Вулпис распечатал письмо, где скурпулезным почерком были выведены слова:

'Уважаемый, господин Вулпис! Вы не пришли на ужин, что очень опечалило меня и Жанну. Нам не терпелось поведать Вам о сюрпризе, который мы долго и упорно готовили для Вас эти два суматошных дня. Жанна хотела бы и сама Вам написать — она в самом деле пыталась — но по итогу мы порешали, что её письмо вышло трудночитаемым (Жанна совсем не обучена грамоте), поэтому, надеюсь, Вас устроят слова Вашего доброго друга-волка.

Уповаю, чтобы Даск вас разыскал, потому что мои подданные все куда-то запропастились! Смею предположить, они переели рыбы и задремали. Жанна говорит, я чересчур мягок с ними как правитель. Что ж, пожалуй, я действительно их избаловал.

До встречи сегодня, в девять вечера, в театре «Крысиный Сонет». Даск проводит Вас на место.

С уважением, Ваши Жанна и Боуи'.

— Ну что, пойдете в театр, Сир? — спросил Даск, когда лис закончил читать.

— Не люблю спектакли! — вздохнул тот, медитативно складывая лист, пропахший сыростью, по изгибам — обратно в квадрат.

— Понимаю-понимаю! Сам — не любитель. Но Его Клыкастое Высочество на них помешался. И ладно бы его «развлекательная программа» развлекала! Но ведь она только и делает, что вгоняет в депрессию!

Хотя мистер Вулпис во многом и не понимал искусства, не мог проникнуться оперным пением и балетом, живописью и музыкой — ему было противно приравнивать себя к крысам и мышам с их невежеством.

— Раз ты ненавидишь театр, Даск, то я точно туда пойду! — сказал он, откровенно ехидничая. Три года лис учился жить как джентльмен, три года он терпел скуку, ради того, чтобы завоевать любовь общества. Уж один короткий спектакль он переживёт. Если не ради своей репутации (за ней гнаться уже бесполезно), то хотя бы ради Жанны.

В нужный час Даск привёл мистера Вулписа к отдельно стоящему зданию на поверхности Крысиного Королевства — кособокому и преземистому. Ко входу были проложены неудобные ступеньки — такие мелкие, что на них не помещалась лапа больше крысиной, — а над ним, глазными яблоками меков, были сложены жутковатые буквы: «Крысиный Сонет». Вывеска светилась в груде проводов, подключенных к электрогенератору. Провода беспорядочно опоясывали город, объединяясь на вершине замка.

Крысиный Сонет был обделён как холлом и гардеробом, так и билетной кассой. С порога он был заставлен скамьями без единого стиля: широкими и узкими, со спинками и без, стальными и деревянными. В театре даже имелся «бельэтаж» для летучих мышей — не освещённые ряды труб и тросов под потолком. Многочисленные зрители галдели, взирая на пустующую сцену, на которую уже был устремлён свет прожекторов.

Мистер Вулпис занял уникальное кресло в первом ряду, заготовленное специально для него и под него, и представление началось.

Голосом ведущего, Жанна вещала:

— Давным-давно, в мире, охваченном огнём и залитым кровью, жил да был в Северном государстве Великан-ученый. — На сцену вышел Боуи в плоском шлеме (по типу тех, что украшали королевский трон), изображая великана. — И была у него дочь, которая больше всего на свете любила своего отца и… животных.

Жанна сцепила лапы на груди и наигранно-детским голоском завосклицала:

— Папочка-великан, папочка-великан, дяди-великаны шептались, что мы все скоро умрем. И мы тоже?

Возложив лапы на кошачьи плечи, Боуи произнес:

— Я этого не допущу. Ты, я — пока мы есть друг у друга — нет на свете силы, способной сломить нас.

— А моего лиса тоже? — Жанна подобрала с пола деревянный манекен, зачем-то обмотанный её шалью. На лиса, да и вообще на какое-либо животное тот слабо смахивал.

— И твоего лиса тоже!

Жанна снова повернулась к зрителям, понизив голос:

— Их любовь была непобедима. Но не настолько, чтобы спасти беднягу лиса.

— Я обещал дочери, что её лис не умрёт, но он умер! Боже, как же мне поступить? — реалистично взревел Боуи, упав на колени и простерев лапы к потолку, будто в молитве.

— Великан-ученый соврал дочери, сказав, что лис ранен, но скоро поправится, и они будут вместе, — продолжала Жанна как ведущая, пока Боуи отвязывал с деревянного манекена бирюзовую шаль. — Великан-ученый аккуратно снял с мёртвого лиса шкуру и одел её на механического зверя, которого он собрал сам. Лис был как живой. Девочка-великан была счастлива в своём неведении до той поры, пока огонь снова не попытался отнять жизни её семьи.

На сцену вышли крысы в масках из железного мусора. Они беззвучно грозили пальцами смущенному Боуи.

— Другие Северные великаны высоко оценили изобретение Великана-ученого и потребовали у него создать бронированных роботов для войны. Чтобы не напугать дочь, Великан-ученый намеренно спроектировал их звероподобными.

С другой части сцены возникло «войско» мышей с палками и трубками, имитирующих ожесточённую битву с Северным народом.

— Великаны Южного государства не могли себе позволить отправить на войну роботов, вместо живых войнов. Потери их армии были неисчислимы…

Мыши глупо попадали, повысовывав языки и скорчив полные мучений рожицы.

— Перейдя в тактическое отступление, они разработали вирус. Заражая роботов, он выводил их из строя. Вот тогда-то Девочка-великан и узнала о том, что её лис — ненастоящий. Вирус заразил его, но не сломал, потому что лис этот имел особенное сердце, не как у других роботов. Однако, что-то произошло с ним, и он напал на Девочку-великана, откусив ей конечность. — Жанна вновь вошла в роль Девочки-великана и стала колотить Боуи в грудь одной лапой, приговаривая: — Избавься от него, папочка-великан! Мой лис — злой! Я его больше не люблю!

Прожектора погасли, фигуры актеров растворились во мраке.

— Но лис их опередил, — после короткой паузы выдал разбитый голос. Когда прожектора снова включились, всё выкрасилось в багрянец, и белая шерсть кошки, как губка, впитала каждую каплю цвета. Жанна стояла на сцене одна: — Оставляя после себя след из крови великанов, что попадались у него на пути, он сбежал…

Спектакль подошёл к логичному завершению, крысы и мыши сошли со своих мест и зааплодировали.

— Мне понравился момент с откусыванием конечности! — весело произнёс Даск на ухо мистеру Вулпису. — А вам, Сир? Эй, куда же вы?

Фог Вулпис в беспамятстве покинул зал. Не бегом, а шагом твёрдым и уверенным, без истерик — это не в его манере, — лис вышел за дверь, в тёмную ночь, игнорируя преследование Даска. Мистер Вулпис мог бы идти так вечно, но мысли, как и доставучая летучая мышь, нагоняли его, куда бы он не свернул.

— Что с вами, Сир? — хлопал крыльями Даск возле его плеча.

— Разве ты не понимаешь? — бросил лис раздражённо. — Спектакль был про меня. Я — чудовище! И Жанна всё это время знала о моём происхождении!

— О!

— Почему она рассказала об этом Боуи? Почему не мне? К чему весь этот спектакль⁈ — чеканил шаг мистер Вулпис, отдирая от себя клоки шерсти. — Это даже не я! — рыкнул он, угрожая когтями своему отражению в хромированной стене дома. Это был первый раз, когда он выпускал когти и скалил клыки. — Я ношу чужую шкуру, Даск! Шкуру несчастного мёртвого лиса!

Мистер Вулпис припал к стене, мордой уткнувшись в предплечье лишённой шерстяного покрова лапы.

— Несправедливо… — прошептал он, ни к кому не обращаясь.

— Что именно вы называете несправедливым, Сир? Наш эгоистичный мир? — предположил Даск. — Или то, как обошлись с вами ваши подлецы-друзья? А может, всю эту историю с великанами?…

— То, что я чувствую сейчас! — вскрикнул лис.

— А что вы чувствуете, Сир? Гнев? Ненависть? Или…

— Я ведь мек, Даск… Чудовище.

— Э-э, да-а?

— Я не должен ничего чувствовать! Откуда же тогда эта боль?

Крысиная детвора, пинаясь, прикатила к лапам лиса корону. Миллионы красных глаз зажглись по всей улице — в каждой точке города: в окнах, на крышах домов, в закоулках и на площадях, на трубах и проводах. Всюду.

— Быть может вы и чудовище, Сир, — заговорил Даск после непродолжительной паузы. — Но мы и сами — монстры… К чёрту мир, господин Вулпис! К чёрту Короля Боуи! — Да здравствует наш новый Король! — провозгласил он, и город вторил ему возбужденным гулом: — Да здравствует Король Монстров!